 | Поиск |
Скачать 248.6 Kb.
|
Правдивцев В.Л., сценарист, режиссер документального кино, кандидат технических наук На правах рукописи E-mail: pravdiv@mail.ru Научно-популярное кино, современное телевидение и концепция управляемого хаоса (статья в сборник 9-й конференции «Этика и наука будущего», 2010 год ) Вопрос о научно-популярном кино, как это не покажется кому-то странным – вопрос стратегический! Нужен ли нам сегодня научно-популярный кинематограф? Убежден: абсолютно необходим. Может быть, больше чем когда бы то ни было. Это не частный вопрос. Речь идет о будущем России. Посмотрите, что происходит с сегодняшней российской культурой. Чем нас потчует всесильное и всепроникающее телевидение? И горд и наг пришел Разврат, И перед ним сердца застыли, За власть отечество забыли, За злато продал брата брат. Это А.С. Пушкин. А ведь будто про сегодняшнее телевидение! Идет потакание самым низким вкусам и воспитание самых низменных потребностей. Нас отучают думать. А заодно внедряют самую примитивную систему ценностей. Как писал другой поэт – М.Волошин (в поэме «Путями Каина»): Что есть единый мировой желудок, И нет иных богов, кроме него. Если вдуматься, то даже реклама на телевидении – в первую очередь реклама не товаров, а образа жизни: «Бери от жизни всё!», «Ты этого достоин!», «Живи легко!», «Заставь всех играть по твоим правилам!», и т.п. Западная идеология – постмодернизм Всё началось с XVIII века – века материализма, когда стало формироваться новое философское и научное мировоззрение. Стержнем его была вера в возможность человеческого разума раз и навсегда познать мир как некое целое, как единую систему, подчиняющуюся определённым объективным законам. Это мировоззрение, которое впоследствии стали называть модернизмом, в своих теоретических построениях исходило из того, что человеку не только доступно некое абсолютное знание, но и дана способность воплотить в реальности. Более того, выявив основные законы природы и общества, он получит право на переустройство мира по своему усмотрению. Тогда же был сформулирован и новый критерий того, что следует слушать, а что нет, кому надо доверять, а кому нет. Истинным отныне следовало признавать лишь логически доказанное знание, опирающееся на достоверные факты. Этот подход, который выбрасывает за пределы научных интересов необъяснимые природные явления, до сих пор царит в ортодоксальной науке. Еще в XIX веке двоюродный брат Дарвина и родоначальник тестового подхода английский психолог Френсис Гальтон (Galton, 1822-1911) мечтал, что «вытеснив церковников с высших статусов социальной иерархии, можно будет создать во всем королевстве разновидность научного священничества». Увы, его мечты стали явью. Очень скоро профессиональное общение ученых свелось к ритуалам, основанным на общности представлений данной научной школы. Признание того или иного открытия стала зависеть лишь от принадлежности ученого к племени физиков, историков или лингвистов. Доказательства и аргументация свелись к ссылкам на труды канонизированных отцов данной науки. Как выразился Ю.М.Лотман (1922-1993), «Истина найдена, и жрецы стоят на ее страже!» Добавим к этому, что в науке воцарил механицизм – представление любой реальности как машины. Как говорил Лейбниц (1646-1716), во многом предвосхитивший принципы современной математической логики, «процессы в теле человека и каждого живого существа являются такими же механическими, как и процессы в часах». Всё, в том числе и общество, должно быть построено по образцу машины. Человек – лишь один из видов сырья, подлежащего целенаправленной обработке для использования его наилучшим образом. Как уже не раз бывало, сработал принцип: «Хотите погубить идею – доведите ее до абсурда». Сутью научного метода стало моделирование, при котором ученый, чтобы познать какую-то часть реальности, отсекает как «лишнее» всё, что не вписывается в его концепцию. Замена модернизмом сложных явлений их примитивными моделями, механистический подход к человеку и миру и, наконец, появление касты ортодоксального научного священничества, естественно, вызывали и продолжают вызывать у определенной части общества внутренний протест. Именно на этой почве