Эвентус рассказы
Скачать 2.99 Mb.
|
ТИХОН МАТВЕЕВИЧ(Рассказ прапорщика) Тихон Матвеевич, прапорщик Н-ского ракетного полка, сутулый незаметный человечек лет около сорока. Жена его, Евдокия Дмитриевна, тоже подстать мужу, носатая приземистая домохозяйка, имеющая на себе один и тот же вечно грязный передник, похожа на маленькую трудолюбивую мышку. Семья прапорщика для нашего раскрепощенного времени – довольно большая. Четверо детей. Ходил Тихон Матвеевич по коридорам штаба, как в разведке, вдоль стен, будто чего-то опасаясь. Однако, появившись в родной кассе, которой заведовал с незапамятных времён, прапорщик мгновенно преображался. Здесь он был и богом, и царем. Утром, когда жена и дети мирно похрапывали, Тихон Матвеевич разогревал себе чашку чая, надевал мундир, засаленный от домашних работ, нацеплял на брюшко старенькую портупею, натягивал яловые сапоги, хромовые берег на выходные дни, затем убегал в ближайший магазин за продуктами, выносил мусор, вытряхивал коврик и лишь по завершению этих необходимых дел, похожих на некий ритуал, степенно отправлялся на службу. Вечером, сгорбясь в три погибели, с усталым сморщенным лицом, он брал большую хозяйственную сумку и снова торопливо выбегал на улицу, чтобы поискать в окрестных ларьках дешёвые съестные припасы. Вернувшись со службы, он опять выносил на помойку мусор, вытряхивал неимоверное количество домотканых половичков и спускался в подвал за картошкой. Все перечисленные выше действия производились им в потрёпанном военном мундире, который, как болтали злые языки, «он не снимал даже забираясь под одеяло к Евдокии Дмитриевне». Но по воле военной судьбы в часть прибыл новый командир, молодой энергичный полковник, только что окончивший академию Генштаба. Увидев как-то одиозную фигуру прапорщика, он придирчиво заметил: – Вы хоть бы раз явились на службу в приличном одеянии, при ботиночках. Кто вас заставляет ежедневно затягиваться в портупею? – Никак невозможно, – испуганно втянув голову в узкие плечи, ответствовал прапорщик, – приказ есть вами прописанный: ежели сапоги обуты, то обязательно должна присутствовать портупея. – Ну, воля ваша, – махнул рукой полковник, – только мундирчик попрошу заменить: он весь лоснится от грязи… Следует отметить, что Тихон Матвеевич был человеком до скрупулезности исполнительным. Для него не существовало мелочных дел, – все поручения и приказы начальников он выполнял безукоризненно и требовал от окружающих такой же дотошной точности. Рассказывали случай, когда во время выдачи денежного довольствия офицерскому составу, из рук прапорщика случайно выпала какая-то мелкая монетка и закатилась в щель. Прапорщик не успокоился, пока не выломал доску в полу, но «государственная денежка» была отыскана и водворена в кассу. Причем это было сделано вопреки всеобщему возмущению очереди, образовавшейся в результате затянувшихся поисков. Каждый офицер готов был отдать ему сумму, превышающую стоимость «денежки», лишь бы Тихон Матвеевич прекратил ломать пол и не «тянул бы резину» при выдаче финансового довольствия. Особенно тщательно он осматривал выдаваемое ему имущество на вещевом складе. Получая отрез на портянки, Тихон Матвеевич брал мерную линейку лично в руки, и не приведи Бог, если байковый материал оказывался на сантиметр меньше нормы. Прапорщик возмущенно швырял отрез на стол: – Прохорович, получать отказываюсь! Нечего дурить народ… Приказ нового командира он встретил с содроганьем в сердце. Дело в том, что всё получаемое вещевое довольствие немедленно уходило в цепкие руки Евдокии Дмитриевны, из которых оно ещё быстрее переплавлялось на местный базарчик. Офицеры знали: на одну зарплату Тихона Матвеевича семью из шести ртов прокормить трудно. Но к его счастью через несколько дней подошёл срок получения нового мундира и мучения прапорщика быстро завершились. Перед окошечком Прохоровича, заведующего имущественным складом, впервые скопилась очередь: Тихон Матвеевич, в окружении всеобщего неодобрительного гула два часа примерял китель. Однако, уже на следующее утро он со свертком под мышкой появился вновь. – Здравия желаю, Прохорович, – унизительно заговорил прапорщик. – Чего тебе, – нехотя откликнулся тот, ожидая от Тихона Матвеевича очередной «пакости», – опять народ смущать будешь? Предчувствие не обмануло заведующего складом. Тихон Матвеевич, вытерев рукавом мундира крупные капли пота со своего морщинистого лба, бросил сверток в окошечко: – Ты, Прохорович, того… поменяй мне костюмчик-то. Я вчера того… примерял его без теплого белья, Настанут холода, как ходить буду? Будь любезен, того… – Из-за тебя, Тихон, одни неприятности. Видано ли дело, примерять мундир в течение нескольких часов? – Прохорович, я того… разве по своей воле? – Слушай, – заворчал Прохорович, погодок и земляк прапорщика, – у тебя в кассе разве деньги поменять можно? Нет! А ты – поменяй да поменяй. Ладно уж. Как «земеле», могу уступить. Почитай вместе росли. Пойдем в примерочную. Картина вчерашнего дня повторилась. Снова Тихон Матвеевич собрал у окна выдачи огромную очередь. Но дело на этом не окончилось. На третий день Тихон Матвеевич уже с раннего утра стучался к земляку: – Евдокия Дмитриевна сказала, что рукава того… слишком великоваты. Прохорович колюче вытаращил на бедного кассира черные глаза: – Тихон, у меня других нет! Имей совесть. – Прохорович, поменяй! Христом Богом тебя прошу, поменяй! Евдокия Дмитриевна меня на порог с этим мундиром… того… не примет. В конце концов, Тихон Матвеевич появился в новом мундире, который сидел на нём, как на корове седло. Без смеха на кассира невозможно было смотреть. Тут въедливый полковник подлил масло в огонь: – Товарищ прапорщик, завтра – день части, так уж вы соблагоизволите повесить на новый китель все положенные регалии. Тихон Матвеевич недоумённо глядел высокое начальство. – Я говорю, медаль нацепите, если таковая у вас имеется! – громовым голосом пояснил командир полка. Наутро начальник штаба построил офицеров