Кутырев В. А. Модернизация: против бездумного инновационизма, за контролируемое развитие
Скачать 189.63 Kb.
|
| Опубликовано в журнале «Философия хозяйства» 2011. №2 Кутырев В.А. Модернизация: против бездумного инновационизма, за контролируемое развитие Критикуется отождествление модернизации с инновационизмом. Показывается, что идеалы инновационно-потребительского общества противоречат идее устойчивого развития как условию выживанию человечества. Ориентиром модернизации должно быть контролируемое развитие. Ключевые слова: модернизация, инноватизация, цивилизация, технос, постчеловеческий мир, устойчивое развитие, управляемое развитие. Modernisation: Against thoughtless innovationism, for controlled development Criticized the identification of modernisation with innovationism. Shows that the ideals of innovation and consumer society contradict the idea of sustainable development as a condition of survival of mankind. Landmark modernisation must be controlled development. Keywords: modernization, innovatization, civilization, Technos, posthuman world, sustainable development, controlled development. Эту статью нас заставил написать Президент Российской Федерации Д.А. Медведев. На Всероссийском инновационном форуме «Россия, вперед» в Сколково, ведя дискуссию, он сказал: «Пойдем дальше. Секция «Сторонники модернизации». Давайте посмотрим, кто у нас сторонники модернизации. Интересно было бы, если бы была секция «Противники модернизации», было бы во всяком случае, веселее» (смех)1. Отрадно, что Президент допускает возможность существования «противников модернизации», хотя в реальности он вряд ли с ними встретится. Непосредственно их действительно нет (смех?), но разве не допустимы по отношению к ней хотя бы скептики, критики или оппоненты каких-то ее направлений, способов реализации, то есть люди, думающие дальше, нежели «сделать как», рассуждающие о целях, смысле, влиянии этих процессов на природу, на человека, его судьбу. (Если у нас осталась философия или хотя бы философия науки, которую не свели к восторженным «рассказам о новых технологиях»). Разве не возникает вокруг них конфликтов? Значит, есть или, по крайней мере, должны быть противники модернизации в форме без(д)умного инновационизма. Мы относим себя к этой «секции» и хотели бы обсудить возникающие здесь противоречия и проблемы, т.е. по-мыслить дальше хода е-2 е-4, чем, увы, в основном ограничиваются ее (ограниченные ею) энтузиасты. В определенном смысле вся человеческая история – это модернизация. Но чтобы не расплыться мыслью по древу, надо, видимо, указать ветку, на которой мы сидим и модернизируем: здесь, сейчас, в начале ХХI века, в России. Под модернизацией в таком случае имеется в виду перевод общества на новационный образ жизни, внедрение (ин-новацию) в быт и бытие последних, «с пылу, с жару» достижений науки и техники. В отличие от предыдущих веков развития человечества теперь их особенность в том, что в сущности все они связаны с проникновением в мега, микро(нано) и информационно-виртуальные миры, возникшие на базе теоретических открытий первой половины ХХ века, прежде всего в физике, квалифицируемых обычно как неклассические и начавшейся во второй половине века их технизацией, воплощением в практику. Благодаря этому, люди видят, слышат, осязают то, чего вокруг них нет, что феноменологически они не видят, не слышат, не воспринимают. Открытые микро/мега/вирту миры несоизмеримы с нашими органами чувств, параметрами телесности, а в конце концов, и мышлением, если оно не вооружено электронными машинами. Однако мы в них действуем, добиваясь полезных в/для макрореальности результатов. Общий практический смысл происшедших научных революций ХХ века в том, что несоизмеримость познания стала несоизмеримостью быт(а)ия. Сфера деятельности человечества превысила сферу его жизни. Мир перестал совпадать с нашим Домом. К настоящему времени наука прямо сливается с техникой, превращаясь в технонауку (technoscience), которая больше не познает природу, подобно классической, и не преобразует ее как неклассическая, а используя в виде материалов, создает новую реальность, вторую «природу». В таком качестве она обычно определяется как постнеклассическая, по принципиальным характеристикам являясь трансценденталистской (исходит не из сущего, а