Торф как национальная идея (наука и жизнь, №4, 2011)
Скачать 236.03 Kb.
|
1 2
Битумы: держать порох сухим — Существует много сыпучих продуктов, — объясняет Мисников, — которые, отсыревая, приходят в негодность: порох, цемент, гипс, минеральное удобрение... Специальная добавка на основе торфа может радикально понизить их способность впитывать влагу. Если обработанный такой добавкой цемент насыпать в стакан, а сверху налить воду, вся вода остаётся на поверхности, а цемент не увлажняется. — Каким образом? — При пиролизе торфа — разложении под воздействием высоких температур, выделяется, как я уже говорил, гидрофобная фракция: битумы. Мы научились наносить их на частицы цемента в виде гидрофобной наноплёнки. Обработанный таким образом цемент может храниться, не отсыревая, столетиями. Если сделать то же для других аналогичных продуктов, мы получим порох, который всегда остаётся сухим, удобрения, которые не слёживаются, бессрочно «готовые к бою» порошковые огнетушители, да мало ли что ещё... — И где можно купить мешок гидрофобного цемента для дачного долгостроя? — К сожалению, пока нигде. Цемент оказался не самой удачной мишенью. Мы в 2004 году выбрали его, как одно из направлений использования торфа в строительстве. Но встраивать технологию внесения добавки в существующий производственный процесс пока проблематично. Продолжаем работать над этим... История с неотсыревающим цементом символична. Язык не повернётся назвать эту технологию невостребованной. Также невозможно назвать невостребованными дешёвое и экологичное топливо, сорбенты, способные защитить окружающую среду от всего, чем мы её угощаем, от нефти до фекалий, или удобрения, открывающие земледелию путь туда, где оно считалось невозможным. У всего этого калейдоскопа возможностей есть только одно «но»: всё не так просто. Если точнее, всё очень непросто. «Торфом — либо заниматься серьёзно, либо не браться за него вообще», — признаются профессионалы-торфяники. Слишком много свойств — Слово «торф» не должно вводить нас в заблуждение, — говорит Мисников. — Оно объединяет самые разные с точки зрения химии материалы. Группы химических соединений будут одни и те же, но распределение их может очень сильно различаться. Несмотря на одинаковый механизм формирования залежи и одинаковый временной горизонт, торфяники исключительно разнообразны. В зависимости от ландшафта и растительности, которая разлагалась, от минерального состава почвы и атмосферного питания минерально-органический «коктейль», который представляет собою торфяная залежь, окажется очень разным и соответственно по-разному будет проявлять себя при добыче и при использовании. Параметров, от которых зависит промышленный потенциал торфа, слишком много, и они слишком разноплановые. Некоторые связаны с химическим и элементным составом: содержанием гумуса, битумов, уровнем кислотности, долей золы — несгораемого минерального остатка; другие — с влажностью и пластичностью, степенью разложения, размером частиц. Только зная, какое именно сырьё оптимально для производства конкретного продукта, можно начинать искать под него сырьевую базу — залежь. Только зная характеристики торфа в конкретной залежи, можно грамотно решить, какими методами его добывать, для чего использовать и даже как транспортировать. Доставка — отдельная история, для торфа весьма болезненная. Он слишком лёгкий. Из-за низкой плотности для его перевозки нужно больше вагонов или цистерн, чем для угля или мазута, его главных конкурентов, а ведь он ещё и отстаёт от них по теплотворности. — А зачем его далеко возить? — говорит Мисников. — Торф — это же местное топливо. По нашим расчётам, при доставке до 100 км использование торфа вполне рентабельно. Недавно мы делали расчёт для одного заказчика, которому для развития производства понадобилась собственная энергия. Его энергетическое предприятие собирается потреблять 250 тыс. т торфяного топлива в год, обеспечивать производство электричеством и теплом, а избыток поставлять