Моя маленькая кунсткамера
Скачать 335.58 Kb.
|
ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ Оказалось, что моего соседа, который помогал мадам Совэ открывать заваленную мебелью квартиру, звали Бубликов. Более того, оказалось, что он не просто русский, а русский из Черноголовки, хотя и прибыл во Францию из Южной Африки, где провел перед этим три долгих года. Оказалось, что квартира, которую снимал Бубликов, тоже принадлежит мадам Совэ, и в свое время он тоже вынужден был освобождать ее от мебели, часть которой перекочевала в квартиру напротив, окончательно заполнив весь ее объем до потолка. В том, что мы с Бубликовым – оба жители Черноголовки – случайно оказались соседями по лестничной площадке в городе Орсэ под Парижем, было что-то настолько фантастическое, что за это нужно было немедленно выпить. Мы обосновались у Бубликова на кухне, где он в это время жарил дешевые полуфабрикатные стеки, которые до этого момента я считал стопроцентным признаком холостяцкой жизни, ибо подобный мясной продукт, на мой взгляд, ни мягкостью, ни цветом, ни вкусом практически не отличается от подошвы армейского сапога. Впервые этот мой критерий дал сбой – Бубликов был не только женат, но и жил со своей семьей – женой и дочкой – в этой квартире. Его жена и дочка пока отсутствовали, и тем самым создавались все условия, чтобы немедленно выпить, тем более что в моей сумке среди бумаг с формулами случайно обнаружилась бутылочка «Бордо». И тут возникло первое (но не последнее) осложнение наших с ним отношений, потому что, по мнению Бубликова, пить эту, как он выразился, французскую кислятину, совершенно невозможно. Он полагал, что напиток может называться вином только в том случае, если он имеет южно-африканское происхождение, и взялся, не сходя с места, мне это доказать, достав бутылку с какой-то совершенно экзотичной этикеткой. Я не стал упрямствовать, и мы немедленно выпили. Потом мы выпили еще, потом – еще, и я услышал во всех подробностях его печальную историю. Как говорила Мышь в «Алисе в Стране чудес», mine is a long and sad tale... В действительности вся история помещается в один абзац. Когда в начале 90-х в России все рухнуло, Бубликов – только начавший работать молодой специалист - как и очень многие тогда, остался без работы, без денег и без жилья. Все тогда бросились в рассыпную, и кто оказался в Америке, кто – в Австралии, кто - во Франции, а вот Бубликова занесло аж Южную Африку. Контракт на три года – в общем, не так уж плохо, вполне можно было жить, пока не рухнула система апартеида... Все три года Бубликов рассылал веером по всему свету свою анкету, пытаясь найти новое место работы, и все три года собирал деньги на авиабилеты (для себя и семьи), чтобы иметь возможность до места этой новой работы долететь. Удалось зацепиться здесь, в Орсэ – контракт на год, в общем, не так уж плохо... Теперь он снова рассылает веером свою анкету и собирает деньги на авиабилеты... После Южной Африки Бубликов стал законченным расистом: - Они даже пахнут по-другому... И то, что лифты были отдельно для белых и для черных – это правильно! Почему я должен его нюхать?... А президент Фредерик де Клерк (тот самый, что отменил апартеид) – предатель, хуже Горбачева! В общем, самые светлые воспоминания о Черном континенте оставили у Бубликова местные вина. Теперь вот, поскольку французскую кислятину пить он совершенно не может, перебивается тем, что передают при случае его друзья, оставшиеся там... Бубликов совсем было загрустил, но тут появилось второе, значительно более серьезное осложнение наших с ним отношений. А именно, пришла его жена Ангелина. Я предложил ей присоединиться к нам и тоже немедленно выпить, но, в отличие от Бубликова, который от этого занятия уже здорово порозовел, Ангелина, от одного моего предложения заметно побледнела и сказала, что вина она не пьет, потому что от любого спиртного ее мутит. Возникла неловкая пауза, которую, по моему мнению, должен был заполнить Бубликов, предложив даме хотя бы сесть с нами за стол. Поскольку он этого не сделал, а я к этому времени благодаря прекрасному южно-африканскому вину избавился от тормозов, мешающих общению, то присоединиться к нашему скромному пиршеству предложил я сам. По лицу Бубликова я сразу же понял, что сморозил очередную бестактность. Оказалось, что Ангелина не только не ест ничего мясного, но даже вида мясных продуктов не выносит. От Ангелины я узнал вторую половину их семейной сказки странствий (для этого пришлось уйти из кухни в салон, где меньше пахло мясными стеками). Оказалось, что она тоже была жительницей Черноголовки, и у нее был муж, татарин из Казани и дочка, которую муж назвал татарским