 | Поиск |
Скачать 455.22 Kb.
|
| Вопросы философии. – 2002, № 2. Хабермас и Фуко: мыслители для гражданского общества Реферат БЕНТ ФЛИВБЬЕРГ Взятые вместе работы Юргена Хабермаса и Мишеля Фуко выдвигают на первый план некую существенную напряженность в современном мире. Это - напряженность между нормативным и реальным, между тем, что следовало бы сделать, и тем, что фактически сделано. Понимание этой напряженности играет ключевую роль для понимания современной демократии, какова она есть и какой она могла бы быть. Высказывалось мнение, что эффективным способом укрепить демократию было бы укрепить гражданское общество. В статье дается сравнительный анализ центральных идей Хабермаса и Фуко в тех их аспектах, которые имеют отношение к проблеме демократии и гражданского общества. Конкретно, "этика дискурса" Хабермаса противопоставляется "силовым"' анализу и этике Фуко и дается оценка их полезности для всех заинтересованных в том, чтобы понять демократические изменения общества и способствовать им. Ключевые слова: Гражданское общество, демократия, современность, власть (power), Мишель Фуко, Юрген Хабермас. Вацлав Гавел (Havel 1993: 3) заметил, что сильное гражданское общество является ключевым условием сильной демократии. Укрепление (empowering2) гражданского общества - главная забота "проекта демократии", точно так же, как вопрос о том, как лучше всего думать о таком наделении, важен для социальных и политических теорий. Но что такое "гражданское общество"? Искать ясные определения в соответствующей литературе - тщетно. И не потому, что этому понятию не хватает определений; ' В английском оригинале - "power analytics and ethics". Слово "power", которое может быть и существительным и прилагательным, означает (помимо прочего) "сила (синонимы - strength, force), власть (синоним - authority), нечто связанное с силой и/или властью или с их использованием". Например, выражение "power analytics", дословно переводимое как "силовой анализ", означает "анализ, основанный на рассмотрении отношений силы и/или власти". - Прим. перев. 2 Англо-русские словари переводят глагол "empower" как "давать возможность или право сделать что-либо"; английские толковые словари определяют его, в частности, как "give power to", т.е. "дать (кому-либо) силу, власть" — сделать сильным, крепким. — Прим. перев. 137 скорее наоборот - их слишком много и они слишком разные, чтобы могли прояснить дело. Большинство пишущих о гражданском обществе согласны, однако, друг с другом в том, что у гражданского общества есть институциональное ядро, сердцевина, состоящая из добровольных ассоциаций, складывающихся вне сферы деятельности государства и экономики. Такие ассоциации варьируют от, например, церквей, культурных ассоциаций, спортивных клубов и дискуссионных обществ до независимых средств массовой информации, академий, групп заинтересованных или обеспокоенных граждан, инициативных проектов "снизу" и организаций по признакам пола, расы или сексуальной ориентации вплоть до профессиональных ассоциаций, политических партий и рабочих союзов (Хабермас - Habermas 1992a: 453). Фундаментальный акт гражданства в плюралистической демократии — создание подобной ассоциации. Кин[и?] (Кеапе 1988а: 14) приписывает этим ассоциациям задачу поддержания и пересмотра границ между гражданским обществом и государством посредством двух взаимозависимых и одновременно протекающих процессов: расширения общественного равенства и свободы и перестройки и демократизации институтов государства. Этим объясняется важность гражданского общества для демократии. Этот вывод подкрепляется не только социальной и политической теорией, но и эмпирическими историческими свидетельствами (Патнем — Putnam 1993). Работы Юргена Хабермаса и Мишеля Фуко выдвигают на первый план некую существенную напряженность в современном мире. Это - напряженность между согласием и конфликтом. Отправляясь от учения Канта, Хабермас выступает как философ нравственности (Moralitat), основанной на консенсусе. Фуко, вслед за Ницше, выступает как философ wirkliche Historic (реальной истории), излагаемой в терминах конфликта и власти, или силы (power). В этой статье дается сравнительный анализ центральных идей Хабермаса и Фуко в тех их аспектах, которые имеют отношение к проблеме укрепления (empowering) гражданского общества и демократии. Мы зададимся вопросом: достигается ли лучшее понимание - и осуществление - этого укрепления в терминах