расцвел постмодернизм – протестная идеология, не принимающая господствующих представлений о мире и человеке. Вскоре постмодернизм стал моден. Этот чем-то завораживающий термин стали употреблять чуть ли не во всех сферах деятельности: в искусстве, философии, науке, политике, архитектуре… Но что скрывается за этим броским словом? Оказалось, что в наше время нет более туманного понятия, чем постмодернизм. Даже тем, кто влюблен в этот термин, вряд ли удастся толком разъяснить его смысл. Каждый старается наделить его удобным для себя значением. Так что же сегодня представляет собой постмодернизм? Сегодняшний постмодернизм — достаточно ущербное мировосприятие, для которого единый и целостный мир просто «неподъёмен». Поэтому он разлагает его на бесконечные фрагменты, лишает мышление привычной для него логики. Парадоксально, но, осуждая науку за «узкую специализацию», постмодернисты пришли к тому же. Как говорится, противоположности сходятся. Вместо цельного взгляда на явления, у постмодернизма лишь совокупность фрагментарных «взглядов изнутри»: микрополитика, микроэкономика, частные микронауки и фрагментарные дискурсы («дискурс» – от франц. discour – «речь» – любимый термин постмодернистов, обозначающий, по сути, «разговор по поводу» и ведущий, сознательно или бессознательно, к забалтыванию важных тем). Неспособность к целостному восприятию мира, фрагментирование, размазывание целостной действительности, деконструктивизм – главная черта постмодерна. Отсюда естественно вытекает и вторая его характерная черта – страх перед определенностью и порядком, преклонение перед хаосом. Отвергая навязываемые наукой миру измерения, постмодернисты отказываются и от порядка, предпочитая ему хаос. Для них мир – лишь хаотическое взаимодействие случайностей. Третья характерная черта постмодернизма, точнее, его принцип – амбивалентность истины. Протестуя против системности и гармоничности в мире, постмодернизм утверждает, что любые деления существуют лишь в сознании человека. Для этой философии нет ни добра, ни зла; ни истины, ни лжи; ни прекрасного, ни безобразного; ни нормального, ни аномального; ни идеала, ни успеха – никаких точек опоры! Постмодернист не ищет истину, да и не ставит такой цели. Как проповедовал Й.Геббельс (1897-1945), «ничто не имеет смысла — ни добро, ни зло, ни время и ни пространство, в котором то, что другие люди зовут успехом, уже не может служить мерой». Подобная пропаганда дала плоды уже и у нас. Оглянешься вокруг, и вновь вспоминается Пушкин: И безразлично в их речах Добро и зло, всё стало тенью, Всё было предано презренью… Работа ведется тонко – начиная с детского возраста. Всего лишь один из последних примеров. На днях по каналу «Культура» для детей демонстрировался документальный фильм Би-Би-Си о хулиганах в животном мире. Показывают разную живность, которая ведет себя непотребным образом. Птиц, разрушающие гнезд соперников или ворующие из них приглянувшиеся предметы. Слонов, которые забавы ради ломают деревья. Агрессивных обезьян, нападающих на людей и отбирающих у них вещи и продукты и т.п. И, как вы думаете, каким вопросом заканчивается этот адресованный детям фильм? Не поверите: «Ребята, кто из этих хулиганов вам больше всего понравился?». Так даже с помощью познавательных фильмов в сознание малолеток внедряется определенная, в данном случае вполне скотская, система ценностей… Для постмодерниста нет ничего святого! Он отвергает прошлые достижения, отрицает значение всего созданного до него, сознательно культивирует эрозию таких традиционных понятий, как нация, государство, гуманизм, история... Естественно, что у постмодернизма есть и излюбленные способы самовыражения. Внимательный телезритель их прекрасно знает. Во-первых, это пренебрежение истиной ради занимательности. Для постмодернизма важен не смысл, а стиль говорения. «Как» несоизмеримо важнее, чем «что» и «почему». Важны не идеи и цель повествования, а его занимательность, манера изложения. Ради них истиной можно спокойно пренебречь. Во-вторых, это мозаичность структуры. Постмодернизм разлагает, размазывает мир на бесконечные мозаичные фрагменты. В этом смешении, «свалке проявлений» невозможно выявить ни