СОКОТРА: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
(текст опубликован как глава в книге: Сокотрийцы.
Москва, Издательство «Наука»,
Главная редакция восточной литературы, 1988, с. 22–46)
Об острове Сокотра знали еще в далекой древности, однако остается неизвестным, когда и кем он был впервые заселен. До сих пор никто из исследователей не рискнул предполагать более отдаленное время заселения, чем эпоха древних южноаравийских государств. Такие знатоки древней истории региона, как английские археологи Д. Доу и П. Боксхолл, считали, что человек поселился на острове ради сбора благовоний, когда они стали «золотом Востока». А к IV в., когда спрос на благовония упал, населению острова, ставшему уже коренным, пришлось целиком положиться на скотоводство и рыбную ловлю, что вызвало деградацию хозяйственного и общественного развития1.
Возможность заселения Сокотры жителями Аравийского полуострова подтверждается тем, что древние аравийцы были умелыми мореходами. Однако мореходство в регионе, как показывают новейшие исследования, подвергающие детальному анализу все имеющиеся свидетельства, возможно, было гораздо более древним, чем южноаравийские цивилизации.
Подробное рассмотрение этого вопроса не входит в нашу задачу – отошлем читателя к работе Т.А.Шумовского «Арабы и море»2, где доказывается весьма раннее освоение бассейна Индийского океана мореходами. Вспомним в этой связи, что, видимо, уже в III тысячелетии до н.э. существовали морские связи между Месопотамией, с одной стороны, и Дильмуном (Бахрейн), Маганом (Оман) и Мелуххой – с другой3.
Индийцы, аравийцы, египтяне активно осваивали морские просторы океана. К середине I тысячелетия до н.э. южноаравийцы, что нам хорошо известно, уже имели свои порты на побережье и вели морскую торговлю. Однако о более далеких временах мы знаем очень мало. Можно лишь строить догадки по поводу возможных связей аравийцев (до создания южноаравийских цивилизаций и в первые века их существования) с индийцами или, например, с австронезийцами4.
В I тысячелетии до н.э. Сокотра находилась в зависимости от южноаравийских торговцев. В середине того же тысячелетия остров имел важное значение для транзитной торговли. Индийцы назвали его «двипа сукхадара» (санскр. Блаженный остров), понятно, что этому соответствует и его греческое наименование – Диоскурида, и арабское – Сокотра. Все эти названия, как впервые предположил автор этих строк, восходит к оригинальному названию на сокотрийском языке – di saqotri. В те времена остров, прославившийся благовонными деревьями, видимо, был подчинен государством Хадрамаут.
Вместе с Южной Аравией Сокотра составляла область, известную по всему миру как Страна благовоний. Ведь в древнем мире благовония были одним из наиболее ценных продуктов. Они употреблялись в огромных количествах. Халдейские жрецы ежегодно сжигали благовония перед алтарем Баала на 10 тыс. талантов! В Иерусалиме были построены гигантские амбары, где хранился этот дар – жертва богу. В Греции повсюду курили благовония в честь Зевса. В Рим регулярно приходили из Аравии корабли, груженые благовониями.
Геродот (V в. до н.э.) сообщал, что «ни в одной другой земле, кроме Аравии, не растут ладан, мирра, касия, кинамом и ледан. Все эти благовония, за исключение мирры, арабы добывают с трудом. Так, ладан они получают, сжигая стирак, который ввозят в Элладу финикияне. Сжигая этот стирак, они получают ладан. Ведь деревья, дающие ладан, стерегут крылатые змеи, маленькие и пестрые, которые ютятся во множестве около каждого дерева».
Чтобы достать, например, касию, арабы «обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами». Касия растет «в мелком озере и вокруг него, а в этом озере живут крылатые звери, очень похожие на летучих мышей» и нападающие на людей. Арабы отгоняют этих зверей и срывают касию.
Корицу же они собирают «еще более удивительным способом». Большие птицы приносят в свои гнезда на кручах гор сухие полоски коры, которые называют финикийским именем “кинамомон”. Арабы же «туши павших быков, ослов и прочих вьючных животных... разрубают сколь возможно большими кусками и привозят в эти места. Свалив мясо вблизи гнезд, они затем удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда. Гнезда же не могут выдержать тяжести и рушатся на землю. Тогда арабы возвращаются и собирают корицу...»
«А ледан, который у арабов зовется ладаном, добывают еще более удивительным способом. Это вещество самое благовонное, хотя и происходит из самого зловонного места. Оно находится на бородах козлов и зарождается там, как смола на деревьях. Его применяют для многих благовонных мазей, и арабы употребляют его главным образом для курений»5.
Ладан почитался священным. В нем, по преданию, умирала птица феникс, а люди употребляли его для религиозного очищения. О священной природе ладана говорил, например, римский историк Плиний Старший, сообщавший, что сезон сбора ладана начинался только после того, как было получено доброе предзнаменование, толкуемое как знак от бога. Владельцы плантаций ладана во время сезона должны были избегать близости с женщиной и посещения похорон.
Об употреблении ладана в доисламской Аравии известно мало, однако он был найден в остатках алтаря языческой богини арабов ал-Лат в Таифе. Из южноаравийских надписей мы знаем, что благовония здесь курили, чтобы определить, не возражают ли боги против того или иного поступка (например, постройки нового дома), либо чтобы оградить от злых духов покойника (курильницы с благовониями помещали около могилы).
В восточной мифологии был широко известен феникс – священная птица финикийцев. По их представлениям, жила она 500–600 лет, а умирать прилетала в Город Солнца (Гелиополь) в Египте. Считали, что она могла прилетать с о-ва Сокотра. Плиний писал о птице феникс: «…эта известная аравийская птица размером с орла. Она имеет великолепное оперение вокруг шеи, все тело ее пурпурное, только перья хвоста лазурного цвета, но перемежаются с перьями розового оттенка. Шея украшена гривой, а голова хохолком из перьев. Она посвящает себя солнцу и, когда становится старой, строит гнездо из корицы и веточек ладана, наполняющих его благоуханными ароматами, а затем ложится в него умирать. Из ее костей и костного мозга образуется маленький червячок, который вырастает в маленькую птицу. Первое, что она делает, это захоронение ее предка и перенесение гнезда в Город Солнца… Там она возлагает его на божественный алтарь. Круг великого года завершается с жизнью этой птицы, и вновь наступает новый цикл, такой же, как и предыдущий, по сезонам и появлению звезд»6.
О фениксе писал и Геродот. Он утверждал, что не видел феникса живым, так как тот редко прилетает в Египет: «в Гелиополе говорят, что только раз в 500 лет». «Прилетает же феникс только, когда умирает его отец. Если его изображение верно, то внешний вид этой птицы и величина вот какие. Его оперение частично золотистое, а отчасти красное. Видом и величиной он более всего похож на орла. О нем рассказывают вот что (мне-то этот рассказ кажется неправдоподобным). Феникс прилетает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное смирной (т.е. миррой – В.Н.) тело отца в храм Гелиоса, где его и погребает. Несет же его вот как. Сначала приготовляет из смирны большое яйцо, какое только может унести, а потом пробует его поднять. После такой пробы феникс пробивает яйцо и кладет туда тело отца. Затем опять заклеивает смирной пробитое место в яйце, куда положил тело отца. Яйцо с телом отца становится теперь таким же тяжелым, как и прежде. Тогда феникс несет яйцо (с собой) в Египет в храм Гелиоса. Вот что, по рассказам, делает эта птица»7.
Представления о Сокотре могли отразиться в сказаниях о таинственном острове Вак ал-Вак, который занимает немалое место в арабском фольклоре.
