Боль вспыхнула глубоко в горле. Он пытался делать вдохи как можно мельче, но полностью избежать проникновения загрязнителей невозможно. Если задержать дыхание, нельзя будет вырабатывать кэй. Он так и не научился преодолевать тревогу и волнение, охватывавшие его в битве с гряземонстрами. Сколько бы раз он их ни испытывал.
Мир, непригодный для жизни людей. Суровый мир. Он жесток к людям, заставляет их жить в изолированных городах, связываться с внешним миром лишь посредством опасных путешествий на хоробусах. И всё же люди в этом мире живут. В мире, который им жить не разрешает. Но за такую жизнь приходится платить…
Боль достигла лёгких, и он почувствовал, как желудочный сок поднимается к горлу. Если станет ещё хуже, совсем, невыносимо плохо – то всё кончено. Лейфон прикинул, сколько он сюда добирался, и решил, что осталась минута.
– Прямо за этим поворотом, – сообщила Фелли, и он, залетев за угол, обрубил все нити.
Лейфон свернул дайт. Почувствовав, что стоит на влажной земле, он открыл глаза. Перед ним была матка гряземонстра. Живот занимал две трети громоздкого тела. На теле были раны. Здесь, в животе, вырастали личинки. Над панцирем были присыпанные землёй неподвижные крылья. На голове, гораздо большей, чем у личинок, располагался фасетчатый глаз. Челюсть была полуоткрыта, будто матка испускала последний вздох. Пещеру заполнил шум трения тела о панцирь.
– Ресторейшен ноль один.
Дайт восстановился в сине-зелёный меч.
– Наверное, ты тоже хочешь жить, – сказал Лейфон матке, уже не пытаясь сберечь дыхание. – Наверное, тоже не хочешь умирать.
Он шагал, продолжая говорить. С каждым шагом кэй в клинке светилась всё ярче, разгоняя окружающую тьму.
– Если кто-то хочет большего – он, наверное, просто с жиру бесится.
Возможно, гряземонстры, приспособившиеся к жизни на загрязнённой земле, – хозяева мира. История гласит, что во времена, когда люди не нуждались в региосах, они на правах хозяев делали всё, что хотели. Но настала эпоха, когда люди могут жить лишь в своих искусственных мирах – а значит, пришли новые завоеватели, гряземонстры.
Заметила ли матка Лейфона или почувствовала опасность от его кэй, челюсти её стали стремительно открываться и закрываться, и шум трения увеличился. Матка собиралась звать на помощь.
– Но мы всё равно хотим жить, – тихо сказал Лейфон и занёс меч. – Извиняться не буду.
Он нанёс удар.
Эпилог
Наступила тишина, а Нина всё стояла, не в силах сдвинуться с места.
Перед ней лежали обезглавленные личинки. Никто из присутствующих не понял, что произошло.
Первыми опомнились студенты-медики. Они начали заниматься ранеными. Вынесший Нину медик обработал рану раствором антисептика, гемостатиком и клеточно-регенерационным гелем. Потом, не особо церемонясь, забинтовал.
Что произошло? Каких-то несколько минут назад президент только начал отсчёт. Никто ничего не предпринимал, но личинки одна за другой развалились на части. Это Лейфон сделал?
Скорее всего, решила она. И её бросило в дрожь. От потери крови или от возбуждения… Или от страха?
Невероятное мастерство. Вот он какой, Обладатель Небесного Клинка, подумала она, пытаясь давлением правой руки унять дрожь собственного тела.
Ничего не понявшие студенты задвигались. Кто-то удивлённо кричал. Другие радовались, что остались живы. Их можно понять, сказала себе Нина.
Благодаря Лейфону потери оказались минимальны. Этого она отрицать не собиралась. С Лейфоном они спокойно выиграют следующий турнир. Но правильно ли это, засомневалась Нина. Правильно ли, когда в беде можно надеяться лишь на одного человека? Если бы она погибла, сейчас об этом не размышляла бы. Без вмешательства Лейфона она уже была бы мертва. Он не гордился своим невероятным военным мастерством и взглядов придерживался совершенно необычных. Нина не считала его взгляды абсолютным злом. Прежняя Нина, не знавшая проблем с деньгами, не поняла бы, а нынешняя поняла. Поняла, потому что самой пришлось зарабатывать на учёбу и на жизнь. Но…
– И чего я о всякой ерунде думаю?
Она развернулась, чтобы отдать приказ к отходу. И взгляд Нины упал на него.
– Лейфон…
Лейфон стоял на краю города, по ту сторону трупов личинок. Прежде его там не было. Он поднялся сюда с земли на одной из нитей, но Нине казалось, что он просто запрыгнул на ступеньку. Она замолчала.
– О… Сэмпай, здорово, что с тобой всё хорошо.
Он, пошатываясь, приблизился, вид его был ужасен. Лицо и выглядывавшие из-под формы части рук распухли и покраснели. Из покрасневших глаз по щекам текли слёзы.
– Что с тобой?..
– Извини, я тут за пределы города вышел.
Боль превратила его улыбку в гримасу.
– Надо было уничтожить матку, а то другие бы пришли…
Он, казалось, стеснялся, и Нина, глядя, как он пытается улыбаться и разрядить обстановку, почувствовала себя глупо.
– Дурак, – выпалила она наконец. – Ты не знал, что у нас есть снаряжение для боя за пределами города?
– Да?! Всё-таки есть!
– Конечно, есть. Наш город, конечно, школьный, но один из самых известных. Стандартное снаряжение у нас есть.
Выражение его лица выглядело очень забавно. Она рассмеялась. Он тоже со слегка обиженным видом улыбнулся. Затем…
– Прости, что-то я устал, поспать бы, – сказал Лейфон, падая.
– Ээ!
Нина поддержала его, но просыпаться он явно не собирался. Она сама была ослаблена потерей крови и, не удержав его веса, тоже упала.
– Э-эй… Нашёл где спать!
Лейфон поневоле улёгся на грудь Нины, как на подушку. Она безуспешно пыталась выбраться из-под оказавшейся на ней тяжести.
– С виду худой… а тяжёлый!
Как бы она его ни отталкивала, сдвинуть его с места не получалось. Ни один из находящихся неподалёку медиков на помощь почему-то не спешил. Нина сердито пыталась его спихнуть.
Раздался умиротворённый храп.
– Ну вот, – вздохнула она. – Впрочем, ты молодец.
Нина потрепала запачканные землёй волосы Лейфона. Он участвовал в подпольных боях ради денег, но зато рисковал жизнью в сражении, где деньги были ни при чём. Разве не так должен поступать человек, обученный Военному Искусству? Вряд ли можно назвать поведение Лейфона правильным. Просто он слишком честный. Настолько честный, что без колебаний бросается делать то, что следует сделать.
Если бы я могла ему как-то помочь, подумал Нина, поглаживая его волосы. Но…
– А? Э, ээ! Кровь, он кровью кашляет! Носилки! Носилки сюда! – испуганно закричала Нина, и медики наконец-то засуетились.
Расшумелись тут, подумал Лейфон сквозь сон. Ах да. Надо написать ответ Лирин.
Наверное, жизнь снова станет как прежде. Но теперь он, кажется, будет чуть-чуть счастливее.
Я обо всём напишу Лирин, подумал он, затем мысль улетучилась, исчез и шум, и Лейфон погрузился в глубокий сон. |
