Магомед ярагский
Скачать 2.9 Mb.
|
 А. Г. АГАЕВ МАГОМЕД ЯРАГСКИЙ МУСУЛЬМАНСКИЙ ФИЛОСОФ. ДУХОВНЫЙ ВОЖДЬ ДАГЕСТАНСКОГО ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ XIX века Издание второе, исправленное и дополненное Издательско-полиграфический центр ДГУ Махачкала 1996 А. Г. АГАЕВ МАГОМЕД ЯРАГСКИЙ. Мусульманский философ. Духовный вождь дагестанского освободительного движения XIX века.— Махачкала: Издательско-полиграфический центр ДГУ, 1996.—212 с. ISBN 5—7788—0143—2 Художник И. Халилов Редактор 3. Магомедова В монографии известного дагестанского философа Агаева Ахеда Гаджимурадовича создается интеллектуальный портрет крупного мыслителя, духовного предводителя многолетнего движения горских народов Восточного и Северного Кавказа за социально-экономические, политические и духовные свободы. Монография рассчитана на научную общественность, равно как на всех, кто интересуется гражданской и политической историей народов Кавказа. А 030Ю40200-017 -026-96 М—195(03)—96 ISBN 5-7788-0143-2 © ИПЦ ДГУ, 1996  Человек должен верить во что-то одно, единственное, то, что он признает лучшим на свете, и это единственное, наше высшее благо, есть вера наших отцов. Магомед Ярагский ВВЕДЕНИЕ Это первая*, но, надеюсь, не последняя научная книга о Ярагском Магомеде. О нем еще заговорит во весь голос наука, возможно, появятся и художественные произведения высокого эстетического накала, в которых будет запечатлен его мужественный образ. А пока современная общественность Дагестана и окружающих его государств Кавказа и Передней Азии мало что о нем знает. Даже самым сведущим в истории Дагестана ученым-исследователям вряд ли что известно, за исключением того, что он был учителем — наставником великих дагестанских имамов Кази-Магомеда, Гамзат-Бека и Шамиля, духовным предводителем национально-освободительной борьбы горцев Дагестана и Чечни в 20—50-х годах XIX века. Молчит историческая наука, молчит и философия с филологией, хотя М. Ярагский внес такой вклад в историю родного края, в целом Дагестана, в нашу духовную культуру и горскую демократию, который делает честь и ему самому и дагестанскому народу. По стечению исторических условий ему суждено было стать выразителем тенденции к объединению жителей Дагестана в их справедливой борьбе за социальное освобождение, национальную независимость, общее самоуправление и религиозное самоопределение в Российской империи. Между тем дело и учение Ярагского Магомеда преданы забвению, а наиболее невежественные «ценители» национально-духовного наследия отводят ему роль «реакционера» и мусульманского «фанатика». Но он, к счастью, вошел в отечественную историю, в историю интеллектуального процесса как великий глашатай свободы человека, независимо от вероисповедания, национальности и подданства. Он первый в мусульманской религиозно-философской мысли провозгласил лозунг «свободного человека». Его учение о свободе мусульманина, суть которого выражена в лозунге «Кто мусульманин, тот должен быть свободный человек, и между всеми мусульманами должно быть *  Первое издание ее осуществлено в сборнике А. Г. Агаева «Философия совести» (Махачкала: Дагкнигоиздат, 1995. С. 11—196).равенство», дало идеологическую санкцию на массовые мусульманско-освободительные движения в обширном исламском мире, изнывавшем под социальным, национальным и духовным гнетом европейских и североамериканских наций, кичившихся своими свободами. Гордые достижениями в науках, искусстве, технике, демократии европейцы пользовались христианским, а затем демократическим лозунгом свободы для того, чтобы лишить свободы народы Азии, Африки, Латинской Америки, Австралии и Океании. Пробужденные учением Магомеда Ярагского о вере, свободе и справедливости, горцы Дагестана, всего Восточного и Северного Кавказа в упорной и многолетней борьбе за религиозную, национальную и индивидуально-личную свободу показали изумившие мир образцы мужества и храбрости. Повстанцев было немного, а душитель их свободы во сто крат превосходил их в военной силе, но, тем не менее, великое стремление человека на Земле быть свободным вдохновляло их на отчаянную борьбу за реализацию своей родовой сущности. Не случайно, создавая религиозно-философское учение о свободе мусульманина, Магомед Ярагский адресовал его «храбрым смельчакам, а не трусливым рабам». В признании, что «его учение есть не плач побежденных, а меч победителей», заложено глубокое понимание необходимости принесения немалых жертв во имя достижения свободы мусульман, которым достался удел униженной, колонизованной части человечества. Он ориентирует поборников свободы на победоносные дела и поступки, вселяет в них бодрость и уверенность в конечном торжестве идеала. Освободительное движение горцев Дагестана и Чечни, духовным предводителем которого явился Магомед Ярагский, хотя и было подавлено военными методами крупнейшей в мире империей, продолжалось и во все последующие годы. Менялись формы и методы его осуществления, появились новые лозунги национальной и религиозной свободы. В 1920 году благодаря разгрому крупных частей деникинской армии, народы Дагестана самоопределились, создав совместную национальную государственность в форме автономной республики в составе Советской Российской Федерации. В первые годы народной