160 него было мало друзей; в зрелые годы он стал еще более скуп на отношения и авторитарен, он наблюдал и рисовал...»
А вот еще одно свидетельство, касающееся Шарко, — на этот раз говорит П. Лежандр:
«...Согнутая, словно под грузом переполненной мыслями головы, спина... застывшие, подобно мраморным, черты — олимпийская маска а 1а34 Гете... У него был глухой голос, он говорил отрывисто, но иногда будто колеблясь, как застенчивый человек, старающийся скрыть свою застенчивость. Было известно, что он не входит в число самых блестящих участников конкурсов. Прошел конкурс на замещение должности преподавателя высшего учебного заведения в 1860 году, но чуть не завалил его... Существует легенда о некоей лекции, во время которой смущенный неожиданным вопросом кандидат в преподаватели хотел было сойти с кафедры, отнюдь не исчерпав отпущенного ему времени, но был остановлен повелительным жестом своего учителя и судьи Райе, который решил все-таки назначить его на должность. Ему не хватало способностей к преодолению непредвиденных испытаний, и это ставило его в худшее положение по сравнению с конкурентами, обладавшими большим словарным запасом и хорошо поставленным голосом... Он был трудолюбив, методичен, помешан на деталях, поисках, кропотливых наблюдениях...»
Брок и Шарко — два примера ученых- «геометров» — неразговорчивых, склонных к скрупулезной работе, застенчивых, немного печальных. Два отличных примера ученых с «сатурнианским» темпераментом.
Но, продолжая наш визит в галерею портретов людей науки, зайдем теперь в другой зал и из большого количества разнообразных ученых, не являющихся «сатурниачцами», выберем два образчика.
ПОРТРЕТЫ УЧЕНЫХ-«ОРИГИНАЛОВ»
По месту и почет: для первого примера мы выберем самого великого ученого XX века Альберта Эйнштейна. Он появился на свет в Ульме, в Германии, 14 марта 1879 года в 11 часов 30 минут утра — во всяком случае, так написано в книге, регистрирующей гражданское состояние. В этот момент Сатурн бьют еще далек от кульминации, зато Юпитер только что, буквально за несколько: минут до рождения Эйнштейна, достиг своей; Ш действительно, как пишет в одной из недавно появивишихся биографий, названной автором «Einstein, the life and times», Рональд Кларк: «В великом человеке скрывалось, выдавая себя лукавым блеском в глазах, существо, глубоко непочтительное к авторитетам и наделенное острым чувством смешного, порой взрывающееся таким гомерическим хохотом, что от него дрожали стекла». Возможно, нашим читателям довелось видеть знаменитую фотографию Эйнштейна с высунутым языком, обошедшую весь мир, или кинохронику, где великий человек почти паясничает, надев на голову, как принято в англосаксонских странах, шапочку доктора Honoris causa35. А вот свидетельство астронома Хэрлоу Шепли:
«В тот день Национальная академия наук в Вашингтоне чествовала нескольких выдающихся личностей. Ни один из этих господ не был блестящим оратором, все монотонно зачитывали бесконечные речи. Я чувствовал себя явно не в своей тарелке. Вдруг Эйнштейн наклонился к уху своего соседа, голландца, который, едва успев отвернуться, разразился неудержимым смехом. Чуть позже этот голландец смог объяснить мне причину приступа внезапного веселья:
— Мне кажется, — шепнул ему великий человек, — что я только что постиг новое понятие вечности ».
Процитируем еще одну историю — ее излагает в своей книге Рональд У. Кларк:
«В 1920 году немецкая расистская группировка предприняла наступление на теорию относительности, которую рассматривала как проявление «еврейского заговора с целью сгноить мир». Эта организация арендовала помещение зала Берлинского филармонического оркестра, чтобы устроить там манифестацию против Эйнштейна. Ученый не преминул явиться туда и, усевшись в ложе, искренне забавлялся. Часто можно было видеть, как он хохочет или приветствует ироническими аплодисментами особенно абсурдные высказывания»36.