из мысли), дигиталистской (все формализуется и математизируется), конструктивистской (проективной, ориентированной на то, чего нет) – «искусственной». Ее признанное ядро – конвергирующие друг с другом исследования в сфере наноразмерностей, биоты, информатики и когнитивного интеллекта (НБИК). Однако, это узкое, интерналистское понимание проблемы. Если ее оценивать мировоззренчески, то современная = постнеклассическая наука является постчеловеческой. Потому что творит реальность неадекватную традиционному биотическому человеку, какой он был в до сих пор прошедшей истории, это реальность до людей на Земле не бывшая, не существовавшая на Земле и при людях, до актов со-(творения)здания ими иного, искусственного мира. Иного не по форме, как было «в (не)классике», а по субстрату. Если продолжить данные тенденции развития до метафизического идеала, то постчелове(некласси)ческая наука творит новую=иную субстанцию. При том произвольно, свободно: «по щучьему велению, по моему хотению». И какую угодно. Это вершина деятельных возможностей человечества, их масштаба и величия, которой оно, в лице западной цивилизации, жаждет как можно скорее достичь. Все народы карабкаются к ней, одни находясь у подножья, другие где-то посредине или ближе. Россия отстает от передового отряда прогресса и задача модернизации в том, чтобы догнать его, влиться в ряды стран, чье производство в гораздо большей степени основывается на постнеклассических технологиях. Передовым странам модернизация не нужна, они в ней развиваются, в то время как содержанием российской модернизации является переход к подобным технологиям. Их универсализация2. Таким образом, мировоззренческая суть стоящей перед Россией задачи НБИК-модернизации, наиболее четко выражается понятием постчеловеческой инноватизации. Именно она позволит ей войти в клуб стран, находящихся на острие прогресса. Постчеловеческий модернизационный инновационизм – это процесс, вызывающий невиданные, почти и невообразимые, немыслимые энергии, силы и материалы, которые делают человека Богом, но он же может поглотить его, превратив в материал и силу для того, что будет после человека. Умертвит его. Ради становления Иного. Когда-то модернизация России проводилась под лозунгом: «Коммунизм есть советская власть + электрификация всей страны». Это была индустриальная модернизация. Теперь лозунг светлого будущего может звучать так: «Потребительское общество (комфорт) есть капитализм (рынок) + инноватизация всей страны». Инновационизм нельзя сводить к голой техничности. Он предполагает вывод нового товара или услуги на рынок, спрос на них. Для этого в них должна быть потребность и главная проблема инновационной экономики не в том, что не хватает новаций, а в том, как выявить или создать, при(на)думать новые потребности. Прежние теоретики будущего были озабочены проблемой нехватки материальных благ для удовлетворения потребностей человека и заботились, как их ограничить, выделив «разумные». О том, какие потребности считать разумными, а какие нет, написаны горы книг. Ирония истории в том, что теперь проблема не в нехватке благ, а в нехватке потребностей. «Потребность в потребностях». Нынешние «форсайт технологи» обсуждают и заботятся о том, как увеличить их количество. Отсюда «потребительское общество» с его маркетинговой религией. Это общество, идеология, когда не только много и все больше потребляют, но когда потребности его членов не ограничиваются, а, напротив, культивируются. Вплоть до рекламирования с целью эксплуатации пороков и страстей. «Путы разума», налагавшиеся на рост потребностей – сброшены. Они не только перестали быть разумными, но и не должны ими быть. С их разумностью борются. Потому что воля к жизни деградирует до «воли к потреблению». Началось потребление самого человека3. Поскольку предполагается, что базовые, «естественные» потребности в современной цивилизации фактически удовлетворяются, (или, в принципе, могут быть удовлетворены), их место занимают сознательно конструируемые, искусственные. Человек не подозревал, что какие-то услуги или товары ему нужны, пока их не изобрели в инновационно-коммерческих центрах, и реклама не убедила его в их совершенной необходимости. Иногда они хулиганские (очки с рисками для разрезания торта, аппарат для надевания