власти нормы и законы мусульманского права достойно представлялись в гражданской жизни горских масс, в правительстве ДАССР функционировал специальный орган во главе с известным мусульманским шейхом Али-Гаджи Акушинским, занимавшийся проблемами ислама и шариата в республике. Это был период, когда реализовалось учение великих дагестанских имамов о свободе мусульманина, но период этот оказался коротким. Упрочившись не без помощи религиозных деятелей и учреждений, новые государственные власти сначала ограничили, а затем фактически лишили мусульман Дагестана свободы вероисповедания, мусульманского образования, совершения хаджа в святые места. Наиболее влиятельных священнослужителей подвергли арестам и расстрелам, были уничтожены многие культовые сооружения, стерта с лица земли и родина Магомеда Ярагского вместе с построенными в ауле его отцом Исмаилом мечетью и медресе. В этих неестественных условиях и знаменитый имам-наставник, поборник свободы человека-мусульманина стал ходить в «научной» литературе в «реакционерах». В обстановке исламского возрождения в стране дело и учение Магомеда из Ярага возвращаются к современникам словно из небытия. Возвращается сам имам Магомед, не как побежденный, а как победитель, ибо в конечном счете смысл «победы» в истории общества определяется уровнем достижения свободы человека независимо от того, исповедует ли он мусульманскую или иную веру, а, возможно, исповедует светские идеи. В современном мире принцип гражданской, национальной и религиозной свободы человека воспринимается планетарным сообществом как гуманистическая ценность. Глава первая ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Из-за отсутствия человеку замены ценность его жизни самая высокая Магомед Ярагский В изучении личности и духовных исканий имама Магомеда Ярагского наиболее узким местом остается работа с источниками. Судя по той роли, какую сыграл он в истории движения горцев Дагестана и Чечни, его жизни и переездам из аула в аул, из родных краев в другие и, наконец, судя по тому беспокойству, которое он причинял кавказским и российским властям, должно существовать большое количество письменных, печатных и фольклорных источников, документов, докладов, записок, распоряжений, отчетов и иных материалов. В частности, известно, что его «крамольной деятельностью» занимались наместники Кавказа Ермолов и Паскевич, два хана — Казикумухский и Кюринский, он переписывался со множеством шейхов, мулл и мюридов из различных аулов Дагестана, Ширвана и Чечни. Документы, особенно русскоязычные, должны храниться в архивах прежде всего Тифлиса, Баку, Ростова, Москвы и Санкт-Петербурга, в рукописных фондах институтов истории, в том числе и Дагестанского научного центра Российской Академии наук. Что же касается документов и материалов на родном языке Ярагского или на арабском и азербайджанском языках, равно как и документов иных лиц, в том числе имамов Шамиля, Гази-Магомеда, Гамзат-Бека, то за немногим исключением они не дошли до государственных архивов, кое-что содержится и поныне в личных архивах «любителей старины», но в своем преобладающем большинстве они погибли в ходе Кавказской войны 10—50-х годах XIX века, подавления восстания горцев 1877—1878 годов. По имперским приказам свыше 40 аулов Дагестана, в том числе три аула, непосредственно граничащие с Ярагом, включая и целый квартал Верхнего Ярага, были сожжены и снесены с лица земли, а жители выдворены в дальние края; многие же, чтобы спастись, бежали в Иран, Ирак, Турцию и другие переднеазиатские страны. Естественно, погибли и ценные документы и вещественные источники, представляющие большой интерес для изучения первоначального этапа движения горцев. Среди них находился и «фонд Ярагского учителя», созданный известным лезгинским историком, поэтом и просвещенцем Казанфаром Зульфукаровым, эмигрировавшим в Турцию, дабы избежать сибирской каторги. Новая волна уничтожения документальных материалов в мечетях, примечетских библиотеках и частных коллекциях, касающихся прошлой истории Дагестана, в том числе и истории Кавказской войны, пришлась на 1918—1938 годы. Многие хранители документов, будучи муллами, кадиями, вероучителями, подвергались преследованиям органами ВЧК, позже НКВД— ГПУ. В периоды массовых беззаконий, особенно тюремного заключения мусульманских священнослужителей и высылки кулаков из республики исторические документы частью прятались, частью попадали в руки блюстителей совести, а частью просто сжигались или зарывались в ямы, предварительно облитые смолой. В послевоенные годы гибли вещественные источники истории тариката, мюридизма и газавата в Дагестане, например в Кюре в результате массового переселения жителей горных аулов на равнину, причем в основном вне границ национальной этнической территории. Такая участь постигла и родину верховного шейха Дагестана — аул Верхний Яраг. Жители переселились в конце 50-х годов в пойму реки Самур, где образовали новое поселение: Яраг-Казмаляр (дословно: Ярагские хутора), а весь аул, все его здания и строения, в том числе здание медресе самого шейха Магомеда, разрушены, опустело кладбище, разломаны каменные стеллы-надгробия. В результате стерлись очертания могил, в которых захоронены тела родителей, родных и двоюродных братьев и