Эвентус рассказы
Скачать 2.99 Mb.
|
Отец подошел к шкафу и вытащил новенькие бутсы. – На, сынок, держи! Сперва научись мастерски играть в футбол, а уж потом задавай вопрос, откуда берутся дети. Андрей, не помня себя от счастья, радостно завопил: – Папка! Спасибо! Забыв обо всем на свете, он бросился примерять бутсы. Побег Их классный руководитель Сергей Петрович Гончар после окончания военного училища прослужил всего два года. По состоянию здоровья он был уволен из армии или, как говорил отец Андрея, комиссован. Старший лейтенант запаса преподавал физику в восьмых классах, а у них он вёл уроки физкультуры и был классным руководителем. Сергей Петрович в отличие от других учителей обладал одним несомненным преимуществом – краткостью изложения своих мыслей. Он зря слов по ветру не пускал. Каждое ценилось учениками на вес золота. В речи Сергея Петровича никогда не проскальзывали второстепенные слова. Лишь однажды Андрей услышал, как учитель долго объяснял старшеклассникам прописную армейскую истину. «Зачем ходить вокруг да около, если существует прямой путь? Кривая может быть короче прямой только в случае прохождения мимо начальства. Потому как оно может послать тебя из точки А в точку Б через точку В, которая лежит далеко в стороне». «Не знаешь, молчи, не можешь молчать – умалчивай! Когда хочешь сказать о том, что думаешь, подумай сначала, следует ли говорить!» – эти фразы учителя глубоко запали в душу парня. Особенно после одного неприятного случая… …Письменный экзамен по математике был у шестиклассников третьим по счету. Сергей Петрович перед его началом зашел в класс и, пожелав ребятам успехов, добавил: – На консультации перед сдачей устного экзамена выберем нового старосту. Любительница задавать глупые вопросы Мария Лепина не удержалась и на этот раз: – А куда мы денем Пашку Шамшурина? – Павел, объясни ей! Лично мне говорить на данную тему не хочется: язык устал, – устало произнес строгий Сергей Петрович. – Маня, ты уже проснулась? Кажется, я всем по сто раз говорил, что моего папку переводят в райцентр… …Андрей первым справился с письменной работой и уже через два часа неприкаянно шатался по коридору, ожидая ребят, которые решали тот же вариант задачи, чтобы сверить ответ. Неожиданно перед его глазами возникла завуч школы Надежда Никаноровна: – Андрюша, сегодня к вам в класс заходил Сергей Петрович? – Заходил, даже два раза. – И что он делал? – Ничего. Сначала сказал, мол, нам нужно послезавтра на консультации избрать нового старосту. А во второй раз вообще ничего не говорил. Когда я что-то решаю, то совсем не слышу и не вижу. – Может, он кому-то что-то передавал? – Может, передавал, – неуверенно произнес Андрей. – Так, передавал или нет? – уже строго прикрикнула Надежда Никаноровна. – Ну да, передавал, – испугался Андрей скрипучего голоса завуча. Какая разница, думал он, передавал нечто Сергей Петрович или нет, земля же не перевернется. Парень как можно быстрей хотел избавиться от неприятного голоса Надежды Никаноровны, а особенного пронзительно острого взгляда. Но та и не думала отступаться. – А что и кому передавал? – Я же вам сказал. Ничего не видел и не слышал. – Андрюша, не юли! То ты видел, как передавал, то теперь уже не видел. Чего ты боишься? Кто тебя запугивает? – Да никто меня не запугивает. – Гляди мне прямо в глаза. Передавал Сергей Петрович Павлу Шамшурину какой-то лист бумаги или нет? Отвечай сейчас же! – истерично зашептала Надежда Никаноровна. « Раз ей известно, то, наверное, передавал», – пронеслось в мыслях Андрея и, чтобы избавиться от прилипчивой учительницы, он твердо сказал: – Да, передавал! Зачем же ему ещё надо было заходить? Надежда Никаноровна изменилась в лице и как ошпаренная кинулась в учительскую. После