логических приоритетов, ни общих линий или идей. Результат закономерен: лишая сознание привычной логики, постмодернизм не расширяет, а лишь дезориентирует его. Третья особенность постмодернизма – это нечеткость, алогичность, многословность, ложное глубокомыслие, бесконечные уточнения и отступления, нарочитая содержательная усложненность. Псевдоглубокие пространные размышления по самым незначительным поводам не только не проясняют предмета, но напротив — делают его еще более неопределенным, зыбким. Мысль так и не уходит в глубину предмета, поставленная проблема не решается, а размазывается по поверхности. Порой забывается, ради чего затеян весь разговор. Четвертое, как это ни неожиданно для кого-то прозвучит – это всепроникающая ирония, ёрничанье и пародирование действительности. Стремление не быть, а казаться. И совершенно не случайно пародисты и самозванцы сегодня заполонили все сферы жизни: разного рода «кривые зеркала» на ТВ, конкурсы двойников, липовые награды и столь же липовые генеральские звания, липовые дипломы и ученые степени, мифические академии с академиками даже без высшего образования и прочая мимикрия. Всё объясняется просто: психологи знают, что так обычно камуфлируются беспокойство и беспомощность, несамостоятельность мышления, бесконечное плаванье по волнам сомнений, глубинный страх перед действительностью. Где смех, считал французский философ Анри Бергсон (1859-1941), там нет сильных эмоций, а если смех так или иначе присутствует везде, то это и означает, что человек уже не присутствует всерьез даже в собственном бытии. Есть и другие отличительные черты постмодернизма. Это и суетливость, и псевдотворческая активность, и стремление к манипуляции сознанием, и усиленная пропаганда индивидуализма. Как признавался один из адептов постмодернизма, «самым крупным успехом манипуляции является удачное использование философии индивидуализма... На этом фундаменте и зиждется вся конструкция манипуляции». Другой идеолог постмодернизма – Антонио Грамши (1891-1937), создавший новую теорию революции, учил, что надо действовать не в лоб, штурмуя базис общества, а через надстройку – силами интеллигентов, совершая «молекулярную агрессию» в сознание и разрушая «культурное ядро» общества. «Собьешь людей с толку, подорвешь культурные устои – бери всех тепленькими, перераспределяй собственность и власть как хочешь». Важной задачей манипуляции является разрушение психологической защиты человека, его способности к критическому восприятию информации. И особая роль в этом отводится телевидению. Телевидение – канал для распространения идеологии постмодерна Но сначала – об одном показательном эксперименте. Не так давно видный английский политический комментатор Робин Дэй по заказу Би-Би-Си подготовил два варианта выступления на одну и ту же тему. Один вариант был от начала до конца ложным, другой – верным. Оба варианта были напечатаны в газете, переданы по радио и показаны по телевидению. Читателей, радиослушателей и телезрителей попросили ответить, какой вариант они считают правдой. Ответили почти 32 тыс. человек – для подобного исследования это огромное число И что же получилось? Среди радиослушателей сознательно (т.е. не угадывая) различили правду 46,6%, то есть, практически половина. Среди читателей газет таковых было несколько меньше – 28%, но все же почти треть. Но самое интересное было с телезрителями. Среди них правду сознательно различили лишь 3,6%. Меньше четырех процентов! Вывод, к которому пришли исследователи, был однозначным: по самой своей природе телевидение таково, что правда и ложь в его сообщениях практически неразличимы. Как сказал руководитель проекта, «умелый лжец знает, что надо глядеть в глаза собеседника»1. Почему телевидение оказалось гораздо более эффективным средством внушения и манипуляции сознанием, нежели печать и радио? Откуда у него эта удивительная способность стирать различие между правдой и ложью? Почему ТВ обладает воистину аномальной силой внушения? Почему даже явная ложь, представленная через телеэкран, не вызывает у телезрителя автоматического сигнала тревоги? Как отключается его психологическая защита? Эксперты уже давно пришли к выводу: главный секрет телевидения в том, что оно многократно умножает мощность принципа комиксов. В чем суть этого принципа? Комиксы, эти короткие упрощенные тексты, каждый фрагмент которых снабжен иллюстрацией, оказались гениальным способом передачи сообщений людям, не привыкшим читать. Любой, самый примитивный текст легко заглатывается, если сопровождался столь же примитивными рисунками. Иллюстрации делают книгу доступной даже для ребенка или подростка, который не в состоянии её осилить «без картинок». Впрочем, это справедливо для любого человека, в том числе и для ученого. Графики и диаграммы делают любую научную статью более интересной и понятной. Этими вопросами серьезно занимались еще в Третьем рейхе. Уже тогда выяснилось, что обычно человек способен эффективно контролировать, «фильтровать» лишь те сообщения, которые получает только по одному из каналов восприятия – звуковому, зрительному, обонятельному, тактильному... Выяснилось также, что соединение даже двух каналов разрушает «фильтры» и резко повышает эффективность внедрения информации в сознание и подсознание. Соединение слова со зрительным образом было взято на вооружение. Комиксы стали первым мощным жанром, формирующим сознание «масс». Пропагандистская машина Геббельса особенно широко использовала принцип комиксов в листовках и кинопропаганде для идеологической обработки местного населения на оккупированных территориях. После войны результаты исследований психологов и пропагандистов Третьего рейха были тщательно изучены западными идеологами. Оказалось, что добавление к тексту даже небольшой порции художественных зрительных знаков резко снижает порог усилий, необходимых для восприятия сообщения. Выяснилось также, что одновременное воздействие через разные каналы восприятия способно длительное время поддерживать интерес и внимание человека. Массовый зритель смотрит телевизор точно так же, как смотрел бы в окно вагона или в стеклянную дверцу стиральной машины на кувыркающееся в барабане белье. Вот красненькое мелькнуло, а вот – синенькое… Сегодня «принцип комикса» используется повсеместно. Особенно он эффективен для снижения критических настроений у населения. Многократно подтверждено, что если дикторский текст дать на фоне кадров «с места событий» (или якобы «с места событий»), сообщение в большинстве случаев будет воспринято как очевидная истина. Замечено также, что критическое осмысление текста у зрителя резко затрудняется при интересном видеоряде, особенно если последний не имеет никакой связи с текстом. Иногда (может, для проверки тупости зрителя или с какими-то другими целями) телевизионщики на фоне сообщений выдают на экран абсолютно посторонние сюжеты – какие-то улицы, витрины, толпы зевак, животные… ТВ обладает и еще одним очень важным свойством – «убаюкивающим эффектом». Сочетание визуальных образов, текста, музыки и домашней обстановки расслабляет мозг, настраивает на пассивность восприятия. Видный американский специалист в этой области поясняет технологию: «Телевидение не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность. Ваш мозг работает в ни к чему не обязывающем направлении». Сегодняшнее телевидение – это особый социальный институт, занимающийся интеллектуальной манипуляцией. Программирование поведения человека идет, прежде всего, путем создания фиктивной реальности. Характерно признание известного американского продюсера политических программ телевидения Д. Хьюитта, «мы не излагаем новости – мы их делаем; мы не вещаем истину – мы ее творим!» Многие, наверно, обращали внимание, что в информационных программах актуальные репортажи «из горячих точек» частенько сопровождаются архивными видеозаписями многолетней давности. И это далеко не всегда вызвано отсутствием нужных съемок. Просто они не могут вызывать у зрителя нужной реакции. Мир фантазии смешивается с миром факта. Для многих людей то, что вещают с экрана телевизора, становится синонимом реальности. Специальные исследования в США показали, что всё большее число людей, особенно детей и подростков, уже не способны различить телевизионную фикцию от реальной жизни. Способы манипуляции сознанием телезрителя на ТВ уже настолько отлажены, что, удивлюсь, если