Скульптор Эпштейн, со своей стороны, дает нам следующее свидетельство: «Любящий шутку Эйнштейн не жалел сарказма для сотни нацистских профессоров, собравшихся вместе для того, чтобы написать книгу, выносящую приговор его теории. «Если бы я ошибался, — заметил он, — то хватило бы и одного-единственного профессора, чтобы меня опровергнуть».
Юмор, веселость, ироничность, непочтительность к условностям... Да, действительно Эйнштейн по темпераменту скорее экстраверт, чем интроверт. Надо ли добавлять, что это нисколько не умаляло его гения, потому что гений не более привязан к положению планет при рождении, чем просто ум.
Но перейдем к нашему второму примеру, ощутимо отличающемуся от первого. Речь идет о знаменитом хирурге Жаке-Жиле Мезонневе, работавшем в больнице Отель- Дье в Париже. Несмотря на всю свою известность, он никогда не был избран членом Академии медицины, хотя он и не страдал, подобно Броку, избытком скромности. Впрочем, кое-каких черт и у него было в избытке.
Вот живописный портрет Мезоннева, набросанный Альфредом Руксо. Заметим, что родился Мезоннев в Нанте 10 ноября 1809 года в 17 часов 15 минут. В это время не Сатурн, а Юпитер восходил на горизонте Нанта, а Марс только что прошел в небе кульминацию.
«Мезоннев не доверял словам своего учителя и верил лишь в то, что наблюдал сам. В нем жила экстраординарная уверенность... его оптимизм был почти безграничным... К нему чуть ли не надо было применить насилие, чтобы он предоставил своему преемнику
полную свободу действий... Но если он обладал такой исключительной верой в себя, то к коллегам был весьма суров... Он сзперировал с необычайной дерзостью, но дерзость эта была всегда подкреплена разумом (ему мы обязаны многими «премьерами» в хирургии)... На него энергично нападали, и он держал жесткую оборону, наживая себе грозных соперников, которые и провалили его кандидатуру в Академии медицины... (Его враги) называли его «мясником с берега реки» (Отель- Дье расположен в Париже на набережной Сены), настолько часто его вмешательство оказывалось грубым...»
Нет никаких сомнений в том, что Мезон- нев не принадлежал к классическому типу ученого. Но не все люди науки, принадлежащие к категории экстравертов, столь «ужасны». Вот портрет одного ботаника, члена Академии наук, написанный Луи Курье. Это Рене Мэр, родившийся 29 мая 1878 года в 17 часов 15 минут на востоке Франции, когда Юпитер только что пересек границу нижнего меридиана37 его родного города, Лон-ле- Сонье, а Сатурн находился на самом большом из возможных расстояний как от горизонта, так и от меридиана.
«...В науке его вдохновлял эгоцентризм, который просто ошеломлял... Подобные чувства отнюдь не свидетельствуют о посредственности души. Мэр отдавался своей работе с обезоруживающим простодушием... В реальной, повседневной жизни он оставался большим ребенком, лишенным малейшей недоброжелательности... Он был падок на анекдоты, каламбуры не отпугивали его... Он окрестил каждого из своих коллег в соответствии с правилами биномиальной спецификации, а самого себя обозвал «Macrosatanas rufus...» На его столе, постоянно окруженном многочисленными сотрапезниками, неизменно появлялись кулинарные сюрпризы... Когда ужин заканчивался, он обычно предлагал сыграть партию в домино... В 1932 году французское Микологическое общество устроило экскурсию к нему. Это был подлинный триумф. Он весь лучился радостью, собирая для своих гостей «урожай», состоявший из самых редких видов: его память хранила такое количество названий и форм, какое и вообразить-то невозможно... Эгоцентризм не мешал Мэру быть очень добрым, очень простым, очень снисходительным, очень благодушным человеком. Он всегда был готов прийти на помощь своим коллегам: каждый из них мог черпать и черпать из его богатейшей библиотеки, которой он очень гордился...»
