МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ МОРДОВИЯ
РЕГИОНАЛЬНЫЙ УЧЕБНЫЙ ОКРУГ
Конкурс исследовательских работ учащихся
«ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ БУДУЩЕЕ МОРДОВИИ»
ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ-СВЯТОЙ
В ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
(«ЖИТИЕ ЕВФРОСИНИИ ПОЛОЦКОЙ», «ПОВЕСТЬ ОБ УЛЬЯНИИ ОСОРЬИНОЙ»
Суняев Артём
10 класс
МОУ «Гимназия №29»
городского округа Саранск
Руководитель:
Гвоздева Ирина Николаевна,
учитель русского языка и литературы
САРАНСК
2011
Содержание
Введение 3
Глава II. Святость Ульянии Осорьиной 9
Глава 3. Отражение христианских представлений о роли женщины в семье в «Повести об Ульянии Осорьиной» и «Житии Евфросинии Полоцкой» 16
Заключение 19
Список использованной литературы 21
Введение
Образ женщины в произведениях древнерусской литературы встречается не столь часто. В соответствии с принципами создания человеческого характера в средневековье персонаж мог быть показан либо с положительной, либо только с отрицательной стороны. Героини древней книжности не стали исключением. С одной стороны, на страницах поучений, слов и посланий мы находим собирательный образ «злой жены»- сварливой и некрасивой (как у Даниила Заточника в XIII веке) или блудницы и любодеицы (как у митрополита Даниила в XVI веке). С другой стороны, русскими книжниками созданы высокие идеальные характеры женщин: это мудрая княгиня Ольга, поэтичная Ярославна, святая Феврония.
Христианская культура угвердила новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Прежде всего христианство предложило новую оценку человека, актуализировав идею творения «по образу и подобию» [Быт 1: 27]. Именно христианство увидело в женщине самостоятельную цельную личность, ценную для Бога, определило равенство мужского и женского начал. Важно заметить, что утверждается равенство ценностное - как мужчина, так и женщина по своей духовной природе наделены в равной мере образом Божиим, им одинаково доступны молитвы и церковные таинства. Следовательно, появляется возможность увидеть в женщине не только традиционные для нее образы матери, супруги и хозяйки домашнего очага, но и образ праведницы, благодетельницы, святой, который мы и попытаемся описать в нашей работе.
При создании работы мы опирались прежде всего на анализ текстов древнерусской литературы. Методологическую базу исследования составили труды Д.С.Лихачева, Т.Р. Руди, А.С.Демина и др.[6;9;1]. Отметим, что специальных исследований, посвященных данной проблеме, мало. Ряд литературоведов обращались к анализу женских образов древнерусской литературы, но в их статьях речь идет о характерах отдельно взятых героинь. Так, в центре внимания О.Е.Осокиной – княгиня Ольга [7], Д.С.Лихачев рассматривает образ княгини Ксении [5], Т.Р. Руди исследует характеры «святых жен» Древней Руси, в том числе образ Улиянии Осорьиной [9].
Важность и актуальность данной работы заключается в том, что в ней делается попытка рассмотреть образ женщины, созданный в житийной литературе, как образец святости, праведности и чистоты.
Предметом нашего исследования являются памятники древнерусской литературы «Житие Евфросинии Полоцкой» и «Повесть об Ульянии Осорьиной».
Объектом данного исследования являются образы Евфросинии Полоцкой и Ульянии Осорьиной в агиографических произведениях.
Цель нашей работы – на основе анализа художественных текстов рассмотреть образы Евфросинии Полоцкой и Ульянии Осорьиной, качества и характерные особенности героинь, благодаря которым они представляются святыми.
В задачи исследования входит:
выявить черты и характерные особенности, определяющие святость и праведность героинь;
проанализировать, как в образах героинь реализуются представления православия о женщине-христианке.
Если образ Ульянии Осорьиной достаточно подробно исследован литературоведами, то поставленные цель и задачи являются новыми в изучении образа Евфросинии Полоцкой. Этот аспект обращения к персонажам древнерусской литературы представляется актуальным на современном этапе развития национальной духовности, когда стало возможным изучение православных основ отечественной культуры и литературы.
Научная новизна нашей работы обусловлена как недостаточной степенью изученности данной темы, так и запросами современной эпохи - эпохи возвращения к многовековым нравственным ценностям.