на рынок. Надо было посчитать разные варианты снабжения предприятия топливом, включая добычу и доставку. Мы рассматривали различные торфяные базы, различное оборудование (кстати, техника для добычи торфа на территории России практически не выпускается, её основные производители Финляндия, Ирландия, Канада и Белоруссия), и вот что получилось. Даже при самых отвратительных условиях — расстояние 100 км, худшие характеристики сырьевой базы и самое дорогое оборудование — себестоимость тонны торфа будет 1240 рублей, включая стоимость доставки потребителю. Учтём разницу в теплотворной способности (вместо одной тонны угля надо сжечь 2 — 2,5 т торфа), и получится две с половиной — три тысячи рублей. А уголь сейчас там стоит 3600 рублей. То есть даже по худшему сценарию выгодно. А по лучшему — себестоимость топлива вообще 350 рублей за тонну. Поверхностному взгляду торф кажется источником лёгкой прибыли. Но только поверхностному. Технически добыча его действительно несложна, а себестоимость привлекательно низкая. Однако чтобы этим воспользоваться, необходимы идеальная технологическая дисциплина и полное понимание того, какой сырьевой базой располагает конкретное месторождение. — Экспертам заказывают проектировочные работы, — объясняет Мисников. — Они выезжают на месторождение. Бурят, берут пробы в тех характерных точках, в которых что-то может меняться. Оценивают сырьевую базу качественно и количественно: сколько там торфа, какие у него характеристики. Результат — заключение о том, как его можно использовать. Вот так — с наибольшей эффективностью, а так — менее эффективно. Руководство предприятия принимает решение и приступает к созданию бизнес-плана. Оценка сырьевой базы, проектные работы и научно-техническое сопровождение обходятся в России примерно в 3-5% от стоимости всего проекта. А сколько можно сэкономить, зная, какую продукцию производить, с каким качеством и какое оборудование будет оптимальным! Один трактор для болотных работ стоит сейчас 3—4 млн рублей. К сожалению, сплошь и рядом производители приходят, когда уже добыча вовсю идёт: «Почему не получается?» Такая беспечность и компрометирует торф. Причуды нормативной базы Торф относится к категории полезных ископаемых. Каменный уголь — тоже. Знака равенства между торфом и углём это не означает, но нормативная база, регулирующая добычу торфа, без колебаний приравнивает его к углю. По нормативам, торфоразработка — вид горнодобывающего производства, и каждое торфопредприятие должно уметь отчитаться так, словно оно шахта и расположено глубоко под землёй. Торфяники «стали горняками» в 1980-е под памятный многим лозунг «Экономика должна быть экономной». Объединились министерства и вся инфраструктура, заодно сделались общими и технологические нормативы. Торфопредприятиям стало трудно отчитываться за корчёвку пней, потому что пней в шахте нет, и объяснять, почему в сметах отсутствуют взрывные работы. — То, что мы числимся по горной промышленности, до сих пор наша основная проблема, — говорит Виктор Леонкардович Гейлер. — Мы обязаны иметь службы, которые торфопредприятию абсолютно чужды. Например, объём запасов, по горным правилам, оценивает маркшейдер: определяет конфигурацию и размер угольного пласта. Но для торфяной залежи этого сделать невозможно, торфяное поле «дышит», увеличивается и уменьшается. Или ещё пример. Когда горное оборудование вырабатывает срок своей службы, дальше его использовать можно только при условии ежегодной экспертизы. Наверное, в шахте это логично, а нам приходится ежегодно платить по 30, 40 или 50 тыс. рублей за экспертизу каждого старого трактора, которых у нас больше пятидесяти. — А как вообще торфяному полю удаётся отчитаться «в качестве шахты»? — Ведём дополнительный поток совершенно ненужной документации, — говорит Гейлер, — держим специально обученных людей, которые занимаются только этой отчётностью. — При этом перевозка угля дотируется, — добавляет Мисников, — а перевозка торфа — нет.