Александр Дугин Метафизика Благой Вести

128 От Иоанна III, 3–8: "Отвеща Исус и рече ему: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия. Глаголя к нему Никодим, како может человек родитися стар сый; егда может второе внити во утробу матери своея и родитися; Отвеща Исус, аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и духом, не может внити во царствие Божие. Рожденное от плоти, плоть есть: и рожденное от духа, дух есть. Не дивися, яко рех ти, подобает вам родитися свыше. Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит, и камо идет: тако есть всяк человек рожденный от Духа". В этом фрагменте раскрывается сущность христианской инициации и особенно ее первого этапа — крещения.

129 От Матфея XIX, 29.

130 "Егдаже прииде кончина лету, посла Бог Сына Своего единароднаго, раждаемого от жены, бываема под законом да подзаконныя искупит, да всыновление восприимем. Да яко есте сынове, посла Бог Духа Сына своего в сердца ваши, вопиюща: Авва Отец!" К Галатам, IV, 4–6. В этом кратком отрывке св. апостола Павла сконцентрирована вся инициатическая доктрина Православия.

131 Раньше на Руси использовали выражение "поставление в попы", которое и сейчас употребляют староверы-поповцы. Важно подчеркнуть здесь слово «поставление», от глагола «ставить», «стоять», так как этот этап инициации прямо относится к вертикальному символизму, к реализации духовного перпендикуляра к центру космической реальности.

132 Первое соборное послание Петра, II, 9. "Вы же род избран, царско священие, язык свят людие обновления, яко да добродетели возвестите, иже из тмы вас призвавшему, в чюдный Его свет".

133 От Иоанна X, 34.

134 У Дионисия Ареопагита при описании таинства рукоположения символически растолковываются ритуальные различия посвящения архиереев, иереев и дьяконов. Так посвящаемому архиерею, стоящему коленопреклоненно перед алтарем, на голову возлагаются не только руки, но и Священное Писание, а посвящаемому иерею Священного Писания не кладется. Дьякон же стоит перед алтарем на одном колене. Эти три разновидности посвящения в "великие мистерии" не отрицают единой передачи нетварной энергии Троицы, апостольской силы Святого Духа, действительной во всех трех случаях. Различие в ритуалах предопределяет лишь соответствующие экклесиастические функции, соответствующие трем основным уровням церковной иерархии.

135 Здесь можно напомнить фрагмент Апокалипсиса относительно "смерти второй", где говорится об "огненном озере". Можно предположить, что самосожжения староверов связывались ими самими с этим "огненным озером", «геенной», в которой на Страшном Суде суждено исчезнуть аду и смерти. Ритуально сжигая себя на физическом плане, окунаясь при жизни в "огненное озеро", самые радикальные староверы, возможно, стремились «выплыть» с его обратной стороны, т. е. со стороны небесного Света, у самого престола Божьего среди праведников и избранных. Это не так уж и невероятно, если принять во внимание метафизическое тождество света и огня, различающихся лишь применительно к низшим мирам вселенной (психическому и физическому), в отношении которых они могут выступать как в положительной (световой), так и в разрушительной (огненной) функции.

136 О нем можно сказать, что он записан в "Книзе Животней" по выражению Апокалипсиса.

137 Так орарь диаконов символизирует одно крыло ангела, и во время литургии не раз именно диакон исполняет собственно ангельские функции. У иерея епитрахиль, т. е. орарь, сложенный вдвое, символизирует два ангельских крыла и соответствует его архангельскому статусу и т. д.

138 Возможно здесь следует выдвинуть гипотезу об инициатическом значении великой и малой схимы ("затвора") и внимательнее проанализировать различия в соответствующих ритуалах пострига.

139 См. подробнее часть VII.

140 В ранние периоды Церкви высшему инициатическому порядку священства соответствовали иные, более формализованные чины, называемые «пророками» и «дидаскалами», харизматическими учителями. Эти чины, о которых можно найти упоминание у самого апостола Павла, считались высшими по отношению к епископам и пресвитерам. Очень о многом говорит в данном случае определение «пророк», так как именно пророческая функция связана с высшей триадой ангельских чинов. Сравни видения ветхозаветных пророков, особенно Исайи. Однако, непосредственно пророческая линия в екклесиастической структуре ранней Церкви заканчивается к III веку, и поворотным пунктом можно считать анафемствование последователей Монтана, настаивавших на сохранении харизматической линии и на продолжении «пророческой», серафимской инициации. Кстати, к монтанизму положительно относился даже Тертуллиан. В последующие периоды эта линия не прервалась окончательно, но перешла к более закрытым формам существования в лоне христианского монашества. Важно отметить, что исихазм, собственно говоря, не пошел от Паламы или Григория Синаита. Его история восходит к созерцательной линии древнейшего отшельничества и устным инициатическим преданиям православного эзотеризма. И на основании символических соответствий логичнее всего предположить, что древнейшие формы исихазма или «протоисихазма» были продолжением инициатической линии "харизматических учителей", «дидаскалов» ранней Церкви. Более того, название «старец» ("геронтес") применительно к посвященному в исихазм возможно следует толковать как указание на причастность к этой «старой», древнейшей в рамках христианства харизматической и пророческой традиции.

