Самодина Н. И. Эриксон Э. Э 77 Идентичность: юность и кризис: Пер с англ./ Общ ред и предисл. Толстых А. В
Скачать 4.45 Mb.
|
В высказываниях ветеранов постоянно появлялись воспоминания, которые позволяли им винить за свои военные и мужские неудачи обстоятельства и тем самым уйти от ощущения собственной неполноценности. Их "эго-идентич-ности" распались на телесные, сексуальные, социальные, профессиональные составляющие, каждая из которых должна была снова уйти от своего плохого прототипа. Их травмированное ого" пыталось уйти от таких образов, как плачущий ребенок, истекающая кровью женщина, покорный негр, маменькин сынок, паразит, слабоумный, - даже упоминание подобных прототипов могло вызвать у этих людей такую ярость, что они становились способны на убийство или самоубийство; затем ярость сменялась большей или меньшей раздражительностью или апатией. Их старания обвинить в своих проблемах обстоятельства или определенных людей придавали их детским воспоминаниям более отталкивающий характер, а сами они казались психопатами в большей мере, чем на самом деле. А преувеличенно суровый диагноз лишь сужает порочный круг вины и самообвинений. Добиться эффективной и быстрой реабилитации можно было только в том случае, если в центр клинического исследования ставились неосуществленные жизненные планы пациента и если даваемые в результате советы способствовали новому синтезу тех элементов, на которых была основана "эго-идентичность" пациента9. 77 Помимо нескольких сотен тысяч человек, утративших во время войны, а затем лишь постепенно или частично вновь обретших свою "эго-идентичность", и десятков тысяч тех, у кого утрата "эго-идентичности" была неправильно определена как психопатия, бессчетное количество людей глубоко пережили угрозу болезненной потери "эго-идентичности" в результате радикальных исторических перемен. Однако тот факт, что эти люди, их врачи и современники все больше обращались к горьким истинам психоаналитической психиатрии, сам по себе является исторической переменой, требующей критического осмысления. Он говорит о все более широком признании способности психоанализа проникнуть в природу тревоги и болезни каждого данного пациента. И все же представляется, что частичное признание болезненных бессознательных факторов человеческих неудач и акцент на индивидуальное лечение даже тогда, когда пациент вроде бы совершенно не склонен к самонаблюдению и к его словесному выражению, - это проявление широко распространенного нежелания признать, что социальные механизмы в условиях стремительных исторических перемен не срабатывают. Исторические перемены принудительно коснулись всех и идут во всем мире Такими ускоренными темпами, что стали восприниматься как угроза традиционной американской идентичности. Они, кажется, подрывают глубокую убежденность в том, что эта нация может позволить себе совершать ошибки; что она неизменно превосходит всех по неисчерпаемости своих ресурсов, силе предвидения, свободе действий и темпам прогресса; что в ее распоряжении неограниченное пространство и время для развития, проверки и завершения социальных экспериментов. Трудности, возникающие при попытке совместить этот старый образ обособленных просторов с новым представлением о i взрывоопасной близости к остальному миру, вызывают глубокое беспокойство. Сначала его обычно пытаются преодолеть при помощи традиционных подходов к новому пространству-времени. Психотерапевт, не берущий в расчет влияние этих процессов на невротические расстройства, не только может упустить из виду специфическую динамику жизненных циклов в современном мире, он также может направить 78 энергию индивида в сторону от насущных задач общества. Значительное уменьшение числа душевных расстройств возможно лишь в том случае, если внимание врачей будет уделяться как условиям, так и причинам их возникновения, как фиксации на прошлом, так и жизненным планам, как опасным внешним проявлениям, так и болезненным внутренним процессам. В этой связи следует заметить, что популярное употребление слова ого" в Америке имеет, конечно, мало отношения к тому, что понимает под ним психоанализ. Обычно под этим имеют в виду неправомерное или необоснованное самомнение. "Подтачивание", поддразнивание, громогласность и другие способы "выставиться" - все это, конечно, в характере американцев. Это пронизывает речь, жесты и свойственно межличностным отношениям. Было бы странно, если бы отношения с врачом были лишены этих элементов. Совершенно другая проблема - постоянное использование американской практики "подначивания", чтобы люди -"чувствовали себя лучше", или подавления напряженности и тревоги, чтобы они лучше работали. Слабому "эго" это большой силы не придаст. Сильное "эго", целостность которого обеспечивается сильным обществом, не нуждается в попытках искусственно его укреплять и просто не реагирует на них. Оно подвергает проверке то, что ему кажется настоящим, стремится совершенствовать то, что эффективно, понять, что является необходимостью, наслаждаться тем, что придает силы преодолевать нездоровые явления. В то же время оно старается способствовать укреплению группового "эго", которое передаст свои достижения следующему поколению. Эффективность психоаналитической помощи этому процессу может быть гарантирована только постоянными гуманистическими усилиями, не ограничивающимися простыми мерами по приспособлению пациентов к ограничивающим их в чем-то обстоятельствам, направленностью лечения на то, чтобы человек осознал свои возможности, скрытые от него первобытными страхами. Но существуют и исторические факторы, определяющие концепцию психоанализа; кроме того, в течение более чем полувека в ходу были одни и те же понятия, описывающие мотивацию поведения, а ведь они неизбежно отражают идеологию 79 своего времени и впитывают в себя также и коннотации, рожденные современными общественными переменами. Идеологические коннотации - неизбежный способ приведения концептуального аппарата, описывающего "эго" - органа, при помощи которого человек проверяет правиль-; ность своего восприятия реальности, - в соответствие историческими переменами. 3. Теория "эго" и социальные процессы Фрейд называл следующие источники самоуважения' человека: 1. Остатки детского нарциссизма, то есть природная любовь ребенка к себе. 2. Ощущение всесилия, подкрепляемое опытом, кото- рый позволяет ребенку думать, что он осуществляет свой, "эго-идеал". 