В 2009 году собирался Союз промышленников и предпринимателей, там приводились цифры: перевозка тонны угля обходится, благодаря дотациям, в 22 рубля, а торфа — в два-три раза дороже. Или как вам такое: у нас по закону импортное промышленное оборудование не должно облагаться таможенными пошлинами, если в России аналогичной техники не производят. А если производят, то импортная облагается таможенными пошлинами. Логично. Но почему-то торфяное оборудование облагается пошлинами при ввозе, хотя в России его не делают. А вот, например, оборудование для заготовки леса хотя и производится своё, но импортное ввозится беспошлинно. Территориальный статус торфяного поля тоже долго оставался довольно запутанным. К чему его отнести — к недрам? Водным ресурсам? Лесному хозяйству? Некоторое время торфопредприятия платили налоги по трём позициям одновременно, но недавно соломоново решение было принято: водный объект, поскольку около 90% залежи — это вода. Однако на болоте растут деревья, и всем разрешительным инстанциям хочется провести их как строительный лес, потому что тогда за разрешение его свести с торфодобытчика можно взять как с лесозаготовителя — дороже. Сказанного достаточно, чтобы понять: потенциально торфяное производство может быть рентабельным, но для коммерческой отдачи ему необходимы преодолимые расстояния, логичные законы и глубокое уважение к науке и технологиям. Это обстоятельство делает торфянку чем-то вроде экономической лакмусовой бумажки: фактор дураков и дорог в условиях рынка оказывается для неё критичен. Беседа третья: Кому выгодно? Слушая про композиционные удобрения на основе гуматов, строительную теплоизоляцию и сорбенты для хранения картошки, нормальный человек немедленно спрашивает: где это можно купить? И чаще всего получает в ответ красноречивый вздох. Чтобы что-то купить, надо, чтобы это стало хотя бы кому-то выгодно делать. «Пустите фермера на болота!» — Торфоразработки, — убеждён Гейлер, — удел малого и среднего бизнеса. На них вся надежда: собственник, который вложился в торфяник, чтобы его развивать, будет прирастать к нему, заботиться о нём, как крестьянин о своём поле. Но сейчас доступ для фермера затруднён из-за огромных расходов, которые приходится нести раньше, чем предприятие получит первую прибыль. Например, чтобы начать поднимать заброшенное месторождение площадью примерно 300 га, нужно сразу отдать порядка пяти миллионов рублей за разрешительную документацию. Человек ещё ничего не произвёл и не продал, но уже платит. Затем покупка оборудования, подготовка месторождения: заново осушить его, вывезти лес — всё это очень затратно, у мелкого фермера таких ресурсов просто нет. Хорошо, допустим, 300 га — это много. Но существует множество мелких когда-то мелиорированных участков: по 50, по 100 га. На них могут вполне эффективно работать фермерские хозяйства и малые предприятия, если только облегчить им доступ к полю. — Возьмите Ирландию, — поддерживает Мисников. — Торфяное производство представлено там во всех формах: от допотопных до высокотехнологичных, и гиганты прекрасно существуют бок о бок с мелкими собственниками. Например, стоит ферма, рядом с ней болотце. Там фермер может вручную резать торф для своих целей. Так пустите его туда и не мешайте. Если у фермера есть возможность своими руками нарезать торф для отопления или сделать из него какое-то простое удобрение... Даже в «Науке и жизни» у вас писали, как самому сделать удобрение из торфа! А топить торфом, заготовленным тут же, рядом, ирландскому фермеру обходится в три-четыре раза дешевле, чем соляркой или газом. Впрочем, опасаться, что допущенный на болота мелкий собственник немедленно разбогатеет, не приходится. Сезон заготовок длится с мая по август, за это время надо успеть получить расчётный объём. И здесь вступает в силу фактор погоды. В норме уборочный цикл занимает около двух дней: торф добывается, раскладывается на поле и сохнет. Капиллярный и пористый, торф крепко держит влагу внутри и сохнет, мягко говоря, не