Если сопоставить то, что Диодор Сицилийский писал об острове Панхея, перемешивая достоверные сведения с легендой, то можно выявить некоторые черты, сближающие его с Сокотрой. Остров, по словам Диодора (как говорили его толкователи), снабжал весь мир миррой, ладаном и другими ароматическими растениями. Жители его продавали арабам с материка благовония, а те отправляли их в Египет, Сирию и другие страны. Обитали на острове четыре группы людей: аборигены, греки, индийцы и аравийцы, среди которых были пастухи, земледельцы, воины, ремесленники и жрецы (очевидно, и торговцы, продававшие благовония). Таким был остров в I в. до н.э.
Логично было бы предположить, что, торгуя драгоценными благовониями, сокотрийцы могли разбогатеть. Это вполне соответствует свидетельствам о том, что с острова египтяне привозили золото и дорогую ароматическую древесину; такие товары могли быть завезены сюда ранее с материка, из Йемена, в обмен на благовония. (Это, однако, сомнительно. поскольку на материке было достаточно своих благовоний!). Диодор приводит сведения о стоявшем на острове богатом и прекрасном храме Юпитера, украшенном массивными колоннами и красивейшими статуями.
Эвгемер из Мессины (конец IV – начало III в. до н.э.), автор философской утопии «Священная запись», дошедшей до нас в извлечениях Диодора, писал, что, путешествуя, он попал на остров пантейцев, расположенный недалеко от берегов Индии. На нем царило равенство, отсутствовала частная собственность. На одном из расположенных там островов якобы находился храм Зевса Трифилия с надписью: “Деяния Урана, Кроноса и Зевса”8.
В I в. н.э. о Сокотре писал анонимный греческий торговец из Египта, автор мореходного руководства под названием «Перипл Эритрейского моря». В нем говорится только о смешанных торговых поселениях на северном побережье острова, однако ничего не сказано об аборигенах. Правда, коль скоро автор «Перипла» называет поселенцев чужестранцами, можно заключить, что на острове были и аборигены. Вполне вероятно, что и две тысячи лет назад в горах Сокотры, так же как и теперь, в пещерах и сложенных из камней домах обитало автохтонное население, главным занятием которого было пастушество, а греческие и индийские купцы – колонисты – ничего не знали о его существовании. Это находит частичное подтверждение в сообщении Диодора Сицилийского: кроме людей из чужеземного торгового поселения на Сокотре жило “местное население этой страны”.
Около 100 г. до н.э. греческий кормчий Гипалл, как принято считать, открыл секрет муссонных ветров, дующих в Индийском океане и меняющих направление в зависимости от сезона. Он сумел использовать свои наблюдения в мореходстве. Отплыв летом из порта на побережье Восточной Африки, Гипалл, подгоняемый муссоном, благополучно добрался до Индии, а зимой, когда ветер дул в обратную сторону, вернулся обратно. Вскоре греко-римские парусники стали доплывать от Египта до Индии за два месяца. Эти суда перевозили как торговые грузы, так и пассажиров. Некоторые корабли держали курс на юг, к берегам Восточной Африки, где были созданы первые римские торговые поселения. Многие из торговых судов заходили на Сокотру.
В «Перипле Эритрейского моря» дано подробное описание о-ва Диоскурида: «(Диоскурида) очень велика, но пустынна, хотя и богата водой. На ней есть реки и крокодилы, много змей и больших ящериц, мясо которых едят, а жир вытапливают и употребляют вместо оливкового масла. Остров не производит ни фруктов, ни винограда, ни зерна. Жители малочисленны, они селятся на одной его северной стороне – там, где она обращена к материку. Это население пришлое и смешанное из арабов (т.е. аравийцев. – В.Н.), индийцев и даже греков, которые перебрались туда, чтобы вести торговлю. На острове добывают настоящих и сухопутных черепах, белых черепах, чрезвычайно многочисленных, их предпочитают из-за больших парцирей, а также черепах горных... На острове также получают киноварь, называемую индийской, ее собирают по каплям с деревьев... Этот остров находится под властью царя Ладаноносной Страны. Ранее торговлей на нем занимались случайные посетители из Дамирики и Баригазы (древние порты в устье Инда – В.Н.). Они привозили рис, пшеницу, индийский хлопок и женщин-рабынь, а вывозили огромное количество черепашьих панцирей»9.
Неизвестно, насколько правдивы все эти сведения. Морских черепах на острове вылавливают довольно много и сейчас, и можно считать достоверным, что Сокотра поставляла античному миру черепашьи панцири. От крокодилов же, огромных ящериц и массы сухопутных черепах не осталось и следа. Сомнительно, что они когда-либо существовали здесь; скорее всего, рассказы о гигантских белых черепахах – это плод воображения автора. Во всяком случае, можно сделать заключение, что черепашьи панцири в древности были весьма ценным товаром, раз автор ради них решил посетить остров.
Что касается плавания на Сокотру, то важно учесть указание арабского историка Х в. ал-Хамдани, что из Адена в Страну Зинджей, или ас-Савахили (побережье Восточной Африки), надо плыть, держась направления на Оман, оставить Сокотру справа, а затем, когда остров будет позади, обогнуть его, свернув в Море Зинджей.
По справедливому замечанию Шпрингера, этот путь обусловлен господством южных ветров на восточноафриканском побережье10.
Плывя обратно к Адену из Страны Зинджей, по сведениям арабских средневековых географов ал-Идриси, Ибн Баттуты, Йакута и Мукаддаси, Сокотру оставляют слева.
Таким образом, по всем имеющимся данным, мореплаватели по пути между Аденом и побережьем Восточной Африки огибали южные берега Сокотры. Когда плыли к Сокотре от Адена, то корабли держали курс на Рас-Фартак, идя вдоль Аравийского побережья.
Возможно, именно поэтому в древности положение острова определялось по мысу Рас-Фартак11. Автор «Тадж ал-Арус» приводит расчет, явно исходящий из прямого пути, согласно которому Сокотра удалена от Мохи на три дня и три ночи плавания. По ал-Идриси, от южноаравийского берега до Сокотры – два перехода при хорошем ветре.
Традиционная версия приписывает христианизацию острова греческим колонистам (IV в.), хотя христианство могло быть завезено на остров и раньше12. Знаменитый арабский историк ал-Хамдани писал: «Среди островов, которые расположены близ берегов Йемена, – остров Сокотра, давший названию сокотрийскому алоэ. Этот остров и остров Бербера находятся прямо по азимуту между Аденом и Страной Зинджей. Тот, кто выходит из Адена в Страну Зинджей, плывет так, как будто он направляется в Оман, и Сокотра остается у него справа, пока не исчезнет, тогда он огибает ее по Морю Зинджей. Длина этого острова – 80 парасангов. Есть на нем люди из всех племен Махры, среди них около 10 тысяч воинов, и они христиане. Упоминают, что люди из страны Румов были оставлены там кесарем, а затем прибыли туда племена махрийцев, стали жить вместе с ними и стали, как и они, христианами. Там много пальм, туда выбрасывает амбру, есть там и дам ал-ахавейн, что еще лучше, и много алоэ. Люди из Адена говорят, что из румов там никто не поселялся, а жителями его были монахи. Затем они исчезли, и заселили его махрийцы и люди из хариджитов – шурра. Появился там ислам, а затем стало больше там хариджитов, и напали они на мусульман и перебили всех, кроме десяти человек. Там, в местечке, называемом Сук, находится мечеть»13.