3. Удовлетворение объектного либидо+, то есть любви i к другим. Но для того, чтобы здоровые остатки инфантильного нарциссизма не исчезли, их должна поддерживать мате ринская любовь, создающая у ребенка уверенность в том, что жить в данной социальной среде хорошо. Природный! нарциссизм, который, как считается, столь смело борется! против обескураживающего окружения, на деле подкреп-1 ляется тем эмоциональным обогащением и развитием навыков, которые обеспечиваются этим самым окружением." И наоборот, широко распространенное резкое ослабление! детского нарциссизма - следствие разрушения того коллективного синтеза, который дает каждому новорожден-. ному и его матери в восприятии общества надындивиду альный статус. А в последующем переходе нарциссизма в более зрелое чувство самоуважения снова решающую роль играет то, может ли подросток рассчитывать на возможность использовать приобретенные в детстве навыки и самым найти свое место в обществе. Для того чтобы опыт подкреплял здоровое чувство всесилия, методы воспитания детей должны не только развивать здоровые чувства, помогать совершенствовать на-: выки, но и обеспечить их реальное общественное призна 80 ние. Ибо в отличие от детского чувства всесилия, питающегося игрой и подыгрыванием взрослых, самоуважение, способствующее возникновению чувства идентичности, основано на элементарных знаниях и социальных приемах, обеспечивающих постепенное совпадение игры и сноровки, "эго-идеала* и социальной роли, и тем самым дает надежду на ясное будущее. Для того чтобы было удовлетворено "объектное либидо* , половая любовь и оргастическая потенция должны быть обеспечены экономической и эмоциональной стабильностью, ибо только такой синтез придает законченный смысл всему функциональному циклу генитальности, включающему в себя зачатие, рождение и воспитание детей. Страсть может сделать сегодняшний "объект" собирательным образом инцестуальных детских привязанностей; сексуальная жизнь может помочь двум индивидам удержать друг друга от регрессии; но взаимная половая любовь обращена к будущему и к обществу. Она обеспечивает разделение труда в выполнении той жизненной задачи, осуществление которой возможно лишь совместно двумя людьми разного пола: синтез производства, продолжение рода и воспроизводства в первичной социальной ячейке - семье определенного типа. Если "эго-идентичность" любовников и партнеров дополняют друг друга, их соединение в браке благотворно скажется на развитии "эго" у потомков. С точки зрения такого слияния личностей "инцестуальная" привязанность к образу одного из родителей не обязательно носит болезненный характер, как часто считают психопатологи. Наоборот, этот Выбор - часть этнического механизма в том смысле, что он создает непрерывность между семьей, в которой человек вырос, и семьей, которую он создаст. Тем самым он сохраняет традицию, то есть совокупность всех знаний, которым научились предшествующие поколения, точно так же как в животном мире достижения эволюционного развития сохраняются в потомстве данного вида особей. Однако невротическая фиксация на родителях и жесткие внутренние защитные механизмы, направленные против инцестуальных желаний, говорят об отсутствии, а не о развитии связи поколений. Однако, как было сказано, многие механизмы приспособления, когда-то служившие психосоциальной эволю- 81 6-798 ции, племенной интеграции, национальной или классовой спаянности в мире повсеместно распространяющихся иден-тичностей, оказываются ненужными. Воспитание "эго-идентичности", которая черпает силу в исторических переменах, требует осознанного признания взрослыми исторического разнообразия, а также стремления просвещенных людей снова обеспечить любому ребенку чувство осмысленной целостности. Истории болезни могут что-то дать исследователю, если в них избегаются стереотипы вроде "у пациента была властная мать", стереотипы, которые исторически обусловлены и сами обрастают привычными коннотациями. Психоаналитическая теория вполне могла бы помочь в разработке не только новых методов изучения детей, но и стихийных способов, которыми различные слои современного общества пытаются создать приемлемую традицию воспитания детей в условиях быстро меняющейся технологии. Ведь тот, кто хочет лечить или учить, должен понять, осознать и использовать стихийные тенденции формирования идентичности. Когда психоаналитик занимается своим пациентом, говорила Анна Фрейд, его позиция наблюдателя должна быть равноудалена от "ид", "эго" и "супер-эго" - чтобы осознавать их функциональную взаимозависимость и чтобы, когда он наблюдает изменения в одном из этих участков психики, он не терял из виду связанных с ним изменений в других участках10. То, что здесь представлено как отдельные участки внутреннего мира человека, отражает все время происходящие в нем процессы. В заключение дадим новое определение задач "эго" (и, возможно, самого "эго"): это один из трех необходимых и непрерывных процессов, посредством которых существование человека непрерывно во времени и оформлено. Первый из них - нервый, поскольку его изучение было начато после переноса Фрейдом биологического и физиологического способов мышления на психологию, - это биологический процесс, посредством которого организм становится иерархической организацией систем органов, проживающей свой жизненный цикл. Второй процесс - 82 социальный, при его помощи организмы объединяются в определенные географические, исторические и культурные группы. То, что можно назвать "эго-процессом", есть организационный принцип, который обеспечивает существование индивида как цельной личности, характеризуемой тождеством самому себе и целостностью как в отношении внутреннего опыта, так и в отношении актуальности для других. Эти процессы изучались в рамках разных дисциплин, сосредоточенных то на биологическом, то на социальном, то на психологическом аспектах, но очевидно, что "физиология" жизни, то есть непрерывная взаимосвязь всех составляющих, определяется относительностью, делающей каждый из этих процессов зависимым от другого. Это значит, что изменения, наблюдаемые в одном из них, вызовут изменения в других и в свою очередь будут зависеть от них. Да, действительно, каждый из этих процессов подает свои предупредительные сигналы: боль, тревога, паника. Они предупреждают о возможном органическом функциональном расстройстве, об ослаблении власти "эго", о потере ощущения групповой идентичности, но любой из этих сигналов говорит об угрозе всему целому. В психопатологии мы наблюдаем и изучаем один из этих процессов как протекающий как бы автономно, когда вследствие утраты взаимной регуляции и общего равновесия он неоправданно выходит на первый план. Так, раньше психоанализ исследовал, как будто это можно изучать отдельно, порабощение человека посредством "ид", то есть чрезмерными требованиями, предъявляемыми "эго" и обществу фрустрированных организмов, не имеющих возможности дать выход своим инстинктам. Затем центр внимания переместился на порабощение человека стремлениями как бы автономных "эго" и "супер-эго" - защитными механизмами, которые, чтобы "сдержать" энергию либидо, ослабляют способность "эго" к переживанию и планированию. Возможно, психоанализ завершит свое изучение неврозов более подробным исследованием порабощения человека историческими обстоятельствами, которые в силу прецедента претендуют на то, чтобы управлять его поведением, и приводят в действие архаические внутрен- 83 ние механизмы, лишающие человека физической витальности и силы *эго". Цель лечения психоанализом определялась как одновременное повышение мобильности "ид" (то есть адаптации наших инстинктивных влечений к возможностям их