ТЕАТР И ГРИБЫ
Конечно, между Мезонневом и Мэром существовала ощутимая разница, но они оба являли собой тенденцию к экстериоризации, обладали открытостью и доверчивостью, которые прямо противоположны чертам абсолютно, по существу, замкнутых характеров Брока и Шарко. Разумеется, такие свойства, как у Брока и Шарко, куда чаще встречаются в характерах преуспевающих ученых. Мезоннев и Мэр по своему темпераменту ближе к типичным «вольным стрелкам», к оригиналам. Эти портреты полностью соответствуют статистическим результатам: люди
Круг: представляет собой среднее количество ученых, родившихся при Сатурне в секторах суточного движения.
Жирная линия: ученые-интроверты чаще, чем остальные их коллеги, рождаются при переходе Сатурна через горизонт и меридиан.
Пунктирная линия: ученые-экстраверты реже, чем остальные их коллеги, рождаются при таком положении Сатурна.
(М. и Ф. Гоклен. «Сатурнианский» темперамент и ученые. Париж. Публикация нашей лаборатории, 1974.)
науки, являющиеся интровертами, как правило, рождаются под Сатурном38, и они более многочисленны, чем ученые-экстраверты. Вот почему Сатурн можно считать планетой, имеющей серьезное значение для данной профессиональной группы. Зато у ученых- экстравертов чаще доминирует Юпитер. Рис. 9 иллюстрирует эти наблюдения. Он является наглядным доказательством того, какие отношения существуют у Сатурна с «классическим» типом ученых-интровертов и «оригина- лами»-экстравертами.
В общем, можно сказать, что в ученых- экстравертах дремлет, почти не проявляя себя, актерский темперамент. Как и темперамент ученых-интровертов в характерах некоторых «стыдливых» актеров. И здесь опять- таки речь идет о темпераментах, но не о призвании: страстью Рене Мэра, который не родился «сатурнианцем», были грибы. Он провел всю свою жизнь, классифицируя их, описывая, снабжая этикетками... Он был веселым, эгоцентричным, любил собирать вокруг себя людей и развлекаться. И тем не менее он выбрал для себя не театральную карьеру, а изучение грибов. Призвание всегда загадочно, когда оно настолько явно противостоит темпераменту. Что до стыдливости, целомудрия, достоинства, замкнутости, свойственных актерам-«сатурнианцам», таким, как Жан Вилар и Элеонора Дузе, и не свойственных «юпитерианцам», то они, несмотря ни на что, присутствуют на театральных подмостках. Ни за что эти актеры не захотят провести свою жизнь, занимаясь классификацией грибов!
ФУТБОЛИСТ-«С АТУРНИАНЕЦ»
Можно преуспеть в любой профессии, имея любой темперамент, но в одном случае успех дается легче, в другом — с большим трудом, и каждому по-своему. Добиться успеха на театральной сцене, обладая темпераментом ученого-«сатурнианца», тяжело, но возможно. Поразмышляем над портретом и откровениями Андре Лерона, который был капитаном сборной Франции по футболу и двадцать раз — международной команды. Андре Лерон родился сразу после перехода Сатурна через верхний меридиан1 его родного города Гавра -— в Нормандии — 6 декабря 1930 года в 15 часов. И проявил себя как истинный «геометр» мяча.
«Лерон, вероятно, мог бы быть назван в качестве примера французского футболиста. Он серьезен, он умен, он добросовестен. Но, к сожалению, он очень замкнут, слишком скромен. И все это — проявления незаурядной личности. Максу Урбини и Ж.-П. Ретаке- ру удалось проникнуть сквозь воздвигнутую вокруг Андре Лерона стену. Вот несколько его откровений, которые они записали на магнитофон для «Футбольного журнала»:
«Я жду благословенного дня, когда можно будет уйти на пенсию и жить спокойно, того чудесного времени, когда мы с Жаннетт окончательно поселимся в Лионе, где живет семья моей жены... Я очень рано потерял родителей, и мой дедушка обучил меня тому, что можно. назвать профессиональной добросовестностью. Для футбола этот термин можно расшифровать как мужество, энтузиазм, упорство в тренировках, кропотливость, методичность... Признаюсь, я не великий игрок, но если и завоевал какое-то место под
’ 1 Сатурн прошел верхнюю кульминацию, пересек Середину Неба (MC). — Прим. ред.
