Братство грааля

преданности и самоотверженности духа и тончайших душевных качеств. будучи родом из гордой и богатой семьи браминов, он добровольно отказался от своей касты и богатств, чтобы как можно лучше служить Учителям. Еще в юности ему, больному горячкой и лежащему при смерти, в видении являлся возвышенный и добрый Учитель, сказавший ему, что он не умрет и что его ждет благой труд. Также поразительна была преданность Дамодар Блаватской, малейшее желание которой он принимал как неукоснительный приказ. Несколько раз он встречал своего любимого Учителя лицом к лицу. Однажды он внезапно исчез с того места, где жил, - рассказывает о нем Клод Брэгдон, - и вернулся обратно после 60 часов отсутствия: " Он побывал в Ашраме своего Учителя, пройдя там известную подготовку. Он ушел туда тонко сложенным, бледным, похожим на ученика юношей, хрупким, робким и застенчивым. Когда он вернулся, бронза на его лице оливкового цвета стала несколькими оттенками темнее; он выглядел сильным, выносливым и ловким, смелым и энергичным. Перемена была разительна, что друзья едва признали его. Вот как сам он описывает пережитое:

"...Мне посчастливилось быть позванным и получить разрешение посетить святой Ашрам, где я провел несколько дней в благословенном обществе нескольких Махатм Гимавата и Их учениов. Там я встретил не только своего любимого Гурудэва вместе с учителем полк. Олькотта, но и нескольких других членов Братства, включая одного из Высочайших. К сожалению, в высшей степени личный характер моего посещения этих трижды благословенных мест не позволяет мне рассказать об этом больше. Достаточно и того, что место, которое мне было разрешено посетить, находилось в Гималаях, а не в какой-нибудь фантастической Стране вечного лета, и что я созерцал своего Учителя, будучи в своем физическом теле, и Он был совершенно таким же, каким я видел Его в первые дни моего ученичества. И так я лицезрел своего любимого Гуру не только как живого человека, но и воистину юношей в сравнении с другими Садху в этом благословенном обществе... На другой день после моего прибытия мне было разрешено беседовать с моим Учителем больше часа"" ([65], с. 456-7; [58], с.33-4).

Еще один пример огненной преданности духа - Рамасвир, также

ученик Блаватской, который в письме к своему другу описывает встречу с Гималайским Махатмой. Услышав голос своего любимого Учителя, зовущего его ставить все и следовать за Блаватской, он, не теряя ни мгновения, тотчас же отправился в путь, ибо этот Голос был для него "божественным звучанием в природе, и приказ его - безотлагательным". Когда он прибыл в Бомбей, Блаватская в это время уже отправилась дальше и достигла Дардждлинга, близ границы Тибета, где, по всей вероятности, уже встертились с Гималайскими Махатмами. Готовясь снова в дальнейший путь, она не хотела, чтобы ее беспокоили, и никого не принимала, в том числе и Рамисваира. В отчаянии он решил, какая бы судьба его не постигла, перейти границу Тибета, найти своего Гуру или же погибнуть в поисках его. Один, в одежде паломника, почти без средств, не зная языка и не имея разрешения на переход границы, он отправляется в опасный путь, решив достигнуть средней части "запрещенной зоны", зная, что случись с ним что-нибудь, и никто не сможет ему помочь. Он пробирался все глубже в область Сиккима, вокруг простирались непроходимые джунгли, и не раз н пути ему встречались хищные звери. Но сердце его было настолько преисполненно желанием найти своего Гуру, и сознание его было так сосредоточено на единственном облике, что ни на мгновение не поддался он страху, ни беспокойству. В пути он едва избежал смерти, но великое упование на Высшую Волю спасло его от руки разбойника.

И наконец, вблизи границы Тибета, он увидел божественное чудо своего сердца, Того, кого сердце его так беззаветно искало. Он так описывает эту встречу:

"Я думаю, время было между восемью и девятью часами утра. Я направлялся по дороге в один из городов Сиккима, где, как меня уверяли встречные, я мог бы легко перейти тибетскую границу в своей одежде паломника, когда вокруг увидел одинокого всадника, мчавшегося по направлению ко мне. По его статной фигуре и ловкости, с какой он управлял лошадью, я подумал, что это, должно быть, один из военных офицеров сиккимского раджи. Значит, все кончено. Сейчас он спросит мой паспорт и поинтересуется, по какому делу я прибыл на территорию независимого Сиккима, быть может даже арестует меня и вышлет обратно, если не того хуже. Когда он приблизился ко мне, он осадил коня. Я взглянул на него - и мгновенно узнал Его... Благоговейный трепет охватил меня, ибо я стоял перед Махатмой - перед ликом моего высокого Гуру, которого я раньше видел в Его тонком теле. Это был Он, "Гималайский Брат"!.. В тот же миг я простерся на земле у Его ног. Я поднялся по Его приказу и, тихо глядя на Него, совершенно забылся в созерцании Его лика, который я так хорошо знал по портрету... Я не мог ничего сказать: радость и благоговение лишили меня языка.

Величественность Его Облика, который казался мне олицетворением мощи и мысли, внушала мне восторг и благоговейный страх. Я находился лицом к лицу с Махатмой Гимавата, и Он не был мифом или же "созданием воображения медиума", как сказали бы скептики. Это не было ночным сновидением, ибо время было между девятью и десятью часами утра. Солнце сияло и было молчаливым свидетелем происходящего. Я вижу Его перед собой во плоти и крови, и Он говорит со мной с добротою и мягкостью. Мог ли я ожидать большего? От избытка счастья я утратил дар речи, и прошло некоторое время, прежде чем я смог произнести несколько слов, ободренный Его благостными словами...

Когда прошли первые мгновения удивления и восторга и я успокоился и свыкся с происходящим, мы долго беседовали с Ним... Он сказал, чтобы я терпеливо ждал, если хочу быть принят в ученики; что многие предлагали себя в кандидаты, н лишь очень немногие оказались

достойными...

И теперь, когда я видел Махатму во плоти и слышал Его живой Голос, пусть никто не осмелится сказать мне, что Братья не существуют. Теперь будь что будет,никакая смерть,никакая месть врагов не могут меня устрашить, ибо я знаю то, что знаю!"

* * *

Закончим наш труд одухотворенной поэзией из книги "Братство": "Странники могут постучаться. Странники могут сказывать о том,

что за дальними пустынями, за горами, за снегами в несменном служении пребывают Великие Души.

Странники не скажут, были ли они в Обители. Странники не произнесут слово Братство, но каждый слушатель поймет, о каком Средоточии Знания говорится. Сеятели добрые идут по миру, когда содрогается человечество.

Люди хотят слышать об Оплоте, о Твердыне. Если они и не дослышат об уставе, они все же окрепнут от одной вести, что жива Твердыня Знания. Лотос сердца трепещет от приближения сроков.

О существовании Братства радуйтесь!" (610).