ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ
А. В. Андронов, канд. филол. наук, Санкт-Петербургский государственный университет (Россия)
О функциональных характеристиках ударного слога
П. Гард предложил разделение средств, которые язык может использовать для создания акцентного контраста, на «положительные — те, которые добавляют ударному слогу некоторый признак, и отрицательные — отнимающие признак у безударных слогов» (Garde, 1968, p. 50). Положительные акцентные средства наблюдаются «непосредственно» (ударный слог выделяется просодически — большей интенсивностью, долготой, высотой), отрицательные же выявляются при специальном функциональном анализе (различение меньшего количества фонологических единиц в безударном слоге).
П. Гард описывает взаимодействие акцентного и интонационного выделения, в частности, подавление положительных акцентных средств интонацией предложения при сохранении средств отрицательных (ср., например, произношение союза но) (Garde, 1968, p. 61). Имеет место, по-видимому, и взаимодействие типов самого акцентного выделения. Так, в литовском языке положительные акцентные средства (а именно, долгота) зачастую вызывают продление под ударением гласных нижнего подъема (в говорах и других гласных): nãmas ‘дом’ — namaĩ ‘домá’, gẽras ‘хороший’ — geraĩ ‘хорошо’. Это приводит к исчезновению противопоставления фонем /a/ : /a:/ и /æ/ : /æ:/, т. е. к сокращению набора противопоставленных в ударном слоге гласных. Отрицательные акцентные средства обычно проявляются в виде редукции гласных1 в безударных слогах. Такой редукции в литовском литературном языке нет, он располагает лишь отрицательным акцентным средством из области просодики: в безударных слогах отсутствует противопоставление слоговых акцентов (тонов).
В общем случае безударный слог, будучи слабой позицией, противопоставляется ударному слогу как немаркированный маркированному. О маркированности ударного слога говорит также возможность предсказания его места (а не места безударного слога), исходя из разного рода фонологических и/или морфологических данных. Наличие количественного изменения гласных в ударном слоге при отсутствии его в безударном также может рассматриваться как проявление маркированности.
Литература
Garde P. L’accent. Paris, 1968.
A. V. Andronov
On functional characteristics of a stressed syllable
The relation between stressed and unstressed syllable is logically contradictory (privative): the stressed syllable is functionally marked whereas the unstressed is indefinite. Broadly understood markedness allows covering not only cases of greater distinguishability in the stressed syllable, but the opposite cases as well (cf. Lithuanian lengthening of low stressed vowels which results in less scope of vowels in the stressed syllables).
Н. Ю. Гвоздецкая, д-р филол. наук,
Ивановский государственный университет (Россия)
Семантика древнеанглийского поэтического слова
(лингвосемиотический аспект)
Древнеанглийская поэзия являет собой неповторимое сочетание двух традиций словесного творчества — устно-эпической, германской по происхождению, и ученой христианской, пришедшей вместе с латинской письменностью. В настоящей работе предпринята попытка показать, что важную роль сыграли в этом лингвосемиотические особенности построения древнеанглийского поэтического текста, иначе говоря, особенности поэтического слова как знаковой структуры в его взаимодействии с архаическим типом аллитерационного стиха.
Древнеанглийская аллитерация не может быть уподоблена ни частным звуковым приемам построения текста (ассонансам), встречающимся в любых произведениях словесного творчества, ни универсальным схемам стихосложения Нового времени. Древнеанглийский стих «наследует принцип мотивированности, действующий в общем языке», но при этом «возводит его в степень художественного канона»: аллитерировать в поэтическом творчестве англосаксов могут лишь слова, чьи означаемые связаны исконным «сродством» в сознании поэта и его аудитории — «поэт оперировал не звуками, а созвучными знаками» [Смирницкая, 1994, с. 71].