солнцем, то потому, что этого хотел. Я никогда не причислял себя к звездам профессионального футбола и даже не стремлюсь стать такой звездой. Я хочу оставаться хорошим клубным игроком, который самым простейшим образом делает свое дело в избранной им профессии... Нужно также действовать с умом. Нужно уметь обернуть все шансы в свою пользу. Для этого надо заботиться о мелочах, и потому, когда я возвращаюсь домой после тренировок, я не пренебрегаю ничем. Питание, отдых — все обдумано, просчитано. Понимаете, я ведь захожу во всем этом далеко, может быть, даже слишком далеко: так, я завел два досье на игроков первой и второй подгрупп. На каждого из них существует своя карточка. Я думаю, что это хорошо: знать своих соперников, знать, в чем их сила, какие у них слабые места, какие физические характеристики, какая техника. Возвращаясь к разговору о профессиональной добросовестности, не могу не отметить, что это она и помогла мне сделать неожиданную карьеру... Я много читаю в минуты досуга и интересуюсь всем, что относится к физическому состоянию... Моя жена всегда поддерживает меня в трудные моменты... Мои любимые развлечения — чтение и изготовление чего-нибудь своими руками... Я сверхчувствителен, хотя и замкнут, а иногда — скрытен».
Мы привели такую большую цитату из откровений Андре Лерона, потому что она раскрывает перед нами менталитет и состояние духа человека, рожденного после кульминации Сатурна: тут и жажда уединения, и скромность, и кропотливость, и скрытность. 170
Футболист, который составляет картотеку своих соперников, — вот уж действительно характер ученого! Послушаем еще «Футбольный журнал»; «Благодаря своей серьезности, своему спокойствию и неоспоримому авторитету, Лерон стал идеальным капитаном французской сборной. Он наиболее порядочен и надежен, наиболее верен, он никогда не жульничает...» Но вот Лерон — именно так, как он всегда собирался, — «покидает футбол в то время, как его национальная и международная карьера была еще далека от завершения; Лерон уходит, как пришел, — демонстрируя скромность, спокойствие, безмятежность; нас покидает поистине идеальный футболист». Этот идеальный футболист, настоящий химик круглого мяча, обладал «сатурнианским» темпераментом. Уход из спорта на покой, о котором, впрочем, он мечтал заранее, позволил ему выбрать профессию, куда более подходящую для его характера: он стал бухгалтером-экспертом.
Маленький психологический мир «сатур- нианцев», в котором соседствуют актер Ви- лар, ученый Брок, футболист Лерон, ведет в самом центре толпы, состоящей из всех человеческих созданий, скромное существование, но не теряет бдительности.
ссЛУННЫЙ» ТЕМПЕРАМЕНТ И ПИСАТЕЛИ
Именно при рождении людей, относящихся к группе литераторов, Луна чаще всего наблюдается в момент перехода через меридиан или через горизонт. Следовательно, для описания «лунного» темперамента лучше всего использовать биографические данные писателей39.
Постараемся понять этот лунный тип по кратким описаниям нескольких персонажей. Прекрасным образцом этого типа был шансонье Гюстав Надо, портрет которого мы набросали выше. Но вот поэт гораздо более известный — Гийом Аполлинер. Он родился в Риме, в Италии, 26 августа 1880 года в 5 часов. В момент его рождения Луна только что вошла в кульминацию над Вечным городом. Вот суждения литературных критиков:
«Самый оригинальный, самый разнообразный и самый великий из поэтов, которые искали обновления поэзии Франции в начале века... Небрежный, беззаботный... Разнообразие и богатство игры его поэтического гения... Личность, бесспорно, оригинальная... Чародей, чуть-чуть мистификатор по отно-
шевдпо к тем, кто его знал... Забавляясь, он издавал журнальчики-однодневки... Великий сказочник, великий читатель, любопытный ко всему, наделенный громадным аппетитом к жизни и к некоторому распутству, охотно язвивший и провоцировавший, но нежноромантический, Аполлинер был изобретателем форм и идей... Пылкий вдохновитель, катализатор энергии, продолжатель традиций французской лирики... Старьевщик и цыган, Аполлинер был совершенно таким, когда загружал свои творения всяким хламом и когда с необузданной виртуозностью вмешивал этот хлам в поэмы, которые, выглядя грациозной импровизацией, на самом деле были искусными композициями...»