удовлетворения, а также к неизбежным отсрочкам их удовлетворения и к фрустрации"1"), толерантности"*" "супер- эго" (которое осудит определенные действия, но не самого' деятеля) и синтезирующей силы "это"11. В связи с последним мы предлагаем, чтобы анализ "эго" рассматривал ! "эго-идентичность" индивида в соотношении с историче-. скими переменами, доминировавшими в период его дет- 'o ства, подросткового кризиса и зрелости. Ведь преодоление индивидом невроза начинается тогда, когда он становится \ в состоянии принять историческую необходимость, сделавшую его тем, что он есть. Индивид ощущает себя свободным тогда, когда он может свободно идентифицироваться \ со своей собственной "эго-идентичностью" и когда он на- учается использовать данность для достижения стоящих перед ним целей. Только таким образом он сумеет почерпнуть - в совпадении его собственного жизненного цикла! и данного исторического периода - силу "эго" для своего" и последующих поколений. II. О тоталитаризме Исследуя исторический феномен тоталитаризма, психо-1 аналитик может задаться вопросом: какие бессознательные! мотивы могут привести к изобретению, установлению широкому признанию тоталитарных методов? Или, точнее каким образом в детстве и в юности возникает предрас-" положенность человека к тоталитаризму? Поиски отве на этот вопрос затруднены отсутствием установившейс терминологии. А исторические, обществоведческие иссле дования, работы по истории нравов обычно почти не держат ни в тексте, ни в справочном аппарате упоминали* того простого обстоятельства, что все люди когда-то был детьми. Большинство ученых считают, что детство скоре входит в сферу компетенции благотворительных органу заций, доброхотов, нежели мыслителей. Но из всех жив! существ у человека биологический период детства сам! 84 длинный, а цивилизация растягивает психологическое детство на еще больший срок - ведь человеку требуется время на то, чтобы научиться учиться. Высокая степень специализации, сложные навыки, согласованность действия и рефлексии - все это вырабатывается в течение длительного периода его зависимости от других. И только через зависимость от других человек вырабатывает в себе сознание, эту зависимость от себя, которая в свою очередь делает его заслуживающим доверия других; и, только полностью восприняв ряд фундаментальных ценностей, он может стать независимым, учить других и развивать традицию. Но эта полноценность имеет двойственные истоки: это длительный процесс развития от совершенной беспомощности к высокому чувству свободы и совершенства, идущий в рамках социальных систем, которые значительно ограничивают свободу и дают возможность части людей жестоко эксплуатировать других. Современная антропология, часто используя положения, заимствованные из психиатрии, изучает способы, которыми общества "интуитивно" вырабатывают системы воспитания детей, призванные не только охранять жизнь и благополучие маленького индивида, но и обеспечить через него и в нем продолжение традиции и сбхранение своеобразия данного общества. То, что удлинение периода детства способствует развитию его технических навыков, его способности к сочувствию и вере, хорошо известно, но часто это значение носит слишком ограниченный характер. Ибо уже ясно и то, что противопоставление взрослый-ребенок - первое в ряду экзистенциальных противопоставлений (второе - -мужчина-женщина), которое позволяет эксплуатировать человека и стимулирует эксплуатацию. Врожденная склонность ребенка ощущать свою беспомощность, покинутость, стыд и вину перед теми, от кого он зависит, систематически используется в процессе его воспитания, часто переходя в его эксплуатацию. В результате даже рациональный человек подвержен иррациональной тревоге и подозрениям, сосредоточенным на проблемах, кто больше и лучше и кто что кому может причинить. Поэтому необходимо глубже вникнуть в самые ранние последствия психологической эксплуатации ребенка. Под этим я имею в виду злоупотребление разделением функций, когда развитию возможностей одного из парт- 85 неров ставятся препятствия и в результате в нем накапливается бессильная ярость, тогда как свободная энергия должна была бы использоваться для продуктивного развития. Для тех, кто с этим согласен, ясно, что изучение тоталитаризма должно включать в себя и изучение детства - чтобы преодолеть недооценку огромного значения детства. Следует сказать, однако, что это упущение не случайно и поэтому преодолеть его не так легко. Психо-\ анализ убедительно показал, что все люди забывают важнейшие детские впечатления. Есть основания полагать, чтхм такая индивидуальная амнезия соотносится с универсальными белыми пятнами в интерпретации человека, с тен-денцией упускать из виду важнейшую роль детства в об-! ществе. Возможно, нравственный и рациональный человек, столь упорно боровшийся за то, чтобы создать абсо-i лютный, неоспоримый образ цивилизованного человека, не хочет понимать, что каждый человек начинает свой путь с самого начала и поэтому несет в себе возможность раз-1 рушения достижений человечества детскими навязчивыми идеями и иррациональными побуждениями. Можно пред-? положить, что отказ понимать это отражает глубоко укоренившийся предрассудок, что рациональный и практич-1 ный человек, обернувшись назад и снова столкнувшись! лицом к лицу с Медузой Горгоной детской тревоги, ут-1 ратит жизнестойкость. Тем самым подавляются все попытки рассматривать детство в рамках должной перспективы. Между тем, если бы это было осознано, взрослые люди": возможно, избавились бы от некоторых деструктивных клонностей, свойственных детям, а в других отношен вели бы себя как дети, то есть более творчески. Но новому пониманию проблемы трудно дать оконча тельную формулировку. Вероятно, из-за упомянутых BI ше многочисленных белых пятен появившееся сейчас по нимание важности детства уравновесилось потерей друго! перспективы: я имею в виду тенденцию части психологов и психопатологов объяснять общественные явления, на пример тоталитаризм, отождествляя их с некоторыми пе риодами детства или отрочества ("подростковый"), с он ределенными психическими болезнями ("параноидный" или с определенными свойствами характера ("авторита( ная личность"4"). В рамках персонологического подход 86 появились наводящие на размышления обобщения относительно некоторых аналогий между способами воспитания детей, картиной мира и политическими убеждениями. Но этот подход мало дал для решения важнейшего вопроса: в каких условиях энергия данного стиля мышления и поведения (например, авторитарного) способствует возникновению данного политического учения и вызывает массовые действия? Психопатологический подход ослабил свои позиции использованием медицинской терминологии в применении к народам или людям, активно или пассивно вовлеченным в тоталитарные революции, - говоря о них как о патологических или незрелых существах в попытке объяснить их политическое поведение. Но человек многопланов, а история редко предоставляет ему возможность синтеза кредо, сознательной позиции и практики, чего