управления на первом этаже здания, как раз напротив кассы Тихона Матвеевича. Праздничный день, как всегда, был суматошным и штабные работники, отдавая последние распоряжения, беспорядочно сновали по коридору, выстраиваясь в две шеренги. В самый напряженный момент прапорщик тихо открыл двери с намерением незаметно пробраться на левый фланг: по воинскому званию он являлся наиболее младшим. – Включить освещение! – рявкнул начальник штаба перед непосредственным приходом командира части. – Что вы, как крысы в подземной норе, натыкаетесь друг на друга? Дежурный опрометью бросился к выключателю. Свет загорелся в тот миг, когда Тихон Матвеевич выходил из кассы. Не сумев во время добраться до своего места, он в испуге замер посреди строя с закрытыми глазами, ослепленный мощным электрическим освещением. Неожиданно для всех яркие огни множества лампочек, отражаясь красочным искрящимся разноцветьем, засверкали на груди Тихона Матвеевича. Три ряда боевых орденов и медалей украшали его полусогнутый торс! Глядя на перепуганного прапорщика, штабники, у которых на груди висели по две-три юбилейные награды, взволнованно ахнули. КАНТИЛЕНА(Рассказ капитана) Лет восемь тому назад волею случая мне пришлось оказаться на концерте. Моя знакомая девушка обожала, если не боготворила, скрипичную музыку. Я же, наоборот, терпеть не мог этот визгливый инструмент. Перед нами должен был выступить ансамбль, носивший по понятиям того времени экзотическое наименование – «Кантилена». Артисты, одетые в торжественные черные смокинги с шелковыми алыми отворотами и белоснежные рубашки с кружевными воротничками и пышными жабо, вызывающие интерес разве что у женщин, с пелёнок привязанных к чудачеству, неслышными шагами заняли места на невысоком деревянном помосте. Дамы имели даже более вычурные одеяния и видимо, по этой причине оказались впереди всех. Слева, вероятно три холостячки, потому как их тонкие крючковатые носы не смогли бы зацепить в мужья даже самого отвратительного урода. Словом, лучшей кандидатуры на роль коллективной Бабы-Яги отыскать сложно. С другой стороны расположились два ветхозаветных создания лет шестидесяти, бережно прижимающих скрипки к своим иссохшим грудям. Правда, они почему-то бросали в зал довольно хищные, можно сказать плотоядные взгляды, которые можно сравнить только с выстрелами из противотанкового ружья. Причем, целились фурии исключительно в хорошеньких молодых бездельников, ибо нормальным юношам здесь, по моему понятию, делать было нечего. В центре помоста стоял мужчина лет сорока, напряженно всматривающийся в публику, словно выискивающий в ней любовницу десятилетней давности. К его спине прижались двое страждущей юношей, они были готовы начать концерт, как солдаты, горящие нестерпимым желанием без промедления ринуться в кровопролитное сражение. Кроме этих артистов я обратил внимание ещё на двух пузатых старичков, едва-едва удерживающих свои допотопные инструменты, наверняка, сотворённых, если не самим Страдивари, то, по крайней мере, умельцами восемнадцатого века. Свои почтенным возрастом они вызывали уважение всех поклонников музыки, включая самих артистов. Руководил ансамблем низенький лысый человечек, обладавший удивительным сходством с нахохлившимся воробьём, который нечаянно вымазался в саже. Когда объявили первый номер, человечек встрепенулся и привстал на цыпочки, при этом показалось, что его обширная посадочная площадка на черепной коробке осталась висеть в воздухе и мне разом стало жалко предводителя музыкантов, ибо тонкая шея могла запросто, точно гвоздь, проткнуть голову, если та случайно опуститься немного вниз. Но вопреки ожиданиям подобной беды не произошло. Только кто-то сзади злорадно прошелестел: – Из кожи вон лезет старичок! Окружающие, в том числе и я, ехидно захихикали. Моя спутница с немым непонимающим укором вперлась в моё лицо и с первыми звуками музыки, больно ущипнув меня за руку, ушла, или вернее сказать, погрузилась в мир, недоступный моему грубому офицерскому интеллекту, способному управлять только лишь штурвалом реактивного самолёта. Поначалу я не находил себе занятия. Сцена была изучена досконально. Зал осмотрен до мельчайших подробностей. Вскоре и пальчики интеллигентной подруги перестали занимать моё пристальное внимание. Хотя они были чрезвычайно изящны и тонки. Постепенно мне становилось всё дурней и дурней. Но я даже боялся пошевелиться, чтобы не отвлечь прелестную спутницу от её пленительной отрешенности, вызванной чрезвычайно высокими звуками. С каким бы удовольствием я поёрзал задницей по креслу, однако даже этого вполне земного развлечения пришлось лишиться на целых полтора часа. О если удалось заснуть всего одну-две минуточки! Сумасшедший вой скрипок остро наточенной пилой разрезал моё тело, голову и ни в чём не повинные органы слуха. Помучавшись неизмеримо огромную вечность времени, я, наконец, нашёл утешение в том, что начал мысленное обследование удивительно совершённых линий тела спутницы. Причем, изучение велось только через маленькую ладошку возлюбленной, которая безмятежно покоилась на моей пятерне. Это была своеобразная игра воображения. Мало-помалу помимо воли звуки мелодии стали проникать в моё подсознание, наподобие настоящих шпионов, вызывая внутри какие-то новые чувства доселе ещё неизвестные. Они, соответствуя темпу музыку, то начинали вселять в меня безудержно веселое возбуждение, то, наоборот, ввергали в невероятную глубину необъяснимой душевной грусти. Вся эта фантасмагория совершалась, как бы в ином ирреальном измерении, а возникшие новые чувства совершенно не подчинялись разуму, закалённому перипетиями будничной военной жизни. Я не понимал, что со мной происходит. Вскоре сухонькая ладошка моей спутницы перестала меня интересовать, точно так же как прекратил существование постоянно кашляющий и противно гудящий зал. Вместе с окружающим пространством ушел в небытие и противоречивый ансамбль лиц под названием «Кантилена». Люди, первоначально вызвавшие во мне некое предубеждение, как по мановению волшебной палочки показались милыми и симпатичными. Короче говоря, я был целиком поглощен музыкой. Я был упоён и побеждён ею. Я стал её рабом! С мелодиями многих композиторов она теперь живет в моём существе постоянно. Жаль, спустя месяц меня перевели на новое место службы, в бескрайние сибирские просторы. Роман с любительницей классической музыки завершился. А нынешняя моя жена имеет к ней отношение лишь в том, что путём постоянной брани вбивает музыкальное образование в мозги далеко не музыкального сына. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ(Рассказ отставного офицера) До войны с немцами я служил в маленьком селе неподалеку от Львова. Чин у меня в то время был не ахти какой и я, как все молодые ребята, мечтавшие стать генералами, подал заявление в партию. Тогда иного пути сделать карьеру просто не существовало. Следует сказать, что раньше кандидатский стаж для вступления в эту, отжившую ныне организацию, составлял не год, а целых два. Где-то в августе тридцать восьмого я заявление подал, так только в конце лета сорокового года меня должны были принять. Сами знаете, какая пора стояла в ту пору. Очень неспокойная, можно сказать, жестокая. Иногда, заступая вечером на дежурство, офицеры прощались с жёнами, точно отправлялись на тот свет. Теперь вы привыкли горло драть, травя анекдоты про высшее руководство, а в те годы, коли газетным снимком с изображением Сталина, извините, одно место подотрёшь, то срок получишь на полную катушку. Жили мы прямо в здании штаба корпуса, в оперативном отделе которого я неё свою службу. Это было красивое строение из красного кирпича в западном стиле. Говорили, что раньше в нем обитал австрийский барон. Как войдешь внутрь, сразу попадаешь на широченную лестницу, которая вела на третий этаж, где располагались апартаменты генерала. Сам штаб помещался на втором. А мы, в основном молодые офицеры, занимали весь низ. Со мной вместе в одной комнате находился Наркевич, крепкий упитанный офицер из политотдела корпуса. Мы с ним так подружились, что стали вместе ухлёстывать за Бертой, симпатичной чернобровой хохлушкой, работавшей официанткой в нашей столовой. Следует сказать, я в те годы не особенно в противоположном поле разбирался. Впрочем, давно уж до седых волос дожил, но считаю, что только один черт способен в женском характере разумение найти, а сладить с бабами и самому сатане не под силу. Сколько лет Берте – сразу было не понять, но безупречная красота бросалась с первого взгляда. Без обиняков отмечу: такой девушки я еще не видел. Наркевич красавцем не числился, а я – тем паче, поэтому, поволочившись за этой кралей недели две, откровенно ему признался: – Николай, уволь меня: больше бегать за ней не собираюсь! Подобное соревнование я всё равно тебе проиграю. Она меня на пушечный выстрел к себе не подпустит… Меж тем, однажды я был вызван в кабинет начальника отдела. – Саша, – начал разговор мой непосредственный руководитель, причем голос его звучал как-то неестественно, даже по-свойски, – тебя, вроде, в партию должны принимать? – Так точно, – отвечаю, – в августе срок истекает. – Зная тебе, не только, как земляка, но ещё и способного трудолюбивого оперативника, – начальник перешёл на полуофициальный тон, – хочу тебя предупредить, но по строжайшему секрету.… Не совсем ладно у тебя с биографическими данными.… Сразу скажу, некоторые люди уже неоднократно тобой интересовались. Ты, естественно, сам догадываешься, кто…. Бери-ка ты, юноша, отпуск и езжай домой, вроде, по семейным обстоятельствам: повидать невесту, навестить больную мать и тому подобное. Придумаешь, что написать в рапорте. А я тебя отпущу. На месте разберёшься, в чем загвоздка. Понял? – Слушаюсь, – отвечаю я, и – бегом в отдел кадров оформлять отпуск… Хороший был начальник отдела, старой закваски офицер. Жаль, в первый же день войны погиб под бомбёжкой. Многие люди тогда не за понюх табака голову сложили. Коли смотреть на те страшные события с современной точки зрения… Приезжаю домой. Батюшки светы! Мать – в больнице, отец – в морге, в квартире – полно родственников. Спасибо, хоть не забыли. Как сейчас, к примеру: родная дочь не пишет по полгода. Так вот, едва я пришёл в себя, появился мой одноклассник, который по направлению партии оказался в местных органах безопасности. Смотрит в потолок. – Не тяни кота за хвост, – почти кричу я ему, – выкладывай, что случилось? Кореш шагнул поближе к окну, постоял минуту и извинительным голосом отвечает: – Ты только не гоношись. Я, ведь, в органах – никто. Малюсенькая пешечка. Короче говоря, твой старший брат недавно расстрелян. У меня в глазах потемнело. – Да что тут у вас творится?! – ору я благим матом. – Отца нет, брата тоже, мать при смерти. Вы что? Охренели? Всю мою семью во врагов народа превратили. – Да успокойся ты! Брат твой ни в чём не виноват. Мы уже разобрались. Ошибочка вышла. Документы на реабилитацию уже отправлены в Москву. Выяснилось, что мой старший брат, командир пехотного полка, некоторое время дружил с недобитым белогвардейским поручиком… Да…. Такое вам, молодые люди, нынче кажется, наверное, диким вымыслом. Но то, что было, то было. Из истории не вычеркнешь. И не перепишешь заново.… Рассказываю дальше. Приезжаю обратно в корпус, выхожу на перрон, смотрю – синий околыш. Стоит наш корпусной чекист. Ведёт меня с ходу в свой кабинет. – Вы – арестованы! Пишите объяснительную записку. – Ничего писать не стану, – тут же я прервал словесные излияния наглеца. – Пишите, товарищ…. Вернее гусь свинье – не товарищ! – Вот именно, – спокойно отвечаю я, глядя в позеленевшее от злости лицо чекиста, – со свиньями в товарищах никогда не состоял. – Напишешь в другом месте, польская гнида! – Да пошёл ты к едрене фене, – не теряя присутствия духа, отвечаю ему почти матом. Видимо, сведения о реабилитации моего брата к нему ещё не дошли. – Кончай притворяться, Баймаковский! Может, ты и Наркевича не знаешь? Как ты попал в наше соединение, оснащенное самым мощным вооружением? Пиши, сволочь, хуже будет! – А вот за эти слова ты ответишь! Не только писать, но и разговаривать с тобой отказываюсь. Чекист слюной забрызгал, однако ничего не добившись, отпустил меня, взяв подписку о неразглашении содержания беседы, коли состоявшуюся перебранку можно так назвать. Пробежало два дня. Чекист вокруг меня бесом скачет, но уже не слишком прытко. Видать, кое-какие новые данные о моём брате к нему всё же поступили. Вскоре и Наркевича из-под стражи отпустили. Из-за меня парень совсем напрасно пострадал… …Тут где-то поздней осенью.