Суверенитет государства и его роль в становлении конституционного строя украины в условиях глобализации

М.А. Баймуратов

зав. кафедрой конституционного, административного

и международного права Мариупольского государственного

университета д.ю.н., профессор,

Заслуженный деятель науки и техники Украины,

(Украина, г.Мариуполь)
СУВЕРЕНИТЕТ ГОСУДАРСТВА И ЕГО РОЛЬ В СТАНОВЛЕНИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ УКРАИНЫ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Рассматривается история идеи суверенитета, современные интерпретации понятия «суверенитет». Приводятся вестфальская, постмодернистской и другие модели суверенитета. Анализируется закрепление принципа суверенитета в тексте конституции Украины. Рассматриваются изменения в трактовке суверенитета в связи с укрепляющейся европейской интеграцией.
M.Baymuratov

The Head of the Constitutional, Administrative

and International Law Department Professor

Mariupol State University

(Ukraine, Mariupol)
STATE SOVEREIGNTY AND ITS ROLE IN THE FORMATION OF THE CONSTITUTIONAL SYSTEM OF UKRAINE IN THE GLOBALIZATION
The article deals with the history of sovereignty idea, the modern interpretations of the concept of "sovereignty.” It also cites Westphalian, postmodern and other models of sovereignty. The implementation of the principle of sovereignty in the interpretation of the Constitution of Ukraine is analyzed as well. It considers the changes in the interpretation of sovereignty in connection with consolidating European integration.
Суверенитет является ровесником государства и его неизменным, имманентным спутником. Начиная с XVI века, периода формирования национальных государств, когда в Аугсбургском соглашении между императором Священной Римской Империи Карлом V и немецкими лютеранскими князьями, впервые, в виде взаимного обязательства, было впервые легализовано правило невмешательства в духовные дела монархов-соседей, принцип суверенности начал проникать в политическое сознание западноевропейцев, подчиняя себе не только политико-философскую мысль, но и международное право. Понятие суверенитета постоянно эволюционировало, развивалось, обогащалось новыми смыслами. Идея суверенности, предложенная французским политическим мыслителем Жаном Боденом¹ в качестве оправдания централизации власти в раздробленных феодализмом княжествах, оказалась востребованной философами международного права, которые выработали принцип неприкосновенности [внутреннего] суверенитета, то есть невмешательства одного государства в дела другого. Хотя суверенитет эпохи модернити² не стал окончательным решением фундаментальных проблем «войны всех против всех», страха и насилия, он превратился в краеугольный камень системы международных отношений, установившей минимальный набор правил, регулирующих вопросы войны и мира между государствами.

Категория „суверенитет” носит максимально общий характер, является абстрактным выражением сущности государства и потому является фундаментальной, базисной категорией. Проблема суверенитета всегда была актуальной, но свою остроту она приобрела в условиях глобализации, интеграции, стирания межгосударственных границ, на фоне которых появляется проблема «сохранения наполнения государственного суверенитета». Обоснованно возникает вопрос: что станет с государственным суверенитетом при последующем усилении сверхгосударственной черты, наднациональности в международных организациях, в частности в Европейском Союзе? Высказывается точка зрения, что суверенитет отомрет как ненужный, как фактор, который мешает последующему сотрудничеству между государствами и регионами.

Принимая во внимание тот факт, что проблема суверенитета всегда была актуальной, не является странным, что ее исследованию посвящено множество научных трудов, причем, как отечественных, так и зарубежных ученых. Так, исследованиями государственного суверенитета, его признаков и видов занимались такие отечественные ученые, как И.Д. Левин, И.П. Блищенко, М.Н. Марченко, Н.А. Ушаков, В.С. Шевцов, И.И. Лукашук, А.В. Сеидов и др. Но следует учитывать, что большинство из работ указанных авторов появились или в середине, или в третьей четверти ХХ века, когда проблема суверенитета бесспорно была прерогативой государств и процессы глобализации и интеграции не были такими заметными и динамическими. Среди зарубежных исследователей, явившихся предтечами в исследовании феномена суверенитета государства необходимо назвать Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Ж. Бодена, Ж.-Ж. Руссо, Г. Еллинека, среди современных авторов – Ж. Мере, С. Д. Краснера³ и др.