в нашем протестантском мире привыкли требовать от "зрелого" или, во всяком случае, "рационального" человека. То, что я хочу изложить, - не попытка найти истоки или причины тоталитаризма в детстве или в способах воспитания детей. Я также не собираюсь интерпретировать его как временный недуг или эпидемию местного значения. Я начну с утверждения, что тоталитаризм основан на универсальных человеческих свойствах и, таким образом, связан со всеми сторонами природы человека, здоровыми и патологическими, зрелыми и детскими, индивидуальными и социальными. На протяжении истории тоталитарная идея, вероятно, часто бывала близка к осуществлению, но должна была дожидаться "своего" исторического часа. Этот момент определяется прогрессом технологии коммуникаций и целым рядом условий, приводящих к возникновению фанатической идеи тоталитарного государства, способствующих ее осуществлению в своевременных революционных действиях и, далее, поддерживающих ее при помощи механизма власти и террора. Только такая историческая перспектива дает правильную шкалу степеней и видов идеологической вовлеченности разных типов людей в тоталитарном государстве: фанатичных апостолов и умных революционеров, лидеров-одиночек и олигархических клик, искренних приверженцев идеи и садистов-эксплуататоров, послушных бюрократов и эффективных управленцев, апатичных работяг и парализованных оппозиционеров, бессильных жертв и сбитых с толку будущих 87 жертв. Мои знания и опыт позволяют мне попытаться проанализировать лишь один из основных и наименее уловимых факторов всех этих видов участия в тоталитарном государстве, а именно психологические предпосылки возникновения вдохновляющего или парализующего людей сознания законности тоталитаризма. Я возвращаюсь к отправной точке рассуждения: нечто в самой природе детства может пролить свет на склонность человека в определенных условиях поддаться тому, что немцы называют унификацией, этому внезапному единодушию, сопутствующему внезапно появившемуся убеждению, что государство может и должно иметь абсолютную власть над умами, жизнями и судьбами своих граждан. Как врач, однако, я должен начать с другого: с примеров полного внутреннего переворота. В жизни и нормальных и больных людей, так же как и при некоторых преходящих состояниях, не считающихся патологическими, выделяются внезапные переходы от гармонической "цельности" опыта и суждений к таким состояниям, когда человек чувствует, мыслит и действует "тотально*. Самые крайние примеры такой тотальной реорганизации опыта наблюдаются в случаях, граничащих с острой патологией. Как сказал мне с улыбкой один молодой человек, вспоминая свою замкнутость: "Я составлял большинство в единственном числе", - он имел в виду, что, оставшись в полном одиночестве, он ощущал себя вселенной. Одна молодая женщина говорила в том же духе о своем "праве на единичность". Но солипсизм такого рода встречается не только в патологических случаях и не только у взрослых. Уже в раннем детстве естественное чередование сна и бодрствования может смениться нежеланием спать или j постоянной сонливостью; нормальное для ребенка чередо- * вание общения и одиночества может смениться тревожным * или яростным стремлением всегда видеть рядом мать или полным отказом замечать ее присутствие. Многие матери очень тревожатся, когда, вернувшись домой после крат-i ковременного отсутствия, видят, что ребенок "забыл" ее. < Полная зависимость или независимость может, на короткое или длительное время, превратиться в состояние, не чередующееся естественным образом с другим; или тотальная добродетельность или порочность могут вдруг выйти из-под контроля родителей, которые, вероятно, предпочли 88 бы ребенка, который ведет себя в целом хорошо, но иногда шалит. Такая полная реорганизация может быть временной фазой на важных стадиях развития ребенка; она может сопутствовать наступлению психического расстройства, а может присутствовать и во взрослом человеке в скрытом виде. Что касается полной зависимости от объекта или другого человека, всем нам знакомы фетиши маленьких детей, например негигиенично затасканные куклы - несмотря на возмущение или тревогу родителей, они остаются абсолютным и единственным символом безопасности и комфорта. Впоследствии неистовые приступы любви и ненависти, внезапные перемены и антипатии сопровождаются, так же как и детский фетишизм и страхи, исключительной концентрацией на определенных положительных или враждебных эмоциях, направленных на человека или на идею; примитивизацией этих эмоций и утопическим ожиданием абсолютного выигрыша или провала. Наконец, можно указать на известный пример внезапного полного разрушения того, что когда-то представляло из себя единство: перемены, происходящие с семейными парами на грани развода. Внезапная трансформация, казалось бы, естественного союза двоих в две взаимоисключающие целостности может быть довольно ужасной, это быстро понимают те, кто пытается сохранить дружеские отношения с обоими. Хотя такие перемены возникают внезапно, их развитие занимает много времени. Лишь очень мужественные и сознательные люди знают о себе то, что психоанализ выявляет в других, особенно в пациентах, например насколько сильна в человеке и характерна для него склонность к тотальным переменам, часто едва скрытая за преувеличенными пристрастиями, предпочтениями и убеждениями, и сколько энергии тратится на внутреннюю защиту от угрозы полной переориентации, в процессе которой белое может превратиться в черное и наоборот. Только проявляющиеся в таких внезапных приверженностях и антипатиях аффекты дают представление о том, сколько энергии "связано" в таких защитных механизмах. Равным образом показательна много раз и с сожалением описанная, но с медицинской точки зрения полезная тенденция появления даже у наиболее образованных и информированных па- 89 циентов феномена перенесения и чувства сильнейшей зависимости от своего врача. При этом позитивные и негативные эмоции чередуются: это отрезвляющее проявление, той универсальной внутренней склонности к тотальности, которая плохо соотносится с презрением многих интеллек-, туалов к людям, находящим опору в определенных кос мологических системах, религиозной вере, в монархии или; в идеологии. Во всяком случае, мы теперь понимаем такие перемены, как приспособление на примитивном уровне, вызванное усилением чувства тревоги, восходящим к пе-, риоду детства и начинающим действовать в период острых жизненных кризисов. Считать их патологическими или нежелательными - значит не приблизиться ни к их пони манию, ни к их преодолению: для разработки целенаправленной линии лечения необходимо понять их подоплеку, их внутреннюю логику. Приводя эти примеры, я использовал слова "цельность" и "тотальность". Они означают целостность, и все же я хотел бы подчеркнуть разницу между ними. o"Цельность" подразумевает совокупность частей, в том числе весьма разнообразных, вступающих в плодотворное объединение и связь. Это понятие наиболее ясно выражается в таких словах, как "искренность", "здравомыслие", "благодетельность" и т.