сестры Магомеда Ярагского, других родственников за пять-шесть поколений. Покинутая верующими мечеть, где десятилетиями создавалась и хранилась библиотека старых рукописей, также стала жертвой вандалов. Двери, оконные проемы и имущество разворованы; стены и потолочные своды под воздействием землетрясения 1966 года расшатались до такой степени, что рухнули на землю. От знаменитой мечети, где формировались основы тарикатской идеологии, поднявшей свободолюбивый дух народов Дагестана, остался один-единственный след: рисунок карандашом, выполненный русским живописцем Г. Гагариным. Он приезжал в Верхний Яраг в 1841 году, жил здесь неделю у родственников Магомеда. Из окон Магомеда Гагарин смотрел на верхнюю часть здания мечети с куполом, над которым высился: шпиль с серпом луны и звездой на макушке. Рисунок русского художника «Мечеть в Яраге, где впервые Мулла Магомед; в 1823 году проповедовал мюридизм» демонстрировался на многочисленных выставках в России и Европе, вплоть до Парижа, вызывая неизменный интерес общественности к личности, сыгравшей столь крупную роль в истории Дагестана и его взаимоотношениях с Россией. О пребывании картины в Париже свидетельствует изданный там в 1850 году буклет «Гагарин»1. Рисунок опубликован и в повести Л. А. Чарской «Газават», изданной в 1875 г. в Берлине2. На родине дагестанской знаменитости побывал в 1848 году и художник В. Тим. Одним из итогов его поездки стала карандашная зарисовка «Вид аула Яраг». Из первоисточников, находящихся в нашем распоряжении, самым значимым является, конечно, изданная в 1910 году в типографии М. Мавраева в Темир-Хан-Шуре книга «Асар»3. К сожалению, за восемьдесят пять лет, прошедших со времени ее издания, в прессе не появилось или нам просто не встречалось ни одного отклика на книгу. Следует полагать, что она была предметом оценки Али Каяева, который в 1913—1918 годах был редактором газеты «Джаридат Дагъистан», издававшейся в Темир-Хан-Шуре. В своих трудах А. Каяев приводит некоторые сведения из жизни и проповеднической деятельности ярагского шейха, только неизвестны источники, на которые он ссылается4; о книге же он ничего не сообщал. Сейчас в Дагестане сохранились отдельные экземпляры книги Ярагского, давно превратившейся в библиографическую редкость. После долгих поисков обнаружилось, что один из них бережно хранится Амри Шихсаидовым, а другой — Талибом Садыки. Нам удалось снять с издания 1910 года ксерокопии. Благодаря помощи Садыки, мы смогли воспроизвести в общей форме содержание книги. Она состоит из трех введений, двух поэм и прозаической части, посвященной описанию автором своего жизненного пути и воспроизведению своих взглядов на мир, земную жизнь человека, на роль религии в обществе и на события в Дагестане. Во вводных частях (до 53-й страницы) излагается религиозно-философское кредо шейха, обращает на себя внимание его осведомленность в истории мусульманской религии и в творениях арабо-мусульманских мыслителей различных стран. Он приводит имена Джелала аль-Сунби, Шарбини
4 См.: Меджидов Ю. В., Абдуллаев М. А. Али Каяев.— Махачкала, 1993. С. 594—396. ал-Бухари, Абдурахмана Яфеи, Ахмеда ал-Терлизи, Гасана ал-Кудали и других. С 53-й страницы начинается поэтический раздел. Публикации «большой» и «малой» касиды на «Т» предшествуют пояснения переписчика такого содержания: «Большую касиду, рифмующуюся на «Т», сочинил выдающийся ученый, знающий всемогущество Аллаха своего, обновитель магометанского шариата и мудрый руководитель нахшбандийского тариката, наизусть знающий Книгу великого Аллаха, поселившийся в раю во имя и ради Аллаха Магомед-эфенди аль-Яраги, да будет к нему милосерден первый Владыка, а сам он заступником нашим в Судный день»5. Малая касида начинается со 127-й страницы и занимает десять страниц6. Ее публикация предваряется фрагментом из письма Ярагского к Магомеду ал-Андри: «Это предисловие вместе с касидой с ее разнообразными идеями являются подарком... 'беднейшего из бедных Мухаммеда ал-Яраги выдающемуся ученому, бесподобному знатоку наук, опоре столпов, великому шейху, мудрому водителю массы людской, мореподобному знатоку наук, обновителю ислама, светлой звезде, разбивающей тьму людских иллюзий, дорогому брату, искренне верующему в Аллаха шейху Мирза Али-Эфенди ал-Ахты, да не перестанут освещать нам оба мира»7. Дальше в книге публикуются краткие сведения о встречах ярагского шейха с другими шейхами, отрывки из писем в стихах, мелкие записки. Интересно, в частности, соболезнование Магомеда Джемалутдину из Кумуха в связи с кончиной его сына8. Пониманию духовного мира автора способствует цикл стихов, которым книга завершается. В них ярагский шейх высказывает мнения и соображения относительно своей деятельности по созданию и пропаганде тариката9. Книга завершается религиозным воззванием, обычно исполнявшимся муллами и шейхами в мечетях в месяц рамазана (мусульманского поста). Автор данного воззвания — Джемалутдин из Кумуха10. Как видно, книга «Асар аль-Яраги» представляет собой сборник. Он разнообразен по жанрам, материалам, целям, за-