Является общеизвестным, что сам термин «суверенитет» происходит от латинского слова «superanus», которое трансформировалось в старофранцузское «sovereins», т.е. «верховный»⁴. Хотя идею суверенитета исследовал еще великий итальянский мыслитель и политический деятель Н. Макиавелли и он не употреблял термин «суверенитет» в контексте своей концепции, но именно его идеи положены в основу абсолютистского учения о государственном суверенитете.

Впервые термин «суверенитет» употребил французский философ и юрист Жан Боден (1529/1530–1596). В своем труде «Шесть трактатов о республике» (1576) он написал – «Суверенитет есть постоянная и абсолютная власть монарха»⁵. Он исключал наличие любой другой власти в государстве или вне его, которая бы могла быть выше власти монарха⁶.

В контексте исторической ретроспективы суверенитет не обладал универсальностью изначально: он возник как исторически конкретное, глубоко контекстное явление сначала из борьбы за самостоятельность европейских монархов и князей, затем – из стремления положить конец этой борьбе. С усилением национальных государств понятие суверенитета закрепилось в политической (государственной) теории и практике, окончательно превратившись в своего рода атрибут государства.

В своих основных чертах дискурс суверенитета сохранился в первоначальной форме вплоть до сегодняшнего дня: он неделим, незыблем. Иными словами, мы продолжаем применять к анализу современной политико-правовой реальности понятие образца XVI-XVII веков, когда не существовало ни системы международного права, ни движения за права человека, когда стандарты государственного управления не соответствовали современным представлениям о нормах демократии и свободы.

Суверенитет – это полная самостоятельность и независимость государственной власти от влияния внешних и внутренних факторов при решении вопросов внутренней и внешней жизни: внутри государства – от всех иных субъектов права, функционирующих на его территории; на международной арене – от власти других государств и их союзов (ассоциаций).

Следует обратить внимание на то, что суверенитет, в первую очередь, связан с политической (государственной) властью, он ее отражает, фиксирует ее первенство, легитимирует и легализует, а также, фактически, защищает. Во-вторых, суверенитет является весьма функциональным феноменом – он: а) обеспечивает определенный уровень политической свободы как внутри государства, т.е. предоставляет право устанавливать законы, определяет возможные исключения из них, так и во вне его: обеспечивает позиции государства на международной арене, независимость его и его публичной власти, международно-правовую защиту суверена от вмешательства извне и т.д.

Способ понимания суверенитета зависит от того, на какие критерии его оценки делается акцент, какие из них избраны в качестве основных. На сегодняшний день в научной литературе, особенно западной, сложилось несколько классификаций суверенитета.

Одним из наиболее известных авторов, изучающих проблемы суверенитета, является американский ученый Стивен Д. Краснер. В своих работах он предлагает рассматривать суверенитет в четырех ипостасях: (1) внутренний суверенитет как принцип организации публичной власти в государстве и контроля над ней со стороны общества; (2) суверенитет взаимозависимости (interdependence sovereignty), позволяющий контролировать трансграничные передвижения; (3) международно-правовой суверенитет, утверждающий равноправие государств на международной арене; (4) «вестфальский» суверенитет, запрещающий внешним акторам вмешиваться в распределение властных полномочий внутри государства⁷.

Внутренний суверенитет представляет собой особый тип отношений власти в политической общности. Такое понимание суверенитета продолжает традицию ранних теоретиков этого явления – Ж. Бодена и английского философа Т. Гоббса, которые стремились создать интеллектуальную опору для легитимизации процесса централизации власти. Правда, они утверждали, что власть непременно должна концентрироваться в одних руках, быть абсолютной и неделимой. Сегодня внутренний суверенитет предполагает не столько следование одной модели отношений власти с другими субъектами, сколько толерантность, право народа на самоопределение и выбор формы правления. Подобная трактовка суверенитета вызывает множество нареканий со стороны тех политиков, правозащитников и правоведов, которые не готовы мириться с узурпацией власти, авторитарной политикой, отсутствием демократического контроля над властью. По этой причине внутренний суверенитет более тесно связан с внешним и «вестфальским» суверенитетом, чем этого хотелось бы многим ищущим «независимости» лидерам.

