Центр политических технологий
ПАРТИЙНАЯ СИСТЕМА И ПЕРСПЕКТИВЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПЛЮРАЛИЗМА В РОССИИ
СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
1. Эволюция партийной системы: рамки политического плюрализма 4
2. Плюрализм и партии в общественном сознании 10
Запрос на плюрализм в общественном сознании 10
Общественный запрос на многопартийность 12
Идейно-политические воззрения электоратов различных партий 13
Позиции по основным общественно-политическим проблемам 13
Отношение к власти 19
3. Функции партий в российской политической системе 23
Функция представительства интересов 23
Функции партий в политической элите 28
«Единая Россия» 29
Прочие партии: общие черты 35
«Ветераны»: КПРФ и ЛДПР 38
«Новичок»: Справедливая Россия 39
Либералы 41
4. Заключение: перспективы эволюции политического плюрализма и партийной системы 43
Введение
Партии – «неизбежное зло» демократического государства. С институциональной точки зрения, партии имеют двойственную природу: с одной стороны они являются институтом государственной власти, организующим элиту и формирующим профессиональный политический класс; с другой – это структуры гражданского общества, выражающие и представляющие в отношениях с государством общественно-политические интересы различных общественных групп. Соответственно, они раскалывают общество, агрегируя и эксплицируя групповые интересы. По определению Джорджа Вашингтона, партии «придают группировкам искусственную и чрезвычайную силу, подменяют делегированную волю нации волей партии, часто малого, но искусного и предприимчивого меньшинства»1 . Однако именно партии придают политическим интересам последовательный и устойчивый характер, объединяют вокруг них политиков, обеспечивают прозрачность и ответственность их действий перед обществом, в конечном счете – определяют рамки общественного консенсуса вокруг национальной политики, правила разрешения конфликтов между противостоящими политическими силами. Именно от партийной системы зависит алгоритм решения одного из базовых противоречий любого демократического государства – между представительностью избранной власти и эффективностью государственного управления.
Становление партийной системы является важнейшей составляющей государственного строительства в рождающейся демократии. По данной теме в российском политическом дискурсе можно встретить полярные мнения. Прямых утверждений, что в России существует полноценная многопартийность, практически нет. Однако апологеты власти считают, что « партийная система окончательно сложилась», а оппозиционные партии в ее рамках «перешли к «нишевой стратегии», которую отличает, в частности, «отказ от притязаний на политическую власть»2. Независимые эксперты предпочитают именовать эту систему «псевдопартийной» или имитационной3.
На самом деле политические системы с ограниченной конкуренцией и наличием доминирующей партии представляют собой достаточно широкий континуум – от продемократических, по сути переходных к демократии, до полуавторитарных и стагнирующих в таком состоянии. Настоящий доклад имеет своей целью анализ нынешнего состояния российской партийной системы – как с точки зрения выражения ею всей палитры общественных интересов, так и участия партий в управлении государством.
1. Эволюция партийной системы: рамки политического плюрализма
В задачу настоящей работы не входит изложение истории российской партийной системы, однако краткий обзор этапов ее развития необходим для характеристики нынешнего состояния и перспектив политического плюрализма и партий.
Политические партии появились в России в период острого кризиса государственной легитимности и раскалывающих элиты и общество социально-экономических реформ. Власть на протяжении почти десятилетия проводила реформы при оппозиционном большинстве в законодательной власти – уникальный случай для всего посткоммунистического пространства. Это обусловило конституционный дизайн со слабым парламентом и ограниченной ролью политических партий. Тем не менее, в этот период многопартийность сыграла свою позитивную роль: Через партии и их парламентское представительство самые разные группы населения оказались приобщенными к реалиям новой политики: и ностальгирующие по советскому строю (через КПРФ), и правый популистский протест с националистическим оттенком (через ЛДПР), и либералы-западники (через «Яблоко» и предшественников нынешнего «Правого дела»), и левоцентристские патерналисты (через множество мелких левых партий). При всей противоречивости институциональной роли Государственной думы 1990-х годов, она стала инструментом строительства нового плюралистичного политического сообщества, заполнила (хотя и неоптимальным образом) законодательное поле. Свою роль в этих процессах сыграли и малочисленная на ту пору «партия власти», и оппозиционные партии различного толка, и независимые депутаты-одномандатники, составлявшие в первых трех созывах от четверти до трети депутатского корпуса.