окончания экзамена шестые классы загудели точно потревоженный улей. По школе пронеслось неприятное известие. Оказывается, Сергей Петрович передал Павлу Шамшурину решение экзаменационной работы. Только сейчас до Андрея дошло, что он фактически оклеветал своего любимого учителя. Своими необдуманными словами он дал слуху разрастись до размеров огромной ядовитой сплетни. Он понимал, любая клевета может внести непредсказуемый разлад среди ребят, которые, в общем-то, до сих пор его ценили и уважали. Парень долго вспоминал случившееся, но к своему стыду вскоре понял, что со своей «камчатки» не видел, передавал или нет классный руководитель лист бумаги Павлу Шамшурину, сидевшему на первой парте. А раз не видел, значит, и не надо было поднимать шум. Как только Андрей услышал новость, он застыл на месте. Кровь мощной струёй хлынула в его бесшабашную голову. Сколько раз Сергей Петрович говорил: не знаешь, молчи, подумай, прежде чем говорить– и все напрасно. Слова учителя отскочили от его головы, как горох от стенки. Он подвел своего школьного кумира, которому собирался подражать всю жизнь. В голове парня уже сложились определенные понятия о добре и зле. Добро он пока никому ещё не сделал, а причинить зло уже успел. «Смогу ли я теперь спокойно смотреть ребятам в глаза? Стыд и позор!» – корил себя Андрей. Едкий туман отчаяния застил ему глаза. Не помня себя от нахлынувших чувств неподдельного гнева на свой дурацкий поступок, заставил его выбежать на улицу. Андрей бессильно опустился на скамейку в школьном парке, совершенно не понимая, какие действия предпринять в ближайшие минуты. Бессилье полностью охватило весь молодой и здоровый организм. Однако ноги сами понесли парня в верховья заводского пруда, откуда он по узенькой тропке прошел на берег речки, где он часто бродил в редкие минуты мальчишеского отчаяния. Затем по шаткому мостику, образованному из двух обтесанных бревен, он перешел на другой берег. Здесь в речку впадал небольшой ручей, и начиналась гряда высоких холмов, поросших непроходимым ельником. Именно в этом глухом уголке он находил утешение в самые трудные минуты своей жизни: когда ему что-то не удавалось или когда получал изрядную порцию взбучки от родителей. Андрей стал быстро карабкаться вверх по косогору. Колючие еловые ветки царапали ему лицо, бурелом цепко хватал за ноги, но он с неслыханным упорством забирался на верхушку увала. «Слово не воробей, вырвется, не поймаешь, а я умудрился оклеветать невинного человека!» – истерично повторял он про себя одну и ту же фразу. Там на горе, наверное, целый час прошел в грустных раздумьях. Очнулся Андрей от голода. По всей вероятности, время обеда уже закончилось? И снова ноги сами понесли парня обратно. Но в голове возник другой план. «Нечего мне доносчику и клеветнику учиться в одной школе с нормальными ребятами! – решил беглец. – Лучше навсегда покинуть злополучный поселок, где я так крепко опростоволосился. Начну жить с начала! Без всяких ошибок. Для чего сейчас же уеду в город!» Он изменил направление своего движения и через час оказался на трассе, ведущей в райцентр. На её обочине стоял знакомый парень Гриня Лимонов по прозвищу «Пузырь», который числился в рядах всеми ругаемой поселковой шпаны. – Фраер, ты куда хиляешь? – спросил «Пузырь», получивший кличку за свой чересчур толстый живот. – А-а, – отрешенно махнул рукой грустный Андрей. – Ну, все-таки? – Хочу уйти из этой дыры, куда глаза глядят! В город, к примеру. Глаза толстяка блеснули хищным желтоватым блеском: – Клёво! Ты это, Андрюха, сам придумал? – Сам, конечно, – нахмурился Андрей. – Давай рванем вместе? Андрею Паздникову не нравилась кампания, где вращался «Пузырь», но на это раз приглашение принял: – Давай! – У тебя башли есть? – Не понял. – Деньги, говорю, есть? Давай поперву купим закусь: конфеты там, пряники.