… Нет вру. В начале сентября дело было. Меня уже успели в партию принять. Помнится, погода стояла теплая-претеплая. Почти летняя. Так вот. В это время при штабе корпуса проходило важное всеармейское совещание. Кто из вас постарше, тот знает крупного государственного деятеля Щербакова. Именно он пожелал присутствовать на этом … мероприятии. И когда правительственная персона поднималась по лестнице на третий этаж, мой кореш Николай Наркевич при всех звезданул чекиста по харе. Тот временно входил в охрану Щербакова. До сих пор слова Николая помню: – Вот тебе, падло, благодарность, чтобы знал, как нужно с офицерами разговаривать… Снова Наркевич попал в следственный отдел. Очень решительным и смелым оказался мой приятель. Не в пример мне. В этой истории Щербаков все-таки сыграл положительную роль. Потрепав Наркевичу нервы дня два-три, чекисты по требованию партийного босса были вынуждены оставить его в покое. Однако очень странно себя повела Берта. В тот день, когда Николая арестовали, она впервые посмотрела на меня как-то необычно. Кокетливо что ли. Скажем больше, с интересом. Немного поразмыслив, я не решился немедленно подойти к ней, хотя очень и очень хотелось совершить такой подвиг. Засомневался. Может, девушка просто хочет спросить меня о Николае? На следующий день за обедом взгляд Берты повторился. Именно такой взгляд бросает любого заинтересованного мужчину и в жар и в холод. А я бы в то время побежал за ней, как собачонка, куда угодно. Холостякам грех упускать подобное. Короче, пока Наркевич отдувался за свой дурной поступок, мы с Бертой договорились, чуть ли не до свадьбы. Однако после моря цветов, нежностей и поцелуев вдруг меня начал терроризировать внутренний голос: «Остановись, пока не поздно! Берта – тертый калач. Тебя, сосунка, запросто вокруг пальца обведёт». Но уже, как говорят, телега тронулась с места. Все штабные офицеры заговорили о нас, как о женихе и невесте. Да и я подумал: будь, что будет. Ведь, Берта не урод и не глупая болтливая девчонка. Кроме того, в чересчур нескромном поведении её было упрекнуть трудно. Однако, одно я открыл доподлинно – за хорошеньким личиком и стройной фигуркой скрывалось определённое количество фальши. Какой – мне пока было невдомёк. И ещё удивило такое обстоятельство. Берта жила у одной старой ведьмы на краю села, за которым простирались бесконечные фруктовые сады. Так вот, поясняю свою мысль: уж слишком не соответствовала роскошная обстановка комнатушки, где она вела свою затворническую жизнь с внешним обликом Берты, носившей всегда одно простенькое ситцевое платье. Но, правда, Наркевич это поставил ей в заслугу, мол, будет не расточительной хозяйкой. Мои ухаживанья, по всей вероятности, закончились бы вскоре после ноябрьских праздников. Именно в эти дни мы с Бертой решили соединиться узами брака. Помешали внеплановые учения. Вместе с начальником оперативного отдела мне пришлось срочно выехать на рекогносцировку в город Казатин, небольшое местечко в километрах двухстах от Киева. Всё произошло так спешно и в обстановке такой строжайшей секретности, что я даже не успел лично предупредить об отъезде свою красавицу Берту. Мой начальник задержался на несколько дней в штабе округа, а я на следующий день после получения шифротелеграммы уже занял койку в комнате для приезжих на железнодорожном вокзале Казатина. Поздним вечером мне пришлось в одиночестве сидеть в переполненном станционном ресторане. После с двух стаканчиков простого красного вина несусветная чушь неожиданно полезла в мою голову. Я почему-то начал вспоминать все сомнительные байки о Берте, которые были услышаны из уст завистников, некогда отвергнутых моей будущей невестой. Настроение быстро испортилось. К тому же к столику подошёл подвыпивший мужчина: – Военный, бачишь дивчину в блакитном платье, которая сидит напротив тебя? Приглашай на танец, не пожалеешь. Мне ничего не оставалось, как только покинуть беснующееся ресторанное общество. Я подозвал официанта, рассчитался и уже через полчаса лежал в постели. Небольшой городок гудел, как потревоженный улей. Монотонный шум лишь изредка прерывался истеричными всхлипами паровозов, проникавший даже сквозь закрытые двойные рамы окон. Перед глазами почему-то вновь всплыло тревожное беспокойно-белое лицо Берты. Оно светилось фантастически неправдоподобной красотой и казалось фарфоровым или нарисованным. Короче, каким-то искусственным. Помучавшись на жесткой кровати около часа и устав от наваждений, непрерывно всплывавших передо мной, я не выдержал и поднялся. Хотя на самом деле Берта не была нереальным существом, наоборот, она являлась слишком земной, даже в какой-то мере развязной или умеющей быть таковой. Быстро накинув на себя шинель, я решил немного освежиться. Привокзальная площадь опустела. К ней прилегал большой парк с вековыми деревьями, похожий на лесную рощу. Через неё в непроглядную темень тянулась узкая дорожка, посыпанная красным щебнем. В самом её начале серел одинокий силуэт. Подойдя поближе, я с удивлением обнаружил, что это была именно та девушка, на которую мне указывал подвыпивший забулдыга. Очевидно, она не могла решиться в одиночку пересечь территорию парка. – Вам не страшно стоять одной в такую мрачную ночь? – пришлось спросить мне. Девушка пристально посмотрела на меня, и её взгляд показался каким-то оценивающим, очевидно, она