Однако такая конфигурация политического пространства, способствуя преодолению кризиса легитимности власти, обусловила и сложности последующего этапа. Во-первых, «цена реформ», проведенных без опоры на общественный и элитный консенсус, оказалась достаточно высокой. Отношения власти и собственности, сложившиеся в первое десятилетие развития, оказались ущербно легитимными: передача власти любой другой политической силе была бы чревата их масштабным пересмотром, грозящим полной дестабилизацией и политики, и экономики страны. На их коррекцию – в строго определенных рамках (изоляция от власти «политизированных олигархов» и «равноудаление» крупного бизнеса, ослабление политической автономии региональных руководителей) был способен лишь усиливавшийся – и беспартийный – федеральный центр, а «удаляемые» не имели возможности перехода на сторону оппозиционных партий, поскольку те не имели реального шанса прийти к власти и в большинстве своем были антагонистично настроены по отношению к политическим и деловым фигурам, поднявшимся в минувшем десятилетии. Реформа Совета Федерации в 2000-2001 гг., «дело ЮКОСа» (руководители которого спонсировали различные партии) в 2003 г. и отмена всенародных выборов губернаторов в 2004 г. свели к абсолютному минимуму стратегию «раскладывания яиц в разные корзины», т.е. диверсификации партийных связей крупного бизнеса и региональных лидеров.
Тем самым в политической и деловой элите была создана «одноканальная» система выражения политических интересов через «партию власти». Исключения составляют лишь персональные решения президента по назначению или переназначению губернаторов, связанных с оппозиционными партиями (Н.Белых в Кировской области, Н.Виноградов - во Владимирской), «персональные карьеры» бизнесменов, получающих за спонсорскую помощь место в партийных списках или «исторические связи» тех или иных бизнес-структур с определенными партиями (А.Чубайс – с «Правым делом», С.Муравленко – с КПРФ) Такое положение фактически сохраняется до сегодняшнего дня.
Вторая характеристика политического плюрализма в России, начало которой было положено в 1990-е годы, известна как «феномен двух большинств». На голосованиях, которые воспринимались обществом как судьбоносные, большинство голосовало «за Кремль»: за продолжение реформаторского курса (референдумы 1991-1993гг.), отпор угрозе реставрации (президентские выборы 1996г.), обновление власти через преемника уходящего президента (президентские выборы 2000 г.), сохранение политической стабильности (президентские выборы 2004 и 2008 гг.) На всех этих выборах беспартийный президент или его преемник защищал пост главы государства в конкуренции с различными, но в большинстве своем партийными оппонентами. «Президентская партия» в этих выборах играла лишь вспомогательную роль, а выборы президента (за исключением ситуации 1996г.) фактически носили плебисцитарный характер.
Что же касается парламентских выборов, то на них избиратель получал возможность не сменить власть, но выразить свое отношение к ней через достаточно широкий набор партийных платформ – от прокремлевской до множества вариантов оппозиционных. В «чистом» виде противоречие «двух большинств» проявилось на голосовании декабря 1993 г., когда большинство избирателей (53%) поддержало президентский проект конституции, но за пропрезидентские партии проголосовало лишь чуть более 20%. Рациональная оценка избирателем институциональной слабости законодательной власти привела к описанному в следующем разделе видению политической оппозиции как «альтернативного мнения», а не «альтернативной власти». Пожалуй, лишь в коммунистическом электорате, где сохранилось видение государственного строя как «беспрезидентской республики», сохраняются иллюзорные очаги надежд на то, что их партия может прийти к власти; в остальном же и сами партии, и их избиратели осознают, что ведут конкуренцию не за всю полноту власти, а лишь за ее ограниченный сегмент –органы законодательной власти и местного самоуправления.
Парламентские выборы 1999 г. формально оставались в русле той же тенденции, поскольку «партия власти» вышла на них в расколотом виде (кремлевскому «Единству» противостояло губернаторское «Отечество-Вся Россия»). Именно после этих выборов происходит подъем «партии власти»: высокая популярность президента позволяет поддерживающей его партии заручиться широкой (но отнюдь не доминирующей) поддержкой в обществе, остальные партии (за исключением КПРФ) вынуждены приглушить критику президента, поскольку уровень доверия ему становится достаточно высоким и в их электоратах, т.е. описанный выше спектр «отношений к власти» на парламентских выборах резко смещается в «прокремлевскую сторону». Параллельно происходит описанное выше превращение политической мобилизации элит в «одноканальный» процесс. В думской политике он находит отражение в образовании «четверки» - стратегического союза «Единства» и «Отечества – Всей России», образовавших единую партию, с двумя объединениями независимых депутатов.