Суверенитет взаимозависимости по существу обозначает способность государства осуществлять контроль над финансовыми, людскими, товарными потоками, проходящими через границу государства. Ослабление способности контролировать трансграничные потоки – объективный процесс, обусловленный ростом объема взаимоотношений между людьми, а также воздействием человека на природу. Государства оказались бессильными против разрушительного цунами, поразившего Азию в 2004 и Японию в 2011 годах, они не способны контролировать угрозы ядерного заражения территорий, распространение инфекционных заболеваний, таких, как птичий грипп. Правительства не могут предотвращать увеличение последствий техногенных катастроф на территории «вверенных» им государств. Современные государства все хуже справляются с потоком иммигрантов из малоразвитых стран, не могут пресечь наркотрафик и т.д.
Проблема, однако, состоит в том, что неспособность властей контролировать границы государства не влияет на его суверенный статус. Суверенитет существует как бы отдельно от обязательств суверенного государства. Ни один международный «полицейский» не способен принудить власть не только следовать моральному кодексу, но и просто контролировать границы. Между тем, следует согласиться с американским исследователем Р. Ротбергом в том, что именно непрозрачность границ в условиях ослабления режима ядерного нераспространения, террористической угрозы становится первостепенным условием безопасности⁸.

Международно-правовой или внешний суверенитет государства предполагает, что суверен признается другими суверенами, которые воспринимают его в качестве единственного представителя, уполномоченного говорить от имени политической общности. Казалось бы, внешний суверенитет должен предоставляться сразу, при утверждении внутреннего суверенитета. Закономерно, что если суверенная структура власти одобряется подданными (гражданами), и народ признает суверенитет за верховной властью (или же согласен на передачу своего собственного, народного суверенитета избранными представителями), другие суверены обязаны признать и уважать держателя/представителя суверенитета. В данном случае суверенитет подразумевает статус, который призван легитимизировать суверенную власть в глазах подданных (граждан) и других суверенов. Признание суверенности государства de facto означает признание его равного статуса с остальными.

Признание принципа равенства государств стало заключительным аккордом в формировании европейской системы межгосударственных отношений. Суверенитет заложил основу для равенства – признавая за каждым народом право самостоятельно избирать форму правления, которое другие обязаны уважать. Именно этот подход к суверенитету получил распространение в юридической науке, а впоследствии, с европейской системой международных отношений, распространился на весь мир. Сегодня принцип суверенного равенства государств зафиксирован в качестве одного из основополагающих принципов в Уставе ООН ⁹, на которых зиждется система межгосударственных отношений формально во главе с этой международной универсальной организацией.

Суверенитет является своеобразным «пропуском» государств на международную арену, из которого для них проистекает ряд прав. Международное признание открывает возможности для внешних заимствований, а также право на отстаивание своих интересов в судах других государств. Дипломатические представители признанного государства в свою очередь получают гарантии неприкосновенности, а его официальные лица – иммунитет от преследования. Суверенное признанное государство вправе свободно заключать международные договоры, которые будут действовать даже в случае смены правительства.

Внешний суверенитет, хотя и является важным инструментом позиционирования государства на международной арене, в действительности второстепенен по отношению к внутреннему суверенитету. Внешний суверенитет сам по себе не способен гарантировать территориальную целостность государства и даже его существование. Вместе с тем, реализовать внутренний суверенитет в отсутствие суверенитета внешнего, можно лишь в условиях полной экономической и политической изоляции (автаркии – авт.), немыслимой в современном мире.

Вестфальская модель суверенитета основывается на утверждении нетерпимости государства по отношению к внешнему вмешательству в свои внутренние дела. Следует указать, что уважение государственного суверенитета является краеугольным камнем Вестфальской системы мироустройства, согласно которой живет весь мир вот уже триста шестьдесят лет. Государственный суверенитет был закреплен Вестфальским договором 1648 года, который положил конец европейской Тридцатилетней войне 1618-1648 годов. Договор был заключен после длительных переговоров между послами заинтересованных держав в городах Вестфалии (Германия) – Оснабрюке и Мюнстере и подписан 24 октября 1648 года в Мюнстере. Представляет собой два объединенных мирных договора: Оснабрюкский (между императором «Священной Римской империи» и его союзниками, с одной стороны, и Швецией с союзниками – с другой) и Мюнстерский (между императором «Священной Римской империи» и Францией с их союзниками)¹⁰.