Другая важная особенность древнеанглийского аллитерационного стиха — неотчленимость его метрики от конкретного языкового наполнения, т. е. «формульной» поэтической фразеологии, одновременно устойчивой и вариативной [Клейнер, 2010, с. 23]. Зародившись в условиях устной импровизации, формульные словосочетания были перенесены на пергамент и смогли отразить изменения миросозерцания в христианскую эпоху. Вариативность эпических формул сделала возможными их трансформации в условиях рецепции новой письменной культуры. В связи с этим следует отметить, что особый характер приобретает в поэтическом творчестве англосаксов асимметричный дуализм языкового знака, т. е. синонимия и многозначность, свойственные эстетической функции знака вообще. Однако, в отличие от литературы Нового времени, обилие синонимов и богатство смыслов отдельных лексем в древнеанглийском поэтическом тексте принадлежат не индивидуальному авторскому сознанию («авторскому замыслу»), а поэтической традиции, на базе которой складывался язык древнеанглийской аллитерационной поэзии — древнейшая наддиалектная форма английского литературного языка.
Историческая поэтика требует реконструкции всех оттенков полисемии и синонимии в древнеанглийском поэтическом тексте, ибо с их участием осуществляется варьирование и развитие традиционных эпических тем, которые определяют художественный смысл произведения. Не менее важной, однако, представляется эта проблема и для собственно лингвистической семантики, поскольку позволяет понять историческую специфику синонимии, полисемии и других номинативных средств на разных этапах развития языка и в зависимости от способа его существования.
Литература
Клейнер Ю. А. Язык поэтической традиции в синхронии и диахронии // Поэтика традиции. Сборник научных статей. СПб., 2010.
Смирницкая О. А. Стих и язык древнегерманской поэзии. М., 1994.
N. Yu. Gvozdetskaya
Semantics of Old English Poetic Diction (a linguosemiotic aspect)
The paper discusses some linguosemiotic mechanisms of creation of the Old English poetic text which contributed to the merging of oral and written (original Germanic and Latin Christian) tradition in the Anglo-Saxon poetic art: alliterative collocations, synonymy and polysemy, formulaic diction in their connection with the epic themes, motifs and composition of the poems.
А. А. Горбов, канд. филол. наук,
Санкт-Петербургский государственный университет (Россия)
Эволюция числовых парадигм абстрактных существительных в русском языке ХХ в. и языковые контакты: анализ типичного примера
В русском языке (РЯ) рубежа XX—XXI вв. и первого десятилетия XXI в. многие абстрактные существительные широко употребляются в формах мн. ч. в таких контекстах, где еще в 1970—1980-е гг. использовались исключительно либо формы ед. ч. того же слова, либо словоформы другой лексемы. Типичны, например, следующие сочетания: набор макроэкономических обеспокоенностей, сокращение полномочий и ответственностей государства, разработка региональных политик, снятие озабоченностей сторон, менеджер отдел продаж, предоставление дополнительных сервисов и т. п.
Как показывают наблюдения, на рубеже XX—XXI вв. числовые парадигмы многих абстрактных существительных в РЯ активно развиваются от потенциальной к реальной полноте. Ввиду совпадения времени активизации данного процесса и резкой интенсификации влияния английского языка (АЯ) на русский в области лексики, анализ причин и механизмов этого процесса основывается на предположении о том, что это влияние и явилось катализатором изменений, затронувших категорию числа существительных (и, по-видимому, повернувших вспять тенденцию развития числовых парадигм, преобладавшую в середине прошлого столетия). Влияние АЯ не ограничивается прямым заимствованием лексики: важную роль играет и семантическое калькирование, которое, как представляется, служит катализатором процессов грамматических изменений.
В свете изложенных гипотез в докладе на материале Национального корпуса русского языка — [НКРЯ] — проводится анализ эволюции числовой парадигмы существительного риск.