141 "О церковной иерархии" цит. по Pseudo-Denys "Oeuvres completes", Paris, 1943

142 Соответственно, с необходимостью должны использоваться елей или миро. Подробнее см. главу 28.

143 Послание апостола Павла к Еврееям, главы V, VI и VII.

144 К Евр. VII, 3: "Без отца, без матери, без причта рода, ни начала днем, ни животу конца имея, уподоблен же Сыну Божию, пребывает священник выну."

145 С нашей точки зрения, это абсолютно верно, и более того, следует сделать из этого замечания Генона все логические выводы. Христианская традиция (даже если абстрагироваться от ее трансцендентных аспектов), вопреки своей исторической преемственности иудаизму, во всем своем строе, символизме, ритуалах и доктринах является более изначальной и древней, более первичной, нежели иудаизм, и даже весь авраамизм в целом. И неудивительно поэтому, что в структуре христианской сакральности так много прямых параллелей с Изначальной гиперборейской Традицией, следы которой можно отыскать во многих индоевропейских мифах и культах. Мельхиседек и чин его священства, его сакрального церковного института, есть полное возрождение древнейшей гиперборейской духовности, которое и во временном и в качественном аспектах превосходит авраамизм во всех его версиях. Но это слишком обширная тема, требующая основательного исследования сама по себе. См. также Guenon Rene "Le Roi du monde", Paris, 1927.

146 По-церковнославянски: "Ничтоже бо совершил закон". К Евреям, VII, 19.

147 К Евреям VII, 19: "привведение же есть лучшему упованию, имже приближаемся к Богу".

148 См. Guenon Rene "Le Roi du monde", указ. соч.

149 У зороастрийцев «ахурами» называются «боги», а «дэвами» — «демоны», а у индусов наоборот: «асуры» — «демоны», а «дэвы» — «боги».

150 Вообще Дева, Жена играет огромную роль в зороастризме, и особенно в качестве "небесной девы", "солнечной девы", предводительницы ангелов, «фраварти».

151 Об этом достаточно сказанно в частях II и III.

152 Сходным образом составлено и греческое слово «метафизика», означающее "то, что стоит выше физики (природы)", "то, что трансцендентно по отношению к физике".

153 Нетварная часть дается Святым Духом, который нисходит в момент крещения, открывая христианину перспективу личного обожения — отныне его плоть может стать евхаристическим телом Христа, его душа — евхаристической кровью Христа, его дух — Святым Духом. Ветхий Адам во святом крещении получает возможность стать Новым Адамом, не рожденным от праха, но сошедшим с небес.

154 В чем-то это сродни погружению в состояние после смерти, post mortem.

155 Что часто внешне выражается через определенные харизмы и, в первую очередь, в даре "различения духов".

156 Вообще сужение понятия «грех» до уровня моральной категории есть отступление от полноценной метафизики Православия, где оно относится, в первую очередь, к онтологическому аспекту существования. Есть два типа греха — первородный и смертный. Первородный грех — это общее качество послеадамического человечества, накладывающее на всех людей определенные онтологические ограничения. Такой грех упраздняется в момент святого крещения. После крещения тяготение к этой, уже преодоленной благодатью, форме существования, т. е. к состоянию Ветхого Адама, есть смертный грех так как он имплицитно ставит под сомнение действенность спасительной жертвы Сына Божьего и являет собой хулу на Святого Духа. Первородный грех проявляется в естественном тяготении человека к отходу от Завета с Богом, закона Божьего, внешнего по отношению к самому человеку. Смертный грех — это неестественное тяготение к отходу от внутреннего слияния с самим Богом (а не только с Заветом), что осуществляется в крещении. Именно поэтому путь христианской реализации есть гораздо более напряженная и драматическая духовная реальность, нежели формально схожие с ней инициатические методы других традиций — как «эллинских», так и «иудейских». В некотором смысле, каждый крещеный христианин может приобрести невероятно много, но может также и все потерять. При упразднении первородного греха онтологическое положение человечества не только безмерно улучшается, но и становится несравнимо более рискованным и метафизически опасным.

157 Даже на чисто внешнем уровне видно, что в самые тяжелые для Русской Церкви периоды именно женщины, крепче мужчин держащиеся ритуалов и обрядов, спасали положение, вопреки всему сохраняя верность духовным основам и каноническим принципам Традиции.

158 Вообще женское священство и чин диаконисс имеют очень важно значение, так как речь идет об екклесиастическом институте, прямо связанном с сотериологической функцией женщины в христианстве. Не подлежит сомнению, что женщины (девы или вдовицы) проходили в ранней Церкви рукоположение. Особенно важной была их роль на чисто эзотерическом этапе христианства — в I–II веках. Важное место женщины занимали среди «харизматических» чинов ранней церковной иерархии, отсюда такое широкое участие женщин в движении монтанитов, настаивавших на продолжении линии новозаветного пророчества и в более поздние эпохи.