Методы исследования: структурный, сравнительно-сопоставительный, типологический, метод целостного анализа художественного произведения.
Работа состоит из введения, где обосновывается выбор темы, ставятся цели и задачи исследования, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Глава I. Святая Евфросиния Полоцкая: характерные черты и особенности святости героини
«Житие Евфросинии Полоцкой» начинается с традиционного для агиографического канона риторического вступления, а далее следует повествование о жизненном пути святой как о ее духовном взрослении. Уже с детства Предслава совершает действия и обладает чертами, указывающими на ее святость в будущем. Она принимает крещение: «и крестиста ю во имя Отца и Сына и Святаго Духа», «душа Святаго Духа напопняшеся» [11]. Полностыо согласимся с высказыванием В.С. Колесниковой о крещении: «Крещение есть духовное рождение, в котором силою обличения во Христа умирает природный человек с присущим ему первородным грехом и рождается новый» [4, с.75]. Предслава выбирает для себя именно этот путь: она принимает крещение и тем самым умирает для жизни земной и плотской и возрождается для жизни духовной и святой.
Предслава проявляла интерес и к книжному чтению: «и толма бысть любящи учение якоже чудитися отцу ея о то лице любви учениа ея» [11]. Любовь к чтению сочеталась у нее с усердной молитвой: «Лучи же си девици сей учение бытии книжному писанию, еще не достигше ей в совершен возраст телеснаго естества и молитвы плод ... » [11]. Слава о «блаженной отроковице» разошлась далеко за пределы Половецкой земли: «Вести же разшедшейся по всем градом о мудрости ея и о блазем учении ея ... » [11]. Любовь к духовной литературе и молитвам угадывали в Предславе уже с раннего детства будущую святую.
Следующей чертой, характерной для женщины-святой, можно назвать соблюдение телесной чистоты. Все предложения о браке Предслава отвергала, желая стать монахиней: «да бых ся постригла в чьрницы, и была подо игуменьею, повинующися сестрам и учащися, како страх Божий утвердити в сердци своем ... » [11]. Очищая свою душу от страстей, Пределава стремилась к чистоте, но не только физической, но главным образом, духовной и душевной. Несмотря на родительские запреты Предслава покинула дом и ушла в монастырь. Она хотела пострига.
Игуменью монастыря сначала очень смущал юный возраст Предславы и ее необыкновенная красота, но после разговора «удивившеся разуму отроковица и любви еа, яже к Богу, повеле воли ея быти» и «нарече имя ей Еуфросиния, и обличе ю в черныя ризы, и благослови ю игумениа благословением святых отец» [11]. Так Предслава приняла постриг и получила имя - Евфросиния.
Далее летописец повествует о жизни Евфросинии в монастыре: «собирающи мысли благыя в сердце своем, яко пчела сот» [11]. Использование в тексте подобного сравнения указывает на такие черты святой, как усердие и трудолюбие, крайне необходимые для духовного становления и роста личности. Затем Евфросинии является ангел со словами: «Ефросиние! Зде ти подобает быти» [11] и указывает ей место основания новой обители - церкви Святого Спаса на Сельце. Именно Евфросинии выпадает эта миссия, которая, в свою очередь, еще раз доказывает ее избранность перед Богом.
В заключительной части житийного произведения автор традиционно не скупится на похвалу: «достоит ми похвалити светозарьную память преблаженныя невесты Христовы Еуфросинии», «сердце свое напояше Божиа премудрости» [11] и т.д. Летописец использует в качестве хвалебных слов и сравнения, которые нацелены на создание более полного образа святой: «неувядающий цвет райского сада», «небо парный орел, попарившия от запада до въстока, яко луча солнечьнаа, просветившия землю Полотьскую» [11]. Похвалами удостаиваются родители Евфросинии, ее жизнь, рождение и воспитание, труд и подвиги, монастырь и люди, живущие в монастыре, - всё летописцем номинируется эпитетом «блаженный». Вся жизнь Евфросинии, начиная с рождения и до последних дней, показана как путь духовного становления, как путь к святости.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что образ женщины-святой в «Житии Евфросинии Полоцкой» представлен достаточно ярко и разнообразно. В образе Евфросинии угадывается тот тип святости, который можно обозначить, как житие блаженной, и, как следствие, героиня наделяется чертами, дающими ей полное право называться женщиной-святой – это принятие крещения, любовь к чтению и духовной литературе, соблюдение телесной чистоты, благочестивая и деятельная монастырская жизнь.