9 Там же. С. 174—183. '0 Там же. С. 190.  дачам. Большая часть вошедших в него материалов принадлежит самому автору, остальные — его окружению, лицам, с которыми он общался и поддерживал переписку. В ней отразились не только воззрения Ярагского по широкому кругу проблем, но и та духовная обстановка, в которой он творил и действовал. Книга ценна и как памятник мировоззренческой культуры преимущественно Южного Дагестана, показатель той вершины, на которую поднялось самосознание лезгинского народа. Это — и наиболее объективный, не подвергшийся различным искажениям исторический и историко-нравственный источник, без использования которого понимание духовно-нравственного процесса в Дагестане в XIX веке было бы неполным. В книге «Асар» содержатся мысли, воззрения, надежды, идеи и идеалы в их первозданной чистоте и точности.Среди собственноручных источников М. Ярагского большое место занимают письма к различным лицам, не вошедшие в «Асар», а также его воззвания, прокламации и речи". Из русских литературных источников, известных нам, наиболее ранними являются «Письма из Дербента» русского писателя А. Бестужева-Марлинского. Он был живым очевидцем событий, связанных с отражением дербентским гарнизоном, где он служил, похода повстанцев, возглавляемых имамом Кази-Магомедом Гимринским. В первом письме он дает краткую характеристику его учителю, «известному ученостью кадию Мугаммеду, во владении Аслан-хана Кумухского»12. Среди литературных источников, где воспроизводятся взгляды Магомеда Ярагского, особое место занимает аналитическое донесение полковника корпуса жандармерии Н. Юрьева «Общий взгляд на причины и последствия беспорядков, возникших в Дагестане от распространения фанатизма и секты мюридов между горцами»13 (1840) и записка капитана Генерального штаба К. И. Прушановского «О начале и развитии мюридиама или духовной мусульманской войны в Дагестане с 1823 по 1843 гг.»14, почти целиком вошедшая в печатную работу автора «Кази-Мулла» (Гази-Магомет)'5. О данном капитане Е. Козубский писал так: «Капитан Генерального штаба Прушановский, которого неутомимая деятельность в собирании исторических матери- 1  1 ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5612.12 Бестужев-Марлпнский А. Сочинения в двух томах. Т. 1— М., 1958. С 8 13 ЦГВИА, ф. ВУА, д. 6550, л. 2—21. 14 ЦГВИА, ф. ВУА, д. 6512. л. 1—23 15 Прушановский (капитан). Кази-Мулла (Гази-Магомет). Из записок покойного капитана П. //Кавказ.— 1847. № 30—31. алов доставила много любопытных материалов о Восточном Кавказе, служил в Дагестане не более четырех лет и умер от раны в голову, полученной под Дарго в 1845 году» (Кавказ.— 1877. № 23)16. Сообщая о том, что записка К. Прушановского о Магомеде Ярагском опубликована в газете «Кавказ» (1848.— № 2. С. 22— 39), Козубский дал к ней еще такую аннотацию: «Мулла Магомед Ярагский. Отношение к нему Гази-Муллы и биография последнего. Источником служили рассказы старожилов»17. Работы Н. Юрьева и К. Прушановского ценны еще тем, что они охватывают почти все основные события деятельности Ярагского, а сравнительно большой объем (почти сорок страниц машинописного текста) позволил авторам фактически воссоздать его исторический портрет. В нем нашли отражение: 1) жизнь Ярага в конце 10-х — начале 20-х годов XIX века, вскоре после покорения Россией этих краев в соответствии с Гюлистанским миром с Ираном; 2) детские и юношеские годы и увлечения будущего шейха; 3) вероучительная работа в отцовском, а затем, после его смерти, в своем медресе; 4) встреча с шейхом Исмаилом-эфенди из Кюрдамира; 5) съезд алимов Дагестана в Яраге в 1825 году, на котором решено было объявить газават; 6) связи Магомеда с имамами Гази-Магомедом (1829—1832), Гамзат-Беком (1832—1834) и Шамилем в последующие годы вплоть до своей кончины в Согратле. Оценки событий, содержание высказываний Магомеда Ярагского, характеристика людских характеров, бытовые, исторические и географические детали точны и адекватны действительности, что свидетельствует о личных встречах Прушановского со «старожилами», как утверждает Козубский, и о том, что он провел немало времени непосредственно в Яраге. Почти весь текст «Записки» русского капитана, написанной в публицистически образной форме без какой-либо тенденциозности и высокомерия, а, напротив, с непонятной для того времени искренностью и уважением к имени, делу и проповедай Ярагского, в последующем был по кускам использован многочисленными русскими, дагестанскими и европейскими историками-кавказоведами. «Записка» легла в основу труда А. Неверовского «О начале беспокойств в Северном и Среднем Дагестане». Труд Неверовского в 1847 году одновременно публиковался в «Военном жур- 1  6 Козубский Е. И. Памятная книга Дагестанской области.— Темир-Хан-Щура, 1895. С. 61. 17 Там же. С. 67. нале»18 и отдельным изданием19. К работам этого автора Козубский дал такой комментарий: «Александр Неверовский, генерал-майор (некролог его в «Военном журнале». 