Доктор Парр замечает, что «могущество Сатурна, как планеты, способной спровоцировать меланхолию, тоску, огорчения, неприятные заботы и превратить кого-то в одиночку, молчальника с языком под замком, нелюдимого и несчастного человека, убедительно подтверждается астрологами».
Клавдий Птолемей действительно писал:
«Сатурн... придает человеку плохое настроение... вызывает у него стремление к одиночеству... делает его по существу нерасположенным к любви»65.
Алькабитиус замечает:
«Сатурн — дурная планета... Он возбуждает в человеке меланхолический нрав... Он
означает... глубокое молчание... подозрительность и нехватку доверия, приводя людей к тому, что они начинают жаловаться и роптать».
Ожье Феррье так описывает влияние Сатурна:
«Печаль, одиночество, страх, меланхолия, слабость души... Не хочет принимать ничьего совета; находит, что все в мире обманчиво; он неучтив... избегает общества людей, если только не пытается заставить их разочароваться в себе».
Генрих Корнелий Агриппа, наконец:
«Жесты и манеры существа, подвластного Сатурну, таковы... Он бьет себя в грудь или стучит по голове; он опускает колено на землю и смотрит вниз, словно человек, который молится; он также плачет, и все его поведение подобно этому».
Комедия Лили продолжается явлением следующей планеты — Юпитера, который утверждает:
«Теперь Юпитер завладеет мыслями Пандоры И наполнит ее тщеславием и презрением;
Я использую худшие из моих влияний —
До того, что другие планеты
проклянут мою власть».
(II. L2—5)
И Пандора немедленно восклицает:
«Хотя стойкая злоба пустила корни в моем сердце, Я чувствую в нем теперь тяжесть
другого желания:
Днем я не думаю ни о чем, кроме власти,
По ночам мои сны полны видений Империи. Слово «Господство» ласкает мой слух,
Мой язык хочет говорить лишь
о царском могуществе, Во всяком предмете мои глаза видят корону».
(II. i. 6-12)
И доктор Парр продолжает описывать нам таким образом поведение Пандоры- Юпитера: «После чего Пандора становится спесивой, наглой и «полной презрительной гордыни». Она требует от пастухов преувеличенной почтительности, заставляет их съеживаться и бросаться на колени под ее величественным взглядом. Она вынуждает их аплодировать каждому слову, которое срывается с ее губ. Подобно заносчивому царьку, она приказывает пастухам перерезать горло дикому кабану, выполнить и другие подобные поручения, чтобы угодить «Ее Величеству».
Эта Пандора — «юпитерианка», настоящий Людовик XIV, вполне находится в астрологической традиции, хотя здесь, чтобы интрига состоялась, эта традиция повернута в дурную сторону. Вообще-то Юпитер чаще воспринимается в более благоприятном смысле. Так, например, доктор Парр напоминает нам: Джон Индеджайн говорил, что Юпитер приносит «красоту, богатство, честь... мудрость, знания, красноречие и величие души».
Альбохазен в полном согласии со своими собратьями писал:
«Юпитер делает каждого... достойным уважения, добродетельным, чистым, обладателем превосходной репутации, справедливым, высоконравственным, религиозным, чистосердечным и свободным, любезным, спокойным, безмятежным, избегающим всяческой суеты... Он искренен в речах, честен в поступках, удачлив в делах. Его роль благоприятна, потому что он любит советы мудрых людей, правильные указания и не лишен критического ума».
Но Юпитер может находиться в «плохом аспекте», он может быть «плохо расположен на небе», и тогда он становится таким, как пишет Ожье Феррье:
«Он способен наградить человека нежеланием размышлять... надменностью... мотовством... Может сделать из каждого лицемера... А из порядочного человека — тирана».
Наконец, великий авторитет Птолемей говорит:
«Юпитер... находящийся при рождении человека в неблагоприятном положении... толкает его к крайностям, к ханжеству... к высокомерию... заставляет любить распутную жизнь... Такому человеку недостает прилежания, ему свойственно равнодушие».
Таким образом, заключает доктор Парр, «...Лили вправе утверждать, что влияние обычно благотворного Юпитера может быть вредоносным, что его воздействие может создавать гордецов, властных и безгранично тщеславных людей».
Но вот Пандора переходит под влияние Марса, который утверждает: «Теперь кровавый Марс начнет играть свою роль. Я сделаю сердце Пандоры таким воинственным, Что, позабыв о гордыне и грубости,
Она превратится в истинную мегеру».
(II., г. 177-180)
Все действительно меняется, и Пандора, по образу Марса, становится сварливой, неистовой, «жаждущей ссоры»:
«Марс изменил натуру Пандоры,
Чтобы начистить оружие и управлять сварами: И теперь, когда я ее покину,
она будет пылать гневом».