п. Таким образом, в образе цельности подчеркивается здоровое, органичное, постепенное взаимодействие различных функций и частей в рамках, целого, границы которого открыты и подвижны. И напротив, в образе тотальности на первый план выходит представление об абсолютной замкнутости: все, что находится внутри произвольно очерченных границ, не может выйти за их рамки, а то, что находится вовне, не допускается, внутрь. Тотальность характеризуется и абсолютной замкнутостью и совершенной всеобъемлемостью - независимо от того, является ли категория, попавшая в разряд абсо-; лютных, логической, и от того, действительно ли ее составляющие имеют какое-то сходство. Итак, следует предположить, что в тотальности, исключающей выбор или изменение, даже если это предполагает потерю чаемой цельности, есть определенная психологическая потребность. Короче говоря, когда человек по причине случайных или эволюционных изменений теряет цельность, он реорганизует себя и окружающую ре- 90 альность, прибегая к тому, что мы называем тотализмом. Как уже было сказано, не следует считать это просто регрессивным или инфантильным механизмом. Это один из способов, пусть примитивный, существования в окружающем мире, он в какой-то степени помогает, пусть временно, приспособиться и выжить. Это обычное психологическое явление. Психиатр может задаться следующими вопросами: можно ли предотвратить превращение временных средств срочного приспособления к обстоятельствам в конечную цель? Может ли тотализм исчезнуть, когда необходимость в нем отпадает? Могут ли его элементы перегруппировываться в прежнюю цельность? Одна из задач "го" - помогать индивиду осваивать жизненный опыт и руководить его действиями таким образом, чтобы из разнообразных и часто противоположных стадий и аспектов его жизни возможно было синтезировать некоторую цельность - из непосредственных впечатлений и ассоциирующихся с ними воспоминаний, влечений и долга, самых интимных и самых публичных сторон его жизни. Для выполнения этой задачи "го" вырабатывает способы синтеза, а также охранные и защитные механизмы. По мере того как "го" в процессе постоянного взаимодействия своих растущих сил и среды развивается, возникает противоречие между высшими уровнями интеграции, позволяющими легче переносить напряжение и разнообразие, и низшими уровнями, на которых тотальность и конформность помогают сохранить чувство безопасности. Изучение этих процессов синтеза и распада, которые на индивидуальном уровне успешно способствуют достижению цельности или тотальности, является, таким образом, предметом психоаналитической психологии "го". Здесь я могу лишь упомянуть об этой области исследований12. Истоки "го" определить трудно, но известно, что оно возникает постепенно на той стадии, когда -"цельность" представляет собой физиологическое равновесие, обеспечиваемое обоюдной потребностью младенца получать, а матери - давать. Мать, разумеется, не только существо, производящее на свет детей, она также член общества и семьи. Она в свою очередь должна ощущать благотворную связь между своей биологической ролью и ценностями общества. Только при этом условии она может через язык 91 телесного общения дать понять ребенку, что можно дове- -рять ей, миру и самому себе. Только относительно "здо-' ровое" общество может обеспечить ребенку, через e мать, внутреннюю уверенность в том, что все разнообразие \ его телесного опыта и непонятных ему в ранний период Фактически все основные конфликты периода детства не исчезают и в какой-то форме проявляются в зрелом возрасте. Наиболее ранние стадии остаются в самых глубинных слоях психики. Любой человек в состоянии усталости может временно регрессировать к первичному недоверию, если его надежды рухнули. Но общественные институты, очевидно, постоянно обеспечивают индивиду уверенность, какие-то коллективные гарантии против тех тревог, которые накапливались с раннего детства. Нет сомнения в том, что именно религиозные институты систематизируют и социализируют первый и самый глубокий жизненный конфликт: они объединяют смутные образы первых кормильцев индивида в собирательные образы первобытных божественных защитников; они объясняют смутное ощущение первичного недоверия, придавая ему метафизическую реальность Зла; они предоставляют человеку возможность периодически сообща с другими людьми через ритуалы восстанавливать ощущение доверия, которое в зрелых людях представляет собой сочетание веры и ре- 92 ализма. Молясь, человек уверяет сверхъестественную силу в том, что он по-прежнему достоин доверия, и просит подать ему знак, что и он может по-прежнему доверять своему божеству. В первобытных обществах, имеющих дело с одним участком природы и практикующих коллективную магию, к божественным поставщикам пищи и благосостояния часто относятся как к сердитым или даже злым родителям, которых нужно умиротворять молитвой и самоистязанием13. Более развитые формы религии и обрядности столь же очевидным образом адресуются к живущему в каждом человеке ностальгическому воспоминанию об изгнании из рая целостности, который когда-то щедро снабжал его, но, увы, утерян, в результате чего у человека осталось неопределенное чувство греховной раздвоенности, скрытой злобы и глубокой ностальгии. Религия регулярно, посредством обрядов, связанных с важными критическими моментами жизненного цикла и с поворотными моментами годичного цикла, восстанавливает ощущение цельности мира, связи вещей14. Но, как это обычно бывает, то, что должно было бы отойти на периферию, становится центральным. В некоторые периоды истории церкви господствовала жестокая, холодная и нетерпимая тотальность. Можно было бы задаться вопросом, каким образом идея вселенной, находящейся во власти карающего или милостивого Единого Бога и догматов данной религии, подготовила человечество к идее Единого Тотального Государства и Единого Человечества. Ведь несомненно, что в переходные периоды полное единообразие может способствовать движению по направлению как к цельности, так и к тотальности. Сегодня ни пренебрежительные насмешки атеистов, ни карательное рвение догматиков не отменяют того удивительного факта, что у большинства людей нет той живой веры, которая придавала цельность существованию человека, занятого ручньм трудом в процессе продуктивного взаимодействия с природой, торговца - в процессе выгодного обмена товаров на расширяющемся мировом рынке. Насколько глубоко человек, добившийся успеха собственными силами, жаждет безопасности в созданном им самим мире, видно по тому, насколько сильно бессознательная идентификация с машиной - сравнимая с магической идентификацией первобытного человека с его до- 93 бычей - повлияла на западную концепцию человеческой природы вообще и на автоматизированное и обезличенное воспитание детей в частности. Отчаянная потребность функционировать бесперебойно, ровно, гладко, без сучка и задоринки стала связываться с понятием о личном счастье, о совершенстве правления и даже о спасении. У тех наивных вождей, которые думают, что