/Теперь — небольшой портрет другого пс/эта, не такого знаменитого, но довольно известного в прошлом веке. Речь идет о Жозефе Альбере Глатиньи, родившемся в Лиллебонне в Центральной Франции 21 мая 1839 года в 14 часов, когда Луна только что взошла:
«Самый типичный представитель богемы и каботинства, — пишет о нем А. Лионне, — однако талантливый поэт и страстный любовник музы... Одержимый демоном поэзии, он пишет драму и вступает в 17 лет в бродячую труппу... Это вечный кочевник... Он специализировался на стихах, для которых первый встречный давал ему рифму... Этот мечтатель-авантюрист, этот парадоксальный прохожий был обаятельным рифмоплетом».
Еще один краткий „портрет поэта, на этот раз — современного. Андре Берри родился после перехода Луны через меридиан в Бордо 1 августа 1902 года в полдень:
«Этот легкий и радостный поэт-трубадур был всем своим существом влюблен в классическую форму и возродил к жизни ле40. Его баллады часто были исполнены буйного лиризма, дитя и любовь — вот его главные темы... Фантазер, богемный и многословный... Огромная эрудиция, неистощимое остроумие, постоянное воодушевление, великий дар изобретателя... Очаровательный поэт, он часто уступал искушению путешествовать: когда он порвал с университетом, ему случалось подолгу бродить пешком и, чтобы выжить, переменить много занятий во многих странах Европы, Африки и Азии» (Жан Руссело).
Среди писателей с «лунным» темпераментом мы находим и романиста Андре Жида «с изменчивым и разнообразным характером», родившегося, когда Луна прошла кульминацию, и поэта Поля-Жана Туле, «беспечного, как креол, но жившего как денди, не заботясь о том, чтобы походить на свои стихотворения», — он родился в момент восхода нашей ночной звезды, и многих других литераторов.
ПЛАНЕТА-«ХАМЕЛЕОН»
«Изменчивый и разнообразный характер» — в умышленной туманности этого выражения, относящегося к Андре Жиду, присутствует, кажется, нечто существенное. Темперамент Луны очень трудно определить. Он менее ясно выражен, менее «монолитен», чем три описанных выше темперамента. В языке, на котором мы говорим, похоже, не хватает слов для его определения. Присущ ли он некоему типу личности? Может быть, нашей методике недостает тонкости? Когда один писатель пишет о другом писателе, изобилие терминов, порой противоречащих друг другу, не позволяющих провести четкую грань между ними, затрудняет путь к синтезу. В этих джунглях слов часто теряются статистические категории. Но повторим еще раз: главная трудность лежит в самом «лунном» темпераменте, который слишком гибок, податлив и трудноуловим. В психологическом плане Луна — планета-«хамелеон».
Тем не менее метод исследования биографий через черты характера, снова использованный нами, позволил выделить психологический силуэт из тумана, в который он был погружен. Однако портрет, который мы публикуем ниже, должен рассматриваться с известной осмотрительностью, по крайней мере что касается детализации. Достаточно корректно можно определить лишь самую общую характеристику типа «лунного» темперамента.