Государство, суверенитет которого признается другими, входит в круг суверенных государств и получает своего рода иммунитет против вмешательства. Внутренний суверенитет, таким образом, остается в неприкосновенности. В рамках этой концепции суверенитет рассматривается как универсальная ценность, как самоценный автономный моральный принцип – государство суверенно лишь на том основании, что оно государство.

С точки зрения «вестфальского» суверенитета государство также должно минимизировать ограничения суверенитета, налагаемые внешним окружением. Одним из фундаментальных элементов Вестфальской системы является доктрина невмешательства. Она окончательно утвердилась в международном праве вместе с созданием Организации Объединенных Наций. Суверенитет государства защищен Уставом ООН и подтвержден Декларацией о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета от 1965 года¹¹.

Активными сторонниками «вестфальского» суверенитета традиционно являются слабые или распадающиеся государства, которые видят в нем гарантию невмешательства в их дела, даже если внутриполитические процессы в государстве вызывают несогласие и возмущение остальных стран. Суверенитету, по сути, отводится роль правового прикрытия, которое защищает государство от вмешательства в его дела, в том числе по причинам гуманитарного характера. Проблема «юридической чистоты» внутреннего суверенитета, таким образом, выпадает из сферы интересов международного сообщества.

Особое, и, по мнению Е. Кузнецовой, «неклассифицируемое» место в представлениях о суверенитете занимает точка зрения, предложившая смелую и критическую альтернативу доминирующему юридическо-институциональному подходу, который увязывает суверенитет с государством¹². Ее можно условно назвать постмодернистской, поскольку свое начало она берет в работах постмодернистов, в частности – французского культуролога Мишеля Фуко. Среди наиболее глубоких и оригинально мыслящих последователей этой традиции следует отметить итальянских исследователей – философа-постмодерниста Джорджио Агамбена и мыслителя Антонио Негри. Так, Дж. Агамбен, осмысливая взгляды немецкого юриста, политолога и крайне правого философа первой половины XX столетия Карла Шмита, обосновавшего политику создания современного Большого пространства Германии, с воплощением основных принципов и основ немецкой геополитики¹³ (который утверждал, что «суверен тот, кто устанавливает исключения»¹⁴), определяет суверенитет как «исходную структуру, в которой право соотносится с жизнью, вбирает ее в себя, приостанавливая ее действие [запретом, принимающим форму суверенного исключения]»¹⁵.

Эта же мысль усиливается при наложении ее на идею М. Фуко о биовласти – том факте, что жизнь как таковая становится основным объектом проецирования и расчетов государственной власти. В итоге, полагает Дж. Агамбен, поскольку исключение повсеместно становится правилом, а государство проникает в частную жизнь человека через национальную идентичность, гражданство, права (которые, кстати сказать, зависят от гражданства), суверенитет становится своеобразной формой существования, причем как публичного, так и частного¹⁶.

Конституция Украины 1996 года достаточно своеобразно закрепляет принцип государственного суверенитета, одновременно, с одной стороны, как бы рефлексируя, подчеркивая его, а с другой – как бы его, размывая, дробя на составные элементы. Так, в ст. 1 Конституции Украины закрепляется положение о том, что Украина является суверенным и независимым, демократическим, социальным, правовым государством. Во-первых, следует отметить, что к проблематике суверенитета в данном конституционном положении относится две характеристики государства Украины – «суверенное» и «независимое». Этимологический анализ указанных терминов приводит к выводу о наличии тавтологии в позиции законодателя, т.к. понятие «суверенное» поглощает понятие «независимое». Во-вторых, следует указать, что данная формулировка носит скорее декларативный, чем реальный характер, ввиду того, что задачи построения в Украине подлинно независимого, демократического, социального и правового остаются весьма актуальными. Здесь можно указать, что законодатель при формулировании данного положения, скорее всего, использовал, т.н. конституционные нормы – цели, т.е. те нормы, реализация которых рассчитана на будущее время. Вместе с тем, полагаем, что формулировка в Конституции Украины указанных задач построения государства могла бы быть иной, например – «Украина является суверенным государством, целью которого является построение демократической, социальной, правовой государственности». Думается, что такая формулировка оптимально очерчивала бы задачи государственного строительства, стоящие на современном этапе построения и развития государства.