очень охотно. Однако в хорошую погоду искомых 42—45% влажности, при которых «урожай» можно убирать, торф достигает на следующий день, его собирают, и цикл повторяется. Но достаточно пойти дождям... — Можно усовершенствовать оборудование, расставить людей, всё подготовить и предусмотреть, но полили дожди — и ты ничего не можешь сделать, — говорит Гейлер. — На каждый день осадков мы теряем ещё один лишний день: пока торф просохнет. А дней всего около 130 в сезон. Чтобы не сорвать поставки по договорам, приходится держать полуторный запас оборудования и двукратный запас площадей и добывать в полтора раза больше расчётного количества. — Торф хорошо лежит? — Плохо. 10—12% — нормативные потери при хранении. К тому же чем дольше торф лежит в штабеле, тем больше риск, что он разогреется и возгорится. Приёмы, позволяющие это предотвратить, существуют, но тоже идут в затратную часть. — Остаётся спросить: может ли торфопредприятие быть рентабельным в принципе? — Должно. Но сумасшедших прибылей ждать не надо. Торфопредприятие прибыльно, если развивается комплексно. Делает разные виды продукции, целится в разные рынки сбыта. Замыкаться на один вид продукции очень рискованно. Пример «Шатурторфа» это хорошо показал. Его создали, чтобы снабжать топливом единственного потребителя — Шатурскую ГРЭС, и когда она перешла на газ, это могучее объединение, состоявшее когда-то из пяти —семи предприятий, понесло огромные потери. Инвестиций со стороны крупного бизнеса Гейлер даже не рассматривает. — Торфа в мире добывается, дай бог, 20 млн т, 12 из них у финнов, а здесь, в России, два. Куда идти большому бизнесу? На эти два миллиона? Да, когда-то в России добывалось до 100 млн, со всеми сельхозхимиями вместе. Но реально, если всё сложится удачно и разумно, Россия будет добывать торфа 5—7 млн т, максимум 10. Для большого бизнеса это не объёмы. Фермерам трудно, для больших игроков — мелко, методом исключения из заинтересованных в торфе сторон остаётся государство. У торфа много достоинств как у местного, регионального ресурса. И один, но важный «недостаток»: крайне низкая коррупционная ёмкость. Проще говоря, на нём трудно заработать противозаконным путём. Местное топливо с антикоррупционным эффектом — Нельзя смотреть на торф исключительно с точки зрения сиюминутной финансовой отдачи, — говорит Мисников. — Торфоразработки — двигатель экономики региона; на них завязано и местное развитие, и социалка, и борьба за качество населения, прекращение его деградации, и прокладка дорог, и туризм... А у нас вместо формирования стратегии развития регионов идут по пути наименьшего сопротивления. Куда протянули газовую трубу, там есть тепло. Куда не протянули, целые регионы сидят на угле и на мазуте, хотя могли бы отапливаться собственным торфом. — Восстановим торфяную отрасль, и население экономически депрессивных районов тут же перестанет пить и примется добывать торф и принимать туристов? — Не сразу. Но вы же не будете спорить, что торфяник, где идёт добыча, — это рабочие места. Занятость — главное средство в борьбе с деградирующими территориями: когда человек занят, он меньше пьёт. — Если мы говорим только о выгоде, — поддерживает Гейлер, — то, наверное, торф — не оптимальный объект для инвестиций. Но у нас же есть маленькие районы, посёлки, созданные и ориентированные на добычу торфа: подготовленные месторождения и обученные люди, которые сейчас ничего не делают, а только представляют собой социальную опасность. Забросить всё это — совершенно нецелесообразно с государственной точки зрения. В какую-нибудь местную котельную бессмысленно возить уголь из Воркуты или Кузбасса. Надо самим всё для себя делать. Тогда будут и рабочие места, и малый бизнес, и средний бизнес. — Проблема в том, — говорит Мисников, — что коррумпированность администраций сейчас довольно высока. А торфяная отрасль коррупционно малоёмкая. Всё дёшево, близко и прозрачно. Руководитель, который с кем-то где-то там заключил договор на поставку угля