… А после рванем в город. Я это знаю, как лучше это сделать, чтобы ни одна падла не допетрила. Значится так, поедем совершенно в другую сторону, через лесоповал. Доберёмся сперва на леспромхозовских машинах, а потом пешедралом до главного тракта, там проголосуем и доедем до Балезино. А оттуда в сам Киров или, может, в Москву махнем. Купив еды, мальчишки без особого труда сели на лесовоз, машину с прицепом, на которой возили длинные стволы спиленных елей, называемых у местных лесорубов хлыстами. Их посадил знакомый Андрею репрессированный из Крыма грек с непонятной фамилией Харабируш, запомнившийся тем, что однажды отец с ним выпивал. Через полчаса езды по трассе, проложенной через вековой лес, перед ребятами открылось обширное вырубленное пространство. Люди буквально вгрызались в плотную стену из елей, берез и осин. В воздухе стоял невообразимо плотный лязг гусеничных тракторов, называемых почему-то «котиками», доходящий до сердца визг мотопил, который заглушал всё: даже стук топоров и шум машин. Деревья, кряхтя и охая, нехотя падали на землю, потом за них брались сучкорезы, люди которые обрезали ветви и макушки деревьев, после чего «котитики» суетливо подвозили стволы деревьев, освобожденные от листвы и хвои к штабелям хлыстов, готовых к отправке на родную ребятам картонную фабрику. Одна за другой груженые машины с рёвом уходили в сторону поселка. Мальчишки не спеша прошли на край вырубки и «Пузырь» деловито сказал: – Я уже здесь тысячу раз бывал. Давай, корешок, сначала пошамаем. Вот тут на пенечке. – Что сделаем? – Андрей снова не понял слов новоиспеченного друга. – Хэрэ притворятся. Ты как будто в другой стране живешь, и совсем не знаешь русского языка, – упрекнул его «Пузырь», – запомни: пошамаем, значит, пообедаем. Иначе говоря, похаваем. Андрей уже знал, что хэрэ на языке поселковой шпаны означает «хорош». Ребята быстро расправились с пряниками и конфетами, купленными на последние деньги Андрея. – Сейчас вот по просеке доберемся до дороги. А там сядем на попутку и – прости прощай задрипанный поселок, – мечтательно проговорил «Пузырь». – А там куда? – в голосе Андрея прозвучали озабоченные нотки. – Ёклмн! Я же тебе только-только долдонил. Надо слушать старших, салапет. Сядем на попутку и – в Балезино. К дяде. У него денек перекантуемся, потом в матушку Москву, где вообще не житуха, а сплошная лафа. Возле них остановилась группа лесорубов, от которых на несколько метров вокруг распространялся пряный запах хвои. – Слыхал, Максимыч, – сказал один из рабочих, – медведь на нашей делянке обнаружился. – Тю! Тоже мне новость! Вчера мой напарник в лесу медведицу с двумя медвежатами видел, – отозвался приятель. – Все равно теперь спокойно в туалет по большому в лес не сходишь. Опасно все-таки…. Беглецы переглянулись. «Пузырь» уверенно произнес: – Не боись! Мы по просеке-то моментом до дороги доберемся и капец твоим страхам. Всего-то километров десяток. Ребята успели пройти по просеке обильно заросшей мелким кустарником и малиной не больше получаса, как «Пузырь» остановился. – Андрюх, ты видел мой перочинный ножик, которым я разрезал последний пряник на две половины? – Нет! – Кажись, я его на лесоповале оставил. Ты меня здесь подожди, я мимолетом слетаю. «Пузырь» скрылся в малиннике, а Андрей прилег на траву и стал терпеливо дожидаться появления товарища. Стояла непривычная тишина. И парень невольно стал прислушиваться, выискивая в ней затаённые голоса первозданной природы. Лес монотонно гудел, издавая какие-то свои неповторимые звуки. Только со стороны лесоразработки эту удивительную мелодию уральской тайги нарушал механический гул. Прошел примерно час, а Гриня