В теории конституционализма и международного права выделяются следующие элементы государственного суверенитета: а) территориальная целостность – она означает, что никто не вправе изменить территорию государства без согласия на то его высших органов государственной власти или всего народа; б) территориальное верховенство – оно означает, что на территории государства действуют законы только этого государства; в) нераздельность государственной власти – она заключается в признании всеми ветвями единой государственной власти верховенства законодательной власти, которая формирует систему органов государства и определяет их полномочия; г) независимость государственной власти – означает ее независимость внутри страны от любых физических и юридических лиц, а также вовне, на международной арене, от других государств и международных организаций.

Если в ст. 1 Конституции Украины только фиксируется элемент независимости государственной власти от внутренних и внешних факторов, то в ее ст. 2 формулируются два других элемента государственного суверенитета – территориальное верховенство и территориальная целостность государства. В соответствии с ч. 1 ст. 2 Конституции Украины, «Суверенитет Украины распространяется на всю ее территорию» (территориальное верховенство – авт.), а ч. 3 ст. 2 закрепляет, что «Территория Украины в пределах существующих границ является целостной и неприкосновенной» (территориальная целостность – авт.). Нераздельность государственной власти, как элемент государственного суверенитета, выплывает из систематического толкования содержания ст. 6 Конституции Украины о том, что «Государственная власть в Украине осуществляется на основах ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти осуществляют свои полномочия в пределах, установленных этой Конституцией и в соответствии с законами Украины».

Необходимо отметить, что в контексте проблематики суверенитета, ст. 2 Конституции Украины носит комплексный характер, т.к. в ч. 2 ст. 2 закрепляется один из элементов формы государства – форма государственного устройства Украины – «Украина является унитарным государством».

В Конституции Украины регламентируются вопросы защиты государственного суверенитета. Согласно ее статье 17, защита суверенитета и территориальной целостности Украины, обеспечение ее экономической и информационной безопасности являються важнейшими функциями государства, делом всего Украинского народа. Оборона Украмины, защита ее суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности возлагаются на Вооруженные Силы Украины. Наравне с регламентацией элементов государственного суверенитета, важное место в Конституции Украины отводится нормативной регламентации таких его видов, как народный и национальный суверенитет.

Суверенитет государства — неотъемлемое свойство каждого государства, обязательное условие его международной правосубъектности. По этой причине первые демократические конституции четко закрепляли неделимость суверенитета. Например, Конституция Франции 1791 г. устанавливала: суверенитет «един, неделим, неотчуждаем и неотъемлем».. Но после Второй мировой войны цивилизованный мир осознал необходимость создания мирового сообщества. Та же Франция в преамбуле Конституции 1946 г. (эта преамбула не претерпела изменений и рассматривается как часть действующей Конституции) установила, что она «соглашается на условиях взаимности с ограничениями суверенитета, необходимыми для организации и защиты мира». Аналогичные положения были включены в конституции ряда других стран, что, в частности, позволило создать Европейский Союз.

Международная правосубъектность, среди всего прочего, дает государству возможность осуществлять свою внешнеполитическую деятельность. Согласно ст. 18 Конституции Украины внешнеполитическая деятельность Украины направлена на обеспечение ее национальных интересов и безопасности путем поддержания мирного и взаимовыгодного сотрудничества с членами международного сообщества на основе общепризнанных принципов и норм международного права. Принцип суверенитета представляет собой политическое явление и важный правовой феномен, ибо он «формирует жизнь человеческого сообщества, которая напрямую зависит от сохранения целостности своего общего существования и своей свободы»¹⁷.

В функционирование и собственно понимание государственного суверенитета в современных условиях существенную новеллизацию внесла глобализация. Она стала одним из важнейших процессов в мире, оказывающих значительное влияние на дальнейшие перспективы развития всего человечества. Этим обобщенным термином обозначается объективный процесс формирования, функционирования и развития принципиально новой всемирной системы отношений между государствами и народами на основе углубляющейся взаимосвязи и взаимозависимости во всех сферах жизнедеятельности мирового сообщества.