Известный средневековый арабский географ XII-XIII вв. Йакут писал: «Сокотра... название великого большого острова, на котором имеется несколько деревень и городов. Он расположен к югу от Адена, ближе к берегу Аравии, чем к берегу Индии. Направляющийся в Страну Зинджей проплывает мимо него. Большинство его жителей – арабы-христиане. Оттуда привозят алоэ, а также дам ал-ахавейн – это камедь дерева, растущего только на этом острове. Ее называют ал-катир, и она бывает двух видов: чистая, которая похожа на обычную смолу (гумми), только цвет, как самое красное из всего, что создал Всевышний, и приготовленная из первой. Аристотель писал Александру, когда тот отправился в Сирию, об этом острове, советуя ему (захватить) его и послать туда группу греков, чтобы они поселились на нем ради алоэ ал-катир... И отправил туда Александр на кораблях группу греков с их семьями, большинство из которых были из города Аристотеля – Стагиры. Он отправил их Кульзумским (Красным) морем. Когда они добрались до острова, они одолели тех индийцев, которые были на нем, и стали править всем островом. Индийцы имели на нем огромного идола, а теперь они увезли его в страну индийцев, и описание этого затянулось бы. Когда Александр умер и появился Масих, сын Марйам (Иисус Христос. – В.Н.), мир ему, – те греки, что были там, приняли христианство и остались такими вплоть до нынешнего времени. Аллах знает, что нет во вселенной иного места, кроме острова Сокотра, где жило бы население из греков, которое сохранило бы свою генеалогию и к ним не примешался бы никто другой. Там находили убежище корабли индийцев, которые грабят путешественников из купцов, но теперь не находят»14.
Оксфордская экспедиция 1956 г., пытавшаяся найти какие-либо следы пребывания греков на острове, не обнаружили ничего, кроме остатков нескольких зданий в местечке под названием Сук, которое в прошлом, как считают, было столицей Сокотры. Сейчас Сук – маленькая деревушка, обитатели ее, преимущественно африканского происхождения, живут в соломенных хижинах и в домиках, сложенных из обломков коралловых рифов. Стоит Сук на берегу лагуны, куда, вероятно, в древние времена заходили корабли. Здесь же должны были жить и ионийские греки, о которых писали греческие и арабские историки.
Английский исследователь Н.Орр нашел в горах Сокотры остатки зданий, которые, несомненно, были построены более развитым народом, чем теперешние обитатели пещер. Тем не менее, нельзя утверждать, что это руины христианских построек. Орр допускал, что здесь могли стоять каменные часовни.
Нам представляется вполне вероятным существование на острове греческой колонии. Возможно и то, что именно греки побудили местных жителей принять христианство. А вот рассказанная Йакутом история, будто греки не хотели жениться на местных женщинах и поэтому вымерли, не похожа на правду. В общем, вопрос о судьбе греческой колонии, как и другие, еще ждет своего решения.
Были найдены также другие сооружения, свидетельствующие о высоком уровне развития древних обитателей острова. В районе Фераги обнаружены остатки древней мощеной дороги. Вымощенная камнем дорога, ведущая в долину Хадибо, найдена и в центральной части острова. Сейчас она заросла, заброшена и забыта. В Кишне было выявлено несколько похожих друг на друга тщательно выложенных из камня террас.
Любопытна находка близ дороги из Губбы в Калансию, на расстоянии примерно 8 км от известной горной вершины Джебель-Абальхан: это естественное углубление в земле (в известняковом массиве) в форме круга диаметром около 30 м. Над ним найдены остатки каменной кладки, располагавшейся концентрическими кругами. Д. Доу высказал предположение, что здесь было оросительное сооружение или водохранилище.
С самолета Доу видел также на склонах горы к западу от Калансии квадратные каменные площадки, обнесенные по периметру низкими каменными стенами.
После IV в. о Сокотре почти не было новых сведений. Арабские географы и историки, повествуя об острове, часто пересказывали сообщения римлян и греков. Тем не менее, некоторые данные этого времени представляют интерес. В 528 г., в эпоху Юстиниана, Сокотру посетил греческий монах из Египта Косма Индикоплов, совершивший путешествие в Индию. Он оставил подробное описание острова в своей «Христианской топографии»15. По сообщению Космы, жители Сокотры еще говорили по-гречески, все они были христианами и находились под управлением несторианского католикоса Вавилона. Он относил греческую колонизацию острова к эпохе Птолемеев.
В X в. арабский географ ал-Масуди писал о том, что остров был базой пиратов. В XIII в это сообщение было подтверждено Марко Поло. Итальянский путешественник рассказывал о Сокотре: «Живут тут христиане крещеные, и есть у них архиепископ. Много тут амбры, есть у них банбасина (хлопчатобумажная ткань – В.Н.) и много других товаров. Много тут славной, большой рыбы соленой. Питаются они рисом и мясом да молоком; а других хлебов у них нет. Ходят они нагишом по образу да по обычаю индийских язычников. Много судов с разными товарами приходят суда; свои товары купцы продают на острове, а отсюда вывозят здешние и торгуют ими с большой прибылью. Все суда и купцы, что идут в Аден, пристают к острову. Архиепископ их не сносится с римским апостолом (папой – В.Н.), а подчинен архиепископу в Бодаке (Багдаде. – В.Н.): бодакский архиепископ назначает его на остров и других архиепископов в разные страны света совершенно так же, как то делает римский апостол. Все эти духовные и прелаты римской церкви не повинуются, а подчиняются великому прелату в Бодаке; он у них заместо папы. Приходит сюда много разбойников на своих судах; после набегов стоят они тут станом и распродают награбленное, и бойко, скажу вам, торгуют: здешние христиане покупают товары, потому что знают, товары награблены у язычников да у сарацин, а не у христиан. Когда здешний архиепископ помрет, из Бодака непременно приходит другой, а без этого не было бы тут архиепископа»16.
Из сообщений венецианца явствует, что в то время на Сокотре господствовал несторианский толк христианства: сокотрийцы подчинялись несторианскому католикосу, находившемуся в Багдаде. Видимо, несторианство здесь уже одержало верх над яковитами, которые в раннее средневековье были преобладающей христианской общиной в некоторых областях региона, в том числе и на Сокотре.
Марко Поло утверждал, что сокотрийские колдуны могли заставлять корабли «выбрасываться» на берег, когда они хотели их ограбить. Вероятно, это был отголосок дурной молвы об островитянах, грабивших суда, которые часто терпели крушение на опасных рифах у Рас-Муми. Славу пиратского остров имел на протяжении всего средневековья. О том, что он служил базой для пиратов, писал и арабский путешественник Ибн Баттута (XIV в.). То же подтверждали ал-Идриси и ал-Мукаддаси.
Далее вплоть до конца XV в. ничего определенного и точного о Сокотре не сообщалось. Конечно, можно утверждать, что за это время потоки греческих, арабских и индийских поселенцев перестали быть «чужестранцами», превратились в сокотрийцев, переняв язык и обычаи местных жителей и образовав с ними единое население.
В середине XV в. касири, могущественный племенной союз из Дофара, создал в Южной Аравии султанат Фартак со столицей в Шихре (Хадрамаут), которому была подчинена и Сокотра17. Сначала касириты признавали над собой сюзеренитет йеменской династии Тахиридов. А в 1456 г. они предприняли попытку положить конец этой зависимости, но потерпели сокрушительное поражение. Принадлежавшие им территории перешли под контроль Тахиридов, владения которых протянулись от Красного моря до Дофара. В 1482 г. Тахириды отвоевали у касири Сокотру18.
В конце XV – XVI в. интересные сведения о Сокотре приводит арабский лоцман из Омана Ахмад ибн Маджид, который впоследствии провел корабли Васко да Гамы от сомалийского порта Малинди до побережья Индии. Он писал:
«Десятый остров – Сокотра. Это остров населенный, почти округленный, меньший, чем вышеупомянутые острова: ему длина и ширина – около пятидесяти парасангов, а скорей побольше. Здесь вода отовсюду. Остров восточнее берега Сомали. Населяет его сброд христиан и, говорят, остатки Греков; тех и других поминает ‘Умар сын Шаханшаха сына Айюба, слагатель книги Календаря стран.