презерватива, устройство, приподнимающее тарелку по мере съедания супа), иногда, особенно по отношению к природе, прямо преступные, или на первом этапе полезные, а на втором приносящие вред, для компенсации которого нужно изобретать новые новации. Возникли символические, знаковые, виртуальные потребности, и для них, в общем-то, нет предела. Самая великая ложь нашего времени, что для благополучной жизни людям все еще недостаточно средств. Хотя для огромной части землян это не ложь, а суровая правда, реальность, а особенно идеал «золотого миллиарда» – абсурдны. Если Индия, Китай, остальные страны догонят США по уровню потребления, наша планета задохнется и погибнет в отходах. Понятия богатства и бедности историчны, нынешние бедные в ХIХ веке считались бы вполне обеспеченными людьми. В ХХ веке количество продукции на душу населения увеличилось в десятки, по некоторым видам в сотни раз. Главной проблемой стало не произвести, а продать и в тоже время миллионы людей голодают. Значит, решение проблемы надо искать в переустройстве социальных отношений, в логике распределения и культивируемых ценностях человечества, а не в без(д)умном наращивании абсолютных объемов производства. Само развитие техники, смена ее поколений тоже рождает потребность в непрерывных новациях, внутренне как бы обусловленных, необходимых, если же этого недостаточно, то стимулируются «навороты», гаджетизм, мода (!) на машины и сооружения. Автомобили оцениваются по красоте и дизайнерским выдумкам как когда-то женские шляпки. Их производство стимулируется досрочным уничтожением. Здания строятся для престижа: кто выше, какое причудливее. Мощнейшие ракетные комплексы, пожирающие тысячи тонн кислорода, используются для вывоза космических туристов. Сообщают о работах над специальной капсулой для «медового месяца в невесомости». Получается, что вершины, достижением которой можно бы удовлетвориться в погоне за новыми потребностями, в техно-потребительском обществе – нет. Развитие его передового отряда демонстрирует «дурную бесконечность» их все время отодвигающихся сияющих горизонтов, манящих, притягивающих к себе о(т)стальное человечество. И нас – несчастных, всегда догоняющих. Догоняющих что? Общество полностью (не)удовлетворяемых потребностей и бес-конечного (окончательного) комфорта? Хотя, если принципиально обобщать достигнутый людьми уровень возможностей, то они и так живут в раю, все сказки стали былью. Вокруг нас самодвижущиеся ступы и сапоги-скороходы (ставить негде), летают ковры-самолеты, на которых спят и принимают душ, волшебные зеркала, позволяющие видеть события в любом конце Земли, чудесные коробочки по которым можно говорить с кем и когда угодно, из-под земли непрерывно фонтанируют несущие свет и тепло рога изобилия. На каждом углу развернуты скатерти-самобранки, на каждом шагу непрерывно доставляющиеся из тридевятых царств золотые, они же молодильные яблоки, называемые теперь апельсинами. Все удобства, вплоть до прекрасных гурий на дорогах, зазывающих отдохнуть путников из ступ, и «умных домов» с автоматизированными, куда даже царь пешком ходил, то(л)чками. Если нынешнее положение человечества оценивать исторически честно, то надо сказать, что осуществилась его самая великая мечта, самая универсальная утопия: оно идет/попало(сь) в Рай!4 Разумеется, в райском положении пока не все, даже в самом раю, что касается России, то она вступила в него одной ногой, вторая пока в чистилище. Стремясь в рай обеими ногами, стоило бы посмотреть на него более здраво и объективно. Каков он на самом деле, надо ли туда безоглядно рваться, если судить не по технико-экономическим показателям, а по людям, которые там живут. Имея в виду, что проблема неравного использования потребительских благ вполне решаема социально-политическими методами, мы должны вести речь о философской, культурно-исторической характеристике «состояния рая» и модернизационных подступов к нему, оценивая его с точки зрения судьбы человека. Каким «человек потребляющий» в нем становится – сейчас и по тенденции? В конце концов, для кого/чего ведется борьба за максимальное потребление и комфорт? Для начала можно с уверенностью утверждать, что потребительские общества перестали быть культурными. Другими словами, отношения в них перестают регулироваться внутренними духовными