Начавшаяся в сфере мировой экономики, нарастающая глобализация проявляется в росте международной торговли, в увеличении масштабов и темпов перемещения капиталов, создании и развитии транснациональных корпораций. Экономика каждого государства становится все более транснациональной и её функционирование все больше зависит от внешних факторов. В системе мировых хозяйственных связей, формирующихся на основе глобализации, все более важную роль играют негосударственные транснациональные центры принятия стратегических экономических решений – транснациональные компании и банки, корпорации, международные инвестиционные фонды и т.п. Множество таких частных субъектов внедряются в сферу хозяйственной деятельности национальных правительств и вносят коррективы в их политику. В качестве новых факторов мирового политического процесса выступают и различные международные неправительственные организации, которые, как считается, в условиях глобализации все активнее «замещают» государства.

На пороге ХХI века глобализация вышла за пределы экономики, став сегодня во многом политической доминантой мирового развития, связанного с активизацией транснациональных процессов, изменением места и роли государства в системе мировой политики. Сегодня считается общепризнанным, что в условиях глобализации государству все труднее сохранить свою независимость. Для поддержания конкурентоспособности в глобальном мире многим государствам приходится жертвовать определенной долей своего суверенитета. В контексте этого особую значимость приобретает проблема основного института политической власти – государственного суверенитета, т.к. именно он по-прежнему считается ключевой категорией в понимании сущности государства, его основных содержательных аспектов.

Главным, с позиций проблематики государственного суверенитета, следствием процессов глобализации является возникновение дихотомии противоречия между нарастающей экономической и политической взаимозависимостью государств и народов, с одной стороны, и сохранением за государством права самостоятельно и по своему усмотрению решать собственные проблемы – с другой.

В современной юридической и политологической литературе в последнее время заметна четкая тенденция переосмысления понятия «суверенитет» в том контексте, что процессы глобализации обессмысливают и обесценивают само это понятие. Открытым также остается вопрос, действительно ли государство теряет значение основного политического актора в глобальном мире или происходит модификация суверенитета и государство продолжает и, главное, будет продолжать играть основную роль в мировом (международном) правовом порядке. Появление в последнее время различных политико-правовых интерпретаций последствий глобализации: «субсуверенность»; «ограниченный», «относительный», «функциональный», «невостребованный», «инклюзивный» суверенитет; «размывание и девальвация суверенитета»; «гуманитарное вмешательство», а в североамериканском политологическом дискурсе даже появилось понятие «perforated sovereignty», которое, не имея аналога в русской транскрипции, может быть переведено как «надкушенный суверенитет» – не является случайным.

Да и само мировое научное сообщество, расколовшееся на два антагонистических лагеря – сторонников и противников сохранения государственного суверенитета – видит причину этого в отсутствии ясного понимания ключевых механизмов функционирования глобальной системы в XXI веке, факторов и направлений её эволюции, без чего невозможно выработать политику государства, адекватную новым реалиям. При этом следует учитывать, что имеющиеся на сегодняшний день научные понятия и модели, фактически неспособны описать и объяснить возникающие реалии.

Так, один из противников сохранения принципа государственного суверенитета, видный французский ученый Пьер Аснер утверждает по этому поводу: «Мы находимся в периоде размытости: сейчас недостаточно сказать «государство», «суверенитет», «политика», чтобы оживить эти реалии. Но другого принципа, который бы их заменил, тоже нет»¹⁸.

Один из наиболее последовательных сторонников суверенности государства, американский политолог Майкл Уолцер полагает, что суверенитет проистекает из права народа на самоопределение. Таким образом, суверенитет как бы воплощает в себе историю народа, его культурные и социальные особенности. Основная задача государства состоит в том, чтобы сохранять и поддерживать политическое пространство, в котором происходит борьба интересов, разворачивается битва за свободу и права человека. М. Уолцер убежден, что суверенитет нерушим именно по причине того, что внешние силы обязаны уважать политический государствообразующий процесс. Для данного автора вмешательство в дела суверенного государства допустимо лишь в виде ограниченной по времени, целям и средствам «справедливой войны»¹⁹. По мнению Дж. Доннелли, в глобализированном мире национальные суверенные государства продолжат оставаться основными субъектами мировой системы, а «государство должно преследовать свои собственные интересы и больше ничьи»²⁰.