Вот черты характера, которые часто бывают свойственны известным писателям, рожденным под Луной41 в момент ее восхода или кульминации:
«Приветливый, любезный, имеющий многочисленных друзей, болтливый, богемный, добрый, славный малый, обаятельный, сердечный, сплетник, из приличного общества, услужливый, снисходительный, льстивый, самодовольный, созерцатель, кокетливый, неряшливый, неаккуратный, беспорядочный, необузданный, преданный, рассеянный, печальный, болезненный, нежный, ласковый, добродушный, праздношатающийся, великодушный, щедрый, милый, джентльмен, подверженный изменчивым настроениям, непредусмотрительный, легкомысленный, терпимый, слабовольный, легко поддающийся воздействию, наивный, простодушный, непостоянный, модник, умеренный, склонный к воздержанности, светский, ротозей, зевака, небрежный, невнимательный, бродяга, беспечный, нерадивый, равнодушный, медлительный, апатичный, ленивый, поэтичный, ребячливый, принятый в обществе, мечтательный, сноб, готовый прийти на помощь, поверхностный, неглубокий, нестойкий, не обладающий упорством, застенчивый, веротерпимый, не догматик».
Разделив всех наших авторов по литературным жанрам, мы обнаружили, что опубликованный выше портрет присущ чаще романистам и поэтам, реже — эссеистам, критикам, историкам, философам. Правда, последние находятся на полдороге между учеными, которые анализируют, и писателями, у которых работает воображение, и у этой категории авторов нередко встречаются темпераменты Марса и Сатурна. Что касается драматургов, то они являются на свет преимущественно при восходе или кульминации Юпитера и, следовательно, разделяют с актерами возможность «унаследовать» черты, связанные с этой планетой.
БЕСЧИСЛЕННЫЕ ЛУНЫ
Луне свойственна большая гибкость характера, чем Марсу, Юпитеру и Сатурну, поэтому «лунный» темперамент можно достаточно легко обнаружить у представителей самых разных профессий, даже тех, которые вроде бы совершенно не соответствуют подобной индивидуальности. Например, в спорте, военном деле, в науке. Впрочем, наверное, надо напомнить, что при рождении представителей этих групп Луна находится на горизонте или на меридиане в «пустые» часы. Это логично: небрежность, добродушие, неровное и подверженное влияниям настроение, поведение, в котором одинаково проявляются мечтательность и общительность без какой бы то ни было дискриминации, свойственные «лунному» темпераменту, вовсе не соответствуют менталитету чемпиона или исследователя. Но лунный тип настолько гибок, настолько легко адаптируется, что его отпечаток часто можно встретить у многих атлетов и среди ученых. Приведем несколько примеров.
Жорж Карпантье был, наверное, самым знаменитым из французских боксеров. Его матч в Джерси-Сити 1921 года, в котором он боролся против американца Демпси за звание чемпиона мира в тяжелом весе, для многих остается «матчем века». Карпантье родился на севере Франции, в Льевене, 12 января 1894 года в 18 часов. Луна только что прошла кульминацию. Как написано в «Спортивном словаре», он «имел репутацию великого боксера и истинного джентльмена, одного из самых популярных французских чемпионов».
Р.Рейронне де Торрес из «Зеркала спорта» куда более красноречив: «В высшей степени элегантный, одетый с безупречным вкусом... он сохранил юношеские правильные черты;
его манеры были простыми и любезными, ум — живым и просветленным... Его победы, его качества человека из хорошего общества и его благовоспитанность привлекали на боксерские встречи «шикарную публику».
А вот другой его портрет, появившийся на страницах журнала «But-Club»: «Красивый парень, он очень сильно походил на «волшебного принца» из сказки с его чарующей улыбкой, элегантностью жестов, природной изысканностью, которая заставляла восхищаться спортсменом... Карпантье был артистом в полном смысле этого слова... Став богатым, он был склонен скорее разменивать свое имя, чем заставлять себя серьезно тренироваться... Он принимал многочисленные приглашения, председательствовал на спортивных праздниках, показывался в артистических гала-представлениях... (В Соединенных Штатах) он предпринял «железнодорожное» турне и принимал людей прямо в вагоне... Это путешествие наделало достаточно шума по всей Америке, и Карпантье, благодаря своей любезности и своей породистости, мгновенно стал весьма популярным... Но эта популярность немного уменьшилась из-за несчастной «истории с кастрюлями», в которой Карпантье оказался случайной жертвой собственного доброго сердца... Из любезности он позволил использовать свое имя производителям одной из марок предметов домашнего обихода».