по этому вопросу нет специальных учебных пособий (естественно, для узкого круга лиц). В умелых руках телевидение позволяет создавать нужный образ объекта даже в прямом эфире. Французский тележурналист учит: «Поставьте во время интервью человека так, чтобы камера смотрела на него снизу, и он сразу примет спесивый, чванливый вид. Смонтируйте кадры по своему усмотрению, вырежьте немного здесь, добавьте кое-что там, дайте соответствующий комментарий... и сможете доказать миллионам людей что угодно». Особенно большой скачок в технологии манипулирования сознанием телезрителей сделали за рубежом. Встревоженные этим западные мыслители прямо заявляют, что небольшая профессиональная группа телевизионщиков уже превратилась в особое сословие, своего рода спецслужбу, ведущую войну против сознания и мышления всей массы своих соотечественников. Они исходят из того, что самый легкий способ привлечь зрителя – это обратиться к скрытым, подавленным, нездоровым инстинктам и желаниям, которые гнездятся в подсознании. Если же эти желания гнездятся слишком глубоко, зрителя надо предварительно развратить, искусственно обострить нездоровый интерес. И они добились своего. Сегодняшняя телепродукция стала своего рода духовным наркотиком. Зависимость людей от телевидения уже настолько велика, что зритель частично утратил свободу воли. Он проводит у экрана гораздо больше времени, чем ему требуется для получения информации или развлечений. Любые дебаты на ТВ становятся театром с хорошей режиссурой. Приглашенные консультанты вообще могут не иметь собственных пристрастий. Знаю случай, когда известного политического деятеля, который буквально не сходит с экранов ТВ, пригласили на дебаты по одному важному вопросу. Перед передачей он цинично и на полном серьезе спросил режиссера, какую позицию он должен занять – «за» или «против»: «Я готов отстаивать любую». Подобные «актуальные» передачи – типичной пример манипуляция сознанием телезрителей. Особая роль отводится рекламе. Основная её задача – создавать наркотизирующий виртуальный, воображаемый мир, построенный по «проекту заказчика». Но у рекламы есть и другие задачи, особенно не афишируемые. Так, неправдоподобно яркие рекламные образы призваны по контрасту подготовить почву для восприятия идей, заложенных в менее цветастых и якобы бесстрастных политических репортажах. Еще одна скрытая задача рекламы – нейтрализация духовных посылов. Разрывая ткань целостного художественного произведения (например, кинофильма), реклама, как установили психологи, резко снижает его благотворное воздействие на сознание человека. Десятилетнее исследование подростков в возрасте с 10 до 14 лет, организованное Фондом Карнеги, показало, что даже «пассивное созерцание рекламы ограничивает критическое мышление подростков и стимулирует их агрессивное поведение». Для профессионалов сегодня очевидно: ТВ стало мощной разрушительной силой. Разрушая культурные устои, оно интенсивно пробивает брешь в духовной защите человека, и через эту брешь можно внедрить самые разные установки. Сегодня независимые от ТВ социологи пришли к неожиданному выводу: под лозунгом «гипотезы катарсиса» СМИ западного общества с какой-то целью умышленно формирует в нём «культуру насилия». Преступления, катастрофы, кровавые и жестокие сцены – вот чем ежедневно кормят публику пресса и телевидение. При этом роль насилия в жизни сознательно преувеличивается. В жизни насилия значительно меньше, чем можно представить, глядя телевизионные передачи. Проповедуя насилие как систему, теоретики ТВ пытаются представить его как эффективное средство решения жизненных проблем: мол, культура насилия на ТВ «заменяет реальность насилия». На деле же, утверждают психологи, культура насилия не только не заменяет, но узаконивает его реальность. Оно делает преступное насилие оправданным образом жизни для значительной части населения. Фактически ТВ стало самым мощным «генератором» насилия, которое активно переходит с экрана в реальную жизнь. Так, еще в 80-х годах в США 63% осужденных заявили, что совершили преступление, подражая телевизионным героям, а 22% переняли из передачи телевидения саму «технику преступления»2. |
| Поиск |