Народу на острове много, почти двадцать тысяч душ. Издавна им владели многие, а полностью он принадлежал лишь своим насельникам. В наш век им правили Мухаммад сын ‘Али сына ‘Амра сына ‘Афрара и Ибн ‘Абданнаби Сулеймани, химьярит, оба из числа старейшин Махры! Они возвели на острове неприступные рубежи, установили свое господство на частью жителей и понуждали их работать без мзды, взыскивая с мужчины манн (898,56 г) масла, а с женщины – плащ из ткани их города. В пору сынов ‘Аббасовых (Аббасидов) Сокотрой управлял некто из Неарабов, и островитяне прибегли против него к хитрости, опоили его и приближенных, да и умертвили, А умертвили Ахмада сына Мухаммада сына ‘Афрара, который стал над ними правителем по смерти своего отца; тогда явились его дядья по отцу и его племя, взыскали за него месть, понудили жителей работать без мзды и поставили над ними Ибн ‘Абданнаби. Оттого говорят, что Сокотра – бедствие для того, кто ею владеет.
А жители – люди, содействующие успеху чужестранцев; когда к ним приходит иноземец, предлагают ему питье и еду, а еще ему предлагают свои одежды и женщин. Над ними судья – женщина. Бракосочетание у них совершают христианские священники, которые живут при церквах и ведут их по указанию той женщины. В наш век ее правление минуло, ослабло.
А махрийцы Сокотрой бы не владели, да только они ее желают из-за последствия своего дела, собираясь в ней во время страха и слабости пред государями Хадрамаута и другими. Мухаммад сын ‘Али сына ‘Амра годами просил о ней моего совета, а не повиновался я ему в том. И когда он стал правителем над Махрой, спустил свое богатство и владение Сокотрой; а когда умер и его племя исправило [дело], они пребывали в ней годами. Подводные камни (т.е. скрытые противники) царей Шихра были из него изгнаны в течение тридцати лет, а помогли им дядья по матерям, махрийцы, против Шихра и его взяли – а над ними правителем стал Са‘д сын Мубарака сына Фариса – после того, как последний осаждал его полных три месяца.[Осажденные] голодали, и эти вывели их из осады Шихра в их страну Хадрамаут – а был над Шихром тогда Бадр сын Мухаммада Касири, – и они изошли и приняли покровительство над ним и его ближними в восемьсот девяносто четвертом году. Ныне остров Сокотра принадлежит Махре, в нем участвуют сыны Сулаймана и сына ‘Афрара, они же род из махрийских родов: Зийадовы сыны»19.
Из заметок знаменитого лоцмана видно, что в 1489 г. Сокотра уже находилась в руках махрийцев. Вероятно, им не удалось установить непосредственный контроль над всем островом (об этом пишет Ибн Маджид, а также свидетельствуют многие события, происшедшие позднее, во время португальского завоевания). Они лишь облагали население натуральным налогом. Между махрийцами и коренным населением существовал определенный антагонизм, что подтверждается убийством аборигенами махрийского шейха.
Колонизаторами Сокотры выступило махрийское племя бану афрар (базу африр), жившее в районе современного г.Кишна, расположенного на побережье Аравии. Португалец Барруш писал, что к португальскому завоеванию, т.е. к 1507 г., Сокотра находилась под управлением султана Кишна уже 26 лет. Таким образом, колонизация была завершена примерно в 1481 г. Махрийский форт Сук, центр тогдашней Сокотры, находился к востоку от современной столицы острова – Хадибо. Он был сооружен еще до 1481 г. и перестроен после португальского завоевания. Форт располагался в 350–400 м от гавани на мысе. Португальцы называли это место то Соко, то Сото, то Косо (по-видимому, испанский и португальский вариант арабского слова «сук» – « рынок»).
Ссылаясь на португальцев, а также на тот факт, что арабские историки тоже именовали это место Сук, все исследователи (в том числе и изучавший средневековые хадрамаутские хроники английский ученый Сэрджент) считают это название подлинным. В сокотрийском языке действительно есть заимствованное из арабского языка слово «сук», и около гавани, куда в древности могли заходить корабли с иноземными товарами, возможно, существовал рынок. Однако сами сокотрийцы называют это место Шек, что никак не связано с рынком, а восходит, как нам представляется, либо к сокотрийскому слову ško “вооруженный”, либо к корню šeke “быть близким, приближаться” (в данном случае к морю).
Арабские средневековые историки, например Ибн ал-Муджа-вир и ал-Хамдани, сообщали не только о гавани, но и о городе под названием Сук. Первый из них описал этот город. О форте в Суке, расположенном к востоку от Хадибо, в 1541 г. говорил португалец Жуан ди Кастру; он даже опубликовал его рисунок. Английский путешественник конца XIX в. Т.Бент20 также помещает Сук к востоку от Хадибо.
Сейчас от форта осталась только груда камней и часть кирпичной кладки, но в XV в. это было мощное по тем временам оборонительное сооружение. Как отмечают многие специалисты по южноаравийской архитектуре, руины напоминают крепости стиля “яфи”, которые до сих пор сохранились в горной Яфи и в Хадрамауте. Замечательным образцом этого стиля служит бывший дворец правителя султана Касири в Сейуне – северной столице Хадрамаута. Крепости «яфи» – квадратные или прямоугольные в плане, по углам прямоугольника или квадрата, образованного стенами, высятся цилиндрические башни с бойницами наверху. Жители Яфи, строившие эти твердыни, называли их hisn bi-ma‘asirih “крепость с башнями”.
Форт в Суке, по данным археолога Оксфордской экспедиции П. Шинни, впервые обследовавшего его, и Д. Доу, имел около 25 м в длину и 20 м в ширину.
В 100 м на юго-восток от главного форта была расположена еще одна постройка такого же типа, от которой, как и от форта, осталась только часть кладки. строительные камни были скреплены известковым раствором. Башня в северо-восточном углу здания достигает 3,6 м в диаметре. Исходя из того, как ориентирована восточная стена прямоугольного в плане здания, Доу считал, что это могла быть мечеть. К северу от руин предполагаемой мечети находятся остатки церкви Богоматери Победы, выстроенной португальцами в ознаменование взятия форта. Церковь эта была построена на месте другого, более старого здания, которое было либо также церковью, либо мечетью (хотя для мечети оно неверно ориентировано). Об этом свидетельствуют остатки известкового пола, обнаруженные археологами под первым. Девять колонн первичной постройки, от которых сохранились только основания, сложенные из камней, скрепленных известковым раствором, любопытны тем, что все имеют различное сечение (т.е. колонные были разной формы). Например, одна колонна в плане образует квадрат, другая – восьмиугольник, третья – звезду, четвертая – окружность. Сохранилось и изображение этого здания на рисунке, выполненном в 1541 г. Жуаном ди Кастру. Рисунок весьма детальный, хотя в нем и не соблюдены современные правила перспективы и масштаб. Можно даже узнать пики гор Хагьер. Не видна только крепость у горы Хавари, возвышающейся над Суком.
Т. Бент в 1897 г. обнаружил остатки еще одного форта в долине Фераги, к югу от Хагьера. Рядом с крепостью видны развалины древнего города. Крепостные стены, сложенные из огромных валунов, в длину достигали 30 м, высота составляла 1,5 м, а толщиной они доходили до 3 м! Вероятно, строители знали, как поднимать и транспортировать тяжелые камни. Можно предположить, что Фераги в древности был каким-то важным центром: там были либо плантации деревьев, дающих камедь, либо заросли ароматических растений.