Глава II. Святость Ульянии Осорьиной
В «Повести об Ульянии Осорьиной» нами в образе героини усматриваются черты святой. Литература в первой четверти XVII века не была свободна от средневековой традиции формирования образа персонажа в соответствии с требованиями жанра. Автор повествования об Ульянии Осорьиной не только использует обычные для агиографии композиционные и стилистические приемы, но и наполняет их вполне каноническим содержанием.
В начале повести, как и положено в житийной литературе, дается характеристика родителей героини: отец ее «благоверен и нищелюбив», мать «боголюбива и нищелюбива». Они живут «во всяком благоверии и чистоте» [8, с. 346]. Бабушка, воспитывавшая Ульянию после смерти родителей до шестилетнего возраста, внушала девочке «благоверие и чистоту» [8, с. 346]. В соответствии с правилами жанра автор рассказывает о благочестивом поведении и направлении помыслов героини с «младых ногтей». Причем здесь возникает довольно обычный для агиографии мотив, когда окружающие не понимают устремлений святого и стремятся направить его на иной путь. Именно так поступает тетка Ульянии, в дом которой героиня попала после смерти бабушки. Насмехаются над ней и сестры, дочери тетки, которые даже принуждают ее отказаться от постов, принять участие в их девичьих увеселениях: «Сия же блаженная Ульяния от младых ногтей Бога возлюбя и Пречистую Его Матерь, помногу чтяше тетку свою и дщерь ея, и имея во всем послушание и смирение, и молитве и посту прилежание, и того ради от тетки много сварима бе, а от дщерей ея посмехаема. И глаголаху ей: «О безумная! что в толицей младости плоть свою изнуряеши и красоту девствена погубиша.» И нуждаху ю рано ясти и пити; она же не вдаяшеся воли их, но все с благодарением приимаша и с молчанием отхождаше, послушание имея ко всякому человеку, бе бо измлада кротка и молчалива, не буява; не величава, и от смеха и всякия игры отгребашеся. Аще и многажды на игры и на песни пустошные от сверстниц нудима бе, она же не приставаше к совету их, недоумение на ся возлагая и тем потаити, хотя свою добродетели; точно в прядивном и в пяличном деле прилежание велие имяше, и не угасать свеща ея вся ноща; а иже сироты и вдовы немощная в веси той бяху, и всех обшиваше, и всех нужных и болных всяцем добром назираше, яко всем двитися разуму ея и благоверию» [8, с. 346].
В этой обширной цитате обнаруживаются все характерные особенности Ульянии как святой, которые затем будут реализованы в течение её жизни. Обращают на себя внимание её кротость, молчаливость, смирение и послушание. Эти качества героини автор подчеркивает и в её взаимоотношениях со свекром и свекровью: «Она же со смирением послушание имяше к ним.» [8, с. 347] и в отношениях в чадами и домочадцами, между которыми разыгрывались ссоры: « … она же вся, смысленно и разумно разсуждая, смиряше» [8, с 348].
Следующая важная особенность поведения Ульянии – сокрытие добродетелей и добрых дел. Вообще святой не должен «гордиться» своими христианскими положительными качествами, в таком случае его вряд ли можно назвать «святым» Обладая добродетелью, совершая подвиги, житийный герой стремится к безвестности, ему не нужна слава мирская, в чем проявляется, конечно, идея смирения и самоуничижения.