Двое бельгийских чемпионов-велогонщи- ков родились: первый — на восходе Луны, второй — при прохождении ее через меридиан. Сначала займемся Яном Адриаенссен- сом, родившимся б июня 1932 года в 7 часов в Виллеброке близ Антверпена. «Это спокойный и не влипающий ни в какие истории гонщик... В глазах тех, кто ничего не знал о его спортивной карьере, он мог пройти незамеченным со своей красивой круглой головой, отлично посаженной на крепком теле... Он оставался такой же загадкой для своих собратьев, как и для тех, кто просто видел, как он анонимно движется в массе пелотона... Он почтительно относился к инструкциям, которые давал ему патрон... Казалось, его несправедливо задвигают в тень. Но он на это не жаловался».
Второй бельгийский велосипедист — Карел Каерс, чемпион мира в гонках по шоссе, родился 3 июня 1914 года в 21 час в Воссе- лааре, тоже поблизости от Антверпена. Судя по публикации в «Зеркале спорта», «у него была впечатляющая стать... Он одаривал нас широкой улыбкой, улыбкой юношеской, простодушной, доверчивой, улыбкой двадцатилетнего мальчишки, к которому жизнь еще не была жестокой... С высоты своего роста в 1 метр 84 сантиметра он простодушно улыбался и понемножку расставался со своей застенчивостью... Прежде всего в нем поражало его постоянно доброе настроение, он всегда был всем доволен, был вечным оптимистом, правда, не без оттенка некоторой беззаботности...»
Может быть, спорт мог бы стать поединком джентльменов, а вовсе не жестокой битвой, если бы чемпионы рождались после перехода Луны через горизонт или меридиан? Здесь есть одно невыполнимое условие: «марсианский» темперамент, свойственный типичным чемпионам, чрезвычайно далек от «лунного». Непостоянство спутника Земли может сыграть не одну дурную шутку со спортсменами. Карпантье, который забросил тренировки накануне чемпионата мира, был послан в чистый нокаут своим противником Баттлингом Сайки в 1924 году, и это был конец его карьеры. Велогонщик Адриаенссенс так и не стал по-настоящему знаменитым. Чт,о же касается Каерса, то после его удивительной победы на чемпионате мира он практически больше не сделал ничего заметного, несмотря на очевидную одаренность. Но самый прекрасный пример «лунного» темперамента мы приводили выше, когда рассказывали о чемпионе со слабым характером Армане Бланшонне, таком талантливом и таком ленивом. Он тоже появился на свет после восхода Луны. И его темперамент был весьма далек от «победительного» темперамента Эдди Меркса, неутомимого суперчемпиона. Но при рождении Меркса в кульминации находился Марс.
Ученые тоже не слишком часто рождаются во время перехода Луны через горизонт или меридиан. Это вполне понятно: «сатур- нианский» темперамент плохо уживается с «лунным». И тем не менее существуют уче- ные-«лунатики», их гораздо больше среди теоретиков, чем среди экспериментаторов. Эксперимент требует постоянства в работе, которое «лунный» темперамент не позволяет сохранить. Область, где он царствует, — вдохновение, открытия, идеи, обязанные своим появлением воображению, а забота о проверке истинности путем кропотливых вычислений — удел других, ученых с «са- турнианским» темпераментом.
Вот интересный портрет «вдохновенного» ученого, Анри Лебега, знаменитого математика, члена Академии наук. Анри Лебег родился 28 июня 1875 года в 7 часов в Бове на севере Франции, когда Луна находилась в кульминации на небесах.
Его биограф Арно Данжуа пишет: «Он был прекрасным супругом, великолепным отцом, общительным и приятным собеседником... Лебег обладал талантом в любой мелочи находить комическую сторону... Ирония Лебега не была ни язвительной, ни злобной. В ней не содержалось намеков на личности, но одним словом оказывалась обрисованной карикатура на общее или усредненное мнение. И никто при этом не чувствовал себя оскорбленным. Она не задевала ничьего самолюбия... У Лебега было сравнительно немного публикаций, если учесть их влияние на развитие математической науки. Он испытывал наслаждение от фантазирования, ему достаточно было набросать эскиз. Он отступал перед необходимостью мучительно, с тяжким трудом завершать свое произведение... У него был совершенно особый, единственный в своем роде способ читать произведения своих коллег. Бегло пробежав глазами статью, исходя из скудных данных, он мог воспроизвести работу автора и упрекал его в ошибках, от которых тот уберегся...»