В 1956 г. до описанных Бентом развалин добрались Дж. Уикли и П.Шинни. По их сведениям, форт стоял в том месте, где долина сужается. Постройки сложены из необработанных кусков скалы. Форт в плане треугольный. Массивная стена высотой 3,6–4,5 м из крупных гранитных валунов красноватого цвета соединяла две башни. Третья башня была расположена как бы на вершине треугольника. Около нее обнаружены остатки маленьких комнат и внутреннего дворика, а также часть стены. Под одной из стен находился искусственный бассейн, который, очевидно, служил рвом: когда в долине была вода, она заполняла его.
Один из путешественников высказывал мнение, что это развалины португальской крепости. Однако Шинни пришел к выводу, что ничего специфически португальского в этих развалинах нет, но, судя по архитектуре строения и его местоположению, можно сказать с уверенностью, что здесь была крепость. Видимо, махрийцы во время колонизации острова в XV-XVI вв. использовали ее как опорный пункт. Крепость полностью контролировала главную дорогу с севера на юг острова, она стояла в самом сердце территории, занимаемой аборигенами, а поэтому была идеальной базой для дальнейшего продвижения махрийцев вглубь или для карательных рейдов. Правда, мы не знаем, насколько активно население сопротивлялось махрийскому проникновению на остров. Можно допустить, что колонизация проходила относительно мирно, тем более что сокотрийцы не были фанатиками христианства, которые активно сопротивлялись бы внедрению ислама.
Но вскоре махрийским шейхам суждено было пережить тяжелые времена. Вот что сообщает хадрамаутский летописец Шанбаль о главном событии 1507 г.: «В этом году неверные франки (европейцы. – В.Н.) взяли Сокотру, убив там сына ат-Тау‘ари аз-Зувейди с пятью десятками мусульман, и выстроили там крепость»21.
Как нам известно, это произошло в апреле 1507 г. 27-летнее правление шейхов бану афрар было на несколько лет прервано.
Начало XVI в. открывает период в истории острова, о котором известно, пожалуй, больше, чем о любом другом. Это было время португальской колониальной экспансии в страны бассейна Индийского океана. Как раз в эти годы португальцы основали свою огромную, но недолговечную колониальную империю в Индии, Африке и Персидском заливе.
Португалия, которая в XV-XVI вв. была наряду с Испанией крупнейшей морской державой мира, долго искала путь из Европы в Индию. Весь XV век португальские корабли бороздили океанские просторы, заходя все дальше на юг западного побережья Африки. Наконец в феврале 1488 г. Бартоломеу Диаш первым из португальцев обогнул южную оконечность Африки и вышел в Индийский океан.
В июле 1497 г. португальцы снарядили в Индию экспедицию Васко да Гамы. Три его корабля – «Сан-Габриэл», «Сан-Рафаэл» и «Бэрриу» – и небольшое транспортное судно отплыли из Лиссабона, прошли вдоль всего западного побережья Африки, обогнули мыс Доброй Надежды и, продвигаясь вдоль восточного побережья, в 1498 г. прибыли в сомалийскую гавань Малинди. Так португальцы первыми из европейцев открыли юго-восточное побережье Африки и посетили несколько прибрежных пунктов на этом побережье (до Малинди).
Однако честь крупнейшего подвига в истории мирового мореплавания – пересечение Индийского океана – принадлежит не столько Васко да Гаме, сколько великому арабскому лоцману Ахмаду ибн Маджиду, который был взят на борт португальского флагмана в Малинди. По своей лоции он привел португальские корабли в индийский порт Каликут. В конце августа 1498 г. Васко да Гама, установив связи с правителем Каликута и приняв на бор груз пряностей, пустился в обратный путь.
Открытие регулярного морского пути из Европы к Малабарскому побережью Индии имело огромное историческое значение для всего мира. Португальцев же оно сделано колониальными хозяевами многих стран Азии. В 1502 г. Васко да Гама во главе флотилии из 20 кораблей вновь отправился в Индию, основал ряд фортов на Малабарском побережье и, ограбив многие города и подавив сопротивление местного населения, с богатой добычей вернулся в Лиссабон. Но Сокотру португальцы открыли для себя лишь в 1503 г. Это сделал капитан Фернандиш Перейру.
В 1505 г. другая португальская флотилия под командованием Франсиску ди Алмейды вышла из лиссабонской гавани. На борту кораблей находилось 1,5 тыс. солдат. На этот раз предстояло провести еще более широкую завоевательную кампанию в Восточной Африке. Был дан приказ создать шесть военно-торговых опорных пунктов на пути между Восточной Африкой и Индией. Франсиску ди Алмейда установил полное господство в прибрежных районах Восточной Африки.
Португальцы начинали свои отношения со странами, расположенными в этом регионе, с торговли, а потом завоевывали их. 5 апреля 1506 г. знаменитый португальский адмирал Тристан да Кунья по приказу своего короля Мануэла во главе эскадры из 14 кораблей отчалил из гавани Лиссабона, взяв курс на Индию. На следующий день поднял флаг его помощник Алфонсу д'Албукерки, последовавший за ним еще с 6 кораблями. Они обогнули мыс Доброй Надежды, но, добравшись до Малинди, пришли к выводу, что в этом сезоне уже слишком поздно пересекать океан. Командиры португальской эскадры поручили своим агентам собрать сведения о местах, пригодных для стоянки на сезон бурь. После недолгого совещания было решено плыть на Сокотру и там переждать несколько месяцев, пока установится хорошая погода. Кроме того, португальцы, считая, что население острова христианское, решили основать там форт, который мог бы охранять морской путь в Индию. Вот что происходило в январе 1507 г., по истечении почти десяти месяцев со времени отплытия экспедиции из Португалии:
«Не заходя ни в одну землю, плыли они и бросили якорь в Соко (Сук. – В.Н.), который был главным портом острова, где обитали местные жители. В праздничный день с флагами, реющими на всех кораблях, они отсалютовали острову артиллерией, так как его населяли христиане. Но тогда Тристан да Кунья увидел там выстроенный арабами форт, окруженный стеной и крепостными башнями с высокой башней в центре, что сильно расходилось со сведениями, полученными их королем Мануэлом, он послал за Алфонсу д'Албукерки и всеми капитанами флота. Он сообщил им, что его господин – король приказал ему построить на этом острове крепость и оставить ее командиром Алфонсу ди Норонью для охраны и защиты христиан, которые жили на острове со времен Святого Фомы, что король велел распространить имя Господа на всех землях, которые они завоевывали».
Арабский форт на острове оказался неприятным сюрпризом для португальцев. Все попытки договориться с шейхом, командовавшим фортом, потерпели неудачу. Арабы не только отказывались покинуть крепость, но и вообще не хотели иметь никаких дел с невесть откуда взявшимися пришельцами. Тогда адмирал Тристан да Кунья, положившись на малочисленность гарнизона (и на Бога), решил атаковать форт. Высадка была очень трудной, так как море было неспокойным, а берег не давал прикрытия. Алфонсу д'Албукерки на маленькой лодке сам произвел разведку побережья и «возле пальмовой рощи обнаружил бухту, где море было более спокойным, и... решил высадиться там».
«Великий Алфонсу д'Албукерки приказал своему племяннику дону Алфонсу ди Норонье привести в готовность его лодку с сорока мушкетерами, взять с собой пушку, порох для нее, ядра и двух бомбардиров, а также кабрию (подъемное устройство. – В.Н.) и две веревочные лестницы, для того чтобы штурмовать стены форта, если это будет необходимо. Сам он собирался плыть за ними на корабельном ялике вместе с доном Антониу ди Нороньей, доном Жуаном ди Лима, его братом доном Жерониму ди Лима и другими идальго».
День еще только занимался, когда португальцы отплыли к острову: впереди Тристан да Кунья, в арьергарде Алфонсу д'Албукерки.