ценностями – представлениями о добре, зле, долге, грехе, чувством вины, стыдом и совестью, заменяясь регламентациями извне – прямым контролем, правовыми и социальными технологиями, доходя до материальной фиксации всех поступков (говорящая скамейка делает вам замечание за брошенный окурок). Общество атомизируется, формализуется, непосредственные, живые связи между его членами заменяются юридическими, кодифицированными. Не случайно, Запад больше не позиционирует себя как культура, называя сложившийся в нем образ жизни цивилизацией. Выявленное в свое время О. Шпенглером различие между культурой, когда отношения между людьми носят органический характер и цивилизацией, когда они становятся механическими, вполне подтверждается. Переход от культуры к цивилизации Шпенглер рассматривал как исторический тренд, это было его предвидение, сейчас оно – реальность. Культуре как духовности – конец. В цивилизации личность заменяется актором, рациональным дельцом, который, выбирая свое поведение, не переживает ситуацию, а реализуют условия достижения социально-экономического успеха. В дальнейшем актор десубъективируется, превращаясь в человеческий фактор и агента. Распадается даже индивид, его целостность, вместо него – «мультивиды», что, впрочем, правильнее квалифицировать как проявление кризиса уже самой цивилизации, ее «болезни к смерти». Таким образом, модернизация, когда речь идет о социальных отношениях, означает преодоление культуры и замену ее цивилизацией. Это практически свершилось. По ближайшей же тенденции, учитывая распространение социально-гуманитарных технологий, их наложение на постчеловеческий характер производства, можно сказать, что умирает и вот-вот умрет цивилизация. Это свершается. Она превращается в Систему техники – Технос. Модернизация, когда речь идет о социальных отношениях, означает теперь их преодоление и замену не просто технико-экономическими, а финансовыми и коммуникационно-виртуальными отношениями. Так называемыми гуманитарными технологиями, продуктом Hi-tech и Hi-Hume5. Личности и даже бездуховному актору – конец. Остается «человеческий фактор» и агенты (сетей), вплоть до превращения в своего рода зомби (вопрос, что такое зомби, плохо или хорошо (!) им быть в методологии науки активно обсуждается). Особенность ситуации России в том, что, э(ре)волюционируя от культуры и личностей к Техносу, к агентам, фактору и мультивидам, она должна как бы перепрыгнуть через акторов и цивилизацию, проходя этот период в ускоренном историческом темпе. Отсюда драматизм по(раз)ложения личностей, тяжелая ломка всех межчеловеческих отношений. Становление Техноса не какие-то фантазии или футурологические предсказания, а жизненная повседневность существования людей в инновационном обществе. Так или иначе, она отражается в философской рефлексии. Наиболее известные оценки технико-потребительского образа жизни: «бюрократические джунгли», «общество спектакля», «всеобщего равнодушия», «массового опустошения», «состояния после оргии», в конце концов – непрерывное ожидание конца света. Или утверждений, что он произошел – «Апокалипсис now»6. И это в странах, которые достигли высшей точки в «потреблении инноваций». Неужели мы, в России, борясь с остатками своей культуры, чтобы «вступить в цивилизацию», а на самом деле в Технос, не должны задуматься, а все ли в порядке с положением, к которому, подстегивая себя модернизационными призывами, стремимся как к земле обетованной? Не постараться ли извлечь какие-то уроки из их опыта? Неоспоримым достоинством западной цивилизации в ней самой и для остального мира считалась свобода. «Свободное общество» – ее другое название. Свободой, ради свободы, «издержками свободы» (слова, предпринимательства, любви) оправдывались любые отрицательные (если таковые признавали) черты «открытого общества». «Открытое» – знаменитый концептуальный синоним свободного общества. Оно противостояло «закрытым», где свободу ограничивают мораль и религия. Privacy: права человека, презумпция невиновности, тайна переписки, частной жизни, выбора – его священные коровы. Которые в самом деле были и давали молоко. Но кто решится теперь о них говорить, если говорить всерьез? Теперь, когда все просматривается, а где просматривается, там и прослушивается; когда человека то и дело, публично щупая, раздевают догола и у каждого индивидуальный номер, занесенный в общую базу данных; когда невозможна тайна межгосударственных дипломатических связей, не говоря об индивидах и т.