Б. В. Никитин «Роковые годы» (Новые показания участника)
Скачать 2.96 Mb.
|
| Б.В. Никитин «Роковые годы» (Новые показания участника). Интереснейшая книга, написанная начальником контрразведки Петербургского военного округа апреля-июля 1917 года. Первый министр юстиции Временного Правительства Павел Николаевич Переверзев в условиях прогрессировавшей анархии и хаоса, именно в небольшом по численности контразведовательном отделе видел главную силу, способную еще остановить большевиков. И контрразведка сделала, что могла: именно Никитиным и его сотрудниками при действенной помощи полковника Нокса и камманданта Жильбера удалось раскрыть основную схему финансирования большевиков немцами и уличить Ленина и верхушку большевицкой партии в работе на врага. Их же заслугой является разоблачение целого ряда немецких агентов прибывших в Россию весной 17 года. Никитин принимал самое деятельное участие в подавлении первого большевицкого мятежа в июля 1917 года. Все дни восстания он находился в Таврическом дворце, который толпы пробольшевицки настроенных солдат и рабочих тщетно пытались захватить. Мемуары удивительно богаты уникальными материалами: 1. Полный перечень телеграмм, попавших тогда в руки контрразведки и качавшихся финансирования немцами большевиков, 2. Подробное описание всего хода восстания большевиков в июля 1917 года, 3. Материалы по нескольким попыткам немецкого Генерального Штаба купить русские газеты и журналы, 4. Описания последних боев Великой войны разыгравшихся на Северном Кавказе уже после перемирия, при попытке турецкого генерала Энвер-паши создать там независимое мусульманское государство. 5. Описание Петрограда первых недель после Февральской революции и изменения города по мере её «углубления». Лично я очень давно не читал таких насыщенных и интересных мемуаров. Искренне рекомендую их всем интересующимся историей России. Часть 1. Главы «На развалинах», «По-новому», «Петроградская трясина». Часть 2. Главы «Войска», «Союзники», «Генерал Брандстрём», «Прямые Улики». Часть 3. Главы «Чернов», «Дача Дурново», «Из журнала контрразведки», «Немецкие деньги». Часть 4. Глава «Июльское восстание». Интереснейшая глава, в которой подробно описан ход первого вооруженного выступления большевиков. Часть 5. Главы «Последняя карта» и «Нахамкес». Рассказ о первых днях после подавления июльского выступления большевиков и о попытках контрразведки обезглавить большевистскую организацию в Петрограде. Часть 6. Главы «Обреченные», «Дело генерала Гурко». После провала июльского мятежа большевиков страна казалось готова была «выздороветь», отойти от коммунистического дурмана, однако панический страх контрреволюции заставил социалистических лидеров блокировать попытки окончательного разгрома большевистских организаций. Для «нивелирования» в обществе впечатления от кровавого восстания была начата череда «дел» против мнимых контрреволюционеров (одно из них как раз дело генерала Гурко), в то же время разоружение рабочей красной гвардии так и не было доведено до конца. На свободе остались и многие лидеры большевиков. Часть 7. Главы «Светлой памяти Великого Князя Михаила Александровича», «Великая провокация». Эти дев главы посвящены памяти двух выдающихся людей, с которыми Б.В. Никитин был хорошо знаком лично. Это Великий Князь Михаил Александрович и генерал Лавр Георгиевич Корнилов. В годы Великой войны полковник Никитин служил в «Дикой дивизии», которой командовал Великий Князь. Никитин рассказывает о службе в Дикой дивизии, а также о своей последней встрече с князем летом 1917 года, на которой Князь подробно рассказал автору историю своего отречения и свое видение событий марта 17 года. Глава «Великая провокация» посвящена истории так называемого «Корниловского мятежа» августа 1917 года. Автор со скрупулезностью опытного юриста рассматривает все обстоятельства этого дела, используя документы следственной комиссии, сделавшей вывод о невиновности Корнилова еще в 1917 году. Часть 8. Главы «В музей Ленина», «Еще два слова». Приводя в своей работе небольшую подборка эпизодов революционной деятельности «вождя мирового пролетариата», мемуары и воспоминания его сподвижников, Никитин пытается разобраться в том, что же все-таки двигало этим человеком. Часть 9. Глава «Забытые могилы». «Брест-Литовский мир вывел Россию из войны, но не мог уничтожить ни русской традиции, ни славянской идеологии, призывающей к жертвенности. Тем более настойчиво выступали усилия продолжать войну бок о бок с союзниками. Эти общие желания были ясно выражены на далекой окраине России, где народу удалось сбросить большевицкое иго: там сейчас же возник и свой собственный театр войны, связанный с союзниками честью русского имени. На этом фронте вышел из армии русский отряд, который оставался в рядах союзников до конца Мировой войны. Только для него, не имевшего за собою Великой Державы, война с турками кончилась не в день общего перемирия 11 ноября 1918 года, а на две недели позднее. В его рядах горсть русского народа вышла на свой маленький фронт и выполнила, как умела, выросшие перед ней задания…» 1. НА РАЗВАЛИНАХ. 