или мазута, может и себе положить процент. Поэтому в угле и мазуте он заинтересован. А если поставлять торф, в чём его интерес? — Торф «прозрачнее», чем мазут? Почему? — Потому что от добывающего до потребляющего — не больше ста километров, и всё на виду: и производство, и доставка. Вот участок, вот месторождение, на нём идёт добыча. Штабеля стоят, видны со всех сторон. Где ты там украдёшь? — И я не могу подойти к рабочему и договориться на полгрузовичка в объезд шлагбаума? — Какой объезд по болоту? По нему проложено несколько путей, и все на виду. Кроме того, всё давно и очень хорошо посчитано. Лимиты на топливо выделяются под программу добычи. Никаких посредников по дороге. А финны ещё грамотнее сделали: теплостанция покупает не торф, а гигакалории. Сожгут, определят теплотворную способность — и платят производителю деньги из расчёта за тепло. — На чём, на ваш взгляд, может подняться торфяная отрасль? — На небезразличных региональных администраторах. Торф означает возможность поднимать свой регион. В чистом костюме вы копать огород не пойдёте, вы переоденетесь. То же самое здесь: где-то нужно топливо почище, но где-то подойдёт и погрязнее, если в этом есть здравый смысл. — Сегодня торфяная отрасль волнуется в ожидании бюджетных вливаний, они, безусловно, повысят её привлекательность в глазах крупных игроков и местных администраций. Но надолго ли? Дотации не всегда стимулируют развитие. Успеет ли что-то реальное возникнуть раньше, чем закончатся деньги? — Я оптимист, — говорит Мисников. — Торф — это такая «вещь в себе», он всегда выстреливает в критических ситуациях. — А каких кризисов оптимисты ждут сейчас? — Например, вступления России в ВТО. Если это действительно произойдёт, внутренние цены на топливо могут отреагировать, и никакая альтернатива газу не окажется лишней. Редакция благодарит за помощь в подготовке материала доктора технических наук, профессора ТГТУ, заслуженного деятеля науки РФ А. Е. Афанасьева и В. И. Маркова, заместителя начальника Росторфа в 1979—1990 гг. *** Подробности для любознательных Как получают гидрофобный цемент? Из статьи О. С. Мисникова «Физико-химические основы гидрофобизации», журнал «Теоретические основы химической технологии», т. 40, № 4, 2004. Процесс гидрофобизации цемента при термоактивации его смеси с торфяными добавками происходит следующим образом. При температурном воздействии составляющие органического вещества торфа начинают деструктурироваться с образованием газообразных, жидких и твердых компонентов. Пары воды и некоторые летучие соединения удаляются из смеси на начальном этапе термического разложения. Жидкие продукты пиролиза, представленные в основном битумной фракцией, сорбируются на минеральных зёрнах цементных частиц. Это происходит вследствие того, что дисперсные минеральные компоненты «всасывают» благодаря капиллярным эффектам образующийся при термической переработке битум и, вследствие достаточно высокой энергии связи, могут удерживать его длительное время. Твёрдые остатки органического вещества приобретают дополнительные водоотталкивающие свойства, пропитываясь наиболее «тяжёлой» частью оставшихся в них битумов. Особенно эффективным в этом отношении является температурный диапазон 450—500 К. В результате термоактивации органоминеральной смеси на цементных частицах появляются гидрофобные оболочки из сорбированных на их поверхности жидких смолистых продуктов пиролиза органического вещества торфа, не допускающие смачивания её водой. Практически во всех проведённых экспериментах наблюдается превышение времени смачивания поверхности цемента водой, регламентируемого ГОСТ 10178—85, более чем в 100 раз. *** Самовозгорание торфяников — это миф Если вы положите руку на торф, приготовленный к уборке, вам покажется, что он «живой» — чуть-чуть теплее окружающей среды, потому что он хорошо аккумулирует солнечную энергию. Этот тёплый торф закладывают в штабель и засыпают всё новыми порциями добытого торфа. Внутренняя часть штабеля