д. В условиях перерастания цивилизации в технос о свободе можно говорить лишь в силу инерции или корыстного интереса в обмане. Нынешний, «воспитанный в свободе», обыватель требует установки камер слежения за всеми и везде: на улицах, на транспорте, в магазинах, тюрьмах, в солдатских казармах («глаз командира»), в частных офисах и госучреждениях, в банях(?), туалетах(!). Наконец, в квартирах (сначала за домработницами, потом детьми, потом сами за собой). В так называемых «умных домах» фиксируется любой шаг и внутреннее состояние организма. Практически нет мест, которые бы оставались неприкосновенными. Все больше и больше ограничивается принадлежность человеку собственного тела. Детекторы лжи, отпечатки пальцев, универсальные электронные карты, эксперименты с аппаратами по чтению мыслей и стиранию памяти, ничтоже сумняшеся, вводят и принимают как норму, не отдавая отчета, что это отказ от признания человека ответственным, обладающим собственной волей и сознанием существом. Отказ от личности осуществляется практико-эмпирически. Не хочется перегружать статью лишним напоминанием об общеизвестной, когда-то всех пугавшей утопии Дж. Оруэлла «1984», с ее «телескринами» и «англсоцем», но трудно удержаться от восхищения как точно он описал техно-потребительское будущее, которое фактически стало нашим настоящим. «…Будущее представляется все более ускоряющимся маршем технического прогресса: машины, избавляющие от физического труда, машины, избавляющие от размышления (это до появления компьютеров и электронного образования! – В.К.), машины, избавляющие от боли, гигиена, высокая производительность труда, четкая организация производства, больше гигиены (вплоть до дисбактериозов кожи – В.К.), рост производительности труда, лучше организация производства. Пока вы не окажетесь в знакомой уэллсовской утопии, тонко спародированной в «О, прекрасном новом мире», рае маленьких толстяков» (небольшая неточность: толстяки большие, огромные – В.К.)7 Да и все ли в порядке у «не работающих и не думающих гигиеничных толстяков» не с осуществлением только, а с самим идеалом, к которому, руководствуясь девизом: «в науке кроется все счастье человечества», устремилась потребительская цивилизация, если они = человек в ней вымирает? При всех инновационных достижениях – это прозаическая, подтверждаемая статистикой, правда. Курс на полную технизацию жизни, дискредитацию традиционных ценностей родового человека с неизбежностью ведет к падению его воспроизводства. Конец природно-культурной истории человечества означает «в конце концов» конец демографический. Богатый, комфортный, эгоистичный, гендерный Запад, благодаря этому – заканчивается. (Для воспроизводства населения коэффициент рождаемости на одну семью должен быть 2,4, а он в среднем по Европе 1,5). В отличие от России, «минусующей» от высокой смертности и безответственного эгоизма правящего класса, причина их вымирания не в недостатке (новаций, знаний, денег, товаров), а в избытках, в образе жизни, который ведут люди. Чего стоит запрет на официальное употребление слов «отец» и «мать», тем самым их признание нецензурными, объявленное в Европе и США. Как в вызывавшем всеобщее отторжение «Новом удивительном мире», описанном в романе О. Хаксли, где слова «отец» и мать» тоже были ругательными. Когда это виделось утопией, такого будущего все боялись, когда подобное скандально символическое совпадение происходит в реальности – не замечают. Очевидно, что дальнейшим движением по тому же пути, в том же направлении проблема у(вы)мирания передового отряда человечества не преодолевается, а усугубляется. Значит, стремление в рай – это стремление к смерти. Неужели бездумным «сторонникам модернизации», ставя задачу «догнать», скорее войти в него, но в той или иной степени еще находясь на распутье, не повод задуматься? Что тогда для этого надо, если, конечно, они совсем не утратили такой способности. Хотя, надо признать, сохранить ее не так просто. Идеология инновационизма стала господствующим мировоззрением и настолько, что возник феномен неомании. Когда предполагается, что любые сложившиеся системы и вещи существуют