Принцип суверенитета, в качестве системообразующего принципа миропорядка, оправдал себя, и в этом смысле, ничего лучше Вестфальской системы, т.е. взаимодействия и развития государств на основе принципа суверенитета, пока придумано не было. Мысль, заложенная в основание этой европейской модели, заключалась не только в том, чтобы обеспечить незыблемость границ. Принцип суверенности был провозглашен в качестве гаранта независимого развития государства, наций, народов. Суверенитет государства стал необходимой «оболочкой», которая обеспечивает право на самоопределение всех его обитателей от посягательств извне, под каким бы предлогом они ни осуществлялись. Как уже отмечалось, сейчас активными сторонниками «вестфальского» суверенитета традиционно являются слабые или распадающиеся государства, которые видят в нем гарантию невмешательства в их дела, даже если внутриполитические процессы в них вызывают несогласие остальных стран.

В период глобализации продолжают формироваться иные подходы к видению природы и характера суверенитета как важнейшего, сущностного признака современного государства. По мнению Л. С. Явича, распространение «интегративных процессов на государства и вместе с этим повышение роли международного права, его приоритет перед национальными правовыми системами настоятельно требуют по-новому поставить вопрос о государственном суверенитете»²¹. При этом имеется в виду постановка вопроса об «исторической исчерпаемости» государственного суверенитета и постепенном его «размывании» в процессе интеграции национальных государств и правовых систем или же просто – отказ от суверенитета как «непременного признака государства» не только якобы противостоящего в настоящее время «суверенитету народа собственной страны», но и «мешающего глобальным, прогрессивным интеграционным процессам»²². Японский экономист К. Омае, например, утверждает, что в условиях глобализации национальное государство превращается «в ностальгическую функцию»²³. По мнению В. Рейнеке, «глобализация бросает вызов суверенитету национального государства»²⁴.

Сторонниками такого видения суверенитета являются развитые передовые государства и, прежде всего, США. Одним из активных сторонников отказа наций и государств от суверенитета является влиятельный американский политолог Збигнев Бжезинский. В своей статье «Последний суверен на распутье» он делает выводы, что «в наше время понятие суверенитета… для большинства государств это скорее юридическая фикция». Причина, по которой суверенитет является «юридической фикцией» в том, что рамки национального государства сегодня «слишком узки и не позволяют должным образом осуществлять шаги, в которых кровно заинтересована большая часть человечества»²⁵. В тоже время обращает на себя внимание тот факт, что, объявляя идею суверенитета государства устаревшей, большинство представителей общественных наук и политики США, не замечают при этом, что сами Соединенные Штаты отнюдь не отказываются от своего суверенитета, а, наоборот, действуют таким образом, что усиливают его, причем за счет суверенитета многих других субъектов мировой политики.

Концепцию суверенитета, которая основывается на заключении, что современный мир ограничивает условия для государства быть полностью независимым в проявлении своей власти высказывает также известный европейский государствовед Х. Дриер, который утверждает, что уже в XX веке рост взаимных обязательств объективно приводит к бесполезности концепции суверенитета, он говорит о «потере монолитности суверенитета»²⁶. С аналогичным, по сути, утверждением выступил профессор права Базельского университета Л. Вильдхабер, который полагает, что «суверенитет должен быть ослаблен потребностями взаимозависимости». Далее он подчеркивает: «Суверенитет является относительным понятием, изменчивым с течением времени, приспосабливающимся к новой ситуации и новым потребностям»²⁷.

Идею размывания суверенитета поддерживают также такие известные западные публицисты как Ф. Фукуяма, С. Хантингтон, Э. Тоффлер. Они обосновывают свои теории конструированием концепций стержневого, универсального и однородного государства, ускорением перемен в мире информации и других²⁸.

Достаточно распространенной в наше время является теория, согласно которой развитие отношений между государствами, осуществляемое в основном через посредство международных договоров, приводит к такой системе взаимозависимости государств, подчинения их общему мировому правопорядку, что возникает противоречие между суверенитетом государства, с одной стороны, и международным правом – с другой. Согласно этой теории, суверенитет государств исчезает и переходит к сообществу государств. Данная теория является продолжением концепций Г. Краббе, Г. Ласки, Л. Дюги, Н. Политиса, согласно которым суверенитет предстает как устарелая доктрина, исчерпавшая себя догма²⁹.