(II, г.236-238)
Этот злонамеренный Марс вполне укладывается в традицию. Птолемей утверждает:
«Марс... делает людей... воинственными... готовыми рисковать всем... безрассудными... смелыми... презрительными... склонными к тирании... жестокими, кровожадными... неистовыми, грубыми, алчными, безжалостными. .. недружелюбными».
Для Альбохазена Али Марс:
«Вспыльчивое и неистовое небесное тело; это разрушитель и покоритель, находящий удовольствие в убийствах и смерти, в ссорах, потасовках, спорах, протестах... он быстро вспыхивает, и гнев его опустошителен...»
Солнце в свою очередь снабжает Пандору своим состоянием духа. Оставив всякую «горечь» (Сатурн), «гордыню» (Юпитер) и «бешенство» (Марс), Пандора становится теперь «любезной, милой, щедрой и целомудренной, скромной и терпеливой».
И это тоже соответствует традиции, представленной, к примеру, Фирмикусом Ма- тернусом, который так описывал «солнечный» тип:
«Уверенный, смелый... гордый, но мудрый, способный руководить, проявляя умеренность и человечность... искусный, деятельный, рассудительный».
Затем в душе Пандоры Венера приходит на смену Солнцу, и Пандора внезапно начинает думать лишь о любви, танцах, о музыке. Она поет и приглашает пастухов на пиршество. Она считает себя настолько влюбленной в любовь (еще больше, чем Елена Троянская), что «делает своего мужа рогоносцем раз двадцать».
Венеру всегда рассматривали в качестве богини Искусств и Любви. Вот почему Фер- рье пишет:
«Венера... в хорошей позиции делает человека шутником и отличным танцором, он смешлив, всем доволен, любезен, привлекателен, ласков и хорошо воспитан».
Фирмикус утверждает:
«Венера придает радости и веселья... она делает натуру страстной и чувственной, но в то же время религиозной и справедливой... Такой человек наслаждается музыкой и искусствами».
С появлением Меркурия Пандора теряет свою похотливость, а он заявляет:
«Теперь я управляю Пандорой,
И я сделаю ее фальшивой и непочтительной,
Она станет воровкой, лгуньей, станет хитрой, изворотливой и красноречивой, — Все эти дары принадлежат одному
лишь Меркурию».
(7V, г. 8-11)
Лили согласен и с этим традиционным символизмом Меркурия, бога ораторов, торговцев и — таков уж ассоциативный ход... — воров!
И Феррье пишет:
«Меркурий... делает человека умным... делает его оратором и поэтом... Но может и обманщиком, если расположен неудачно... В таком случае он дает ему непостоянство, лживость, лукавство и насмешливость».
А Птолемей утверждает, что Меркурий:
«...делает ум живым... изобретательным... искусным в аргументации... но не слишком склонным к тому, чтобы говорить правду... непостоянным, жадным и несправедливым».
Но вот, наконец, и Луна — последнее из небесных тел — берется, в свою очередь, за нрав Пандоры. И Луна восклицает:
«Теперь, когда другие планеты не властны, Синтия, нижайшая из всех блуждающих планет, Взяла на себя заботу о ней.
И какова я сама, знаю, такой быть и Пандоре — Изменчивой, беспечной, безрассудной, безумной».
(V, г. 1-6)
Вот Пандора и становится настолько «лунатичной», что Природа разрешает ей выбрать любую из планет, куда она могла бы удалиться. Выбрав Луну, Пандора говорит:
«Синтия сделала меня ленивой, непостоянной, Небрежной, безрассудной, бестолковой,
немного безумной; Такой нрав мне больше всего по вкусу,
Потому я и хочу остаться с Синтией».
(V, i. 307-310)
По поводу влияния Луны астролог Феррье отмечает, что «Луна дарует непостоянство, легкость ума»; а Птолемей говорит, что Луна делает человека «объектом перемен... путаником, не имеющим определенного мнения». Авраам Ибн Эзра называет среди черт характера, которыми человек обязан Луне, «излишний самоанализ, мечтательность ума, которому не хватает знаний». А Уильям Лилли пишет, что Луна делает каждого «склонным порхать, никогда не оставаться на одном месте; способным на легкие решения... бродягой, человеком ленивым, обожающим беззаботную жизнь, похожим на цыган».