7 марта 1917 года мне пришлось по личным делам попасть в Петроград. Я был отпущен с фронта на три дня. Еще в вагоне мне неотступно приходило на мысль, какой простор для немцев открывала в России революция и как упрощались их задачи. Увы... иронией судьбы именно мне же и выпал жребий быть начальником контрразведки в Округе, возглавившем революцию. По прибытии в Петроград я отправился являться в Главное управление Генерального штаба и там встретился с князем Тумановым и Туган-Барановским* (Один — товарищ военного министра, другой — начальник Канцелярии и, как «младотурки»1, были из тех, кто вершили судьбы военного министерства. — Прим. автора. 1 Младотурки — участники буржуазно-революционного движения в Турции (Османской империи) в конце XIX — начале XX в., ставившие своей задачей замену султанского самодержавия конституционной монархией.) . Оба стали уговаривать меня остаться в Петрограде, а на мои отказы и уверения, что я должен вернуться на фронт для продолжения интересной задачи, мне неизменно возражали, что все равно оставят меня именем военного министра. Мои споры не привели ни к чему; через три дня я получил приказ о назначении в распоряжение Главнокомандующего Петроградского округа генерала Корнилова. 12 марта вечером я явился Корнилову, а последний сразу же назначил меня начальником контрразведки. Разговор был в дружеской форме в присутствии начальника Штаба — генерала Рубец-Масальского. Я упорно просил избавить меня от деятельности, не свойственной моему характеру и которой к тому же я никогда не занимался. Корнилов настаивал, ободрял приятной для моего самолюбия уверенностью в успехе; а Рубец-Масальский шутил, играя словами, говоря, что разведка, знакомая мне по войне, или контрразведка — почти одно и то же. Наконец, мне указали, что я должен принять на себя выполнение задач, имеющих при новых условиях чрезвычайное государственное значение, и должен пересилить себя для блага Родины. Те же доводы неизменно приводил впоследствии и Туган-Барановский, когда при наших встречах я никогда не упускал случая поблагодарить его за столь дружескую услугу. А положение было следующее. Как известно, в дни февральского переворота из тюрем Петрограда было выпущено до 10 тысяч уголовных преступников. Все они были освобождены толпой под видом людей, пострадавших за убеждения при старом режиме. Конечно, на свободу попали и все уличенные в шпионаже. Февральские события, по большинству их исторических описаний, принято называть стихийными: монархия пала стихийно; так же был сожжен Окружной суд; толпа стихийно разбила тюрьмы, свергла полицию и т. д. Таковы, как объясняют, размах и поэзия февральских дней. Как выходит просто, как красиво. Стоит лишь сослаться на историческую причинность, чтобы все стало сразу понятным. Здесь я хотел бы привести лишь справку об одном явлении той же категории, разгромившем дотла старую контрразведку и о котором мне пришлось произвести весьма подробное расследование (Я не исследовал участия немцев в других фазах февральской революции за недостатком времени. Приходилось смотреть только вперед. Случайно в главе «Из журнала контрразведки» я привожу подробности дела одного штабного офицера, связанного с немцами и принявшего также заметное участие в февральских событиях. В этих же рамках читатель сам проследит за Нахамкесом; прямых документов для него у меня не было.). Один из неприятельских агентов — Карл Гибсон, которого, кстати, я вновь поймал через полтора месяца и водворил в тюрьму, выскочив на свободу при февральском перевороте, первое же, что сделал, это привел толпу и ворвался с ней в помещение контрразведки под предлогом, что пришел громить «охранку». Начав разгром, он прежде всего разыскал свое досье в делах по алфавиту и, конечно, унес его с собою. Толпа, руководимая Гибсоном, переломала шкафы, сожгла и перервала много бумаг, разбросала по полу до 300 тысяч регистрационных карточек, хранившихся в алфавитном порядке. Служащих тут же захватили и поволокли в Государственную Думу, где их намеренно представили как политических агентов охранного отделения и посадили в отдельную комнату. А на Знаменской улице к дверям контрразведки был приставлен караул от революционных войск, а само отделение опечатано (Проживающий в Париже