Лимонов по прозвищу «Пузырь» все не появлялся. Андрей начал беспокоиться. Вдруг в лесу раздался подозрительный треск. «А вдруг на него напал медведь?» – возникла первая щемящая сердце мысль. Но она тут же была отметена второй более здравой: «Во-первых, толстяк Лимонов заорал бы, как поросенок. А во-вторых, навряд ли медведи будут находиться именно на просеке. Хотя, впрочем, малинник здесь большой. Говорят, медведи любят лакомиться сладостями?» Но тут же Андрей громко рассмеялся над собой. Какая может быть малина в начале лета? Смех раздался подобием автоматной очереди, гулко отдавшись лесным эхом. И в тот же самый миг в таёжных зарослях снова что-то хрустнуло. В голове моментально всплыли разговоры лесорубов о медведице и медвежатах. Парень стал озираться вокруг себя, с ужасом обнаружив, что на просеке сгустились сумерки, и лес потемнел, как некая тюремная стена. Следующий треск прозвучал для Андрея взрывом атомной бомбы. Мальчишка вскочил и изо всех сил бросился в сторону лесоповала. Только прибежав к скоплению машин, которые одна за другой отходили в направлении картонной фабрики и тут, немного отдышавшись, он понял, что Гринька Лимонов его подло обманул. След «Пузыря» давно простыл. Андрей очень перепугался. Куда теперь ему податься, если водители не возьмут с собой? Места в кабинах отъезжающих МАЗов уже были заняты рабочими. Он подошел к последней машине, шофер которой проверял крепление хлыстов. Это был Харабируш: – А ты чего здесь делаешь в такое время? Андрей не знал, что ответить. Слезы сами собой покатились по его щекам. Конечно, страшно оставаться в ночном лесу один на один с грозными медведями, но больней всего грызла обида за обман, причиненный ему «Пузырём». – Вот так дела! – участливо произнес Харабируш. – Родители-то хоть знают, где ты находишься? – Не-а, – промычал сквозь слезы Андрей. – Ладно, полезай в кабину, а то уже совсем темно, нам ещё ехать да ехать. Через час Андрей был уже дома. Мать не удивился столь позднему приходу, сын часто задерживался у друзей, помогая им готовиться к экзаменам: – Садись, поешь. Нечего до темна голову над задачами ломать… … На следующий день Андрей вошел в класс, точно побитый пес, и, не глядя на одноклассников, втихомолку проследовал на свою последнюю парту. Спустя минуту, пока ещё не началась консультация, в классе появился Сергей Петрович. – Ребята, – как всегда с бодрым решительным настроением заговорил он, – поскольку Павел Шамшурин со своим семейством перебирается село, где его отец будет работать главой нашего района, нам надо избрать нового старосту класса, чтобы в летний период в классе не затухала общественная работа. На этот пост я предлагаю Андрея Паздникова. Достойная кандидатура? – Да! – хором откликнулся класс. Андрей низко опустил голову. Так коварно, подло и, главное, глупо поступил он со своим классным руководителем. И так благородно вёл себя Сергей Петрович. Нет, он не достоин такого внимания к собственной персоне! Бросаться словами, клевеща на доброго хорошего человека, – самое постыдное дело. Слово хуже камня. Камень бросишь, – в худшем случае поставишь человеку синяк. Камень ранит оболочку, а слово – человеческую душу. – Сергей Петрович, простите меня! Я – не достоин, – проговорил, едва сдерживая слёзы отчаяния, погрустневший ученик шестого класса Андрей Паздников. – Не понял! Что за глупое настроение? Руководитель не имеет никакого права распускать нюни. Никогда не говори о себе плохо, предоставь такое право другим людям. Понял? Ну, всем я желаю успешной сдачи экзамена, а ты, Шамшурин, передал мою вчерашнюю записку своему отцу? – Передал! Отец сказал, что обязательно поставит вопрос о выделении денег на строительство школьного тира. Андрей улыбнулся. Если милость – это добровольная плата добром за добро, то как назвать поступок Сергея Петровича, когда он платит добром за зло? Во всяком случае, жизнь продолжается, и в ней он, Андрей Паздников, уже никогда не будет засорять её необдуманными действиями. Демократура Андрей Паздников заметил одним из первых крохотную точку, движущуюся в ослепительной небесной голубизне. Она не походила ни на парящую птицу, ни на планер, ни на самолет. Скорей всего это было нечто особенное непонятное и непознанное, с которым ему ещё не приходилось сталкиваться. Парень легонько толкнул соседа: – Роман, посмотри в сторону фабричной трубы. Все как один повернули головы в указанном направлении. Мальчишки, сдав очередной экзамен, во главе со своим новым старостой отправились загорать на сходни, дощатый настил на берегу заводского пруда, служивший поселковым женщинам местом для стирки белья, а рыбакам, имеющим лодки, обыкновенной пристанью. Роман, лежавший рядом с Андреем, бегло бросил взгляд в указанном направлении и, поняв слова одноклассника как простую подначку, после которой обычно следует фраза: «Обманули дурака на четыре кулака», недовольно буркнул: – А на пятый кулак сам остался дурак! Только один Рудик Беззубиков с удивлением произнес: – Ребя, там в самом деле что-то сереется. Круглое, вроде. Кто-то заметил: – Может, воздушный змей? – Сам ты змей! Назови мне хотя бы одного пацана, который способен на это? – ответил Рудик. На некоторое время установилась тишина. В их небольшом рабочем поселке запускать змея ещё никому не приходилось. Задрав головы вверх, ребята задумчиво следили за полётом незнакомого объекта. В конце концов, Беззубиков не выдержал: – Андрюха, ты у нас самый головастый. Скажи своё веское слово! Паздников лениво перевернулся на живот, снова предоставив уже немного загорелую спину солнечным июньским лучам. – Про метеозонд разве не слышали? – скептически произнес он. – Откуда ему в нашей глуши быть? Что-то раньше такое не наблюдалось, – с сомнением произнес Роман. Вдруг от летящего объекта и в самом деле похожего на светлый почти прозрачный шар посыпались какие-то белые клочки, похожие на редкие хлопья снега. Ребята поскакали со своих мест. – Смотрите! Будто листья бумаги! Ветер относил их в направлении школьного сада, перед которым зеленела обширная лужайка. Все кинулись следом за белыми листочками, надеясь их подобрать. Когда Андрей схватил один из них, то с удивлением обнаружил текст, написанный крупными буквами. «Граждане России, поднимайтесь на святую борьбу с коммунистами!». Он начал сначала читать громко, а потом его пафос стал утихать и голос зазвучал всё тише и тише. Наконец, Паздников с негодованием произнес: – Какая-то чушь! – «Восстановим демократию в России!» – раздался голос Беззубиков. Кто-то с гневом закричал: – Ребя, это же американские вражеские листовки! – А почему по-русски написано? – засомневался Роман. – Какие-то вилы нарисованы, похожие на трезубец морского царя! – Пацаны! Айда, соберем их все до одной и отнесём участковому Ивану Мартыновичу. Ведь, тут говорится о нашей власти, как о какой-то диктатуре, – деловито предложил Беззубиков. – Правильно! – одобрил инициативу Андрей, староста класса. – Соберем эту сущую клевету всю до единого листочка и к участковому. Мальчишки с резвостью кинулись подбирать листовки, и вскоре набралась довольно большая кипа бумаги… …Шар скрылся из виду. А у ребят появилось чувство острого негодования в отношении «проклятых американцев, вознамерившихся ложью и враньём нарушить мирный труд советского народа». Именно так сказал им Иван Мартынович, принимая листовки. Шестиклассники на сто процентов были уверены, что кровавые режимы существовали в Испании, Югославии и в самих Соединенных Штатах Америки, но только