Но оставим Пандору затерявшейся на Луне. Эта интермедия, приятная на вид и чуть-чуть кощунственная, обязывает нас задать щекотливые вопросы, связанные со взаимоотношениями наших работ и астрологией. Эта мрачная меланхолия, завладевшая Пандорой, когда в душу ее вселился Сатурн; эти тщеславие и гордыня, которые пришли к ней вместе с Юпитером; эта агрессивная сварливость, подаренная ей Марсом, — разве все это не напоминает наши наблюдения? Об этом можно судить, сравнивая состояния души Пандоры со списками черт характера, связанных с темпераментами этих планет, — списками, опублико- 282 ванными нами выше. В самом деле, аналогия с соответствующим астрологическим «менталитетом», мы бы сказали, удивительна. Зато воздействие Солнца, исполненного благородства и авторитарности, влюбчивой и артистичной Венеры, изобретательного и склонного к литературным занятиям Меркурия не подтверждается нашими наблюдениями. Живописцы не появляются на свет «под Венерой», а писатели — «под Меркурием».
Но несмотря ни на что — проблема поставлена. Надо попытаться разрешить ее.
НЕОАСТРОЛОГИЯ?
Имя Марса давали бриллианту, затем его держали за поджигателя войны, и он придавал воинственный нрав своим подданным. Но если бы бриллиант звался Юпитером, он придавал бы им жизнерадостный нрав.
Поль Кудерк
(астроном Парижской Обсерватории)66
Из комедии Лили мы узнаем, что астрология признает за планетами способность определенным образом влиять на характер человека. Насколько наши планетарные типы соответствуют астрологическим? Мы в нашей лаборатории сейчас исследуем этот вопрос с точки зрения статистики. Рассчитанная на долгое время работа, требующая изучения сотен ученых трудов из всех стран и всех времен. В ожидании, пока появятся выводы из этого исследования, пусть перед нами пройдут три тысячи лет астрологического символизма. В плавном течении веков мы сделаем три остановки, чтобы сравнить данные астрологии с нашими наблюдениями. Мы остановимся на заре этой символики — у халдеев, затем в конце средневековья, наконец, в XX веке.
ПЛАНЕТЫ И БОГИ
В самой первой на Земле — халдейской — астрологии нас поражают два элемента: зна-
чение, придаваемое планетарному символизму, и важность для тогдашних астрологов времени восхода и захода небесных тел. Каждое из них управляло каким-то видом растений, животных, для каждого был свой драгоценный камень, цвет. А в особенности — «всякий поступок, всякий род деятельности или профессия, как и всякий день, и всякий час, включались в цикл одного из божеств», — пишет Маргарита Руттен в своем труде «Наука у халдеев» («La Science des Chalcteens», P.U.F., 1960). За каждой планетой стояло божество, и это-то божество и влияло на людей. На первый взгляд — но это впечатление, видимо, обманчиво, — значение любой из планет, ее символика вытекала из внешнего вида каждого из небесных тел. Сверкающая Венера служила приютом для богини плодородия Иштар; алеющий Марс — обителью бога войны Негала; Юпитер с его величественной и мерной «поступью» был домом «владыки богов» Мардука — могущественного и грозного; и, наконец, Сатурн — желтый и мерцающий — местопребыванием Ниниба, олицетворявшегося угрюмым старцем.
Халдеи также интересовались восходами и закатами планет и начиная с V века до Рождества Христова на основе этих знаний делали предсказания будущего царей. Обиталище Мардука, «отца богов», Юпитер был также и планетой царя, и через его судьбу «интерпретировалась» судьба Вавилона. Восход небесного тела жрецы считали благоприятным временем, отсюда и предсказание, переведенное А.Саш(ем): «Если ребенок рождается на восходе Юпитера (его жизнь) будет правильной, благоприятной; он станет богатым, доживет до старости, век его будет долгим». Зато заход небесного тела жрецами почитался за время неблагоприятное: если при рождении царя Юпитер был на закате, это было для него дурным предзнаменованием, а «...если ребенок рождался, когда восходила Венера, а Юпитер заходил, его жена окажется могущественнее его самого». Восходящая Венера, представлявшая в халдейской символике супругу, властвовала над царем- Юпитером, который исчезал в это время в сумерках заката.
Сама по себе идея придать значение таким особым астрономическим моментам, как восход и закат, достаточно интересна, но отметим, что кульминация не привлекала внимания халдеев. Что же до благоприятного толкования восхода и неблагоприятного — заката небесных тел, то здесь нет ничего общего с нашими результатами. Впрочем, и этому можно найти символическое объяснение. Восходящая планета заново рождается для начинающегося дня, — вот почему ее воздействие благотворно. Планета заходит, умирает, проваливается, лишившись силы, в черную дыру, неизбежно следующую за сумерками заката, — вот почему ее воздействие неблаготворно.
Более достойными внимания нам кажутся влияния, приписывавшиеся каждой планете. Негал-Марс — это бог войны, а наши чемпионы, наши военные часто рождаются «под Марсом». Величественный Мардук-Юпитер — планета царей: Людовик XIV, Король-Солнце, родился на восходе Юпитера, и было |