именем Лутфия. Примерно в то самое время, когда развалился Советский Союз и прекратилась дружба населявших его народов, рухнула и семейная жизнь Ангелины. По ее словам, злой татарин просто выставил ее из квартиры вместе с дочкой на улицу. Ну и в результате, по словам Ангелины, ей ничего не оставалось, как отправиться в длинное путешествие через множество стран и континентов в Южную Африку догонять Бубликова. Такая вот романтичная история. Кстати, Ангелина всегда называла своего нынешнего мужа исключительно по фамилии, как будто личного имени у него не существовало. Не знаю почему, но эта странная манера (возможно благодаря звучности самой фамилии) прилипла и ко мне, и к множеству наших общих знакомых, в результате чего его личное имя в моей памяти попросту не сохранилось. Всякий раз, когда кто-нибудь из друзей передавал Бубликову бутылочку вина из Южной Африки, он приглашал меня к себе на кухню, жарил свои холостяцкие стеки, и мы продолжали общение. При этом я продолжал делать все новые и новые открытия. Оказалось, что от молочных продуктов Ангелину тошнит, все рыбные и морские продукты ее организм отторгает, а фрукты она не переваривает. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что начинаю понимать того злого татарина... Ситуация складывалась совершенно шизофреническая. Мы жили дверь в дверь. Сосед (Бубликов) целыми днями пропадает на работе. Жена соседа (Ангелина) скучает. О чем должен думать одинокий мужчина, живущий по соседству? – Вот и не угадали – одинокий мужчина думал, думал и никак не мог уразуметь, что же она все-таки ест?... Мне кажется меньше всего проблем было у их одиннадцатилетней девочки по имени Лутфия. Каждый раз, когда мы встречались, она пыталась добиться от меня (как французского аборигена) внятного ответа всего на один, мучающий ее вопрос. Ее все время убеждали, что Франция – это культурная высокоразвитая страна. Так почему же тогда во Франции никто не знает и не говорит на языке африканос? ...Прошел год, и я снова приехал в Париж. Жил я уже совсем в другом месте (скрываясь от мести мадам Совэ), но Бубликовы были все там же, и поэтому, по старой памяти, я приехал к ним в гости. И обнаружил совершенно радикальные перемены буквально во всем (кроме, разумеется, пищевого рациона Ангелины, который так и остался для меня тайной). Во-первых с Бубликовым в Эколь Политекник , где он работал, подписали долгосрочный контракт, поэтому ни в какой Сингапур и Австралию он больше ехать не собирался. Во-вторых, Бубликов признал французское вино, и как человек научного склада ума, решил его тщательно изучить. Изучения французского вина происходили по субботам (и я был приглашен именно в субботу). Сама процедура изучения имела место уже не в кухне, а в салоне, и не с резиновыми стеками, а с нормальным мясом, поскольку Бубликов теперь получал приличную зарплату и больше не собирал деньги на авиаперелет в Сингапур. На стене висела подробная винная карта Франции, где были обозначены все главные винные районы, долины и даже отдельные горные склоны. Как человек обстоятельный, Бубликов решил изучить всю эту карту полностью квадрат за квадратом. Он систематически, суббота за субботой, шел по карте слева направо и верху вниз. Перед каждой субботой он шел в библиотеку и изучал соответствующую литературу. Потом он шел в специализированный (для знатоков!) винный магазин и брал надлежащую бутылочку, того самого склона и того самого года, который надлежало изучить. Работа была кропотливая, и в некоторых долинах он задерживался по нескольку месяцев. Деликатный момент, однако, состоял в том, что научный подход научным подходом, но «ведь я же, Зин, не пью один» - Бубликову была нужна компания, а Ангелина по-прежнему не выносила ни запаха мяса, ни вида фужера с вином, уходила в другую комнату, открывала форточки... Ну и компания, естественно, быстро нашлась в виде петербургской аспирантки Сонечки, которая, вообще-то, приехала в Эколь Политекник изучать что-то другое, но увлекающийся человек Бубликов быстро убедил ее, что лишние знания никогда не помешают... Увы, в итоге Бубликов так и не смог осилить всю карту Франции. Где-то на полпути между Божоле и Савойей все закончилось тяжелым разводом и серьезными проблемами с печенью. Что поделаешь? – наука требует жертв...  