не в Советском Союзе. Когда ребята возвращались к пруду, Беззубиков, погрозив кулаком в небо, убежденно заявил: – Поганое враньё! Наша страна – самая демократическая страна в мире. …Вечером, рассказав родителям о случившемся, Андрей всё таки спросил: – Папка, у нас ведь в стране демократия? Правда? Отец, немного поразмыслив, ответил вопросом на вопрос: – Ты сам-то как считаешь? – Конечно, есть! Только почему они пишут… Отец прервал: – Греческое слово демократия состоит из двух частей. Первая часть означает народ, вторая – власть. – Значит, власть народа! – Постой, Андрей, не забегай. Кому сейчас принадлежит власть в нашей стране? – Рабочим и крестьянам! – Значит, народу. А в Америке? – Капиталистам! – Вот, Андрей, ты сам ответил на свой вопрос. Демократия есть власть народа. А правильней сказать, у нас установлена диктатура пролетариата. Что одно и тоже. Эту беседу с отцом Андрей предал своему новому другу Вовке Петухову. Тот почему-то испуганно прошептал: – А ты знаешь, я слышал, что диктатура это – насилие. – Чепуха! Наша власть, то есть диктатура пролетариата – самая демократическая власть в мире. Все кругом об этом говорят, – вскричал Андрей, категорически несогласный с ним. Родители Вовки Петухова находились дома и услышали его пафосное высказывание. Они считались в поселке весьма уважаемыми интеллигентными людьми. Мать работала врачом в больнице, а отец занимался фотографией. – О чем вы там так пылко спорите? – спросила мать. – Галина Николаевна, – потупился Андрей, смущенный тем, что непроизвольно повысил голос, – мы прочитали листовки, сброшенные американским метеозондом, где говорилось, что у нас в стране нет демократии. Это же явная ложь? – Во-первых, Андрюша, это был вовсе не метеозонд, а во-вторых… – А во-вторых, у нас не демократия, а демократура большевиков, – прервал её Вовкин отец. Андрей не понимающе уставился на него. – Молчи уж! Иначе окажешься не фотографом на Урале, а будешь киркой добывать полезные ископаемые из глубины сибирских руд. Хочешь, чтобы и ребята попали под подозрение? – снова вмешалась Галина Николаевна. – Какое подозрение? – ещё больше удивился Андрей. – А ты что? Родился на луне? Разве не помнишь, как наш пастух Игнат Сысоев плюнул на статую Сталина и что с ним сталось? – с затаённым негодованием в голосе заговорил Вовкин отец. – А зачем он плевал? Или это, по-вашему, не хулиганство? – не сдавался Андрей. – Потому его и посадили. И вообще одно дело демократия, а другое – плевок поселкового дурачка. Когда Сталин умер, плакал весь поселок, а когда Игната посадили, недовольными остались лишь те домохозяйки, у которых он пас коров. – Рабочие, может быть, и плакали, а крестьяне? – упорствовал тот. – Хватит! – прикрикнула Галина Николаевна. – Забудьте ребята то, о чем мы здесь говорили. Ещё рано вам политикой заниматься. Если бы ты, отец, имел ум и не болтал, то мы бы сегодня жили в Москве, а не на краю Ойкумены… Андрей так и не понял слова Галины Николаевны и её мужа. Придя домой он застал Стешу, сестру матери, пришедшую из ближайшей деревни которая уже собралась уходить. Она часто рассказывала парню смешные житейские истории. К ней и обратился Андрей со своим непонятным вопросом: – Тётя Стеша, у нас есть демократия? – У нас в стране есть всё, токо свободы маловато. – Как это? – Скажи, Андрюшенька, если у нас существует свобода, а ещё один древний ученый говорил, свобода есть независимость во всем, то почему я имея десятиклассное образование и техникум за плечами, из дурацкого колхоза никуда не могу уехать? – Стеша, не засоряй парню мозги! – услышав её, строго произнес отец. – Государство это людское общество, собравшееся вместе для того, чтобы людям год от года жилось лучше. Вон, у нас в стране каждый год