Проведенный анализ свидетельствует о том, что 1) числовая парадигма существительного риск была полной (хотя и с незначительной долей употребления форм мн. ч.) приблизительно до конца 1920-х гг., однако затем реальная полнота парадигмы была утрачена на несколько десятилетий и восстановлена только к середине 1990-х гг.; 2) восстановление реальной полноты числовой парадигмы данного слова совпадает с началом периода интенсификации процессов заимствования РЯ иноязычной лексики и контактов РЯ с западноевропейскими языками, прежде всего — с АЯ; 3) источником распространения форм мн. ч. рассматриваемой лексемы являются тексты тематической группы «бизнес, коммерция, экономика, финансы» (при этом следует отметить резкий рост популярности данной тематики с начала 1990-х гг.); 4) тексты указанной тематической группы в высокой степени подвержены контактным влияниям со стороны АЯ. Все это косвенно подтверждает предположение о возможном влиянии английского языка, хотя и не может служить прямым его доказательством. В частности, коллокации risk assessment, risk management, risk diversification, risk hedging в отличие от скалькированных с них русских устойчивых словосочетаний оценка рисков, управление рисками, диверсификация рисков, хеджирование рисков не содержат форм мн. ч. Однако в принципе формы мн. ч. лексемы risk в АЯ широко употребляются: по данным Корпуса современного американского варианта английского языка (Corpus of Contemporary American English — [COCA]), доля форм мн. ч. составляет 27,28% от общего числа употреблений данного существительного, хотя в качестве зависимого элемента при вершинах типа management, assessment такие формы появляются только при референтном употреблении существительного risk(s), например, в сочетаниях типа management of such risks, assessment of the risks of war и т. п.
Таким образом, формирование у существительного риск реально полной числовой парадигмы в именно в 1990-е гг., в период интенсификации языковых контактов с западноевропейскими языками, в первую очередь с английским, не представляется случайным на фоне тенденций развития числовых парадигм других абстрактных существительных, играющих ключевую роль в текстах тематических групп, наиболее подверженных в настоящее время контактным влияниям со стороны АЯ — «бизнес, коммерция, экономика, финансы», «политика и общественная жизнь», «наука и технологии» (рубрики выбора параметров текста по тематике для задания пользовательских подкорпусов в [НКРЯ]).
Литература
COCA — http://corpus. byu. edu/coca/
НКРЯ — http://www. ruscorpora. ru/
A. A. Gorbov
The Evolution of Abstract Noun Number Paradigms in Twentieth-Century Russian and Language Contact: A Case Study
The paper deals with the development of Russian abstract noun number paradigms throughout the 20th century and the dramatic rise in the use of plural forms of many abstract nouns that took place in the 1990ies. The case study of the noun риск confirms that the turn of the 21st century saw a crucial change of the trend in the development of Russian abstract noun number paradigms. The role of the influence of English as a factor underlying this change is discussed.
Е. Л. Григорьян, канд. филол. наук,
Южный федеральный университет (Россия)
Независимые деепричастные обороты и подобные явления
В докладе исследуются употребления деепричастных оборотов, не соответствующих норме русского литературного языка, согласно которой субъект действия, называемого деепричастием, должен обязательно совпадать с подлежащим предложения. Однако такие обороты чрезвычайно частотны в некодифицированной речи и даже в литературной, хотя едва ли не каждому носителю русского языка знакома хрестоматийная фраза из чеховской «Жалобной книги». В докладе предлагается ряд объяснений живучести подобных оборотов.
Такие обороты в полной мере соответствуют общим тенденциям спонтанной устной речи, в которой ослаблена формальная связность, а кроме того, конструкция складывается в процессе произнесения, онлайн, и говорящий начинает предложение, не зная, как его закончит, или же меняет свой замысел по ходу сообщения. Характерно, что такие несвязанные обороты, за единичными исключениями, открывают высказывание, когда еще, возможно, не выбрано подлежащее и соответствующий глагол или, во всяком случае, есть возможность его заменить. Наконец, устная речь вообще имеет редуцированный характер, с типичными пропусками звеньев в цепи сообщения.