Проплывая вдоль берега, д'Албукерки заметил, что море почти успокоилось и они могут высадиться около форта. Он увидел, как из крепости вышел арабский шейх с сотней людей, направляясь к частоколу, который они воздвигли ночью, чтобы помешать противнику высадиться в лагуне. Тогда д'Албукерки приказал начать высадку немедленно, но, прежде чем моряки успели это сделать, шейх заметил их и послал часть людей обратно в крепость, а сам с оставшимися решил преградить путь врагу.
«Когда они столкнулись, между ними завязалась схватка, и были пущены в ход и абордажные крюки, и пики, и некоторые из восьмидесяти были ранены. Дон Алфонсу ди Норонья вступил в единоборство с арабским капитаном, и удары абордажных крюков уже чуть было не сразили его, как появился Алфонсу д'Албукерки с остальными своими людьми и покончил с шейхом».
Арабские воины, увидев, что их предводитель убит, бросились к крепости.
«Пока они добрались до крепости, – пишет португальский хронист, – наши люди убили восьмерых из них, остальные же обратились в бегство и, миновав крепость, скрылись в горах. Арабы, наблюдавшие со сторожевой башни, как наши люди приближаются к крепости, стали бросать сверху камни, и это утомило их. Алфонсу д'Албукерки ударили по темени большим камнем, и он тотчас же пал на землю в ужасном состоянии. Но при этом он не потерял сознания, приказал людям вплотную окружить крепость и послал Нуну Важа ди Кастелу-Бранку доставить ядра, подъемное устройство, лестницы, топоры и тараны, чтобы взломать ворота крепости. Когда Нуну Важ принес лестницу, Алфонсу д'Албукерки приказал приставить ее к стене, и наши люди начали подниматься. Первыми были Гашпар Диаш ди Акасери ди Сал, поднявший свой флаг, и Нуну Важ с флагом Жоба Кеймалу а за ними последовали другие».
В упорной схватке на стенах и башнях форта многие из захватчиков лишились жизни. Но исход битвы был предрешен: силы были неравны. Понеся большие потери, арабы укрылись в главной башне. Португальцы же с помощью топоров и таранов прорвались внутрь форта и блокировали ведущий в башню вход, ожидая прихода Тристана да Куньи. У частокола лагуне тот встретил лишь слабое сопротивление арабов, многие из них были уничтожены, остальные бежали в горы. Затем он присоединился к д'Албукерки, войдя внутрь форта. Из 150 арабских воинов в живых оставалось всего 25, но они были недосягаемы в крепко запертой каменной башне. Португальцы попытались взять башню приступом, поднимаясь наверх по приставной лестнице, но вскоре поняли, что понесут большие потери, так как представляли собой отличную мишень для стрел, летящих в них сверху. Антониу ди Норонье арабы снесли бы голову, не отведи д'Албукерки удар своим щитом. И Тристан да Кунья решил вступить в переговоры с оставшимися арабами. Но они отказались от капитуляции. Битва продолжалась.
Крепость все же была захвачена, но сражение оказалось непредвиденно тяжелым.
«На утро следующего дня Тристан да Кунья со всеми своими людьми отправился в мечеть мавров (арабов. – В.Н.); она стала главной церковью, которую они назвали именем Богоматери Победы. В ней отец Антониу ди Лоурейру, из ордена францисканцев, отслужил мессу».
После богослужения Тристан да Кунья беседовал с аборигенами-христианами. Он объявил, что милостивый король послал его с воинами защитить жителей от произвола арабов и им теперь нечего бояться. Взамен этой защиты он просил островитян сохранять мир и спокойствие в отношениях с португальским гарнизоном, снабжать его продовольствием, а также изучать основы и обряды христианской веры, которые они давно позабыли. Однако христианское население Сокотры больше тяготело к мусульманам-махрийцам, чем к единоверцам-португальцам, проявляя к последним неприкрытую вражду.
Португальцы отремонтировали крепость и назвали ее фортом Св.Михаила. Там был оставлен гарнизон в 100 человек под командованием племянника д'Албукерки дона Алфонсу ди Нороньи. 1 августа 1507 г. эскадра Тристана да Куньи отплыла в Индию.
Когда через семь месяцев Алфонсу д'Албукерки вернулся на Сокотру, он застал своего племянника серьезно больным. Четверо из его людей погибли, остальные были в тяжелом состоянии. Арабы, бежавшие в годы в горы, убедили местных жителей в том, что франки пришли обратить их в рабство. Островитяне восстали против португальцев, разграбили крепость, убив нескольких человек, и прекратили снабжение гарнизона продовольствием. В результате португальцы терпели всяческие лишения: им пришлось есть пальмовую кору и дикие плоды. Лодки их сгнили, корабли нуждались в ремонте. Д'Албукерки разделил поровну все продовольствие, которое у него было, а также выплатил гарнизону жалованье за все месяцы.
В мае все корабли португальского флота встали на сезонную стоянку в гавани.
«Тогда Алфонсу д'Албукерки со всеми силами, что у него были, пошел войной на туземцев. Будучи изрядно побиты и приняв кару за убийство наших людей, они обратились с просьбой заключить мир. Он согласился удовлетворить их желание при условии, что они будут ежегодно выплачивать людям в крепости контрибуцию в 600 голов овец, 20 голов коров и 40 мешков фиников».
По завершении карательной кампании Алфонсу д'Албукерки отплыл с Сокотры. В ноябре 1509 г. он стал вице-королем португальских владений в Индии и больше не возвращался на остров. После этой первой зимы, когда португальский флот едва не унесло в море юго-западным муссоном, гавань Сокотры уже не использовали для зимней стоянки, хотя в последующие годы португальские корабли, бороздившие океан, время от времени заходили на остров заправляться водой.
В дальнейшем португальские флоты обычно вставали на рейд у Сокотры. Доходили вести о том, что гарнизон на острове быстро угасал. В 1516 г. флорентиец Андрэ Корсали, путешествовавший с флотом Лопо Соарэша, отметил, что крепость вновь находилась в руках арабов22.
Надо сказать, что разбитые португальцами махрийцы и не собирались уходить с Сокотры навсегда. Хадрамаутский летописец Шанбаль сообщал, что в 915/1509–10 г.х. в Кишне умер «шейх родов ат-Тау‘ари и аз-Зувейди». Р.Сэрджент предположил, что речь могла идти о сыне того шейха из группы родов ат-Тау‘ари, который был убит португальскими завоевателями в 1507 г. (португальские историки, описывавшие взятие махрийской крепости, называли его «хаваджа Ибрахим»). Другие сыновья того же шейха в 916/1510–11 г.х. совершили рейд на Сокотру, нанеся удар по португальскому форту. В «Хронике Шанбаля» также читаем: «В этом году Хами и Амр, сыновья Саада бен аз-Зувейди, совершили набег на Сокотру, которая была тогда в руках франков. Они вошли в страну и заключили с ними (видимо, с сокотрийцами. – В.Н.) договор, но франки пошли против мусульман и стали биться с ними. Около десятка неверных было убито, мусульмане одержали верх над ними и захватили часть их имущества…»23.
В связи с этим сообщением Сэрджент вспоминает, что, по словам португальского автора Кастаньеды, португальцы оставили форт, потому что «население страны в общем более дружелюбно относилось к маврам… и часто восставало [против португальцев], когда мавры приходили с войной»24. Возможно, причина ухода португальцев заключалась только в этом, но, так или иначе, найти общий язык с местным населением им не удалось. Посетивший остров примерно в то же время Дуартэ Барбоза «говорил о нем без энтузиазма»25.