1864. № 41. С. 44—45), служивший в Дагестане и писавший по сведениям, собираемым им по свежим следам событий, один из первых способствовал распространению более точных и верных сведений о Дагестане. Рассказ его, как и в настоящем случае, так и в другой его статье, повторяется почти всеми, писавшими после него о том же Мулле Магомете Ярагском и начале мюридизма в Дагестане»20. К концу 50-х годов, когда война на Кавказе находилась в разгаре, относится серия русских исследований о мюридизме в Дагестане и роди Муллы Магомеда. В отличие от работ 40-х годов они более взвешены по аргументации, мюридизм представляется как серьезное духовно-мировоззренческое явление, одолеть которое на Кавказе будет крайне трудно. Одни авторы стараются придать своим исследованиям объективный характер, другие объявляют мюридизм «фанатизмом», а его предводителя «фанатиком». Многообразие подходов способствует плюралистическому восприятию мюридизма. Содержательным источником для нашего исследования стала работа дагестанца Мирзы Казем-Бека «Мюридизм и Шамиль»21. В работе большое место отводится истории мюридизма на всем мусульманском Востоке. Начало ее он относит к Корану, где существует сура, гласящая: «О пророк! Ратуй против неверных и богоотступников и будь жесток с ними: их жилищем будет ад, а скверная дорога трудна»22. Приближаясь к Кавказу, особенно к тем местностям, где проживают лезгины, Казем-Бек отмечает, что здесь мюридизм «существовал номинально»23. Причем велико было значение связей Дагестана с Малой Азией, Туркестаном, Бухарой. «Бухарские шейхи неоднократно приезжали в Дагестан через Астрахань и преподавали там правила тариката»24. Казем-Бек называет «Мохаммеда» (Ярагского.— А. А.) вместе с «Хасе-Моххаммедом» (Xac-Магомедом.— А. А.),
которые в Кюринском ханстве «приготовляли поприще нынешнего мюридизма»25. В работах Н. Ханыкова «О мюридах и мюридизме»26, С. Беглого « Очерк Кавказа»27, А. Милютина «Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане»28, И. Окольничего «Перечень последних военных действий в Дагестане» (1843)29 высказываются еще более различные, чем прежде, суждения о мюридизме и Мулле Магомеде. В то же время личность и дело Ярагского шейха привлекли внимание зарубежных историков. Из-за отсутствия сведений трудно сказать об откликах в Персии, Турции, арабских странах, которые, разумеется, сочувствовали борьбе горцев Дагестана, Чечни за свободу и ислам. Выявленные зарубежные исследования принадлежат европейским ученым-историкам. Еще в 1847 году в Берлине Ф. Боденштедт издал на немецком языке книгу «Народы Кавказа и их освободительные войны»30. И. Козубский о ней писал: «Вторая часть книги посвящена (со слов автора) религиозной войне в Дагестане или борьбе народов Восточного Кавказа с Россией (418—692). В книге излагается история мюридизма и ход войны с горцами от Ермолова до 1854 года»31. Четыре главы этой книги, где описываются события, связанные с деятельностью М. Ярагского и Кази-Магомеда Гимринского, впервые в переводе на русский язык опубликованы в журнале «Наш Дагестан»32. Обращает на себя внимание более полное, чем у Прушановского, воспроизведение немецким историком содержания воззваний Ярагского к народу*. В книге встречается и немало исторических деталей, имен, фактов, событий, которые ускользнули из поля зрения русских ученых и военных чиновников. Они заимствованы, как отмечает автор, «частично из официальных сообщений русских, но в основном — из записей Хас-Магомеда, ученика Муллы Магомеда, и наконец, из рукописи, составленной на русском языке (генералом Пасеком.— А. А.) и распространенной в Тифлисе во
31 Козубский Е. И. Памятная книга Дагестанской области. С. 63. 32 См.: Наш Дагестан. 1994. № 167—168. С. 45—60. * См.: Боденштедт Ф. Народы Кавказа и их освободительные войны против русских.— Махачкала, 1996. С. 21'—26. многих экземплярах**. Приведенный Ф. Боденштедтом фактический материал, многие его суждения о событиях в Кюре, в частности деятельности муллы Магомеда и первых двух имамов Гази-Магомеда и Гамзат-Бека, изложены и в книге немца А. Гастгаузена «Кавказский край»33, изданной в переводе на русский язык в 1857 году. Мюридизму и его лезгинскому предводителю посвящен значительный объем текста (189 — 197 страницы). Оценка тариката, мюридизма и ярагского шейха значительно видоизменилась в русской военно-исторической и мемуарной литературе, изданной уже после окончания Кавказской войны. На нее наложило отпечаток поражение национально-освободительного и религиозно-освободительного движения горцев Дагестана. Хотя оно пало, авторы многих работ запугивают российское общество газаватом поверженного мюридизма. Ново и рассмотрение прошедших событий и их участников, в частности и Ярагского, через призму личности плененного Шамиля. В «Русском вестнике» А. Руновский опубликовал статью «Мюридизм и газават»34. От работ прочих исследователей она отличается тем, что составлена по рассказам Шамиля. Известно, что в то время, когда плененный в августе 1859 года Шамиль с семьей был поселен в Калуге, Руновский постоянно общался с ним и написал несколько работ. Первой из них явилась названная статья. Со слов Шамиля он описал места, где возник тарикат, объяснил причины и ход его развития, немало материала и о раскрытии отношения Ермолова к мюридизму и к его основателю мулле Магомеду. Небольшая по объему, но с новыми существенными подходами работа принадлежит М. Б. Лобанову-Ростовскому. Он был адъютантом генерала Воронцова. Посвятив свой очерк освещению начального этапа мюридизма на Кавказе, он раскрыл преимущественно деятельность муллы Магомеда Ярагского и высказал более основательное, чем Прушановский, предположение об участии в этом Персии35. Новым этапом восприятия личности, дела и мировоззрения *  * Там же. С. 6.