Характерна и другая особенность: субъект предикации, выражаемой таким оборотом, обычно совпадает с темой высказывания, и довольно часто — с самим говорящим.
С другой стороны, независимые деепричастные обороты вписываются в серию конструкций, представляющих собой свернутые предикации (как различные номинализации, инфинитивные и другие обороты, в том числе независимые), служащие компрессии текста; причем в таких конструкциях также часто бывает устранен субъект.
Хотя считается, что независимые конструкции усложняют синтаксис (и такое представление нередко подтверждается и психолингвистическими данными, и свидетельствами из истории языков), тем не менее существование таких оборотов в целом обусловлено необходимостью.
Наконец, деепричастные обороты этого типа могут рассматриваться на фоне других конструкций с устранением субъекта, употребление которых бывает обусловлено различными причинами (известность субъекта, его иррелевантность или обобщенный характер и т. д.).
В докладе привлекается как материал русского языка, так и родственные явления в синтаксисе других языков, в том числе английского и японского.
E. L. Grigorian
Independent Adverbial Participle Constructions In Russian And Related Phenomena
The paper deals with independent adverbial participle constructions which are treated as ungrammatical in grammars of standard Russian but are quite frequent in Russian speech. Constructions of this type are analyzed in the context of general tendencies of unprepared speech and against the background of similar or related phenomena (absolute constructions, subjectless constructions, nominalizations, etc.) in the syntax of Russian and some other languages.
И. С. Иванова, канд-р филол. наук,
Лозаннский университет (Швейцария)
В поисках альтернативы сравнительно-историческому языкознанию: коммуникативная модель языка Карла Сведелиуса (1861 — 1951)
Во второй половине Х1Х в., несмотря на активное развитие сравнительно-исторического языкознания, появлялись отдельные попытки создания синхронного описания языка. К одной из таких попыток относится и работа шведского лингвиста Карла Сведелиуса, в которой он стремится отойти от традиционного для своего времени подхода и создать такую модель грамматики, которая опирается на понимание языка как основного средства общения. К сожалению, это интересное исследование, написанное по-французски и защищенное как докторская диссертация в Упсальском университете в 1897 г., не привлекло внимания современников. Только сейчас известный историк лингвистики Б. Мальмберг высказывает предположение о том, что идеи Сведелиуса оказали влияние на концепцию языка Фердинанда де Соссюра [Malmberg, 1991, p. 415].
Однако мимо внимания западных исследователей прошел тот факт, что у Карла Сведелиуса был внимательный читатель, который высоко оценил его работу. Это был Алексей Александрович Шахматов, который в своем «Синтаксисе русского языка» неоднократно упоминал исследование шведского лингвиста. В то же время, в русской лингвистической литературе отсутствует описание этого новаторского подхода к языку.
Поэтому целью предлагаемого сообщения является анализ концепции языка Карла Сведелиуса и выяснение тех идей, которые привлекли внимание Шахматова.
I. S. Ivanova
The researches of the alternative model to the historical-comparative linguistics:
communicative theory of Carl Svedelius (1861—1951)
Our presentation’s aim is to analyse the original communicative theory of Swedish linguist C. Svedelius (1861—1951), which influenced the syntactic ideas of Academician A. Šaxmatov (1864—1920).
Т. В. Клубкова, канд. филол. наук,
Санкт-Петербургский государственный университет (Россия)
Китайский след
Доклад посвящен проекту, который связан и с историей языкознания, и с интерлингвистикой, и с естествознанием, и, наконец, с синологией, — сочинение называется «Кое-что о моей попытке использовать китайские иероглифы для создания универсального языка» [Murr, 1777, S. 151—210].