Итак, в 1511 г. португальцам пришлось покинуть Сокотру, и с тех пор главными хозяевами острова стали махрийцы, основавшие династию султанов, которая правила островом вплоть до революции 1967 г. Крепость они отстроили заново, а церковь Богоматери Победы разрушили. Точно неизвестно, где махрийцы возвели свою новую крепость. Боттинг высказывал предположение, что в районе холма Хасун, в долине, недалеко от Хадибо. Еще Томас Роу, посетивший остров в 1615 г., писал, что видел в этом месте форт, но ему не разрешили приблизиться к стенам. Стены эти, по словам Роу, казались очень толстыми, а сам форт был расположен на высоте, контролировавшей всю долину. Он был совершенно неуязвим. В 1956 г. П. Шинни пытался сфотографировать остатки стен и замерить их, но ему помешал огромной силы ветер, дувший на холме. По Шинни, скорость ветра достигала 96 км/час.
В 1541 г. на Сокотре побывал португальский адмирал дон Жуан ди Кастру, корабль которого бросил якорь на том же месте близ Сука, что и д'Албукерки. Он плавал и в порт Калансию на западной оконечности острова. В своих путевых дневниках ди Кастру писал об острове: «Жители Сокотры почитают Евангелие. По их собственному свидетельству, познакомил их с Евангелием блаженный апостол Святой Фома, благодаря ему они исповедуют нашу религию. На острове повсеместно много церквей. Каждую из них венчает крест Всевышнего. Жители многого не знают в вероучении, но желают узнать и настоятельно просили, чтобы им рассказали о вероучении и обычаях романской церкви, которую они считают единственно хорошей. Именно учение этой церкви они хотят исповедовать.
У островитян те же имена, что и у нас: Пьер, Жан, Андре; женщин у них чаще всего зовут Мари. У жителей острова свой собственный образ жизни. У них нет ни короля, ни губернатора, ни прелата, вообще нет никого, кому бы они повиновались и от кого бы получали приказы. Они живут, как дикие звери, у них отсутствует всякая политическая жизнь и правовая организация. На острове нет ни городов, ни крупных поселений. Обитают они в пещерах, иногда в хижинах. Занимаются лесным промыслом и скотоводством. Питаются мясом и финиками. Пьют молоко, хотя чаще простую воду. Почти все носят кресты, и трудно отыскать жителя, который не носил крест на груди.
Это красивая раса, она имеет самую привлекательную внешность среди жителей этого региона. Жители Сокотры – прямые, высокого роста, пропорционально сложены. У мужчин загорелые лица. У женщин лица светлее и достаточно красивы. На всем острове не отыскать оружия ни наступательного, ни оборонительного, исключение составляют лишь малочисленные небольшие ржавые железные шпаги. Мужчины ходят голыми, лишь для приличия надевая небольшие набедренные повязки, которые они называют cambolеs и которые изготовляют сами.
Земля на острове бедна, и ничего нельзя найти, кроме алоэ и дерева драконовой крови. Алоэ произрастает в изобилии и вывозится в больших количествах. Остров со всех сторон окружен горами. На нем кормятся стаи птиц, которых здесь предостаточно. На острове не произрастают ни рис, ни зерно, ни какие-либо другие продовольственные культуры. На мой взгляд, это говорит не о бедности почв, а об отсутствии предприимчивости и об образе жизни островитян. Климат во внутренней части прохладный. Жители не занимаются ни навигацией, ни рыболовством, хотя имеются очень богатые рыбой места. На острове мало фруктовых деревьев, исключение составляет только пальма. Пальмоводству уделяется весьма много внимания: пальма дает основные продукты питания. Здесь произрастают различные огородные культуры, а также лекарственные травы. Горы покрыты базиликом и другими ароматическими растениями»26.
В середине XVI в. европейские путешественники уже не обнаруживают здесь ни епископа, ни священников или монахов и, хотя служба еще совершалась публично четыре раза в день, позиции христианства были уже чрезвычайно слабы. Островитяне лишь сохранили уважение к знаку креста. Побывавший здесь основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола порицал сокотрийцев за слабую веру.
Согласно сообщению кармелитского монаха Винченцо, следы христианства сохранялись на острове, по меньшей мере, до середины XVII в.27 Об этом же упоминал и служащий Ост-Индской торговой компании Сэмюэл Пэрчас28.
В то время о португальцах здесь еще хорошо помнили. Приведем свидетельство путешественника Анри Агенара, заплывавшего на Сокотру в 1633 г.: «На берегу реки стоят три литые пушки на старых лафетах, здесь же можно увидеть португальское оружие. Они (сокотрийцы. – В.Н.) выловили обломок корабля, потерпевшего крушение. Они враги португальцев»29.
Сейчас мало что на Сокотре напоминает о португальцах. От тех времен остались мечеть, превращенная ими в храм Богоматери Победы, руины форта (по арабским источникам, махрийцы разрушили крепость после того, как португальцы покинули остров, и построили новую в другом месте), завезенные из Португалии апельсины (по-сокотрийски они называются «тэнэже» – от португ. «ларинжа»), а также, возможно, некоторые топонимы.
Сохранилось ли что-нибудь в памяти сокотрийцев от той далекой эпохи? Нет, местные жители не вспоминают о своем прошлом, и все исследователи приходят к выводу, что португальское нашествие было «проходным эпизодом» в истории острова. Однако я слышал от патриархов горных племен, которых расспрашивал об их старых песнях, что не так давно в некоторых районах острова еще знали песни, говорившие о том, что горцы когда-то жили в другом краю, где они были свободны, богаты и счастливы. Но затем их «за грехи» выселили из той благословенной земли и привезли на остров, где они и живут уже много лет. Откуда возник этот мотив в сокотрийском фольклоре? Может быть, португальцы в соответствии с принятой в средние века практикой ссылали на остров опальных подданных короля и захваченных в плен пиратов?
Вскоре после ухода португальцев с острова пошатнулось господство Португалии и в районе Персидского залива. Слава ее как первой морской державы, вытеснившей из этого региона арабских, персидских и индийских мореходов, померкла. Первый сильный удар португальцам здесь нанесли войска оманского султана Насера бен Муршида бен Султана (он правил Оманом в течение 24 лет, начиная с 1624 г.). Султан Насер вынудил португальцев, находящихся в этом районе, платить ему джизью (налог, которым мусульманские правители облагали немусульман), изгнал их из ряда пунктов и ограничил их торговлю.
Власть в султанате Махры и Сокотры (или Кишна и Сокотры, как еще называлось государство махрийских султанов) переходила по очереди от одной ветви махрийского племени бану зийад к другой. Столицей султаната был г.Кишн в Махре. Здесь также находились другие крупные пункты: Сайхут, аль-Гайда (в НДРЙ – столица провинции Махра). С некоторого времени султан постоянно жил на Сокотре, а в Кишне его представляли родственники. Он редко выезжал с острова, разве что для паломничества в Мекку. Из стран Восточной Африки в султанат доставляли рабов, использовавшихся и на военной службе, а также рабынь (они предназначались для гарема и для домашней работы).
В 1800 г. ваххабиты, основатели будущей Саудовской Аравии, высадились на острове, разрушили кладбище и церкви на участке побережья около Хадибо и установили контроль за выполнением жителями требований мусульманского культа. Подробности этого нашествия, не оказавшего заметного воздействия на судьбу острова и его населения, нам мало известны, хотя в ваххабитской литературе, вероятно, сохранились сведения об этом походе и его последствиях для местных жителей. Мы лишь знаем, что эти новые завоеватели задержались на Сокотре очень ненадолго.
В 1834–1835 гг. капитан С.Хэйнс на исследовательском судне «Палинурус» (Палинурус – кормчий Энея из «Энеиды» Вергилия) по поручению Ост-Индской компании произвел замеры у побережья Сокотры для составления лоции. Он приплыл сюда от берегов Южной Аравии. Хэйнс отмечал: «Низшие классы демонстрируют полную индифферентность к религии, и многие неспособны даже произвести обязательные части мусульманской молитвы»30.