в процессе технологического прогресса сама собой появится новая цельность, иногда просматривается странная тяга к тотальности; точно так же не так давно считалось, что к наступлению золотого века ведет неизменная мудрость природы, загадочная саморегуляция рынка или сакральная природа богатства. Конечно, машины, по мере своего совершенствования, могут становиться красивее и удобнее. Вопрос в том, откуда придет то ощущение добра, которое человеку необходимо связывать с основными источниками и способами производства, чтобы оставаться человеком в достаточно хорошо знакомом ему мире. Если эта потребность не удовлетворяется, возрастает ощущение глубокого недоверия. При слишком внезапных исторических и экономических переменах оно вызывает желание поддаться тоталитарной и авторитарной иллюзии целостности, заданной заранее, с одним лидером во главе единственной партии, с одной идеологией, дающей простое объяснение всей природе и истории, с одним безусловным врагом, который должен быть уничтожен одним централизованным карательным органом, - и с постоянным направлением на внешнего врага бессильной ярости, копящейся в этом государстве. Но следует помнить, что по крайней мере одна из систем, которые мы называем тоталитарными, - советский коммунизм - возникла из идеологии, которая предполагает после всех революций достижение целостности общества, свободного от вмешательства располагающего военной силой государства и от классовой структуры, делающей это вмешательство необходимым. В этой концепции тотальная революция и тоталитарное сверхгосударство должны привести к исчезновению государства: оно отменяет само себя, "постепенно отмирает", и в наступившей целостности безгосударственной демократии управлять придется только "продуктами и процессами производства". Пусть другие поспорят о том, в какой степени воз- 94 можно необратимое застывание тоталитарных средств и методов в таких утопиях "со стажем". Нам же не следует упускать из виду те новые нации (и их молодежь) на периферии как Советского Союза, так и Запада, у которых появилась потребность в тотальной системе убеждений сейчас, во время всеобщих технологических перемен. Я не буду говорить о связи каждого из периодов детства с идеологией тоталитаризма. Изначальная альтернатива: достижение -"цельности" в форме изначального доверия или приход к -"тотальности" в форме изначального недоверия, о которой мы говорили в связи с проблемой веры, в каждый из этих периодов сменяется другими альтернативами, каждая из которых в свою очередь соотносится с одним из основных человеческих институтов1. Я хочу лишь мимоходом коснуться того аспекта развития ребенка, который в психоаналитической литературе подчеркивался более всего: я имею в виду возраст около пяти лет (часто называемый Эдиповой фазой), когда в ребенке начинает развиваться не только более целенаправленная и бурная инициатива, но и более организованное сознание. В три-четыре года здоровый и игривый ребенок часто испытывает необыкновенное ощущение автономной целостности. Оно перевешивает пугающее ощущение сомнения и стыда и рождает мечты о подвигах и славе. Именно в это время у ребенка иногда внезапно возникает тайное паническое чувство вины и ранняя ригидность сознания. Когда маленький человек уже умеет радоваться цельности автономного существования, рисовать в воображении свои невероятные победы, это чувство как бы восстанавливает его против самого себя. По Фрейду, страж "эго" - "супер-эго" - поставлен над "эго" в качестве внутреннего надзирателя, представителя внешней власти, он органичивает -"эго" как в целях, так и в средствах их достижения. Можно провести следующую аналогию. Когда-то этот надзиратель подчинялся иностранному королю, а потом стал независимым, используя местные войска (и их методы ведения войны) для подавления восстания туземцев. "Супер-эго" отражает не только суровость родительских требований и ограничений, но и относительную примитивность того периода детства, когда они были ребенку навязаны. Таким образом, в человеческом сознании, даже когда оно служит осознанным идеалом, со- 95 храняется некоторая доля бессознательной и инфантильной примитивности. Только настоящая терпимость родителей в сочетании с твердостью может руководить развитием ребенка. В противном случае в нем вырабатываются жесткие o"незыблемые" установки, свойственные узкому сознанию, которые сначала обернутся против него самого, а потом так или иначе обратятся против других. Этот внутренний раскол является, таким образом, вторым импульсом (первым было отлучение от матери) к "тотальным* жизненным решениям, основанным на простой и тем не менее важной посылке, что нет ничего более невыносимого, чем неопределенное чувство вины. Поэтому некоторые пытаются преодолеть этическую неопределенность, став дбсолютно хорошими или абсолютно плохими - оба эти решения по сути своей амбивалентны. Ведь абсолютно "хорошие" могут стать мучителями ad majorem Dei gloriam*, а абсолютно * плохие" могут быть весьма преданы своим лидерам и группам. Очевидно, что авторитарная пропаганда использует этот конфликт, предлагая людям бесстыдно спроецировать абсолютное зло на любого внутреннего или внешнего "врага", объявленного государством или пропагандой недочеловеком, или паразитом, в то время как новообращенные, принадлежа к нации, расе или классу, на которых почиет благодать истории, могут ощущать себя носителями абсолютного добра. Конец детства я считаю третьим кризисом цельности, носящим наиболее политический характер. Молодые люди становятся зрелыми людьми, а именно в это время происходят различные изменения в физическом, половом развитии, в восприятии общества. Возникающую на этой стадии цельность я назвал чувством внутренней идентичности. Чтобы ощутить свою цельность, молодой человек должен чувствовать связь между тем, чем он стал за долгие годы детства, и тем, чем он предположительно может стать в будущем; между его собственным представлением о себе и тем, каким его видят, по его мнению, другие и чего они от него ждут. Личность индивида включает в себя, не исчерпываясь этим, сумму всех последовательных идентификаций в тот ранний период, когда ребенок хотел, 'Для вящей славы божьей (лат.). - Прим. перев. 