консенсуса, или же более подходящей системой координат являются конфликты? Кин[и]? (19880: 21) открыто предостерегает: неравенство и господство были встроены в понятие "гражданского общества" с самого начала. Исторически гражданское общество установилось по образу цивилизованного [европейского] мужчины, говорит Кин[и?], оно основано на исключении женщин, которым предлагается жить в условиях домашнего деспотизма. Сегодня проблему исключения J поднимают не только гендерные группы, но и группы, определяющие себя на основе, •I например, этноса и сексуальной ориентации. Ясно, что если в наше время мы хотим построить что-то - и притом такое важное, как демократия - на понятии гражданского общества, мы должны заняться проблемой исключения, различия, разнообразия и политики [поиска] тождества. Поэтому в качестве подтемы данной статьи мы J поставим вопрос: а что могут внести в решение этой задачи Хабермас и Фуко? "С Канта началась современная эпоха, - говорит Хабермас (1987: 260), ссылаясь на значение попытки Канта разработать универсальную рациональную основу для демократических институтов". Хабермас согласен с Кантом в том, что разработка такой основы для демократии и ее институтов нужна, но он указывает, что Канту не удалось достигнуть своей цели. Согласно Хабермасу (1987: 18-21, 302), причина этого в том, что мышление Канта базируется на субъектно-ориентированной рациональности. Более того, Хабермас указывает, что позднейшие философы, от Гегеля и Маркса до современных мыслителей, также оказались не способны разработать эту давно и многими разыскиваемую рациональную и универсальную основу для подобных общественных институтов. Согласно Хабермасу (1987: 294), это объясняется тем, что все они работали в русле традиции, которую он называет "философией субъекта". Большинство современных философов и исследователей общественных наук сделали выводы из более чем двух тысячелетий неудачных попыток выработать 138 универсальное построение (constitution) для философии, общественных наук и организации общества, придя к заключению, что такая основа не представляется осуществимой. Но не Хабермас, полагающий, что его собственные работы могут обеспечить такое построение и что последствия отказа от этого неприемлемы. Без универсально построенных философии, науки и демократии, говорит Хабермас, мы придем к контекстуализму, релятивизму и нигилизму, а все это он считает опасным. Согласно Хабермасу, проблема с Кантом и последующими философами, размышлявшими о современности, не в том, что ошибочной была их цель - рациональное устройство общества, а в ошибочности их представлений о том, как этой цели достигнуть. Для Хабермаса путь к рациональному устройству и к воздвижению бастиона против релятивизма лежит через переориентацию от сосредоточения ранних философов на субъективности - куда Хабермас относит и гегелевский "мировой дух", и Марксов "рабочий класс" - к сосредоточению на межсубъектности. Собственные работы Хабермаса, особенно его "теория коммуникативного действия" и "этика дискурса", лежат в русле этого межсубъектного подхода к проблематике современности (Habermas 1983, 1987, 1990,1993). Цель хабермасовской теории коммуникативного действия — "прояснить предпосылки (presuppositions) рациональности процессов достижения понимания, которые можно полагать универсальными, поскольку они неизбежны" (Habermas 1985:196). В своем "Философском рассуждении о современности" Хабермас развивает свой межсубъективный подход к современности, используя понятие "коммуникативной рациональности". Коммуникативная рациональность напоминает старую идею логоса тем. что с ней ассоциируются представления о непринудительно объединяющей, вырабатывающей консенсус силе дискурса3, - в котором участники преодолевают их поначалу субъективно основанные взгляды в пользу рационально мотивированного согласия (Habermas 1987: 294, 315). Хотя Хабермас и считает, что фактически существующее современное общество представляет угрозу для коммуникативной рациональности, он, тем не менее, доказывает, что сердцевина коммуникативной рациональности - "невынужденная, объединяющая, рождающая консенсус сила аргументирующей речи" - есть "центральное переживание" в жизни человеческого существа (Habermas 1983: 10). Согласно Хабермасу (Habermas 1983: 316), это центральное переживание внутренне присуще общественной жизни человека: "Коммуникативный разум непосредственно вовлечен в процессы общественной