Ульяния творит многие добрые дела «отай» (втайне), ночью не только потому, что днем она занята хозяйственными заботами, но и, как явствует из начального цитированного выше отрывка, и по иным причинам. Одна из них – смирение. Вторая – непонимание людей, окружающих ее в быту. В самом начале повествования эта мысль выражена автором достаточно отчетливо. Более того, юная Ульяния притворяется недогадливой, чтобы сверстницы не понуждали её к «пустошным» забавам и считали неумной. Правда, в той же фразе автор в соответствии с агиографическим каноном сообщает, что «все» поражались разуму и благоверию героини. В соответствии с тем же агиографическим принципом ведет себя Ульяния и еще в одном знаменательном эпизоде. Приходской священник в церкви слышит глас «от иконы богородицы», который не только велит ему призвать героиню на богослужения, редко ею посещаемые, но и возвещает её богоизбранность и святость: «Шед, рци милостливой Ульянеи, что в церковь не ходит на молитву? И домовная ея молитва богоприятна, но не яко церковная; вы же почитайте ю, уже бо она не меньше 60 лет, и дух святый на ней почивает!» [8, c 349] Первая часть этого «богородичного» гласа со стороны Ульянии остается без комментариев. Но поводу же собственной святости, о которой священник сообщил многим прихожанам («Он поведал пред многими» [8, c 349], героиня говорит следующее: «Соблазнился еси, егда о себе глаголеши; кто есть аз грешница, да буду достойна сего нарицания!» [8, c. 349] Ни «недомыслия» истинного, ни «недомыслия» в виде маски в облике Ульянии не выявляется. В дальнейшем повествовании этот мотив продолжает подчеркивать, что ближайшее окружение героиню не понимает и не поддерживает, что она таится в своем подвиге. Святость Ульянии ясно сияет для людей посторонних – они дивятся ее благоверию, но не для членов семьи. Возможно, действительно, ближайшее окружение этой женщины считало ее поведение странным, отклоняющимся от нормы.
Избранная Ульянией форма подвижничества на самом деле необычна для мирского сознания, но в целом традиционна для агиографического канона. И в евангельских притчах, и во многих канонических житиях мы находим сообщения, что герой раздал все свое имение и затем посвятил свою жизнь некоему подвигу. То, что в агиографии является, как правило, промежуточным этапом жизни героя, в житии Ульянии становится по сути главным содержанием ее подвига. Святая, оставаясь доброй матерью и рачительной, заботливой хозяйкой, проводит свою жизнь в неустанных трудах, чтобы заработать состояние, которое без ущерба для семьи она могла бы использоваться для милостыни нищим и голодным. После смерти мужа она становится распорядительницей имущества и, действительно, постепенно его «расточает», открывая свои житницы для голодающих.
В юности Ульяния стремится к монашеской жизни, пытается уйти в монастырь и в замужестве, но это ее желание не находит реализации, а после смерти супруга она уже не помышляет об иночестве. Героиня совершает уникальный для русской агиографии подвиг: она посвящает свою жизнь страннолюбию, нищелюбию и милостыне, но будучи мирянкой, вынуждена совмещать богоугодную деятельность и ведение хозяйства, а отчасти использует свою практическую хозяйственную деятельность для реализации подвига.
Одним из основных доказательств святости агиографического героя являются чудеса, которые совершаются по вере и молитве святого или, по крайней мере, сопровождают его в течение жизни и после смерти. Даром чудотворения и чудесными знамениями Господь «почитает» святого, причем не в качестве награды за какие-то деяния, а изначально. Святость и чудо – это сущностные качества святого, свойственные его природе.
Само духовное состояние трепетной веры, которое охватывает Ульянию с девичества, рассматривается автором как чудо. Он специально оговаривает, что необычные качества героини, ее стремление к подвижнической жизни не являются следствием воспитания. Ульянии приходилось преодолевать постоянное противодействие домашних. Не получила она и должного наставления от приходского священника, поскольку церковь находилась в двух днях пути от ее деревни и она ее не посещала. На героиню, по убеждению автора, нисходит божественная благодать, она постигает добродетель, благодаря наставлениям самого Господа: «И вселился в ню страх Божий. Не бе бо в веси той церкви близ, но яко два поприща; и не лучися ей в девичестем возрасте в церковь приходити, не слышати словес Божих почитаемых, ни учителя учаща на спасение николиже, но смыслом бо Господним наставляема нраву добродетелному» [8,c 346]. Таким образом, все существо Ульянии как бы изначально осенено благодатью, вся ее мирская жизнь уподоблена церковной, где пастырем выступает сам Господь, так что ежедневное посещение церкви становится совершенно необязательным. В условиях оцерковливания быта домашняя молитва не менее богоугодна и действенна, чем молитва в храме. Очевидно, этой изначальной благодатностью мирского существования Ульянии объясняются и дальнейшие ее взаимоотношения с церковью, когда она не только редко посещает храм, но и с определенного времени вообще отказывается от церковного богослужения: «В то бо лето преселися во ино село в пределы нижеградцкия, и не бе ту церкви, но яко два поприща: она же старостию и нищетою одержима, не хождаше к церкви, но в дому моляшеся и о том немалу печаль имяше, но поминая святого Корнилия, яко не вреди его и домовная молитва, и иных святых» [8, c.350].