96 а часто и вынуждался походить на людей, от которых он зависел. Личность уникальна, ее кризис может разрешиться только путем новых идентификаций со сверстниками и лидерами вне состава семьи. Поиски новой и вместе с тем надежной идентичности очевиднее всего проявляются в постоянном стремлении подростков определиться самим и понять друг друга - часто путем безжалостного сравнения, в то время как стремление к надежному единообразию проявляется в бесконечной проверке возможностей новых и ценности прежних идентификаций. В тех случаях, когда окончательное самоопределение оказывается по личным или социальным причинам затруднено, возникает чувство смешения ролей: молодой человек не синтезирует, а противопоставляет друг другу свои сексуальные, этнические, профессиональные и типологические возможности и часто вынужден окончательно и полностью решать в пользу одной из них. Функция общества в данном случае - регулировать и ограничивать спектр предоставляемых индивиду возможностей. Первобытное общество всегда относилось к этой функции чрезвычайно серьезно: в обрядах, связанных с достижением половой зрелости, страх перед неопределенностью, проигранный в ритуальном действе, избывался путем принесения жертвы и обретения священного знака. По мере развития цивилизации были найдены другие, более одухотворенные способы "подтверждения" правильности жизненных планов. Однако молодежь всегда находила способы возрождать более примитивные обряды "инициации", образуя замкнутые клики, шайки или братства. В Америке, где молодежь в целом свободна от примитивного традиционализма, от карательного патернализма и от осуществляемой государственными мерами стандартизации, тем не менее существует спонтанная самостандартизация. Это делает на первый взгляд бессмысленные и быстро меняющиеся стиль одежды, манеру жестикулировать и говорить абсолютно "обязательными" для "своих". По большей части эта стандартизация проходит в благожелательной атмосфере, в обстановке взаимной поддержки, но иногда к нонконформистам бывают жестоки, и, конечно же, это противоречит ими же превозносимой традиции индивидуализма. Обратимся еще раз к индивидуальной патологии. Потребность в жестком, пусть и преходящем стандарте так ве- 97 7-798 лика, что молодые люди иногда предпочитают быть никем, абсолютно никем, нежели представлять собой пучок противоречивых фрагментов идентичности. Даже при расстройствах, обычно называемых предпсихотичными или психопатическими или определяемых как-либо иначе в терминах психопатологии зрелого возраста, наблюдается почти намеренное Umschaltung* к негативной идентичности (и к ее истокам в прошлом и настоящем). В более широком масштабе аналогичный поворот к негативизму прослеживается у молодых правонарушителей (наркоманов, гомосексуалистов) в наших больших городах, где людям, принадлежа-, щим в экономическом, этническом или религиозном отношении к меньшинствам, трудно выработать в себе позитивную идентичность. Когда учителя, судьи, психиатры считают такую "негативную идентичность" o"естественной" и окончательной, молодой человек нередко гордится тем, что он именно таков, каким ожидало его видеть равнодушное общество. Тем самым он удовлетворяет свою потребность в тотальной ориентации. Точно так же многие молодые американцы - выходцы из меньшинств или из авторитарно настроенных слоев - находят временное убежище в радикальных группах, где беспорядочный в других условиях бунт приобретает в рамках бескомпромиссной идеологии печать абсолютной праведности. Для некоторых это, конечно, "всерьез", но большинство просто плывет по течению. Таким образом, следует понимать, что только прочное внутреннее ощущение своей идентичности - признак окончания отрочества и условие последующего формирования o взрослого индивида. Уравновешивая остатки первичных i внутренних противоречий детского периода и тем самым ослабляя господство -"супер-эго", позитивная идентичность! позволяет индивиду избавиться от иррационального само-; отрицания, этого абсолютного предубеждения против самого себя, которое характерно для тяжелых невротиков и психопатов, а также от фанатичной ненависти к непохожим на себя. Однако такая идентичность нуждается в поддержке. Ее дает молодому человеку коллективная идентичность значимых для него социальных групп: его класса, нации культуры. Важно помнить, что каждая групповая идентич 'Поворот (нем.). - Прим. перев. 98 ность вырабатывает свое собственное понятие свободы, именно поэтому одному народу часто бывает трудно понять, что же вкладывает в это понятие другой. Но в тех случаях, когда широкомасштабные исторические и технологические перемены посягают на глубоко укоренившиеся или бурно развивающиеся модели идентичности (например, аграрной, феодальной, аристократической), молодые люди, и каждый по отдельности и в целом, ощущают себя в опасности и с готовностью поддерживают доктрины, предлагающие полное погружение в сплошную идентичность (крайние формы национализма, расизма или классовой ненависти) и коллективное осуждение новой идентичности, представленной в виде предельно стереотипного образа врага. Страх перед утратой идентичности, приводящий к распространению таких теорий, в значительной мере объясняет то сочетание сознания своей правоты и беззакония, которое при тоталитаризме делает возможным организованный террор и возникновение индустрии уничтожения. А поскольку факторы, разрушающие идентичность, в то же время заставляют людей старшего поколения вновь обращаться к альтернативам, имевшим место в юности, многие взрослые поддаются общей тенденции или не в состоянии ей сопротивляться. И наконец, последнее замечание: изучение этого третьего важнейшего кризиса целостности, приходящегося на конец детства и юности, выявляет огромный потенциал тотальности и, следовательно, имеет большое значение в условиях появления в наше время новых групповых идентичностей. Тоталитарная пропаганда всегда подчеркивала, что молодежь якобы остается за бортом перемен. Более полное понимание этого феномена позволит нам вместо того, чтобы - в безнадежных попытках перещеголять тоталитаристов - запрещать и презирать, предложить людям нечто иное: просвещение. Иметь смелость быть разносторонними - признак цельности и индивидов и цивилизаций. Но и у цельности должны быть границы. На данном этапе развития нашей цивилизации пока невозможно предсказать, возникнет ли более универсальная идентичность, которая вберет в себя все многообразие и все противоречие, всю неопределенность и все смертельные опасности, связанные с научным и технологическим- прогрессом. Глава III Жизненный цикл: эпигенез идентичности Одной из основных координат идентичности является жизненный цикл, поскольку мы исходим из предположения о том, что не только до подросткового возраста индивид развивает предпосылки своего психологического роста, умственного созревания и социальной ответственности для того, чтобы пережить "кризис идентичности", пройти через него. Фактически мы можем говорить о "кризисе идентичности" как о психологическом аспекте отрочества. Эта стадия не может быть пройдена без формирующейся особой формы идентичности, которая будет решающим образом определять дальнейшую жизнь. Давайте еще раз остановимся на имевшем серьезные последствия открытии Фрейда, заключавшемся в том, что по содержанию невротический конфликт не слишком отличается от "нормативных" конфликтов, через которые в детстве должен пройти каждый ребенок и последствия которых каждый взрослый несет потом в своей личности. Чтобы сохраниться психологически, человек вновь вновь решает эти конфликты подобно тому, как его тело!,1 постоянно борется с пагубными физическими воздействи ями. Однако, поскольку я не могу принять положения:' быть живым или не быть больным - это и значит быть j здоровым, или, как я бы предпочел сказать в отношении к личности, витальным*, я должен