проверяла мои «тактико-технические данные. Не найдя никакого признака, заслуживающего внимания, девушка решительно повернулась. Впрочем, я и без неё понял, что не гожусь в провожатые к такой красотке, поэтому уныло побрел в противоположную сторону, к железнодорожному вокзалу. Однако уже спустя несколько секунд сквозь станционный шум до меня донеслась мелодичная фраза: – Что делать, если благородные рыцари перевелись в нашем городе? В её приятном голосочке не было никакого намека на кокетство, и он ничего не означал, кроме скрытого призыва о помощи. Ночь была действительно тёмной и весьма неприятной для путешествия в одиночестве. Мне оставалось одно: продолжить разговор в таком же игривом тоне: – Как нет? Вот он! У вас под боком. Хотя сейчас при мне отсутствует даже тупая шпага, зато есть отточенный язык, достаточно острый для того, чтобы истошным криком разрезать эту глухую тишину и возопить о помощи. – В таком случае с вами можно отправиться хоть на край света. – А вам нечего сомневаться. Скромнее и доблестней рыцаря вы не найдёте! Сами видите, если я справился с длиннющей тирадой, то есть победил своего самого главного соперника, недаром говорят: язык мой – враг мой, то остальное для меня – семечки. Теперь я – самая послушная собачка, которая боится одного: расстаться с вами. – Боже сколь красноречивы мужчины в начале разговора и сколь молчаливы в конце. В общем, нам обоим бояться не нужно: в любом случае расстанемся друзьями. – Извините, существует одно маленькое «но». – Не поняла? – Невозможно расстаться друзьями, не познакомившись. Меня зовут Сашей, а в полной расшифровке – Александр Фёдорович Баймаковский… Она медленно шагала по темным улочкам угомонившегося городка, затем, ни слова не говоря, свернула в узкий еле-еле заметный проулок. И её светлый плащ стал быстро таять во мгле ночи. Мгновение поколебавшись, я бросился следом. – А моё имя мне не нравится. Оно звучит несколько старомодно. Меня зовут Неонилой. Или просто Нила, – до моих ушей донесся тихий нежный голосок, в котором я уловил капельки нескрываемой грусти, – вот, мы уже пришли. Дальше вам нельзя. Перед нами чернели контуры низкого приземистого строения, напоминающего длинный сарай, а, скорее всего, тонущий средневековый корабль, порядочно накренившийся на правый борт. И мне показалось, что я превратился в настоящего флибустьера. Но моя высокопарность моментально улетучилась, вдруг стало невыносимо стыдно за всю чушь, которую я наплел по дороге во время неторопливой ходьбы. Шанс, предоставленный мне сердобольной судьбой, был упущен. Однако я понял, что надо предпринять всё возможное и невозможное, чтобы продлить случайную встречу. – Ты не удивляйся нашей хате-развалюхе, – после некоторого молчания заговорила Нила, презрительно махнув ручкой в сторону покосившегося дома, в этом убогом жилище обитают только проститутки с детьми да такие разведёнки, как я. С этими словами она с решимостью шагнула на ступеньку крыльца, давая понять, что мимолётный разговор окончился, точки над «и» расставлены, и мне пора уходить. Словно, подтверждая грустные мысли, в темноте пугающим выстрелом прозвучала закономерная фраза: – Прощайте, мой добрый рыцарь. Я вам очень благодарна. На душе стало невообразимо пусто и страшно. Я вдруг испугался потерять её, будто некую драгоценность, которая навеки должна теперь принадлежать мне одному. – Постой, не исчезай! – я подошел вплотную к Ниле и с веселым напускным отчаянием попытался продолжить нашу беседу. – Разве мы уже на краю света, куда ты пообещала пойти со мной? – Прости, Саша, уже далеко заполночь, пора заканчивать наше шальное рандеву со средневековым оттенком. – Хорошо, – продолжал я хвататься за слова, точно за спасительную палочку-выручалочку, – только задам тебе два вопроса. Первый: где мы встретимся завтра? Второй: В какую сторону мне податься? Я совершенно потерял ориентировку. Высказанное было изложено таким заунывным тоном, что спутница, почувствовав моё состояние, предложила: – Заходите. Только тихо-тихо. Может быть, мама из деревни вернулась? Наташку разбудим. Ни матери, ни дочери мы не обнаружили, а квартира оказалась чистой и опрятной. Через несколько минут Нила появилась передо мной в стареньком халатике неопределённого цвета и мы, нежно улыбаясь друг другу, с удовольствием пили чай. Шел второй час ночи. – Я вас могу оставить, – промолвила Нила и, спрятав хитринку в уголках прекрасных глаз, продолжила, – с одним условием: ничего лишнего себе не позволять. Завтра утром встанете пораньше и уйдёте. Она постелила мне на диване, а сама ушла спать на кухню, где стояла большая деревянная кровать. Затем мы долго переговаривались через открытую дверь. В отличие от Берты, запахи которой напоминали передвижной парфюмерный лоток, Нила обладала естественными ароматами полевых цветов и ещё каких-то неизвестных мне трав. Такую многообразную гамму запахов можно почувствовать только летом возле речки или на большой лесной поляне. Когда в пылу затянувшейся беседы я заходил на кухню, Нила тотчас гнала меня прочь, испуганно натягивая одеяло до подбородка. Но вот её голосок понемногу начал утихать, и я живо представил, как смыкаются карие Нилины глазки и мягко вздрагивают иссиня черные брови. Надобно вам сказать, что я не стал проявлять большей настойчивости, потому как в памяти ещё оставался слабый силуэт Берты, превосходившей Нилу своей искусственной красотой. И вообще, в силу своего противного характера я не мог мгновенно полюбить другую женщину, не выяснив до конца сложившиеся отношения с первой. Такой уж у меня дурной нрав. Прямо скажу, не мужской. И снова противоречивые чувства цепко схватили меня за горло. Неужели такая симпатичная женщина, как Нила, могла устоять против огромной массы вечно страждущих мужчин? Сегодня с лёгкостью открыла дверь мне, совершенно незнакомому человеку, завтра легко впустит ещё какого-нибудь заезжего искателя приключений. Где есть хорошенькая женщина, там всегда следует ожидать