Знакомство с китайской культурой и наукой сыграло важную роль в Европе XVII—XVIII вв. [Webbe, 1669; Джекобсон, 2004; Фишман, 2003], (китайский стиль, «китайщина», китайская грамота). История изучения Китая, становление европейской синологии описаны А. И. Кобзевым [Кобзев, 2009].
Автор проекта полигистор Х. Г. Мурр — это фигура второго, даже третьего ряда, типичная именно для эпохи Просвещения. Биобиблиографические сведения есть на сайте Баварской государственной библиотеки [BSB]. Проект не случайный эпизод, в 1766 г. Мурр перевел китайский роман [Haoh Kjöh Tschwen, 1766], «Хао цю чжуань» [Рифтин, 1987, с. 486—497], в приложение добавил пословицы, афоризмы, басни, перевод раздела китайской грамматики Э. Фурмона; в журнале 1777 г. еще восемь статей о Китае, среди них письма Амио.
Идея письменного языка, историю которой Мурр изложил, тогда казалась ему чем-то вроде квадратуры круга или вечного двигателя [Murr, 1766, S. 623]. Для создания пазиграфии, по его мнению, более практична китайская письменность. Китайская книга о природе побудила его соединить новейшее достижение науки — Линнееву систему — и китайские знаки [Murr, 1777, S. 161]; результат был одобрен Линнеем [Murr, 1777, S. 161]. Мурр мечтал создать такой письменный язык, чтобы ученые Китая, Японии и Линней, Франклин, Прангль могли бы переписываться, читать друг друга [Murr, 1777, S. 170].
Для этого Мурр составляет таблицу Quadrupedium Sinicorum Dispositio, methodo Linnaeanae accomodata: представлены млекопитающие, их китайские аналоги [Murr, 1777, S. 163]. Этот опыт планировалось распространить на минералы и растения.
В конце — описание китайской иероглифики (по Э. Фурмону, впервые описавшему 214 ключей). «Ihre Sprache, die sie reden (lingua orum) hat nicht die geringste Übereinkunst mit dieser Schriftlichen (lingua oculorum). Eine kann ohne die andere sein». Выделяются иероглифы (Сharaktere, Sinnbild einer Idee) и ключи (Schlüssel). Характеризуя китайский язык, приводит китайскую пословицу. По свидетельству Смоллетта, ее записал и цитировал известный фрацузский синолог Амио. «Chou pou Tsin yen pou Tsin Y: Libri non exhauriunt verba, verba non exhauriunt ideas» [Smollett, 1802, 212; Murr, 1777, S. 201].
Литература
Джекобсон Д. Китайский стиль. М., 2004.
Рифтин Б. Л. Повествовательная проза: Китайская литература XVII в. // История всемирной литературы. Т. 4. М., 1987. С. 486—497.
Фишман О. Л. Китай в Европе: миф и реальность. XIII—XVIII вв. СПб., 2003.
BSB — Bayerische StaatsBibliothek, URL http://personen. digitale-sammlungen. de
Fourmont Et. Linguae sinarum mandarinicae hieroglyphicae grammatica duplex. Par., 1742.
Haoh Kjöh Tschwen, d. i. die Geschichte des Haoh Kjöh, ein chinesischer Roman, aus dem Chinesischen in das Engl. und aus diesem in das Teutsche übersetzt. Mit Zusätzen, und einem Versuch einer chinesischen Sprachlehre. Leipz., 1766.
Murr Ch. G. Journal zur Kunstgeschichte, und zur allgemeinen Literatur. Th. IV. Nürnb., 1777. S. 151—210.
Smollett T. G. The Critical reviev or Annals of literature. T. 34. 1802. P. 212.
Webbe J. Historical essay, that the language of China ist he primitive language. London, 1669.
T. V. Klubkova
The Chinese track
This article is about the project of international auxiliary language created in XVIII century; about the cross-cultural and interdisciplinary connections, including the relationship between Europe and China, connections of philology, natural science and Sinology.