обратиться к нескольким понятиям, не входящим в официальную терминологию моей исследовательской области. Я представлю картину развития человека с точки зрения конфликтов, внут-t ренних и внешних, которые несет с собой витальная личность, выходя из каждого кризиса с усилившимся ощущением внутреннего единства, с развившимися способно- 100 стями к здравым суждениям, к "хорошим действиям" в соответствии со своими собственными стандартами и стандартами значимых для него людей. Использование слов "хорошие действия", конечно, поднимает вопрос о культурной относительности. Значимые для человека люди могут думать, что он делает хорошо, когда он "делает что-то хорошее" или когда он "делает хорошо", то есть овладевает чем-то; когда он "хорошо делает", приобретая новые знания и умения, или просто преуспевает, и когда он учится конформно соответствовать окружению либо, напротив, бунтовать, восставать; когда он свободен от невротических симптомов или в состоянии удерживать в своей витальности всевозможные глубинные конфликты. Существует много формулировок для описания "здоровой" личности взрослого человека. Но если мы возьмем только одну из них, в соответствии с которой здоровая личность активно строит свое окружение, характеризуется определенным единством личности и в состоянии адекватно воспринимать мир и саму себя1, - то станет ясно, что все эти критерии относятся к когнитивному и социальному развитию ребенка. Действительно, можно сказать, что детство определяется их исходным отсутствием и постепенным развитием по ступеням растущей дифференциации. Как же в таком случае развивается витальная личность, или, как мы говорили, вырастает из последовательных стадий увеличения способности адаптироваться к жизненным нуждам - вырастает, сохраняя некоторый витальный энтузиазм? Пытаясь понять, что такое развитие, полезно вспомнить эпигенетический принцип, который вытекает из понимания развития организма в утробе матери. В генерализованном виде этот принцип заключается в следующем: все, что развивается, имеет исходный план развития, в соответствии с которым появляются отдельные части - каждая имея свое время доминирования, - покуда все эти части не составят способного к функционированию целого. Это, естественно, справедливо для эмбрионального развития, когда каждая часть организма имеет свое критическое время доминирования и опасности подвергнуться повреждению. Появляясь на свет, ребенок меняет химический обмен в утробе матери на систему социаль- 101 ного обмена в обществе, где его постепенно развивающиеся способности сталкиваются с культурными возможностями, благоприятствующими этому развитию или лимитирующими его. Как развертывается дальнейшее развитие организма, которое идет не путем появления новых органов, а через предписанную последовательность формирования двигательных, сенсорных и социальных спо-. собностей, описано в литературе, посвященной развитию ребенка. Выше было показано, что психоаналитики дали' нам по большей части понимание идиосинкразического, опыта, в особенности внутренних конфликтов, фиксирующих способ, посредством которого индивид становится' определенной личностью. Здесь важно отчетливо понимать, что в последовательности приобретения наиболее' значимого личностного опыта здоровый ребенок, получивший определенное воспитание, будет подчиняться внутренним законам развития, которые задают порядок раз-: вертывания потенциальностей для взаимодействия с теми < людьми, которые заботятся о нем, несут за него ответственность, и теми социальными институтами, которые его ждут. Поскольку это взаимодействие варьируется в разных культурах, оно обязательно должно оставаться в< рамках "соответствующего темпа и соответствующей по-следовательности", которые определяют весь эпигенез. Следовательно, можно сказать, что личность развивается! в соответствии с этапами, предетерминированными в ro-f товности человеческого организма побуждаться расширяющимся кругом значимых индивидов и социальных институтов, осознавать их и взаимодействовать с ними. Именно поэтому при демонстрации стадий развития! личности мы используем эпигенетическую диаграмму аналогичную той, которая была представлена в "Детство и общество" для анализа фрейдовских стадийj психосексуального развития2. Внутренняя цель такой демонстрации - перекинуть мостик между теорией детско! сексуальности (без воспроизведения ее здесь в деталях)! и нашими знаниями о психическом и социальном развитии ребенка. 102
|
Похожие:
 | Вертгеймер М. В 35 Продуктивное мышление: Пер с англ./Общ ред. С.... В 35 Продуктивное мышление: Пер с англ./Общ ред. С. Ф. Горбова и В. П. Зинченко. Вступ ст. В. П. Зинченко. — М.: Прогресс, 1987.... | | Рич Р. К. Политология. Методы исследования: Пер с англ. / Предисл. А. К. Соколова Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования: Пер с англ. / Предисл. А. К. Соколова. – М.: Издательство “Весь Мир”,... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... |  | Вертгеймер М. Продуктивное мышление: Пер с англ./Общ ред. С. Ф. Горбова... Учебная задача: освоение особенностей и проведения эксперимента (на примере исследования А. Лачинс) |
| Роси Ш. Э77 Гипнотические реальности: Наведение клинического гипноза... Эриксон М., Росси Э., Роси Ш. Э77 Гипнотические реальности: Наведение клинического гипноза и формы косвенного внушения/Пер с англ.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Общ ред и предисл. Я. А. Лейманна. М.:; Издательская группа «Прогресс», 1993. 320 с |
| Стратегии, которые работают Подход bcg С83 Стратегии, которые работают: Подход bcg : сб ст.: пер с англ. / Сост. Карл Штерн и Джордж Сток-мл.; [под общ ред. И. В. Лазуковой].... | | Москва Независимая фирма “Класс” Издательство Трансперсонального института 2000 Д 49 Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом/ Под ред. Станислава и Кристины Гроф/Пер с англ. А. С. Ригина.... |
| Книга XI. Против этиков С 28 Сочинения в двух томах. Общ ред. А. Ф. Лосева. Пер с древнегреч. Т. М., "Мысль", 1976. 421 с. (Ан СССР. Ин-т философии. Филос... | | Книга поможет прояснить некоторые важные идеи, содержащиеся в трудах... ... |
| Xvi в. О святых иконах. Максим Грек. XVII в. Вопросы и ответы по... Атрибуты печатного издания: Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология. Сост., общ ред и предисл. Н. К. Гаврюшина.... | | Смирительная рубашка Печатается по изданию: Джек Лондон. Собрание сочинений в четырнадцати томах: Пер с англ. / Под общей ред. Р. М. Самарина. М. Правда,... |
| Ялом И. Когда Ницше плакал/ Пер с англ. М. Будыниной ... | | Новые поступления литературы Браун, Дэн. Ангелы и демоны [Текст] : роман / Д. Браун; [пер с англ. Г. Б. Косова]; ред. Е. Е. Харитонова, 2006. 606 с |
| Примерный план легенда об основании Рима. Общественный строй Рима... Дионисий Галикарнасский. Римские древности / Пер под общ ред. И. Л. Маяк. Т. I–iii. М., 2005 | | Бернстайн П. Б51 Против богов: Укрощение риска / Пер с англ Б51 Против богов: Укрощение риска / Пер с англ. — М.: Зао «Олимп-Бизнес», 2000. — 400 с.: ил |