ПОСВЯЩЕНИЕ Теперь я понимаю, что все это на самом деле началось у меня очень и очень давно... Я тогда жил в Черноголовке в аспирантском общежитии – массивном похожем на крепость красном здании, которое местные жители называли «Бастилией». Я как раз собирался поступать в аспирантуру, и для этого, кроме всего прочего, требовалось сдать экзамен по научному коммунизму. Да-да, без научного коммунизма не могло быть никакой теоретической физики. Но экзамен – это еще полбеды. Для того, чтобы быть допущенным к экзамену, требовалось написать и сдать реферат на какую-то там крайне актуальную тему - что-то про базис, надстройку и движущие силы. И был последний срок сдачи реферата, про который я, конечно, знал, но думать о нем не хотел, потому что про базис и надстройку я не то что написать, а двух слов сказать не мог. А когда однажды утром я о нем, наконец, подумал, то на все про все у меня оставалось только три дня. Что бы там ни говорили, но научный коммунизм не был всесилен. По крайней мере, у нас на физтехе существовала мощная студенческая взаимовыручка, позволявшая бороться с научным коммунизмом даже в, казалось, самых безнадежных ситуациях. Проявлялась она, в частности, в том, что если кто-то когда-то умудрялся сварганить научно-коммунистический реферат о чем бы то ни было, то потом этот раритет бережно хранился, передавался из рук в руки, и им пользовались многие поколения физтехов. Мой отчаянный вопль о помощи был услышан, и уже к вечеру я держал в руках некий машинописный текст, на титульном листе которого было написано «реферат по научному коммунизму», ниже стояла фамилия и инициалы, разумеется, не автора, а того человека, который последний раз этим текстом пользовался, и затем – название, перевести которое на человеческий язык я не в состоянии. В названии не было ни малейшего намека, ни на базис, ни на надстройку, ни, тем более, на движущие силы. Но это было совершенно не важно. Аккуратно, чтобы не повредить драгоценную рукопись, я снял титульный лист и вместо него изготовил новый, на котором стояла моя фамилия и новое название, содержащее и базис, и надстройку, и даже движущие силы. И все прошло бы совершенно гладко, если бы не мое крайнее легкомыслие. Элементарные правила техники безопасности по борьбе с научным коммунизмом требовали, чтобы новый автор переписал текст реферата снова, по возможности вкрапливая в него те слова, из которых образовано название. Я же не только этого не сделал, но я даже не заглянул в текст! На следующее утро, очень довольный собой я отвез этот так легко созданный мной шедевр на кафедру научного коммунизма, которая в те времена располагалась на «Кропоткинской» недалеко от бассейна имени Храма Христа Спасителя. Ввиду того, что сроки сильно поджимали, решение по поводу моего допуска (или не допуска) к экзамену ожидалось в тот же день ближе к вечеру. Однако, когда к концу дня я пришел узнать свой вердикт, меня неожиданно пригласили пройти куда-то внутрь, и там ко мне подошел седовласый старик, который держал в руках мой реферат. Сказать, что старик был в бешенстве – это значить ничего не сказать. По его лицу было понятно, что будь на дворе сейчас тридцатые годы, он бы немедленно отвез меня на Лубянку и там собственноручно пристрелил. А сейчас (видимо, чтобы не портить отчетность) ему даже не дали меня вытурить к чертовой матери. Короче, пыхтя как паровоз на крутом подъеме, он вручил мне три страницы (!), заполненные его возмущениями, требованиями и даже издевательствами по моему адресу, отдал обратно мой шедевр (весь исполосованный красными чернилами) и прошипел, что если завтра к 16.00 я не принесу новый реферат, то об экзамене и об аспирантуре я могу забыть навсегда! Пока я ехал обратно в Черноголовку, у меня было достаточно времени, чтобы прочитать тот текст, которой я пытался выдать за свой реферат и осознать всю глубину своего падения. Оказалось, что это был даже не текст, а полная... как бы это выразиться помягче... ахинея. Какой-то хаотичный набор никак не связанных между собой фраз, часть которых даже чисто грамматически были абсурдны (например, не имевшие сказуемого, или подлежащего). В общем, было понятно, как это произошло. Из поколения в поколение физтехи вносили в некий исходный научно-коммунистический тест (теперь уже безвозвратно утраченный) свою правку, каждый раз пытаясь приспособить его содержимое к новому названию. Между прочим, судя по тому до какого состояния дошел этот «реферат», его не особенно прочитывали как «сочинители», так и научно-коммунистические «ценители», для которых это все якобы предназначалось. Мне просто не повезло: я имел несчастье нарваться на человека, который не просто его прочитал, а прочитал внимательно. Ну и совершенно естественно, ему захотелось меня прибить, потому что иначе как издевательством, то что я пытался всучить на кафедру научного коммунизма Академии Наук СССР, назвать нельзя. Ну ладно - это все эмоции, а мне нужно было спасать ситуацию – шутки шутками, но я результате я вполне мог остаться без аспирантуры. На следующее утро я взял толстый