Именно благодаря своей математической одаренности, своим исключительным интеллектуальным способностям, Лебег вошел в число известных людей науки, а вовсе не из- за особого упорства или скрупулезности в работе, которыми мог бы отличаться его характер.
ЛУНА И САТУРН: «НЕДРУЖНАЯ ПАРА»
«Лунный» и «сатурнианский» темпераменты плохо согласуются между собой. Это статистически доказывается биографическим исследованием чемпионов спорта. Для каждого из них, кто был наделен хоть одной чертой из «сатурнианского» списка1, мы отметили, где в час его рождения находились и Сатурн и Луна. Например, об Андре Лероне говорили: «Он серьезный, он добросовестный, он, к сожалению, слишком замкнут, даже чересчур скромен». Все это — черты, свойственные «сатурнианскому» темпераменту. Вот мы и посмотрели, в каком секторе небесного свода в момент его рождения находился Сатурн, а где была в это время Луна.
Когда мы провели всю работу, касающуюся этих данных для всех чемпионов, у нас получилось две основанных на статистике кривых, одна из которых показывала положение Сатурна, другая — Луны. Наглядно это представлено на рис. 10, где они наложены одна на другую. «Оппозиционность» кривых просто ошеломляет: положения планет прямо противоположны. Мы, естественно, ожидали, что Сатурн станет часто появляться у горизонта или меридиана у тех чемпионов, кого спортивные хроникеры описывали как представителей «сатурнианского» темперамента. Но мы и понятия не имели о том, что у этих людей Луна на восходе или в кульминации окажется настолько редко. Сведения оказались поучительными: Луна и Сатурн «недружная пара».
Круг: представляет собой среднее количество чемпионов, родившихся либо с Луной, либо с Сатурном в секторах суточного движения.
Пунктирная линия: чемпионы —. носители черт из списка «сатурнианского» темперамента рождаются преимущественно при переходе Сатурна через горизонт или меридиан.
Жирная линия: зато эти же самые чемпионы «избегают» рождения под Луной в тех же самых областях неба.
(М. и Ф.Гоклен. «Марсианский» темперамент и чемпионы. Париж. Публикация нашей лаборатории, 1973.)
Зато наблюдается некоторая общность в тенденциях между «лунным» и «юпитерианс- ким» темпераментами. Это следовало уже из исследования профессиональных групп, для которых Луна и Юпитер давали похожие результаты: у политиков и у журналистов. Луна, кажется, нередко появляется на горизонте или у меридиана при рождении будущих популярных актеров-комиков. Действительно, в некоторых описаниях «лунатиков» — таких, как, скажем, боксер Карпантье или математик Лебег, — мы находим сведения об их свойственной экстравертам веселости, близкой по характеру «юпитерианской». Но «лунатики» более любезны, более приятны в общении, более беззаботны, — чаще попадаются нам на пути. У них не обнаружишь ни жесткости по отношению к людям, ни авторитарности, ни стремления выделиться любой ценой. «Юпитерианцы», как нам представляется, — экстраверты, которые убеждают, «лунатики» — экстраверты, которые позволяют себя убедить.
ДИАГНОСТИКА ТЕМПЕРАМЕНТА
ЧЕТЫРЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНТИНЕНТА
Люди живут вместе, общаются, разговаривают, обмениваются мыслями, нравятся друг другу или ненавидят. Но они живут в психологических мирах, расположенных порой на расстоянии многих световых лет один от другого. Таких миров, по меньшей мере, четыре, и они называются «Марс», «Юпитер», «Сатурн», «Луна». С точки зрения характеров, эти |