Признавая объективный характер изменений, наблюдающихся в развитии государственного суверенитета в эпоху глобализации, следует однозначно сказать о том, что они оказывают дестабилизирующее влияние на конституционный строй государств, т.к. подвергают постоянному сомнению не только стабильность его функционирования, но и саму целесообразность существования фундаментальных институтов конституционного строя государства. Более того, они пытаются подменить их определенными организационно-структурными и иными ассоциативными формами международной, международно-правовой коммуникации, деятельность которых, в итоге, нивелирует саму идею государственности.

Наиболее ярко тенденции такого рода проявляются в процессе европейской межгосударственной интеграции. В Европейском Союзе роль лидеров играют Германия, Франция и Великобритания (две последних страны обладают статусом ядерных держав), которые наряду с США, составляют группу самых влиятельных государств мира. На примере Европы видно, что региональная экономическая, политическая и правовая интеграция является одним из реальных поступательных процессов, происходящих в современном мире. Вместе с тем, изучение европейского опыта интеграции является важным для всего мира, в котором зреет противоречие между суверенитетом государств и транснационализацией проблем, стоящих между ними. С другой стороны – европейский опыт демонстрирует и те проблемы, которые придется решать при создании наднациональных институтов управления.

Являясь политическим сообществом с одновременно выраженными межправительственными и наднациональными чертами, ЕС включает в себя некоторые политические и правовые механизмы, охраняющие национальный суверенитет (в частности, механизм принятия решений, внутри ЕС), но может быть принята и такая политическая линия, с которой те или иные правительства не согласны. Это означает, что суверенитет в пределах ЕС четко ограничен и всякого рода концепции, трактующие суверенитет как неделимую, неограниченную, исключительную и бессрочную форму публичной власти, воплощенную в пределах отдельного государства уже становятся не актуальными.

В рамках ЕС стремление защитить свой суверенитет особенно характерно для Франции с ее богатейшими традициями государства-нации, единым пониманием элитой и обществом национального интереса. В современных условиях конкурентоспособность нации и ее реальный суверенитет обеспечивают, прежде всего, стратегические отрасли. Характерно, что Франция в условиях активного сопротивления англосаксонских государств, сумела отстоять свое право иметь широкий спектр национальной наукоемкой промышленности – атомной, авиационной, ракетно-космической, электронной и др. Провал проекта Конституционного договора для Европы на референдумах во Франции и Нидерландах (май – июнь 2005 года) является свидетельством неполадок в механизме согласования и защиты интересов суверенных государств-членов.

Одновременно мы видим, что в мире ХХI века подавляющее большинство государств не борется за свой суверенитет, а напротив, сознательно передает его либо США, либо наднациональным структурам (государства-члены ЕС).

Таким образом, глобализация представляет собой объективный и закономерный процесс, ее нельзя ни отменить, ни обратить вспять, поэтому в ближайшее время государство как институт будет находиться в состоянии кризиса. Процесс глобализации способствует ограничению суверенитета государства и изменению его властных полномочий, хотя государство продолжает оставаться основным актором на мировой политической арене, а такие тенденции оказывают негативное влияние на конституционный строй государств, на функционирование его институтов. Вместе с тем, имеется ряд позитивных тенденций и в этой сфере – глобализация дает возможность выработки единых подходов к пониманию, уровню и качеству деятельности целого ряда институтов конституционного строя современных государств – гражданства, прав человека, экономических и политических свобод, деятельности структур гражданского общества, функционированию институтов и органов государства и т.д. В рамках международных соглашений, заключаемых государствами на международной арене, содержатся международные правовые стандарты деятельности государств в указанных выше сферах, которые после одобрения таких соглашений государствами становятся нормами национального законодательства и, одновременно, международными обязательствами государств, подлежащими контролю за их исполнением со стороны мирового сообщества.

1^ Боден Жан – французский политический мыслитель, теоретик естественного права, юрист. В своем главном сочинении «Шесть трактатов о республике» (1576) он, отрицая божественное происхождение власти монарха, обосновывал идею конституционной монархии и принцип неделимости государственного суверенитета, защищал веротерпимость.

2^ Эпоха модернити (модерна) – термин, используемый для обозначения периода XVII – середины XX веков.