На последующих выборах «партия власти» уверенно обретает большинство за счет повышения собственного результата по партийным спискам до 37% и вступления в партийную фракцию большинства независимых одномандатников, что дает «Единой России» квалифицированное большинство в четвертом созыве Думы. При переходе на полностью пропорциональную систему сохранение такого большинства казалось невозможным при числе участников выборов более 10 и рейтингах «Единой России» на уровне 46-48% (лето 2007, по данным даже наиболее благоприятных для этой партии данных ВЦИОМ); на тот момент в штабе «Единой России» рассчитывали на результат чуть выше 50%. Однако выдвижение во главе списка «Единой России» президента В.В.Путина превратило выборы практически в плебисцитарные (сама «Единая Россия» в своей кампании называла их «референдумом о доверии В.Путину»). Фактически (хотя эксплицитно об этом никогда не говорилось), «партия власти» стремилась к результату, сопоставимому с победным результатом Президента на прошлых президентских выборах, т.е. фактически – воспроизвести на парламентских выборах президентское большинство.
Понятно, что такая стратегия «Единой России» (и всего властного истеблишмента) диктовалась спецификой момента – предстоящей передачей президентской власти: уходящий Президент получил «свежую легитимность» и высокий рейтинг доверия. Однако впоследствии этот показатель, высокий и достигнутый уникальным сочетанием факторов (глава государства в списке кандидатов в депутаты Думы, кампания под лозунгом «референдума о доверии», предельное напряжение сил) стал фактически целевым показателем для региональной бюрократии и организаций «партии власти» на выборах законодательных собраний субъектов федерации.
График 1. Показатели региональных выборов (2008-2010 гг.)
Как явствует из Графика 1, обобщенные показатели «Единой России» на последовавших циклах региональных выборов 2008-2009 гг. были близки к результатам федеральных выборов декабря 2007 г., даже, несмотря на разразившийся экономический кризис. Это позволяло «Единой России» получить квалифицированное большинство практически во всех органах законодательной власти субъектов Федерации. Повторим: это было достигнуто благодаря тому, что на региональных выборах стала воспроизводиться модель плебисцитарного голосования, в принципе не свойственная для выборов коллегиального органа законодательной власти. Юридически значимые доказательства «искусственности» этой конструкции представить затруднительно, однако есть ряд косвенных свидетельств того, что «Единая Россия» устанавливает «плановые задания» на каждые региональные выборы и региональные показатели на федеральных выборах (и они, как правило, сводятся к завоеванию двух третей мандатов), руководители региональных отделений получают поощрения и взыскания за полученные партией результаты. Различные математические модели анализа голосований 2007-2009 гг. показывают экспонентный рост поддержки «Единой России» на участках с явкой выше средних для данной ситуации показателей4, что одним из объяснений имеет применения административного ресурса.
Успехи на выборах обеспечивают региональной исполнительной власти высокий авторитет в центре и полное господство в партийно-политическом пространстве региона. Однако они же закрепляет на региональном уровне бессилие оппозиции: даже в случае прохождения в парламент всех трех ведущих оппозиционных партий, они не получают «блокирующего пакета» влияния. Как показано на Графиках 2 и 3, эффективное число партий, т.е. реальное воздействие многопартийности на политическую жизнь в России5, в последние годы неуклонно сокращалось. В настоящее время этот показатель чуть превышает число 2 для электоральных партий (т.е., участников выборов) и не достигает 2 для партий в Государственной думе и большинстве законодательных собраний субъектов Федерации.
График 2. Эффективное число электоральных и парламентских партий в Государственной Думе (1993-2010 гг.)
Примечание: данные по парламентским партиям - на основании
График 3. Эффективное число электоральных партий на региональных выборах (2008-2010 гг.)
В свете описанной тенденции становится понятной причина резкой реакции трех оппозиционных парламентских партий на итоги октябрьского (2009 г.) выборов региональных законодательных собраний: знаковый провал ЛДПР, «Справедливой России» и относительно популярного в Москве «Яблока» (набрали от 4,7% до 6,1% голосов каждая) был воспринят ими как угроза окончательного угасания многопартийности, основанной на доминировании «Единой России» и статусе парламентских партий для трех других партийных структур. После протестов оппозиции и первого за многие годы Государственного совета, посвященного проблемам партийно-политической системы (22 января 2010 г.), следующий раунд региональных выборов прошел без политических скандалов, все три оппозиционные партии получили представительство во всех восьми парламентах субъектов Федерации, однако такой результат был достигнут путем снижения среднего показателя «Единой России» до уровня 50% (см. График 1).
Таким образом, тренд на экстенсивное расширение «партии власти» достиг предела: и в федеральном центре, и в подавляющем большинстве регионов «Единая Россия» обладает влиянием не просто доминирующим, но фактически абсолютным. Три партии имеют представительство федеральном и в большинстве региональных парламентов, но их влияние на политику предельно ограничено, еще три партии, по сути, исполняют роль «статистов», лишь изредка добиваясь локальных успехов на отдельных выборах.
|