Как правило, у святых складываются своеобразные отношения с божественными покровителями. Автор замечает, что Ульяния «всю надежду на Бога и на пречистую Богородицу возлагаше и великого чудотворца Николу на помощь призываше, от него же помощь приимаше» [8, c.347].
Начинается реализация этой чудесной помощи со знамения, которое Ульяния видит во сне. Молодая и неопытная героиня однажды ночью была испугана нашествием бесов во время молитвы и «ляже на постели и усну крепко» [8, c. 347]. Противоборство с бесами продолжается во сне. Героиня видит их с оружием, они нападают на нее и грозят убить. Но тут является святой Николай, который разгоняет бесов книгой и ободряет Ульянию. Сон продолжается наяву: «Она же абие от сна возбнув, увидя яве мужа свята из храмины дверми изшедша скоро, аки молнию; ви востав скоро, иде во след его, и абие невидим бысть, но и притвор храмины тоя крепко заперт бяше; она же оттоле извещение приимши, возрадовася, славя Бога, и паче первого добрых дел прилежание» [8, c.347].
Эпизод повторяется еще раз наяву, когда Ульяния была уже старой женщиной. В «отходной храмине» церкви на нее вновь нападают бесы с оружием. Но героиня возносит молитву Богу, и явившийся святой Николай палицей разгоняет их, одного, поймав, мучает, святую же осеняет крестом и исчезает.
Побеждает бесов Ульяния и собственной молитвой, причем молится и перебирает четки она даже во сне. Бесов возмущает именно тот вид подвижнической деятельности, который избирает героиня: «Бес же бежа от нея, вопияше: «Многу беду ныне приях тебе ради, но сотворю ти спону на старость: начнеши глаголом измирати, ниже чюжих кормити» [8, c. 349]. Однако все козни бесов не увенчиваются успехом. Наоборот, во время страшного голода Ульяния отпускает своих рабов, а вместе с оставшимися слугами и детьми печет хлеб, собрав лебеду и древесную кору. По молитве героини этот хлеб становится «сладок». Она наделят им не только нищих, но и соседей, которые, будучи «изобильны хлебом», пробуют ее выпечку ради испытания вкуса и сытности. Именно благодать, которой изначально осенена Ульяния, позволяет ей выдержать все испытания и остаться верной себе. Интересно, что автор подчеркивает отсутствие в святой уныния, которое могло бы посетить человека в годину бедствий: «Потерпе же в той нищете два лета, не опечалися, ни смутися, ни ропота, и не согреши ни во устах своих, и не даст безумия Богу, и не изнемоте нищетою, но паче первых лет весела бе» [8, c. 350].
Кончина святой описана в полном соответствии с агиографическим каноном. Она чувствует приход смерти, призывает священника, наставляет детей в любви, молитве, милосердии и, произнеся слова «В руце твои, Господи, предаю дух мой, аминь!» [8, c. 351], предает душу свою в руки Божии. Успение святой также сопровождается чудесными знамениями: люди видят свечение вокруг ее головы, ощущают благоухание исходящее от тела. Тем не менее люди остаются в неведении относительно святости героини. Несмотря на то, что над могилой Ульянии была выстроена церковь, место захоронения было забыто. Конечно, это искусственная агиографическая деталь, призванная оттенить необычность открытия людей, оказавшихся под церковной печью. Приоткрыв гроб, обнаруженный через 11 лет после захоронения, люди нашли его полным мирра, видели неразрушенное тело. Ночью люди слышали звон церковных колоколов, а от мирра и пыли рядом с гробом исцелялись недужные.
Комплекс чудес, описанных в житии, вполне соответствует житийному канону. Таким образом, следует признать, что в образе Ульянии Осорьиной агиографические черты присутствуют не механически, они органичны, они выражают сущность той благодати, которой она наделена с рождения. Новаторским и специфическим для нового этапа развитие русского общества и литературы является тип подвига, который избрала святая.