А. В. Лоза, асп.,
Ярославский государственный педагогический университет (Россия)
Лингвистическая мысль второй половины XIX в.: Конрад Германн и Лейпцигский университет
Языкознание в Германии второй половины XIX в. достигло высокой степени развития. Одним из научных центров, где в этот период времени развивалась лингвистическая мысль, был Лейпцигский университет. С 1849 по 1897 г. на философском факультете работал Конрад Германн. Профессор философии, он исследовал такие вопросы лингвистической науки, как происхождение и функционирование языка, язык в контексте истории и искусства, языкотворчество, язык как средство познания, соотношение языка и мышления. Тематика его трудов многоаспектна. В силу определенный исторических обстоятельств его работы долгое время оставались без внимания, что несправедливо, так как она всю жизнь посвятил науке. Из-под его пера вышло множество работ. Вопросы языка рассматриваются непосредственно в трудах «Философская грамматика» (Лейпциг, 1858), «Языкознание в его связи с логикой, становлением человеческого духа и философией» (Лейпциг, 1875), «Проблема языка и ее разработка на протяжении истории» (Дрезден, 1865). К. Германн, будучи философом языка, рассматривал язык как ключ к пониманию человеческого мышления и подвел под исследования языка философские основания. В своем труде «Философская грамматика» он определил одну из задач философии, которая заключается в критическом изучении языка. Для выполнения этой задачи К. Германн считал необходимым создание новой дисциплины, которая занималась бы изучением устройства языка и на базе языкового материала исследовала закономерности мышления. Такой наукой стала философская грамматика [Hermann, 1858]. Некоторые положения его теории имеют общие черты с концепцией языка В. фон Гумбольдта. К. Германн считал, что язык — это форма мышления, поэтому, сколько есть языков, столько и форм мышления.
К. Германн отмечал значимость психологической составляющей при изучении языка. В этой связи К. Германн писал о важности изучения диалектов, комплексности исследований и междисциплинарном подходе. В своих работах он указывал на необходимость соблюдения исследователем принципа историзма при изучении языкового материала и на значение эмпирических исследований для языкознания [Hermann, 1865].
Отдельного внимания заслуживает не только исследовательская, но и просветительская деятельность К. Германна. Вплоть до своей смерти в 1897 г. он читал лекции на философские и лингвистические темы, способствуя, таким образом, возникновению нового поколения молодых ученых. Известно, что в описываемый период времени на философском факультете обучались и посещали его занятия будущие представители младограмматического направления в языкознании. Материалы из архива Лейпцигского университета позволили установить временные рамки, которые объединяют не только К. Германна-преподавателя и младограмматиков-студентов: А. Лескина, Г. Пауля, К. Бругмана и др. Согласно историческим данным, К. Германн читал лекции на философском факультете в одно время с Г. Курциусом и Ф. Царнке, имена которых уже появлялись в литературе в связи с упоминаниями особенностей взглядов и становлении младограмматического направления. Проанализировав основные труды К. Германна и младограмматиков, можно судить об общности их взглядов на ключевые вопросы языкознания второй половины XIX в., а также предположить возможное влияние К. Германна на будущих представителей младограмматического направления.
Литература
Hermann C. Philosophische Grammatik / C. Hermann. — Leipzig: Friedrich Fleischer, 1858.
Hermann C. Das Problem der Sprache und seine Entwicklung in der Geschichte / C. Hermann. — Dresden: Verlagsbuchhandlung von Rudolf Kuntze, 1865.
A. W. Loza
Linguistics In The Second Half Of 19th Century: Conrad Hermann And The Leipzig University
This article is dedicated to the study of the work of Conrad Hermann, a German philosopher of language and Prof. Dr. phil. at the Leipzig University. The questions of historical linguistics, general linguistics, and philosophy of language are under consideration in the article. The article is based upon the works on the history of linguistics, upon the archival information from the Leipzig University and upon the works of C. Hermann.
|