наличия некой борьбы, безмерного количества сплетен и различных интрижек, на которые я всегда смотрел с презрением. В открытой банке с мёдом обязательно крутится прилипшая муха. Мне бы не хотелось уподобиться этому бедному существу… Проснулся я от ярких солнечных лучей. На Украине осенние дни по-летнему теплы и приятны. Глянув на обаятельную Нилу, которая неприкаянно спала, свернувшись калачиком, я тут же мысленно выругал себя за ночную подозрительность и сразу наклонился над нею, с единственной мыслью – поцеловать. Она мгновенно открыла свои обворожительные глазки и горячей, как огонь, изящной ручкой слегка коснулась моей груди: – Александр, кто вам позволил нарушать нашу договорённость? Как условились, ты должен сегодня уйти. Без всяких лишних эмоций. – Но ты ко мне не справедлива! – также непринуждённо, как и Нила перешел я на «ты». – В два часа ночи, даже почти в три, то есть сегодня, ты мне четко заявила: «завтра утром встанешь пораньше и уйдешь». Было такое? – Ну, было. – К твоему великому сожалению завтра ещё ее наступило! – Не надо, Саша, бесхитростные уловки хитроумных ловеласов мне знакомы. Я – простая разведенка, так что – адью, мой добрый и скромный рыцарь. – Хорошо. – Но тогда чего же ты стоишь? Иначе я могу рассердиться, а мне не хотелось бы… – Ладно, ухожу, – тотчас же прервал я Нилу, с трудом натянув на лицо противную гримасу притворства, – но ты будешь нести ответственность за свои слова. – Прощай, Саша, пусть приятные воспоминания о встрече для меня останутся подобием вкусной шоколадной конфетки. Ведь, я очень люблю различные сласти. – Тогда… – Нет, нет! Я знаю, чего ты хочешь. Сласть нельзя употреблять постоянно, иначе она не будет сластью. – А почему её нельзя хранить где-то рядом, чтобы насладиться по мере надобностями. – Всё, всё! Прощай! В противном случае нам не расстаться никогда… Я потом долго слонялся по улицам провинциального городка. Начальник мой ещё не появился, и мысль о повторной встрече с Нилой принялась стучать по голове увесистым молотком. Целый день я потратил, чтобы придумать не только предлог вновь появиться у неё, но и самые нежные слова, которые должны были прозвучать при встрече. Однако, увидев улыбающееся личико Нилы, я всё забыл. Впрочем, она тоже смутилась необычайно. Снова мы в течение вечера награждали себя сплошными, как нам казалось, неординарными глупостями. Поздно вечером она меня предупредила: – Если не будешь распускать руки, то отстаивайся у меня. – Разве я горазд на какое-либо путёвое для мужчины дело? Мои руки, наоборот, не распускаются, а опускаются. Особенно в том момент, когда я вижу тебя. От бессилия. Но, именно в этот момент наши губы нашли друг друга быстрей, чем наши руки. Вот, говорят, что надобно женской красе воздвигнуть памятник. Да неужто возможно придумать что-либо превосходящее красоту женщины? В мире нет ничего лучшего, чем обыкновенное женское лицо! Теперь, как говорится, одной ногой я уже ступил в могилу, но все равно всматриваюсь в каждое смазливое личико, в каждую стройную женскую фигурку и замечаю, что каждая женщина, каждая девушка имеет свой неповторимый колорит, каждая из них представляет собой непревзойденный шедевр матушки Природы. Каждая без всяких исключений. Иди по улице и любуйся бесплатно и не надо никаких музеев и картинных галерей. В ту ночь мне стало безразлично кто она: разведенка, гулящая или обычная проходимка. После её первого поцелуя, который показался превыше всех женских ласк, я почувствовал себя Богом. Не поверите, я плакал от счастья и даже толком-то объясниться не сумел. На следующий день приехал мой начальник, и – понеслось, поехало. Уже вечером мы очутились на знаменитых Приваловских полигонах. Мне не удалось даже с ней попрощаться. Прошел декабрь, промчался январь, наступил вьюжный февраль. Учения – не прогулка. За это время я написал Ниле множество безответных писем. Известное дело, во время учений обратного адреса не давали… Вернувшись на зимние квартиры, первым, что я решил сделать, так поговорить начистоту с Бертой. То есть откровенно рассказать о своей новой любви. Я уже упоминал, что норов имею препротивнейший: ставлю точку там, где сначала по логике нужно ограничиться запятой. Было уже довольно поздно, когда я приближался к Бертиной квартире. Но природа восстала против моего решения. Вдруг усилился северный ветер, пахнуло колючим холодом и к моему неудовольствию вместе с ветром посыпались жесткие крупинки снега, неприятно царапавшие мои щеки. Шинель продувалась насквозь и даже чувствовалось, как стужа быстро пробирается прямо к сердцу. Подходя к хате, в метельной круговерти я заметил чью-то серую мужскую фигуру. Раздался громкий стук в дверь. Николай? Мелькнула первая мысль в голове. Нет, он гораздо выше и плотней. Ужель моя хладнокровная Берта завела новый любовный роман? А я, дурной, сунулся к ней со своими глупыми объяснениями! Так оно и есть! Берта играла со мной, как с деревянной игрушкой. Я хотел повернуться и уйти, но глупое юношеское любопытство взяло верх. Мне просто-напросто захотелось увидеть лицо моего соперника. Вернее уже не соперника, а человека, попавшегося на удочку расчетливой красавицы. Осторожно пробравшись через заросли палисадника, я глянул в окно. Смотрю и глазам своим не верю! Незнакомец передавал Берте небольшой дамский пистолет. На столе уже лежала толстая пачка банкнот. Увиденное магически подействовало на мою психику, и я оцепенело уставился на эту неправдоподобную сцену. Промедление явилось роковой ошибкой. Но все-таки хватило ума, сломя голову, ринуться к деревянной калитке. Уже возле выхода на улицу я поскользнулся и упал на обледенелую каменную дорожку. Искорки, посыпавшиеся из глаз при падении на острые камни бордюра, неожиданно превратились в ослепительную вспышку молнии. От резкой боли я развернулся на другой бок и головой уткнулся в небольшой снежный сугроб. Щелкнул вроде бы ещё один выстрел, но я уже опустился в блажённое состояние покоя. Наверное, от