для того, чтобы скорее исчезнуть и замениться иными, новыми. Потом опять новыми, ещё раз новыми – непрерывный, ничем не ограничиваемый поток перемен в режиме с обострением, который уносит мир и человечество в неизвестном направлении, растворяя и превращая в материал прогресса. Неомания и ненасытный молох потребления питают друг друга и оба вместе истощают природу и человека, ведя к утрате ими их идентичности. Лишь бы новое, лишь бы прибавлять. Перемены и «реформирование» стали самоцелью. Не прогресс ради общества, а общество ради прогресса, развитие «в разнос» – вот что происходит с обществом, когда оно идет по пути модернизации под знаменем без(д)умного инновационизма. Прогресс превращается в трансгресс. Трансгресс – это развитие с переходом через то, что развивается, в «свое иное». Трансгрессизм категорически противоречит теории так называемого устойчивого развития, которая была выдвинута в 90-е годы ХХ века как своеобразный императив выживания человечества. Она была принята практически всем миром в качестве «официальной идеологии» после серии докладов Римского клуба, показавших губительную для природы и человека опасность неконтролируемого роста мировой экономики, когда прозвучали призывы к «остановке развития», к «нулевому росту». На подобный шаг мир пойти не мог. Но ограничить развитие по параметрам сохранения системы, которая развивается, то есть поддерживать её в устойчивом состоянии – это было осознано как единственно правильная возможная установка, если люди хотят выживать. Последний рубеж их самости. Чтобы удержаться на нем, развитие цивилизации надо перестраивать по целям, скорости и внутреннему характеру, подчиняя задачам сохранения Homo sapiens, каким он сложился в процессе биологической эволюции. Подчиняя экономику – хозяйству, технику – культуре, потребление – самосовершенствованию, рациональное – духовному. Это предполагает, что далеко не все, что технически возможно, следует осуществлять, не всякое новое можно и нужно внедрять. Чтобы стать инновациями, новации должны проходить жесткие социально-гуманитарные фильтры. Базовая мировоззренческая установка для устройства и при функционировании таких фильтров: сначала надо быть, а потом меняться; развиваться надо для того, чтобы быть. Sustanable development – это когда изменение и становление не самоцен(ль)ны, не движение в дурную бесконечность, а служат сущему и Бытию. И вот сейчас, с одной стороны, это, выдвинутое в качестве последней надежды мировоззрение выживания забывают, а с другой, если используют, то в извращенном виде, трактуя устойчивость развития как его еще большее ускорение. Страны, области, районы, графства и кантоны принимают планы «устойчивого развития», имея в виду обязательное наращивание объемов производства. Не отказываясь открыто, принятую всем миром идею поддержания того, что развивается (природы, общества, человека) также всем миром запутывают, а фактически отбросили. Хоронят, не попрощавшись. Вместо устойчивого развития, как видим, стоит всеобщий оглушительный крик о развитии как замене всего и вся без разбора – новым. Крик об «инновационизме». И никакого осознания, что это прямо противоположные, отрицающие друг друга подходы. Никакой проблемы, по крайней мере, в России, тут не видят. Поистине, слепые вожди слепых, идут с закрытыми глазами. Деятельность Римского клуба и провозглашенная в 1992 году в Рио-де-Жанейро Декларация об устойчивом = ограниченном = регулируемом развитии, были, по-видимому, последним озарением человечества перед погружением в техногенный фатализм. Последней крепостью его здравого смысла. Хотя, так или иначе, взывать к ним (человечеству и здравому смыслу) надо. Даже если не удастся остановить это трансгрессивное движение, должны быть люди, которые понимают, что происходит. Чтобы сохранить наше достоинство как мыслящих существ. Были мол, такие «секции», кто не согласился с эвтаназией, видели и предупреждали. Пытались опровергнуть утверждение М. Хайдеггера, что «наука не мыслит», предлагая отслеживать результаты технической активности дальше собственного носа. Если наше положение безнадежно, надо сделать все, чтобы его изменить. Таким способом существующий Homo sapiens может выиграть несколько лет, десятилетий, веков. Если будет бороться до конца, хотя бы и без упования на