учебник по научному коммунизму и выписал оттуда довольно много фраз, которые содержали не только базис, надстройку и движущие силы, но и, возможно, могли ответить на те многочисленные требования, которые старый научный коммунист высказал на своих трех страницах. Чтобы довести объем сочинения до минимально приличного, я взял ножницы и вырезал из прежнего (уже все равно загубленного) текста еще несколько фраз, которые, по крайней мере, были грамматически правильными. Ну наконец, чтобы вся эта белиберда (я имею ввиду выписанные и вырезанные мною фразы) хоть как-то между собой состыковывалась, я сочинил еще несколько переходных фраз самостоятельно. После этого, я все склеил в одну кучу и побежал к знакомой машинистке, которая за деньги быстро и без ошибок бралась перепечатать любой текст. В 15.45 я стоял перед профессором Козыревым (так звали сердитого старика) на кафедре научного коммунизма и трепетно держал в руках свой новый шедевр. Было похоже, что маститый ученый коммунистических наук больше не собирался меня убивать, а хотел лишь примерно проучить. Он отказался брать на рассмотрение мой новый реферат. Он сказал, что для того, чтобы его анализировать, ему нужны те замечания, которые он записал на трех страницах, и которые он мне отдал прошлый раз. Еще он сказал, что завтра в 10.00 начинается заседание кафедры, на котором будут приниматься персональные решения о допуске к экзамену, и если к этому времени я не сдам ему свой реферат вместе с его, Козырева, замечаниями, то я могу быть свободен. Как сказал бы Штирлиц: «А вот это - провал...». Я хорошо помнил, как сидя за столом в своей комнате в общежитии, на радостях, что дело сделано, я скомкал эти три листа и вышвырнул их в мусорную корзину. Я ехал обратно в Черноголовку и живо представлял себе, как примерно в это самое время по комнатам ходит уборщица, протирает пол и освобождает мусорные корзины. Она это делает не ежедневно, а раз в два-три дня, поэтому у меня еще есть шанс... У меня еще есть шанс!... Если бы это было кино, то в этот момент должна была бы послышаться тревожная музыка, и где-то там за кадром начали бы тикать часы... Я вбежал в свою комнату и бросился к мусорной корзине. Сердце мое упало: |
Похожие:
 | Моя маленькая кунсткамера К нам все время кто-то приезжает, у нас все время кто-то живет. Современный Париж – это же Вавилон, столпотворение народов, с заметным... | | Сочинение «Моя семья» Я родился в многодетной семье. Моя мама молодая. Ей всего 35 лет. Её зовут Зинаида Васильевна. Мы живём в п. Путь Ленина. Моя семья... |
 | Программа Спартакиады «Я и моя семья», «Реальный путь создания семьи», «Моя семья – ты Родины частица!», «Что такое семья?», «Трудовые традиции моей семьи»,... | | Литература Ciorănescu A Н. Г. Голант, канд ист наук, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) ран (Россия) |
| Тема: Моя страна! Моя Россия! Федеральная служба финансово-бюджетного надзора территориальное управление в Брянской области | | «Моя педагогическая философия» Педагогическому мастерству тоже учатся. Моя задача – успешное овладение методами и приёмами преподавания математики |
| Сочинение на тему «Лучше всех на свете мамочка моя» У моей мамы красивое имя – Елена. В сказках Елена всегда Прекрасная. Вот и моя мама красивая | | Урок путешествие «Это ты, моя Русь державная, моя Родина православная!» При входе в класс каждый ученик берет листочек с загадкой, отгадав которую, он садится за тот стол, где написан ответ. Загадки |
| Программа на будущее". Мир управляемого климата 13: 30 "Моя планета"... | | «Использование инновационных технологий на уроках изо» Изо моя педагогическая деятельность направлена на формирования устойчивого интереса детей к изобразительному искусству, художественным... |
| 2009 содержание Н. Г. Чернышевского (филологический факультет). Автор книг: «Моя первая книжка», «Легкомысленный Козочкин», «Пока душа не успокоится…»,... | | Мкоу шанинская сош областная краеведческая конференция школьников... ... |
| Сочинения учащихся Я вижу белоснежные облака. Под моими ногами тихо перешептывается ковыль, и ветерок играет со мной, нежно касаясь кончиков пальцев.... | | В стране Литературии Что такое миниатюра. Сочинение-миниатюра. («Здорово! Моя мечта сбылась!», «Грустно…Увы, моя мечта не сбылась…» ) |
| Информационный бюллетень n 620 от 23. 06. 2015г Петербурга: Невский проспект, Дворцовая площадь, Адмиралтейство, Медный всадник, Стрелка Васильевского острова, Кунсткамера, Исаакиевский... | | Сочинение на тему «Моя семья» Мою маму зовут Ирина Васильевна, папу- игорь Венедиктович, бабушку- валентина Григорьевна, дедушку- василий Александрович. Мы с мамой... |