жизни в той мере, в какой акты взаимного понимания берут на [Себя роль механизма координации действий". И Хабермас не оставляет никакого сомнения в том, что под "внутренне присущим" он понимает универсально внутренне присущее. Эта универсальность вытекает из того факта, что для Хабермаса общественная жизнь человека основана на процессах установления взаимопонимания. Эти процессы предполагаются "универсальными, поскольку они неизбежны" (Habermas 985: 196). В более ранней формулировкеХабермас (Habermas 1979: 97) выражает взгляд еще яснее: В действии, направленном на достижение понимания, претензии на общезначимость (validity claims) "всегда уже" неявно заявляются. Эти универсальные претензии... вложены в общие структуры возможной коммуникации. В этих претензиях на общезначимость теория коммуникации может распознать мягкий, но упорный, никогда не умолкающий, хотя и редко встречающий отклик призыв (claim) к разуму - призыв, который приходится признавать de facto везде и всегда, где речь идет о согласованных действиях. 3 "Дискурс" понимается здесь как межсубъектное рассуждение - рассуждение, проводимое в форме обсуждения со многими участниками. - Прим. Перев. 199 Следствием этого, для Хабермаса, является то, что человеческие существа определяются как демократические существа, как homo democraticus. Что касается претензий на общезначимость, Хабермас (Habermas 1990: 93) разъясняет, что общезначимость определяется как консенсус без применения силы: "оспариваемая норма не может получить согласие участников практического дискурса, если только... все затрагиваемые лица не могут свободно, без принуждения (zwanglos) принять последствия и побочные эффекты, которые общее соблюдение этой нормы, как ожидается, может иметь для удовлетворения интересов каждого индивида" (курсив в оригинале). Этот принцип общезначимости Хабермас (Habermas 1990: 120-121) называет "(У)", "принципом универсализации" этики дискурса. Аналогичным образом в ключевом пассаже об истине Хабермас (Habermas 1990: 198) заявляет: "Аргументация гарантирует4 то, что все заинтересованные в принципе принимают участие, свободно и на равных правах, в сотрудничестве в поисках истины, где ничто никого не принуждает, кроме силы лучших аргументов". Единственная "сила", действующая в идеальной речевой ситуации и в [сфере] коммуникативной рациональности, есть, таким образом, "сила лучшего аргумента", которая, соответственно, приобретает ключевое место в трудах Хабермаса. Общезначимость и истина гарантируются там, где участники данного дискурса соблюдают пять ключевых процессуальных требований этики дискурса: (1) ни одна из сторон, затрагиваемых предметом обсуждения, не должна исключаться из дискурса (требование общности); (2) все участники должны иметь равную возможность выставлять и критиковать претензии на общезначимость в ходе дискурса (автономия5); (3) участники должны быть готовы и способны "вчувствоваться (to empathise)" в претензии других на общезначимость (принятие идеальных ролей); (4) существующие между участниками различия в смысле обладания властью (или силой) должны быть нейтрализованы, так чтобы эти различия не оказывали никакого воздействия на выработку консенсуса (властная, или силовая, нейтральность); и (5) участники должны открыто разъяснить свои цели и намерения и [в ходе дискурса] воздерживаться от стратегических действий по их достижению и осуществлению (прозрачность) (Habermas 1993: 31, 1990: 65-66, Kettner 1993). Наконец, учитывая первые пять требований, мы можем добавить шестое: неограниченный запас времени. В обществе, следующем этой модели, гражданство определялось бы в терминах участия в публичных дебатах. Участие означает здесь дискурсивное участие. Кроме того, участие означает здесь отстраненное участие, поскольку коммуникативная рациональность требует принятия идеальных ролей, властной (силовой) нейтральности и т.п. Модель Хабермаса, т.