окончательную победу. Как само устойчивое развитие не должно пасть жертвой непрерывного новационизма, так и его идеология не должна быть заложником суетной моды, мельтешения теоретической терминологии. Если смысл устойчивого развития превратился в противоположный, никакими объяснениями, призывами «к подлинности» его не восстановить. Однако стоит попытаться выразить, удержав эту подлинность в других, близких понятиях и терминах. Желательно более точно отвечая изменившимся обстоятельствам, с учетом прежнего опыта использования имени, модифицировать форму, чтобы адекватнее уловить содержание. Движением в данном направлении можно считать возникновение понятия так называемого «инклюзивного развития», то есть развития, которое бы охватывало все сферы жизни общества и плоды которого доставались бы его рядовым членам. С одной стороны, это положительный сдвиг в сторону демократизации мира, но с другой, подобная универсализация и интенсификация происходящих процессов требует особого внимания к выбору их направления. Представляется, что более адекватным названием современного развития, поскольку мы хотим надеяться, что оно останется человеческим, может быть – контролируемое, управляемое развитие. Развитие объекта с сохранением устойчивости требует контроля над ним. Устойчивое развитие (Sustanable development) в действительности может быть реализовано только как управляемое развитие (Controlled development). Развитие управляемо, если оно с рефлексией, если у него есть цель и субъект. Это значит, что любая инновационная деятельность должна отслеживаться по последствиям и параметрам влияния на человека, быть обдумываемой и оцениваемой. У сторонников внедрения того или иного изобретения должны быть обязательно критики, оппоненты, ибо ни один продукт современной технонауки не является однозначно положительным. Они все, даже если не брать открыто авантюрные и непосредственно патологические – амбивалентны. «По определению», поскольку инновационная деятельность вышла за пределы феноменологической реальности и стала постчеловеческой. Приводить ее к мере человека, задача более актуальная, ответственная и сложная, чем внедрять нарастающее как цунами количество сомнительных, неясных и непредвидимых по последствиям новаций. Как бы они нас не смыли, не унесли с этой Земли. Взаимодействие Человеческого и Иного – вот основной вопрос философии (управления) ради нашего выживания. Будем надеяться, что на следующей встрече с Президентом Российской Федерации, посвященной модернизации российского общества, секция противников ее без(д)умного (про)ведения – появится. «Сторонники контролируемого развития». У кого-то, может быть, (при)откроются глаза. И все будут представлять интересы человека как высшей цели модернизации и управления любыми новациями. Управления для жизни. Кутырев Владимир Александрович, доктор филос. наук, проф. Нижегородского гос. ун-та Т. 8-831-466-08-10; kut.va@mail.ru 603137 Нижний Новгород, a/я 199 1 Инновационный форум «Россия, вперед». Телерепортаж вечерней программы «Вести» и стенограмма на сайте «Президент РФ» от 14 декабря 2010 г. 2 Если, рискуя запутать читателя внутри философскими тонкостями, подходить к типологии исторического развития более глубоко, то модернизацию на основе постнеклассической науки надо называть постмодернизацией. Тогда все получается логично: эпоха постнеклассики = постмодерна = постчеловека. Задачей России в таком случае является постмодернизация. Но, по-видимому, целесообразно остаться при социально утвердившемся слове – модернизация, подразумевая ее постчеловеческое измерение, исходя из чего мы и обосновываем необходимость ею управлять. 3Пример заботы о том, как эти процессы эффективнее наладить см: Аргонов В.Ю. Искусственное программирование потребностей человека: путь к деградации или стимул развития. // Вопр. филос. 2008. № 12. Из содержания статьи следует, что стимул развития. Программирование потребностей – это программирование (зомбирование) личности. Вот каких высот/низин достигла наука и будто бы философия, рефлекторно обслуживая саморазвитие потребления и технологий. 4 Нам уже приходилось писать о сказочной жизни современных людей. См.: «Этот безумный, безумный мир…» // Философия и общество. 