Ярагского шейха явилась публикация в переводе на русский язык рукописного сочинения Джемалутдина Казикумухского. Из дагестанских алимов он больше, чем кто-либо, знал Ярагского. Вначале учился у него, затем сблизился настолько, что стал его единомышленником, а после его кончины хранил его память, Пропагандировал его учение. Арабоязычное сочинение «Адабул-Марзия», подготовленное к изданию его сыном Абдурахманом и переведенное на русский язык лакцем Абдуллой Омаровым, опубликовано в «Сборнике сведений о кавказских горцах» в 1869 году36. Уже в предисловии к отцовской работе Абдурахман сообщает немало интересных сведений из жизни лезгин Кюринского округа, где первоначально возникло тарикатское учение. Он приводит и эпизоды общения своего отца и имама Дагестана Гази-Магомеда с Ярагским на раннем этапе движения горцев37. В своей работе «Адабул-Марзия» Джемалутдин определяет место муллы Магомеда из Ярага в истории исламского тариката, называя его одним из «великих тарикатских шейхов и высоких устазов (учителей) накшбандийского пути»38. Основное содержание работы посвящено описанию нравственных основ учения о тарикате (с. 10—20). Поскольку «Кавказский сборник», издававшийся ежегодно в Тифлисе, считался авторитетным изданием по проблемам истории, культуры, быта, религии, межнациональных отношений в регионе и потому распространялся в российских научных центрах, прежде всего в Петербурге и Москве, русские военные, гражданские и духовные историки, писавшие о мулле Магомеде из Ярага в 70-е и последующие годы, уже не могли обойти вниманием работу Джемалутдина Казикумухского. Среди капитальных исторических трудов русских ученых конца XIX века о движении горцев, его имамах и духовных отцах, пожалуй, наиболее крупным является пятитомное собрание сочинений Н. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе»39. Здесь дается развернутая картина событий, связанных с формированием идеологии движения горцев. В первой книге первого тома освещаются «основания учения а тарикате» (с. 388—396), во второй книге описывается жизнь
Кубинской провинции (с. 323—324), в пятом томе (1887 год издания) содержится материал о волнениях в ней (с. 372—391), о покорении Кюринского ханства (с. 420—434) и начале мюридизма (с. 507—511). В ходе работы над повестью «Хаджи-Мурат» личностью Ма содержится в пятом томе «Кавказской войны» В. Потто?40. Здесь впервые даются сведения об оценке кюринским правителем Асланханом Муллы Магомеда в начале 30-х годов (с. 140). Для понимания внутреннего, духовного мира священнослужителя и мыслителя немалый интерес представляет рассказ имама Кази-Магомеда о нем в бытность его вместе с Шамилем в медресе Ярагского (с. 27). В ходе работы над повестью «Хаджи-Мурат» личность Магомеда Ярагского заинтересовался Л. Н. Толстой. Он даже сочинил эпизод, где создается его художественный образ. В нем мулла выступает не прототипом, писатель-реалист назвал его своим именем, более того, вложил в его уста его собственные слова, известные по тексту записки Прушановского. Судя по тексту «наброска», образ муллы Магомеда должен был раскрыться в его монологических выступлениях перед населением. В этих целях использовался такой прием. Перебежавший к русским Хаджи-Мурат рассказывает о себе, своей жизни, участии в Кавказской войне Лорис-Меликову, который служил в царской армии майором. Лорис-Меликов задает вопрос о его отношении к мюридизму, и тот, отвечая, объясняет ему, кто такой «мулла Магомет». Он заявляет, что лично не был знаком с ним, но помнит содержание его воззваний, и приводит три больших фрагмента из обращений муллы к народу41. Параллельно с Дубровиным капитальную и многоплановую работу о Кавказской войне, преимущественно о ее начальном этапе (1824—1834 гг.) написал Н. Волконский. Она состоит из 14 томов. Первый том почти целиком посвящен событиям, связанным с возникновением в Лезгистане мюридизма, и его распространению в Дагестане, Ширване и Чечне. В нем освещаются такие конкретные вопросы: тарикат и его создатели; его влияние на умы дагестанцев; мулла Магомед и кадий Саид-эфенди42. В 12-м томе содержится описание событий, характеризующих отношение генерала Паскевича к учению Магомеда из Ярага, и арест последнего Аслан-ханом по его приказу43. 4 0 Потто В. Кавказская война, Ставрополь, 1994. Т. 5. С. 16—53.41 См.: Граф Толстой Л. Н. Хаджи-Мурат. Примечания.— Спб, 1918. Приложение. С. XV. 42 Волконский Н. Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 год всвязи с мюридизмом //Кавказский сборник.