оказывается хорошо теплоизолированной, там появляются зоны примерно на 5оС теплее окружающей среды. Это благоприятные условия для микроорганизмов особого типа, которые развиваются с выделением тепла. В науке существуют различные модели процесса саморазогревания торфа, но наиболее распространена следующая. Температура внутри штабеля растёт и достигает диапазона 72—80оС, затем биохимические процессы в очаге затухают и идёт химическое разложение торфяной массы. Интенсивное саморазогревание начинается, когда тепла в активной зоне образуется в три раза больше, чем из неё отводится. Как правило, это бывает при высоте штабеля больше 2 м. В результате в «активной» зоне образуется так называемый полукокс с высокой способностью к окислению: чтобы он начал окисляться, достаточно кислорода воздуха. Если в этот момент штабель вскрыть (например, при погрузке экскаватором), воздух хлынет в активную зону и может произойти самовозгорание. В осушенном торфянике такие условия невозможны. В нем воздух есть всегда. |
1 2
Похожие:
 | Курсовая работа «Русская идея» «Национальная идея»: смысловое наполнение понятия, её составляющие | | Национальная идея и белорусская государственность Центральным звеном самосознания является идея, представляющая форму постижения в мысли объективной реальности и самого субъекта.... |
| Вырщикова анатолия николаевича Российская национальная идея. Некоторые суждения о государственности, демократии и культуре, свободе и достоинстве личности |  | Идея о всемирном тяготении это великая идея. За триста лет она очень... Вот почему эта идея обладает мощным механизмом самосохранения, который обеспечивает иммунитет даже против вопиющих фактов, которые... |
| Русская национальная идея и бессмертие «Напрасно обучение без мысли, опасна мысль без обучения» Апологетика в XIX-XX вв. (Эпоха великих германских философов и больших достижений науки) | | Национальная библиотека Удмуртской Республики Энергосбережение: техника и технологии : каталог выставки (2005–2010 годы) / Национальная библиотека Удмуртской Республики; составители... |
| Урока: урок-исследование Главная идея урока Главная идея урока: “Как ни тонок, неприметен под землёю корешок, но не может жить на свете без него любой цветок!” (В. Жак) | | Образовательная программа по истории в наше время интеллектуальный... Национальная идея указывает на нравственное состояние местного сообщества или общества в целом |
| Рефератов по дисциплине «Мировая и национальная культура» Характерные черты культуры России в XVI в.: историческая литература, книгопечатание и наука, зодчество, живопись | | Реферат по курсу истории медицины на тему: «История зарождения офтальмологии... Мгновенный взгляд даже спасает нам жизнь. Но, как и любой другой орган, всяческие болезни поражают глаза. И только тогда люди начинают... |
| Оглавление жизнь до жизни Э40 для студ спец. «Национальная экономика и экономическая безопасность» очно-заочной формы обучения / сост. А. А. Никитин; Перм... | | Когда на уроке литературы я читаю это стихотворение, то сразу же... Ах, как мы были счастливы тогда, вступая во взрослую жизнь. Как будто от чего-то тяжелого освободились, жизнь стала проще и легче,... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Храм природы», где в стихотворной форме изложил свои естественнонаучные взгляды. Нашлось в этом произведении и место идее исторического... | | Урок естествознания №3 Тема "Ботаника наука о растениях" Бота́ника (др греч. βοτανικός — «относящийся к растениям», от βοτάνη — «трава, растение») — наука о растениях, раздел биологии. Ботаника... |
| «Поэзия зрелой мысли…»: жизнь и творчество Давида Кугультинова литературно-методическое пособие «Поэзия зрелой мысли…»: жизнь и творчество Д. Кугультинова: к 90-летию Д. Н. Кугультинова: литературно-методическое пособие / бу... | | Ошо «йога – наука души» Э40 для студ спец. «Национальная экономика и экономическая безопасность» очно-заочной формы обучения / сост. А. А. Никитин; Перм... |