е. этику дискурса, не следует смешивать с конкретными (contingent) типами "торга" или с моделями компромиссов между противоречивыми частными интересами, достигаемыми путем стратегических переговоров. Чего не хватает в моделях поиска стратегических решений и рационального выбора - это обращения к окончательной нормативной оправданности, которую Хабермас, по его мнению, нам дает (Dallmayr 1990: 5). Эмпирически Хабермас рассматривает новые общественные движения как агентов коммуникативной рациональности и изменений в сфере публичности (public sphere). Хабермасовское определение этики дискурса и коммуникативной рациональности, как и упомянутые выше процедурные требования, с полной ясностью показывают, что речь идет о процедурной, а не о субстанциальной рациональности: "Этика дискурса не дает ориентации по существу (substantive). Вместо этого она устанавливает процедуру, основанную на определенных исходных предпосылках (presuppositions) и спланированную так, чтобы гарантировать беспристрастность процесса суждения". В отношении процесса Хабермас - моралист универсалистический, [рассуждающий] "сверху вниз": правила корректной процедуры нормативно задаются заранее в виде 4 "Argumentation insures that...". Я бы сказал: "Аргументация предполагает, что...".- Прим. перев. 5 Можно было бы назвать это "требованием равноправия". - Прим. перев, 140 требований к идеальной речевой ситуации. И, соответственно, наоборот - в отношении содержания Хабермас выступает как ситуационалист [рассуждающий] "снизу вверх": что правильно и верно в данном коммуникативном .процессе, определяют только участники этого процесса. В результате центральное место в работах Хабермаса занимает исследование процессов установления консенсуса и [оценки] претензий на общезначимость, на базе которых строятся эти процессы. Точка зрения Хабермаса на демократический процесс непосредственно связана с правовым институционализмом: "Я хочу понимать демократическую процедуру как юридическую институционализацию форм коммуникации, необходимых для рационального формирования политической воли", - говорит Хабермас (без даты: 15). Об отношении между законом и властью в этом процессе Хабермас (без даты: 8) говорит, что "уполномочивание власти (силы) законом и санкционирование закона (силы) властью должны происходить uno acto6" (курсив в оригинале). Тем самым Хабермас ясно показывает, что он оперирует с позиции (within a perspective) закона и суверенности. Как мы увидим ниже, эта позиция контрастирует с позицией Фуко (1980а: 87-88), который считает такое понимание власти (силы) "никоим образом не адекватным". Фуко (1980а: 82, 90) говорит о своем собственном "анализе власти (силы)", что он "может конституироваться, только освободившись полностью от [этого] представления о власти, которое я назвал бы "юридико-дискурсивным"... от образа власти-закона, власти-суверенитета". Именно в этой связи Фуко (1980а: 89) высказал свое знаменитое предложение "отрубить королю голову" в политическом анализе и заменить ее децентрализованным пониманием власти. Для Хабермаса же королевская голова все еще вполне на своем месте, в том смысле, что суверенитет является необходимой предпосылкой для регулирования власти законом. Хабермас по существу более оптимистичен и некритичен по отношению к современности по сравнению и с Максом Вебером и [другими] представителями франкфуртской школы, такими как Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно. Основные хабермасовские "способы продвижения", например, в направлении укрепления гражданского общества, состоят в сочинении конституций и развитии институтов, которые тем самым становятся и центральными элементами, и целями его проекта. Трудно переоценить важность этого момента. Хабермас (1954: 514) попросту видит в конституции главное средство объединения граждан в плюралистическом обществе: То, что объединяет граждан в обществе, сформированном социальным, культурным и мировоззренческим (weltanschauunhch) плюрализмом, - это прежде всего абстрактные принципы искусственного республиканского порядка, созданного посредством закона. Если Хабермас прав насчет важности сочинения конституций и институциональных реформ, то перспективы изменения правительств в более демократическом направлении с помощью этики дискурса и теории коммуникативной рациональности выглядят вполне обнадеживающими. Однако проблема - как указал Патнем (Putnam 1993: 17-18) - состоит в том, что "[д]ва столетия сочинения конституций во всем мире предостерегают нас... что конструкторы новых институтов часто пишут на воде... Что институциональные реформы меняют поведение - это не аксиома, а гипотеза". Проблема с Хабермасом в том, что он переставил местами аксиому и гипотезу: он принимает как данное то, что должно быть подвергнуто эмпирической и исторической проверке. Основная слабость хабермасовского проекта - несогласованность между идеалом и реальностью, между намерениями и их осуществлением. Это несоответствие |
| Поиск |