старый контрразведчик полковник Соколов мог бы привести детали истории Карла Гибсона.). Прежде всего, предстояло удалить караул, снять печати. Но проделать это было не так просто: для сего надо иметь ордер из Государственной Думы, а чтобы попасть в последнюю, — получить пропуск. Пропуск я получил 12-го вечером, а 13-го с утра отправился в Таврический дворец. Тут попадаю во всевозможные толпы и хвосты и несколько раз отсылаюсь обратно. Сюда на первых порах устремились те, кто хотел сконструировать власть. Но революция уже покрыла их новой волной: 13 марта я попадаю прямо в Совдеп. В многочисленных комнатах — секции, комитеты и комиссии, которым надлежит ведать буквально всеми государственными вопросами. Но большая их часть завалена бесконечным числом мелких частных дел, как-то: арестом, расследованием либо освобождением лиц, причастных к старому режиму. На разных дверях читаю плакаты с надписями вроде следующих: «Агитаторы для отправки на фронт от такой-то партии» или: «Группа агитаторов-республиканцев», «Запись агитаторов на фронт» и даже «Курсы агитаторов». В коридорах толпы народа; всё, казалось, перепуталось. Вдруг, после нескольких часов ожидания, я неожиданно добираюсь до очень важной персоны — нового адъютанта коменданта. Как сейчас помню эту фигуру среднего роста, в морской форме, с серебряными погонами с одной звездочкой. Узнав, кто я и зачем пришел, он, сразу переменив тон, становится отменно любезным. Только через три дня, когда мне пришлось поехать в Таврический дворец и арестовать этого адъютанта, только через три дня я понял его желание угодить мне при первой встрече (См. гл. «Петроградская трясина».). Однако возвращаюсь к этой первой встрече. Адъютант ведет меня к коменданту; последний выдает необходимые бумаги; наконец, адъютант же, расталкивая толпу, провожает до самой улицы, прося, конечно, использовать его в предстоящей мне работе. Прохожу через караул, снимаю печати; нахожу поломанные столы, взломанные шкафы и горы обгоревшей и разорванной бумаги. Но если фасад был обращен в обломки, то уже внутренняя сеть просто исчезла. В самом деле, до революции главным источником всякого рода осведомлении было вездесущее охранное отделение Министерства внутренних дел. Само же министерство имело в своем распоряжении все средства страны — прямые и вспомогательные. Эта громадная машина добывала всякого рода сведения, поэтому вплоть до революции и в деле осведомления контрразведки большую роль играла полиция. Но февральская революция с корнем вырвала не только политическую полицию, но все органы государства, ограждающие общество от всякого рода нарушителей закона, деяния которых везде и при любом строе караются суровым судом. Удары наносились в марте по Министерству внутренних дел с особым злорадством. В печати шла травля часто по непроверенным подозрениям; отдельные шайки (кстати, не могу назвать их иначе) гонялись за теми, чьи имена кем-нибудь и как-нибудь произносились. Поэтому те, кто служил раньше в полиции, навсегда запрятались, а секретные агенты, вероятно, сами старались забыть о своей службе. Конечно, эти преследования имели свои причины: исторические, бытовые, несомненно, психологические и, может быть, национальные. Я хочу только подчеркнуть этот факт, имевший место в русской революции и внесший впоследствии так много трагичности в деятельность не одной только контрразведки. В Германии после ноябрьской революции 1918 года вся полиция осталась на своих местах. Новая власть проявила к ней чуткую заботу: обращалась к населению с особыми воззваниями, приглашала служащих не покидать своих постов. Сохранив таким путем органы, поддерживающие общественный порядок, немецкие правительства имели в дни испытаний и аппарат противодействия. Совсем иначе было в России. Уже в ночь с 1-го на 2 марта несколько делегатов от Совета солдатских и рабочих депутатов, возглавляемых Нахамкесом, предъявили членам Временного правительства ряд условий, на которых они согласны мириться с его существованием. Одним из первых пунктов было требование о замене полиции милицией с выборным началом. Временное правительство, которое еще было в периоде своего формирования, пыталось, в лице своих отдельных членов, смягчить ультиматум в отношении других вопросов, но молча согласилось на учреждение милиции. Тотчас же в провинцию полетели телеграммы о свержении полиции, телеграммы, содержание которых всем нам было хорошо известно из повседневной печати. Это тоже «стихийное» явление, налаженное не без Нахамкеса (Нахамкес (Нахамкис) Овший Моисеевич, псевдоним: Юрий Михайлович Стеклов (1873—1941) — в 1917 г. большевик (до этого был меньшевиком), с марта 1917 г. один из лидеров