— Тифлис, 1886. Вып. X. Т. 1. С. 124. 43 Т а м ж е. Т. XII. С. 34—39. Из дагестанских источников, представляющих большой научный интерес, после работ самого муллы Магомеда Ярагског» и Джемалутдина Казикумухского следует назвать работы секретаря Шамиля Мухаммеда Тахира44, историков Гаджи-Али45, М. Магомедханова45 и X. Геничутлинского47. В книге «Асари Дагестан» Гасана Алкадарского, внука муллы Магомеда, написанной в 1890—1892 годах на татарском языке и изданной в 1903 году в Баку, дается описание некоторых событий личной и творческой биографии Магомеда Ярагского. В частности, автор сообщает о родословной муллы, месте учебы, связях с Джемалутдином Казикумухским, имамами Гази-Магомедом и Шамилем48. К 1925 году относится начало профессионально-научного изучения в Дагестане истории движения горцев Дагестана и: Чечни в середине XIX века, его духовных движущих силах, в частности мюридизма. Работавший в должности председателя Дагестанского ЦИКа Н. Самурский, уже известный своими историческими трудами, в 1925 году в Москве издал книгу «Дагестан», где содержатся идеи и суждения, концептуально определяющие роль мюридизма в истории и характере движения горцев49. В его предисловии к сборнику «Дагестан. Литературный альманах»50 конкретизируются мысли по вопросу о роли религиозного фактора в событиях XIX века. Эта работа была продолжена Р. Магомедовым в 1939 году51. Оценка деятельности муллы Магомеда Ярагского и отдельные цитаты из его воззваний, заимствованные из записок Прушановского или трудов русских историков XIX века, встречаются без их анализа и 44 Мухаммед Тахир. Три имама /Пер. с араб.—Махачкала. 1990. Его же. Блеск дагестанских шашек в некоторых битвах Шамиля/ Пер. с араб.— Махачкала, 1991.
объяснения в работах С. Габиева52, X. Хашаева53, Р. Юсуфова54, Н. А. Смирнова55. Взгляды Ярагского привлекли внимание и историка философии М. А. Абдуллаева. В своей книге «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX веке»56 он относит Ярагского к представителям «феодально-клерикальной философии», суть которой — отрицание способности человеческого разума и науки познать природу вещей; это доступно только пророку и ангелам. Вопрос о познании материального мира ими подменялся вопросом о познании бога путем полного отрешения от всего земного и «постоянного размышления о его всемогуществе и величии». Персонифицируя «представителей» «феодально-клерикальной философии», М. А. Абдуллаев первым назвал Ярагского Магомеда, считая, что им «распространялось... подобное реакционное и антинаучное учение». Автор, однако, не привлекает каких-либо конкретных трудов или воззрений Ярагского в доказательство своих выводов о его «реакционности». Краткая характеристика Муллы Магомеда дана в книге Г. Ш. Каймаразова «Просвещение в дореволюционном Дагестане». Определяя его статус как «главного идеолога мюридизма и зачинателя его распространения», исследователь воспроизвел подходящий к месту фрагмент одного из его многочисленных воззваний, в частности его слова: «Магометане не могут быть под властью неверных»57. В 1991 году мною опубликован историко-философский очерк «Магомед Ярагский: жизнь и духовный облик» в лезгинском журнале «Самур»58. После Г. Алкадарского, писавшего о нем в 1890 году и то в форме упоминаний двух-трех эпизодов из его жизни, автор настоящей книги поведал лезгинскому читателю о жизни и мировоззрении знаменитого предка. Очерк написан на основе работ Магомеда Ярагского, Д. Казикумухского, М.-Т. Карахского, Г. Алкадари, К. Прушановского, А. Неверовского, М. Лобанова-Ростовского, Л. Толстого, Н. Са-
мурского и П. Павленко. В газетной статье в «Дагестанской правде»59 в сжатой форме даются общие концептуальные оценки личности и общественной деятельности М. Ярагского и воспроизводится основная канва его биографии, которая никогда и никем прежде не воссоздавалась в целостном виде. В ней, в частности, говорится, что ни Магомед Ярагский, ни его соратники и ученики «не сводили цели движения горцев лишь к национальному или религиозному освобождению. Он отстаивал свободу мусульманина, свободу человека, которому грозит новое угнетение, идущее с севера». Жизнь и деятельность Муллы Магомеда в те годы, когда он жил в Аварии, нашли отражение в книге «Имам Гази-Мухамад», изданной в 1993 году на аварском языке (авторы: Д. Хассанилав и И.