Глава 3. Отражение христианских представлений о роли женщины в семье в «Повести об Ульянии Осорьиной» и «Житии Евфросинии Полоцкой»
Следует признать, что христианство установило взгляд на женщину как на человеческую личность, имеющую одинаковые с мужчиной значение и права с нравственной, общечеловеческой точки зрения. Отношение мужчины и женщины во всех случаях должно быть проникнуто этим духом; роль ее в семействе или обществе не может уже допускать чего-либо унижающего ее человеческие достоинство.
С появлением человека «в его полном составе» явился и закон супружеской жизни. Первобытная чета должна была жить одной жизнью. Если мужчина и женщина составляют собственно две необходимые и равные по своей природе половины целого человеческого существа [Быт, 1, 27], то соединение их в браке вполне нормально, равноправно и не может вести к подавлению той или другой половины. Вспомним слова из Евангелия от Матвея: «… и прилепится к жене своей и будут два одной плотью, так что они уже не двое, но одна плоть» [Мф. 19, 5-6]. Супружеская связь обязывает ко взаимному согласию, общению и неразъединению. По словам апостола Павла, ни муж без жены, ни жена без мужа немыслимы [1 Кор. 11, 11], уклоняться им друг от друга уже нельзя без взаимного согласия [1 Кор. 7, 4-5].
По христианскому учению, брак не только тесный, единый и нерасторжимый супружеский союз, совершаемый по требованию природы, согласно Божественному установлению, но это еще союз такого рода, который имеет высшее религиозное освящение и таинственное значение – это есть образ союза Христа с Церковью. Евангельская нравственность вообще отличается характером религиозного освящения. Нравственное совершенство здесь возводится к высшему идеалу, к совершенству отца Небесного [Мф. 5, 45-48]. Такое высшее освящение сообщает особую силу и жизнь нравственности. Так как естественными силами человеку невозможно осуществить в себе указанные ему идеалы [Ин. 15, 5; Рим. 5, 1-2], то и является нужда в силе благодати, которая укрепляет человека на поприще нравственной жизни. Осуществление супружеского идеала обусловливается помощью благодати. Брак получает значение Таинства.
В повести об Ульянии Осорьиной женщина, несомненно, относится к браку с христианских позиций, рассматривая его как высшее Таинство и высший долг. В отношениях с супругом героиня достигает полной гармонии и взаимопонимания. Еще в молодости муж и жена совместно творят утренние и вечерние молитвы: «По вся же вечеры довольно Богу моляшеся и коленопреклонения по сту и множае, и вставая рано по вся утра, такоже творяше и с мужем своим» [8, c.347].
Обязанности, которые христианское учение предписывает жене, соответствуют интересам и достоинству Ульянии. Жена должна быть у мужа в повиновении, но это отнюдь не означает, ее рабского положения. Повиновение и служение другим является в христианстве источником возвышения. Примером такого любовного повиновения мужа должна стать супружеская жизнь Ульянии. Из описания детских и девических лет героини мы знаем о ее стремлении уйти в монастырь. Однако выйдя замуж будучи посвященной в Таинство брака, героиня с любовью и нежностью относится к своему супругу. Она почитает его родителей, как своих отца и мать. Она молится о благополучии мужа, занимается воспитанием детей, рачительно ведет хозяйство. Она безропотно переносит удары судьбы – смерть двух старших сыновей. И только в тот момент, когда дети выросли и не нуждались в ее неусыпном попечении, Ульяния обращается к мужу с просьбой отпустить ее в монастырь.
Еще одна сторона семейной жизни женщины-христианки – забота о доме. Жена хранит приобретенное мужем, распоряжается им и наблюдает, чтобы вся семья была в довольстве и покое. «Заправление» христианки хозяйством, ее наблюдение надо всем обуславливают порядок в доме, спокойствие и благосостояние всей семьи. Ульяния Осорьина в этом смысле в повести представляет как идеальная хозяйка, которая заботится обо всех, постоянно трудится. Попечительность, с точки зрения христианского учения, не должна быть односторонней, она не должна перейти в свою противоположность – в слепую преданность хозяйственному интересу и забвение других нравственных обязанностей. Вспомним, что евангельская героиня Марфа, слишком увлекшаяся хозяйственной деятельностью, не получила одобрения от Иисуса Христа.