петроградского Совета, член «контактной комиссии», предназначенной для связи Совета с Временным правительством.) и его единомышленников, резко ударило по контрразведке, так как лишало ее не только налаженной годами секретной агентуры, но и поддержки административных органов всей страны. С наружным личным составом было не лучше: мне предстояло освободить его из-под ареста, пересмотреть и часть уволить, так как оставлять на службе лиц, в какой-либо мере причастных к политической полиции, я официально уже не мог. Приходилось еще посмотреть, что можно еще извлечь из более уцелевшего Военного ведомства. В Петрограде в ведении Военного министерства было два органа, имевших касательство к контрразведке: центральный, на всю Россию, и мое отделение. Первый состоял в Главном управлении Генерального штаба и не занимался разработкой дел, а только регистрировал подозреваемых лиц по донесениям из всех округов. Он же ведал заграничными агентами, посольствами, и через него же округа получали кредиты. Мое же отделение — активный орган для Петроградского округа. Я отправляюсь к генерал-квартирмейстеру Главного управления Генерального штаба — генералу Потапову (Потапов Николай Михайлович (1871—1946) — с 13.04.1917 генерал-квартирмейстер ГУГШ. Генерал-лейтенант (1917). После октября 1917г. сразу начал сотрудничать с новой властью.). Тот вызывает полковника Генерального штаба Раевского, и вот с этого памятного для меня часа начинается серия наших собеседований и бесконечных сюрпризов. Эти удивительные люди продолжали жить в прошлом столетии. Они смотрели только на свой письменный стол, на котором лежала старая инструкция. На вопрос мой, на какой кредит может рассчитывать мое отделение, они ответили буквально: «Пока ничего... но вы будете участвовать в междуведомственной комиссии по составлению новой инструкции. Применительно к этой, то есть будущей инструкции, вы составите план работы и смету. Представите в Главное управление Генерального штаба, которое их предварительно рассмотрит». |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Урок памяти «1937-е «годы роковые» «Сталин и террор» ко Дню жертв политических репрессий | | Игра “Слабое Звено”. Назад цель: проверить степень усвоенности пройденного... Время каждого тура ограничено. После окончания тура команда выбирает “слабое звено” – выбывающего из игры участника. В конце игры... |
| Бланк ответов (3-5 класс) Всероссийского дистанционного конкурса... Перечислите отгадки (запишите через запятую отгадки в том порядке, в котором записаны загадки ) |  | ИНСТРУКЦИЯ для участника экзамена Настоящая Инструкция определяет порядок действий, права и обязанности участника экзамена государственной (итоговой) аттестации |
| Файла заявки участника должно содержать фамилию участника, например... Фио авторов и названия организаций. Название файла должно содержать фамилию участника, например – Иванов-тезисы doc | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Так в нее вошли в последние годы семинары танцевального совета unesco, классы по lady style, курсы по черлидингу. В этом году в программу... |
| Моу: сош №15 Новые открытия, новые таланты, новые знания! Самостоятельные занятия (работа над коллективными и индивидуальными проектами, курсовые работы) | | З. Вестфаль, В. Крейпе, Г. Блюментрит, Ф. Байерлейн, К. Цейтцлер,... «О повышении идейно-теоретического и методического уровня, результативности партийной учёбы и просветительской работы» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Грустно — потому, что осенью у меня будут новые ученики, а у вас новые учителя. Мне очень хочется, чтобы они вас тоже полюбили, полюбили... | | Хронические заболевания печени: показания и оптимальные сроки трансплантации |
| Научить развиваться можно только при постоянном включении ребенка... В последние годы эти изменения стали столь очевидны, что с ними нельзя не считаться. У детей возникают новые образовательные потребности:... | | Показания и порядок госпитализации больных в гинекологические отделения (приказ №144) |
| Иван Моисеев Эпизоды космической реформы. 1991-1993 гг. Москва, 2013 Сср, а затем и России писалась в разные годы разными авторами. Для тех, кто не знаком с темой, рекомендуем, например, «Ракеты и люди»... | | Иван Никитин русь |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Новые рубежи! Новые открытия! Новые друзья! Интересные дела и встречи! Можно продолжать бесконечно и стремительно говорить, говорить,... | | Главная задача образовательной политики страны обеспечение современного... Новые условия развития экономики и общества предъявляют новые требования к качеству образования. Как одна из мер по его повышению... |