тёплой струйки крови, которая проворно стекала по груди. Надобно вам сказать, что очнулся я только через две недели во львовском областном госпитале. Он – наподобие нашего, где мы сейчас валяемся мучимые бездельем… Меня поставили на ноги только к началу войны. Так случилось, что я попал в Казатин в затишье боевых действий аж в сорок четвертом году. Целые сутки наводил справки о Ниле. Наконец, мне рассказали, что в барак, где проживала она с матерью и своей дочкой в первые же дни войны попала мощная авиабомба. Я в растерянности долго бродил по этой развороченной земле, человеческими руками превращенной в огромный пустырь. К тому времени жуткие страдания не единожды прокатывались по моему сердцу. Так что на собственное горе не хватило слез. Хочу теперь высказать свою точку зрения насчет памятников, которые власть ставит почти на каждом перекрестке. Не мёртвым их надо ставить, а живым. Не в виде стел, монументов и панорам, а виде жилых домов, библиотек, бань и дворцов культуры. Лучшая память о павших в боях – правдивая история, которую отдельные личности хотят нынче перекроить на свой лад… Вот и сейчас, я рассказал вам правдивый рассказ о своей первой любви, и как будто гора с плеч свалилась… Ах, да! Спасли меня совершенно случайно. Оказывается, за Бертой было уже давно установлено чекистское наблюдение. А я, оказывается, своим вмешательством чуть не сорвал важную операцию по поимке немецких шпионов. В результате снова угодил под следствие. И на сей раз меня тоже оскорбили совершенно напрасно. В связи с этим же необходимо сказать ещё вот о чем, в сорок первом я попал в окружение и чудом прорвался к своим. Мне всё-таки хватило ума скрыть своё истинное звание, иначе меня ожидал неминуемый расстрел. Таким образом, я опять прошел все ступеньки от рядового до старлея. Всего за три военных года. Войну закончил в звании майора. Впоследствии, когда пришла пора получать полковника, я снова попал к ребятам в синих околышах. Правда, времена уже были другими. Но папаху я так и не получил… … Уж сколько лет пролетело с тех пор, а моя Нила, словно живая, перед глазами стоит. Одной ногой уже ступил в могилу, а она в мои сны всё приходит и приходит, всё приходит и приходит… ДОРОЖНЫЕ РАССКАЗЫ ПРЕДИСЛОВИЕ Билет на электричку пришлось выбросить на перрон. Однако тощая уборщица в сером замызганном халате, заметив мою бестактность, заверещала, точно сорока: – Где только воспитывают таких? Ужели дома мусор прямо на пол соришь? А, рассмотрев на моей растерянной физиономии подобие некой досады, вовсе разошлась не на шутку: – Морда вон какая! Пить надоть меньше! Развелось вас, бомжей, словно телят нерезаных. Седые патлы, как баба распустил, а хламишь, где попало! Какое наваждение! Опоздал на электричку, и тут откуда-то взялась дьяволица с метлой, наверное, из преисподней. Я заглянул в небольшое помещение вокзальчика, называемое залом ожидания и забился в угол. Напротив меня мирно похрапывал какой-то тщедушный старичок. Мне светила неприятная перспектива провести в этой общественной конуре почти восемь часов, До прибытия следующего пригородного поезда. В зале находилось совсем немного пассажиров, все они были заняты обыденными пассажирскими делами: кто просто дремал, кто читал газету, кто бесцельно взирал на потолок, кто жевал черствый пирожок с картошкой, что продавала розовощекая крестьянка с большими коровьими глазами. Внезапно двери с шумом распахнулись, и внутрь зала впорхнула изумительно прелестная брюнетка. Нарядная кудрявая, совсем как экзотическая птичка колибри. Весь зал, наполненный немногочисленной серой публикой, мигом посветлел и стал напоминать необычайно романтическое сооружение. Стены его раздвинулись, потолок моментально очистился от паутины и грязных подтёков, окружающее пространство порозовело. Люди перестали рассматривать, в общем-то, недурную торговку пирожками и разом повернули головы в сторону неземного юного создания. А девушка, торжественно простучав каблучками великолепную и очень ритмичную увертюру в честь богини красоты, уселась рядом со мной. Счастливая и радостная от сознания собственной значимости. Люди же ещё долго не смели оторвать глаза от шедевра, который ни с чем невозможно было сравнить, разве что с талантливыми произведениями эпохи славного мастера Леонардо да Винчи. Однако время брало своё, и через полчаса все снова принялись за обычные занятия транзитных пассажиров: разгадывать кроссворды, сканворды и судоку, читать детективы, просматривать цветные журналы или просто жевать запасенную снедь. Но тут чудные карие глазки красавицы начали понемногу смыкаться, а затем и вовсе исчезли за бахромой длинных ресниц. Вдруг рядом со мной что-то загремело и загрохотало. Я испуганно повернул голову, боясь, что источник шума может неблагоприятно подействовать на красотку. Странствующая публика вновь зашевелилась и стала смотреть в мою сторону. А я обнаружил, что храпел она, вошедшая жемчужина женской красоты. Храпела с присвистом, причмокиванием и похрюкиванием. И мне стало не по себе, словно это я нарушил спокойствие зала ожидания, а не симпатичная сельская девчонка. Впрочем, мне было бы сподручней издавать неприятные звуки. Так было бы справедливей. Но этот одиозный храп разбудил пожилого мужчину, который, увидев моё смущение, дружески улыбнулся и, кивнув на спящую красавицу, заговорщицки подмигнул, а затем пересел на свободное место рядом со мной. После чего он принялся излагать свою точку зрения на вопросы красоты. Найдя во мне спокойного терпеливого слушателя, мужчина раскрыл рот и не закрывал его до самого прихода моего поезда. Надо отметить, что всё рассказанное показалось мне неординарным. ЯКогда я был сопливым и босоногим пацаном, то, без всякого сомнения, считал себя самым красивым хлопчиком на свете. И не только красивым. Но также самым умным и самым сильным. Правда, уверенность в том, что я – самый умный прошла ещё в втором классе, когда мой дневник наполнился объёмистым количеством «неудов». Оказалось, сосед по парте рыжий недотёпа Витька Лепёшкин намного превзошёл меня как в математических способностях, так и литературных. Спустя некоторое время сын маминой подруги Колька Нюхалкин убедительно засвидетельствовал, что он гораздо сильнее меня, и его справка, наклеенная мне под левый глаз, несколько дней освещала дорогу при возвращении из школы в вечернее время. А вот открытие, что с точки зрения красоты я вообще не представляю какой-нибудь ценности, явилось в мои мозги ещё позже. В девятом классе. Почти все наши девчонки моего возраста, словно сговорившись, на школьных вечерах отказывались со мной танцевать. Зато с удовольствием подпрыгивали с моим лучшим другом Володькой Петушковым. Но самые грустные открытия я совершил, находясь уже в зрелом возрасте. Оказалось, что я не только слабак, но, придя в армию, попал на левый фланг, где прочно обосновались так называемые «салажата» или «зелень». И до конца службы меня всерьёз никто не брал. Да о какой силе говорить, если ума не хватило даже приобрести мало-мальски пригодную профессию. На картонной фабрике меня держали, как говорят, на подхвате. И с той поры я вовсе не работаю: то там шибану копейку, то сям урву денежку. О красоте вообще пришлось замолчать. Еле-еле нашёл на жену, которой впору прыгать с ветки на ветку где-нибудь в африканских джунглях. Годы бежали вперед и вперед, и я окончательно убедился: ни красоты, ни силы, ни ума у меня нет и в помине. Есть в наличии только одни противоположности названным категориям. После пятидесяти лицо моё покрылось синеватой склеротической сеткой, левый глаз закрыла огромная чёрная бородавка, на правую ногу я стал прихрамывать, какой-то «новый русский» поленился меня пьяного объехать, а в центре макушки головы стал произрастать большой шишак наподобие рога. Хотя на мою бабу может позариться разве нильский крокодил, да и то, чтобы удовлетворить свою далеко не сексуальную потребность. Хотя, на мой взгляд, кушать и обладать женщиной – два желания, которые никогда нельзя удовлетворить полностью. Насчет ума тоже хочу сказать пару ласковых. Домочадцы иначе, как дураком, меня не называли. «Эй, дурак, – говорили одни, – почему посуда не помыта?» – «Дурак сбегал бы ты на помойку, не видишь: мусорное ведро полное?» – говорили другие. «Эй, чокнутый, – вторила им супруга, – не видишь в ванной кран потёк?» – «Слабоумный, – истошно визжала ненавистная парализованная тёща, – скорей посмотри, что с «телеком», мексиканский сериал ладом посмотреть не могу!» Даже внучка, которая ещё не научилась выговаривать буквы, стала на меня покрикивать: «Дедух! Отлемонтилуй куклу, лука отпала». Но вот, наконец, годы перестали бежать трусцой. Они понеслись, точно взбешенные кони. Перешагнув семидесятилетний рубеж, я сделал новое открытие. Оказывается, что я не такой уже конченый слабак. К примеру, мой ровесник, сосед по лестничной площадке Иван Сильнов, бывший чемпион мира по штанге, уже самостоятельно ложку ко рту поднести не может. А сосед по даче, мой бывший одноклассник, чемпион Европы по дзюдо Гена Мухряков уже целый год своими мускулами червяков кормит. Во-вторых, я – вовсе не урод. Волосы мои поредели, но не выпали. Зубы пожелтели, но во рту торчат, как президентские гвардейцы. На глаза мне тоже не стоит обижаться: видят то, что старику и видеть не положено. А одна знакомая старушка мне вчера сказала: «Вы, Тимофей Трифоныч, настоящий красавчик, на все шестьдесят выглядите!» Глядишь, лет через десяток я действительно стану и красивей всех, и умнее всех, и сильнее всех своих сверстников. Только, жаль, эту истину подтвердить никто из них не сможет. Царствие им небесное! |
Похожие:
 | Библиография для внеклассного чтения Алексеев С. П. «Богатырские фамилии», «История крепостного мальчика», «Небывалое бывает», «Птица-слава», «Рассказы о Степане Разине»,... | | Урок входит в серию уроков «Нравственные уроки детства» Рассказы Ю. Яковлева как нельзя лучше подходят для внеклассного чтения в средних классах. Рассказы небольшие по объёму, но очень... |
| Читаем рассказы английских писателей Балашова Л. С., Казакова Ю. К., Яхина А. М. Читаем рассказы английских писателей: Учебно-методическое пособие по книге М. Е. Бирмана... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Пертская красавица»), заключал рассказы «Вдова горца», «Два гуртовщика» и небольшой роман «Дочь врача». Рассказы «Зеркало тетушки... |
| Рассказы о природе Пушкин А., Лермонтов М., Некрасов Н., Тютчев Ф., Фет А., Бальмонт К., Бунин И., Есенин С | | Рассказы, легитимирующие знание Институт экспериментальной социологии", Москва Издательство "алетейя", Санкт-Петербург |
| Мне нравиться читать книги на разные темы: приключения, рассказы, сказки, фантастические истории | | Тема лекции «Сатирикон». Творчество А. Аверченко. Рассказы Н. Тэффи. Традиции «Сатирикона» в прозе М. Зощенко |
| 10. 02. 14г Карпова М. А Литература- читать рассказы Чехова: «Лошадиная фамилия»,»Пересолил»,пересказ статьи учебника о Чехове | | Рассказы, пьесы, рефераты, биография Чехов А. "Толстый и тонкий", "Хирургия", "Налим", "Беззащитное существо", "Жалобная книга" и др |
| Рассказы взрослых Ведущая: Мы много очень знаем, ведь нашим детям уже по 7 лет, совсем скоро в школу | | Тематический план спецкурса «Рассказы Химилы» (6 класс) Закрепить знания об особенностях пластического и энергетического обменов веществ в организме |
| Урок Тема урока Кол-во часов Рассказы учащихся о сми, используя активную лексику Закрепление грамматического материала в упражнениях | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эти рассказы характеризуют самих мальчиков? |
| Будущим 10-классникам А. П. Чехов рассказы «Человек в футляре», «Дом с мезонином», «Студент», «Дама с собачкой», «Случай из практики», «Чёрный монах»,... | | Александр ануфриев amor fati (рассказы и пьесы) зверинец Рекомендовано в печать в качестве методического пособия Ученым советом Технологического университета Таджикистана |