159 В этом смысле следует особо отметить инициатический смысл ночи в христианстве, равно как и годовой эквивалент ночи — зиму, провиденциально избранное время Рождества. Ночь — это время Любви, брачных отношений. На метафизическом уровне ночь означает трансцендентные аспекты реальности, ее наиболее внутренние, эзотерические измерения, также связанные с браком, только в инициатическом смысле. Отсюда важнейший православный обряд «ночеденствия», "всенощного бдения", основанный на брачных аллегориях Евангелия. Бодрствовать в ночи означает инициатически погружать свое сознание в тайные сферы неочевидного, сверхчувственного, и в конечном итоге, нетварного. Одновременно, это практическое осуществление эсхатологического учения о том, что Спаситель приходит в конце мира, в точке вселенской Полночи. Бодрствование посвященных в то время, когда профаны спят, подчеркивает их волевое противостояние бытийным эсхатологическим условиям, их концентрацию на трансцендентном аспекте полночи, связанном с таинством Рождества Иммануила. Древние христиане отправляли литургии именно ночью, и этот обычай никоим образом не объяснялся осторожностью и гонениями. И до сих пор в Храмах возжигаются свечи, как будто служба происходит ночью, символизируя тем самым мистическую ночь и акцентируя брачный характер литургических таинств.

160 Интересно, что в Послании к Римлянам апостол Павел явно связывает манифестационистский характер «эллинской» традиции с оргиастической распущенностью и перверсиями язычников. В главе I, 19–20 Павел говорит об «эллинах»: "Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассмотрение творений видимы, так что они безответны". В этом фрагменте емко определяется сущность манифестационизма, «эллинской» теологии. Далее (I,25), святой апостол Павел указывает на причину вырождения «эллинизма»: "Они заменили истину Божию ложью и поклонялись и служили твари вместо Творца". Иными словами, манифестационизм, вырождаясь, теряет трансцендентное измерение, переходит в «пантеизм». Отсюда следует и вырождение "языческой любви" (I,26): "Потому предал их Бог постыдным страстям…" Важно отметить причинную связь, столь очевидную для апостола между изменением соотношений между Творцом и тварью в манифестационистской метафизике и половым развратом и извращениями в языческом быту. Это и есть смешение или «чрезмерность» любви.

161 Кстати, к этому же символическому разряду относятся и слезы, играющие такую важную роль в православной инициатической реализации. Слезы также рассматриваются как телесное проявление Верхних Вод (сравни выражение "горючие слезы") — это теплая жидкость глаз, а глаза в свою очередь связаны с огнем, светом и т. д. У греческих исихастов вплоть до настоящего времени сохранился обряд "посвящения через слезы", когда слезы из глаз старца благочестиво выпиваются его послушниками как особое ангельское питье, способствующее высшей духовной реализации.

162 "Вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть: восхищена бывша таковаго до третьяго небеси". К Коринфянам, XII, 2.

163 К Евреям, XII, 29.

164 Заметим, что современная профаническая наука стремилась до определенного момента относиться к земному миру именно как к чисто материальной реальности, в результате чего появились странные физические теории, довольно быстро пришедшие в полное противоречие с реальностью, так как неспособны были действительно объяснить ни одного явления, по той причине, что основывались на нелепом картезианском допущении о полной независимости материального мира от остальных уровней реальности. Однонаправленное и необратимое время, с которым оперирует современная наука, является не более чем теоретической гипотезой, опровергаемой на каждом шагу обратными, «негэнтропическими» процессами, присутствующими в каждой вещи и в каждом физическом явлении. Сегодня даже эта профаническая наука стремится как-то скорректировать свои материалистические абсурдные предпосылки, заведшие ее в тупик.

165 Наибольший интерес в области исследования годового символизма представляют работы немецкого ученого Германа Вирта, который в своих книгах — Wirth Herman "Die Aufgang der Menschheit", Berlin, 1927; "Die Heilige Urschrift der Menschheit", Berlin — Leipzig, 1936; "Euroasiatische prolegomena zur Geschichte der indoeuropaeischen Urreligion", Leiden, 1973; "Ura Linda Chronik", Berlin, 1936; "Die Symbolhistorische Metode", Marburg, 1955 и т. д. — подробно проследил в самых разнообразных древних традициях, вплоть до пещерных рисунков и наскальных надписей, постоянство единой универсальной парадигмы Священного Года, давшей начало всем языкам и письменам народов земли, а также основание всем мифологическим и религиозным сюжетам. Тексты Вирта настолько же важны для исследования символизма Традиции, как и книги Рене Генона, хотя Вирт не стоит на традиционалистской точке зрения, и в его трактовках определенных явлений часто сказывается профаническое научное образование. Но при адекватной сверке исследований Вирта с концепциями Генона можно достичь уникальных результатов по выяснению общей структуры Изначальной Традиции, которая, при этом, оказывается не только не противоречащей христианству, но открывается как его предвосхищение, как его естественное, природное, но, одновременно, и богодухновенное провозвестие. На эту тему см. также А.Дугин "Гиперборейская теория", Москва, 1992