В облике Ульянии Осорьиной рачительная забота о хозяйстве, любовь к детям и исполнение супружеского долга гармонично сочетаются с милосердием в более широком его понимании. Автор рассказывает о примерах, когда святая подает милостыню, помогает больным. Как правило, эта деятельность Ульянии не сказывается на семейном благосостоянии. По ночам она занимается рукоделием, плоды своего труда продает и вырученные средства подает нищим, отдает на строение церкви.
На основании «Повести об Ульянии Осорьиной» мы можем говорить о комплексе представлений древнерусского человека о роли женщины в семье. Это представления христианина, доброго сына, воспитанного матерью-христианкой.
Евфросиния Полоцкая в своей семейной жизни не изображена. Но родственная любовь всегда живет в ее сердце.
Заключение
Древнерусская литература, прошедшая в своем развитии семь веков, имеет огромное значение для последующей русской литературы. В литературе Древней Руси мы обнаруживаем истоки высокой гражданственности и идейности русской литературы нового времени.
Особое место в образной системе древнерусской литературы занимают женские характеры. Можно назвать лишь несколько литературных памятников Древней Руси, в которых в качестве главного героя выступает женщина. В этих произведениях женщине отводится не только роль спутницы, помощницы мужчины, хранительницы домашнего очага, заботливой матери, носительницы нравственного начала в семье и обществе, но и праведницы, благодетельницы, святой.
Анализ «Жития Евфросинии Полоцкой» и «Повести о Ульянии Осорьиной» позволяет сделать следующие выводы.
Образ женщины-святой в «Житии Евфросинии Полоцкой» представлен достаточно ярко и разнообразно. В образе Евфросинии угадывается тот тип святости, который можно обозначить, как житие блаженной, и, как следствие, героиня наделяется чертами, дающими ей полное право называться женщиной-святой (принятие крещения, любовь к чтению и духовной литературе, соблюдение телесной чистоты, благочестивая и деятельная монастырская жизнь и др.).
Наш анализ позволяет заключить, что Ульянию Лазаревскую следует охарактеризовать как святую, подвиг которой отличается значительным своеобразием: нищелюбие и странноприимство, реализуемое в быту.
Агиографическая повесть об Ульянии Лазаревской отражает традиционные христианские представления о роли женщины в семье, о взаимоотношениях супругов, и в этом смысле представляют идеал жены в широком понимании этого слова – идеал, который достоин подражания и составляет тот вечный смысл произведений, который и обусловил интерес к ним древнерусского читателя.
Евфросиния Полоцкая в своей семейной жизни не изображена. Но родственная любовь всегда живет в ее сердце.
Список использованной литературы
Демин А.С. Русская литература второй половины ХVII – начала ХVIII в.: Новые художественные представления о мире, природе, и человеке. М., Сов. Россия, 1977. – 273 с.
Древнерусская литература. – М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. – 608 с.
Изборник: Сборник произведений литературы Древней Руси / Сост. и общ. ред Л.А.Дмитриева и Д.С.Лихачева. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. М.: Худож.лит., 1969. Т.15. – 799 с.
Колесникова В.С. Краткая энциклопедия православия. Путь к храму. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2002. - 348 с.
Лихачев Д.С. Повесть о Тверском Отроче монастыре// Древнерусская литература (Школа классики). – М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. – С.519 – 526.
Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси.- М.: Просвещение, 1963. – 247 с.
Осокина Е. Княгиня Ольга // Древнерусская литература (Школа классики). – М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. –с.503 – 507.
Повесть о Юлиании Лазаревской // Хрестоматия по древнерусской литературе XI-XVII веков. Составил Н.К. Гудзий. Изд. 6, испр. М., 1955. С. 346.
Руди Т.Р. Праведные жены Руси // Вопросы литературы.-2001. -№3. – С.84 – 92.Федотов Г.П. Святые Древней Руси / Предисл. Д.С.Лихачева и о. Александра Меня; коммент С.С.Бычкова. М.: Искусство, 1990. –С.210 - 220.
hnp:l/ www.krotov.info/acts/12/3/evfrosinia_pololozk.htm
|