М. Тагиров). Оба автора, основываясь на письменных источниках, известных на аварском языке, и устных преданиях старожилов, воспроизводят немало интересных эпизодов из жизни лезгинского Муллы среди аварского населения. Эти эпизоды особенно интересны тем, что Ярагский показан в общении с имамами Гази-Магомедом, Гамзат-Беком и Шамилем в действующей армии и боевых схватках с противником. «Лучше даже, чем Казикумухского Джемалутдина, знали его аварцы (горцы), особенно живущие в долине Койсу...»60 — отмечается в книге. Из разноязычных источников вырастает образ великой по своим заслугам исторической личности. Не только его последователи и поклонники, но зачастую даже его идейные противники не могли не преклоняться перед его величием. Магомед Ярагский имел авторитет в обществе. За ним шел народ, чтобы воплотить в жизнь его идеалы. Причем его идеалы — это подсознательные стремления самих горских масс, которые он обогащал своим гением и вновь возвращал народу в своем человеческом великолепии. Даже А. Лилова, которая считает учение Ярагского верхней «ступенью мусульманского изуверства»61, писала о нем: «Кротость и добродушие в его чертах, хотя утомленных постоянными умственными занятиями, показывали в нем ученого, аскета-муллу... Сам он жил скромно, но щедро оделял неимущих, а наконец раздал и все свое имущество. Все муллы его страны признали его первым имамом 5  9 Агаев А. Как призыв к свободе совести //Дагестанская правда. 14 апреля 1992.60 См.: Имам Гази-Магомед.— Махачкала: Фонд имама Шамиля, 1991. (на аварском языке). 61 Лилова А. Мюридизм и предводители его //Природа и люди на Кавказе и за Кавказом.-- СПб, 1869. С. 377. Дагестана. Мало-помалу вокруг него собралось множество учеников»62. Н. Юрьев поражался «увлекательным его красноречием»63, в подтверждение чему приводил целые тексты его произведений, написанных в форме воззваний. Другой полковник царской армии Казбек, осетин по национальности, участвовавший в боевых сражениях против мюридов, считает Ярагского человеком, который «пользуется репутацией ученого, умного и честного человека», прославленного во всем Дагестане как «вдохновенный учитель»64. Обращает на себя внимание воспроизведение в исторических сочинениях многих русских историков обращений, речей и прокламаций Магомеда Ярагского, в которых содержатся как неприемлемые для них мюридистские идеи, так и идеи свободы и справедливости, которые делают ему честь как светскому мыслителю, который еще в 20-е годы XIX века, задолго до отмены крепостного права в России, до освобождения крестьян от феодальной зависимости ставил вопрос о свободе человека вообще, а не только мусульманина. Любопытно, что в повести Л. Н. Толстого в сочиненном им эпизоде, где Хаджи-Мурат дает показания Лорис-Меликову, даются монологи перебежчика, состоящие целиком из речей Муллы Магомеда с освободительными идеями»65. Исследователи биографии Магомеда Ярагского должны быть благодарны А. Лиловой и за описание его внешнего облика. Хотя о нем писали многие военнослужащие, историки и религиоведы, ни один из них, кроме А. Лиловой, не дал каких-либо описаний его физических данных. Создавая осязаемый, визуально воспринимаемый образ первого имама Дагестана, А. Лилова живописала: «Мулла Магомед был весьма замечательной наружности, высокого роста, худощав, имел выразительное лицо, умные глаза, хотя опухшие от частых ночных бдений, совершенно белые волосы и короткую седую бороду» окаймлявшую смуглое лицо его»66. А. Лилова создавала внешний портрет шейха через внутренний духовный облик и в единстве с окружающей кюринской природой. «Роскошная зелень лесов Дагестана вокруг балкона мечети, синие волны 6  2 Там ж е. С. 380.63 Юрьев Н. Указ. произв. С. 4.
Каспийского моря вдали, вероятно, составляли воспоминания его юношеских и возмужалых лет. И этот, по-видимому, столь мирный старик, этот слабый голос, едва слышный среди глубокой тишины, проповедовал всеобщее восстание мусульман на кровавую беззаконную брань, на жаркую, непримиримую ненависть»67.
|
сар ал-Яраги. С. 53.
дабул-Марзия (правила достодолжных приличий), сочинение шейха Джемалутдина Казикумухского /Пер. с арабского //Сборник сведений о кавказских горцах.— Тифлис, 1869. гл. III. С. 1—21.
абиев С. Мюридизм на Кавказе //Красный Дагестан. 25 мая 1923 г.Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Магдигаджиев Ахмеднаби 4 Иманалиев Муса 2 г-магомедов г-магомед -2... Приуральский район и Регламента предоставления информации на официальный сайт Администрации муниципального образования Приуральский... |