2011, № 1. Полагаем, лишний раз вспомнить о рае – не грех. 5 Если, рискуя запутать читателя внутри философскими тонкостями, подходить к типологии исторического развития более глубоко, то модернизацию на основе Hi-Hume технологий (когнитивного манипулирования сознанием человека) надо бы называть трансмодернизацией. Получается все логично: эпоха транснауки (техноса) = трансмодернизма (трансгресса) = трансгуманизма (трансгомонизма) как преодоления человека. Эта самоубийственная задача – «трансмодернизации» на повестке дня на Западе, Россия к ней только приближается. 6 См., например: Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2002; Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2000; Культура времен апокалипсиса. Екатеринбург, 2004; Липовецки Ж. Эра пустоты. СПб., 2001; Сиоран Э.М. Горькие силлогизмы. М., 2008; Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. М., 2004 и т.д. Внутренних критиков рая, как ни странно, гораздо больше, чем внешних. Хотя может и не странно. Они знают его реалии непосредственно, а находящиеся на подступах к нему имеют туристическое сознание. 7 G. Orwall. Wells, Hitler and the World State. 1970. P.170. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | «Московский государственный университет культуры и искусств» «утверждаю» Проректор по научной Ключевые слова: модернизация, социальная модернизация, человеческий потенциал, социокультурные изменения, факторы модернизации |  | Приложение к журналу “Вопросы адвокатуры” Эта книга – о мятеже против государственной власти в России. Против самого государства и правопорядка. Она о заговоре, который направлен... |
| Санкт-Петербург Международная конференция 12 апреля 2012 года «Модернизация... Развитие технического осмотра в Российской Федерации и фз №170 о техническом осмотре транспортных средств | | «Устойчивое развитие российских регионов: человек и модернизация»... Правила определяют основные требования технической эксплуатации железной дороги |
| Устройство, модернизация, ремонт ibm pc Устройство, модернизация, ремонт ibm pc. — Спб.: Бхв-петербург, 2004. — 608 с: ил | | А. А. Давыдов Модернизация России, полезный опыт Китая и теория сложных систем Ключевые слова: модернизация России, Китай, теория сложных систем, системная социология |
| Программа конференции «Модернизация дорожного хозяйства: опыт и перспективы» Предлагаем вашему вниманию программу VI межрегиональной конференции «Модернизация дорожного хозяйства. Опыт и перспективы», которая... | | Спорт против наркотиков Формировать навыки общения в процессе подготовки мероприятия, развитие их творческой активности, эмоциональное воздействие на зрителей... |
| Книга предназначена для культурологов, историков, социологов, всех... Софских наук, доцент. Автор более тридцати научных публикаций, посвященных проблемам модернизационных трансформаций в России, в том... | | С началом новой торговой недели европейкой валюте не удалось возобновить... Как отмечают аналитики, усиление курса доллара было связано с проведением ЦБ японии валютный интервенции с целью предотвращения чрезмерного... |
| 1. Дипломатическое признание молодого государства. 3 Подобная политика баланса сил подтолкнула СССР сначала к созданию союза с Германией против британской угрозы, а затем заставила советскую... | | «Быстрое оружие» Империи. «Тунгуски» и с-300 – против «томагавков».... Великий блеф «звездных войн», «Восьмая карта», «Ливерморский монстр» и русские космические перехватчики. «Алмазы»: орбитальные, пушечные... |
| «Модернизация муниципальных систем дошкольного образования» в рамках... А это во многом зависит от нас, работать в этом направлении надо начинать уже с младшего дошкольного возраста. Ребёнок – дошкольник... | | «Модернизация муниципальных систем дошкольного образования» в рамках... «Речевой этикет» разработана на основе авторской программы по русскому языку для общеобразовательных учреждений. 5-11 классы: (автор-составитель... |
| Модернизация экономики и устойчивое развитие Все это и определяет суть модернизации как обеспечение технологического прогресса для экономического развития и поддержания благоприятной... | | «Модернизация муниципальных систем дошкольного образования» в рамках... Охватывает весь объем материала того или иного предмета, что исключает фактор "лотереи" обычного экзамена, на котором может достаться... |