В 1834 г. лейтенанты англо-индийского колониального флота Уэлстед и Кратенден совершили съемку острова. В своем рапорте они отозвались о Сокотре благоприятно, и британское правительство решило создать там базу для заправки углем кораблей, идущих в Индию. Султану предложили продать остров английской короне, но он отказался. Тогда Сокотра была оккупирована британскими колониальными войсками, но угольно-заправочная станция вскоре стала ненужной: в 1839 г. англичане захватили Аден. Через некоторое время англо-индийский гарнизон, страдая от малярии, покинул Сокотру.
По мнению лейтенанта Кратендена, в 1847 г. доход острова составил 320 долл. В 1877 г. английский капитан Хантер оценивал его уже вдвое больше.
В январе 1876 г. на остров прибыл из Адена английский политический резидент (глава колониальной администрации), заключивший с султаном Кишна и Сокотры соглашение, по которому англичане уплатили ему единовременно 3 тыс. долл. и обязались ежегодно давать 360 долларов за то, что султан, а также его преемники и наследники не будут сдавать, продавать, закладывать или каким-нибудь другим способом позволять оккупировать кому-либо, кроме английского правительства, архипелаг Сокотра и, кроме того, впредь гарантируют защиту грузов и пассажиров британских кораблей на Сокотре.
В 1886 г. остров стал протекторатом Великобритании, пенсия султану была удвоена, и он избрал Сокотру своим постоянным местом пребывания.
Многие английские авторы, оправдывая колониальный захват острова, пишут, что Сокотра «вряд ли могла сохранить независимость», что ей была уготована судьба зависимой, «подзащитной» страны, поскольку султанат, не имея ни своей армии, ни союзников, ни денег и имея малочисленное население, все равно не выстоял бы один перед лицом опасности со стороны любого государства. Англичане держали Сокотру как резервный стратегический пункт на случай войны или других экстремальных ситуаций. Вся «помощь» Великобритании своим сокотрийским «подзащитным» ограничилась редкими подачками островитянам во время голода и эпидемий – посылкой партий лекарств или продуктов.
В конце XIX в. остров снискал репутацию одного из самых опасных мест для проходящий судов. Особенно опасным было плавание близ Рас-Муми, где скорость течения и сила ветра чрезвычайно велики. Вот почему суда, плывущие из Суэца в Индию, специально предупреждаются о том, что при обходе восточной оконечности Сокотры им следует держаться как можно дальше от берега. Сочетание течения и ветра может привести к тому, что корабль с силой бросит на скалистый берег, который к тому же неизменно окутан туманом и облаками. Под водой скрываются мощные рифы, грядой тянущиеся от мыса в море. Много кораблей затонуло, напоровшись на эти рифы.
Два наиболее крупных кораблекрушения произошли в конце прошлого века. В 1887 г. в ночной тьме германский пароход «Одер» налетел на рифы у Рас-Муми. Через десять лет на том же месте произошла еще более крупная катастрофа. Первоклассное английское судно «Аден» водоизмещением 3925 т, перевозившее 138 пассажиров, экипаж, ценный груз (чай, олово, шелк) и почту, вышло из Коломбо в начале июня, в разгар довольно сильного юго-западного муссона. В районе Рас-Муми «Аден» потерпел крушение; погибло 93 человека.
Во время второй мировой войны на Сокотре находилась английская военно-воздушная база. Покидая Сокотру по окончании войны, англичане забрали с собой все, что было на базе, даже единственный на острове движок. Они оставили только обломки самолетов да разрушенные казармы, сложенные из необработанного камня.
Во времена британского господства на острове побывало несколько научных экспедиций.
В 1880 г. Дж.Бальфур провел на Сокотре серьезные ботанические, зоологические и геологические исследования31. Петрографическая коллекция, собранная им во время поездки, была изучена Дж.Боннеем32. В 1881 г. экспедиция Рибека, в которой принимал участие Г.Швайнфурт, более месяца обследовала окрестности Хадибо и близлежащие предгорья33. В 1882 г. со Швайнфуртом работал французский натуралист Ш.Манюэль34. Зауэр в 1888 г. опубликовал работу по минералогии Сокотры.
В 1897 г. по острову в течение двух месяцев путешествовал Т.Бент с супругой. Особенно их интересовали археологические объекты. Исследование Бента было посмертно издано его женой35. Оно включает подробную карту Сокотры. Спутник Бентов зоолог Бенетт первым из европейцев поднялся на вершину Хагьера. В 1899 г. это сделали австралийцы О.Симони и Ф.Коссмат.
В ноябре 1898 г. по поручению Венской Академии наук в Южную Аравию отправилась экспедиция на шведском пароходе «Готтфрид», проводившая археологические, этнографические и природоведческие изыскания. В состав экспедиции входили К.Ландберг, Д.Мюллер, О.Симони, Ф.Коссмат, Ян и Паулей. В Адене к ним присоединились А.Бирн, затем Г.Форбс и О.Грант, намеревавшиеся собрать зоологическую и ботаническую коллекцию для музеев Лондона и Ливерпуля. После неожиданного прекращения исследований на материке Южной Аравии часть экспедиции в январе 1899 г. отправилась на Сокотру. Здесь ученые трудились в течение двух месяцев, в первую очередь изучая малоизвестные районы юга и запада острова. Затем они совершили поездку на Абд-эль-Кури и Самху. Работа была плодотворной. В результате появилось много публикаций, в том числе уже упоминавшийся труд Г. Форбса36, замечательные сокотрийские тексты Д.Мюллера с его переводом и толкованием37.
Определенный научный интерес представляют собой описания судов над ведьмами, сделанные английским полковником И.Снел-лом в 1955 г.38 В 1956 г. на острове побывала Оксфордская экспедиция во главе с Д.Боттингом, написавшим книгу «Земля драконовой крови»39. Уже упоминавшийся участник этой экспедиции П.Шинни опубликовал краткий археологический отчет40.
В 1966 г. британский эксперт полковник Дж.Браун по поручению колониальных властей проводил обследование социально-экономического состояния Сокотры с целью выявления перспектив развития экономики в выгодном колонизаторам направлении. Будучи опытным и наблюдательным специалистом и имея широкие возможности поездок по острову, Браун сумел собрать ценный материал, который он изложил в своем официальном отчете о поездке41.
Наконец, в 1967 г. на Сокотре работала комплексная экспедиция английских ученых. В нее входили: Р.Бичен (биолог, университет Лидса), Д.Доу (археолог, директор Аденского департамента древностей), К.Куичард (энтомолог, Британский музей), К.Фрейзер Дженкинс (энтомолог), Т.Джонстон (лингвист, Лондонский университет), М.Томкинсон (лингвист и этнолог), Р.Сэрджент (историк-арабист, Кембриджский университет), М.Сэрджент (медик, Фонд спасения детей), А.Смит (ботаник, Ботанический сад в Кью), Дж.Лавранос (ботаник). Экспедиция преследовала также военные цели: в ее состав были включены представители британского министерства обороны.
По результатам экспедиции был написан ряд статей. Наиболее значительной работой явилась изданная в 1967 г. ротапринтом в США (Майами, Флорида) монография Д.Доу «Сокотра. Археологическое обследование 1967 г.»42. Безвременно скончавшийся профессор Т.Джонстон, к сожалению, не успел обработать и издать свои сокотрийские материалы.
30 ноября 1967 г. на острове высадился отряд Национального фронта – организации южнойеменских патриотов, возглавившей борьбу за освобождение страны. Султанат Махры и Сокотры был упразднен, а остров вошел в состав провозглашенной в тот же день независимой Народной Республики Южного Йемена (с 1970 г. – Народной Демократической Республики Йемен)43.
СОКОТРИЙСКИЕ ФОЛЬКЛОРНЫЕ ТЕКСТЫ
|