происходит снижение цен на продукты и товары, у капиталистов же цены растут не по дням, а по часам… Демократия, сынок, когда власть находится в руках партии большевиков, состоять в которой я почитаю за честь. И больше нечего тут рассуждать! Стеша с ожесточением распахнула двери: – Трофим Кондратьевич, сейчас ты подал пример настоящей демократии. Язвительная ирония, скрытая в её словах, Андреем ощущалась, но пока была не понятна. Вкуснятина Иногда к Андрею заходил двоюродный брат Петька, родители которого переехали в поселок из Кизела, уральского города шахтеров. Но со своим родственником он так и не сдружился. Не только потому, что тот был на один год старше и учился в параллельном классе, а не вместе с ним. Не нравился ему заносчивый характер братца. Как и все городские парни, он мнил себя чуть ли не пупом земли и постоянно лез в вожаки. Однако ни один из поселковых парней с ним встречаться не захотел. Слишком Петька был нахален и груб. Андрея он всё-таки уважал, наверное, больше из-за того, что тот помогал ему решать задачи. За Петькой частенько увивался младший брат Николка, которому недавно исполнилось четыре года, и он ко всем лез с надоедливыми вопросами: зачем то, зачем сё. Типа: зачем корове хвост или зачем трава зеленая? Мать его так и прозвала. Зачемка. Четырехлетний малыш ребятам очень мешал, то и дело отвлекая их от серьёзных разговоров. Вот и сегодня он прицепился к Андрею: – Зачем горшок стоит на подоконнике? – Для спроса. Кто спросит, тому в лоб вскочит! – ответил Петька вместо Андрея. – А зачем в горшке растет травка с красными ягодами, похожими на цветки? – упрямец снова дернул Андрея за штанину. Андрей сделал страшное лицо: – У-у-у! К ним не подходи. Нельзя. Твоя мать заругается, и может тебя налупить, если будешь приближаться к этим цветкам. Но Николка продолжал интересоваться: – А эти красные ягодки вкусные? – Вкуснятина необыкновенная! – захохотал Петька. – Но они ещё не зрелые, потому их никто не ест, и если ты сорвешь хоть одну, мамка тебе ноги повыдергивает. Иди лучше в палисадник, где она и тетя Ганя на лавочке сидят. Когда Николка проковылял на улицу, Петька таинственно прошептал: – Андрюха, выйдем в кладовку, разговор есть. Темнота крохотного помещения, в котором пахло берёзовыми вениками, и хранились различные не портящиеся пищевые продукты, настроила Андрея на ожидание чего-то необычного. Наверняка Петька хотел поведать какую-нибудь тайну? Так оно и оказалось! Но вместо секрета двоюродный брат сунул в руки Андрея предметы на ощупь похожие на сигареты «Памир», какие курил отец. – Андрюха, – горячо зашептал Петька, – я двадцать «чинариков» насобирал возле продуктового магазина. – Чего? – не понял сначала Андрей. – Чего, чего? Деревня! «Бычков» – вот чего! Держи половину. Курить будем! – У меня спичек нет. – Не проблема. Надо сбегать на кухню. Раздался дробный топот. – Не дрейф, – сказал Петька это Николка бежит в избу. – .А вдруг мамка придет? Ну да ладно, давай! Андрей ещё никогда не пробовал курить. Но таинственность, с которой Петька предложил ему совершить действие, не одобряемое родителями, придала ему решимость попробовать запретный плод. Андрей сходил на кухню и заодно посмотрел, что делает Николка. Малыш увлеченно играл с кошкой. Он сунул спички в руки двоюродного брата. Петька прошептал: – Я ещё в городе от тамошних потсанов. научился. А ты когда-нибудь курил? – Нет! – Деревня есть деревня. Только не дрейф, научим! Я уже могу в затяжку, а тебе сначала надо во рту дым подержать и просто его с воздухом выпускать. Потихоньку научишься и в затяжку. – У нас вообще-то поселок городского типа, а не деревня, – обиделся Андрей. Петька снова зашептал: – Погодим немножко. Вдруг Николка будет нас искать? Слушай, что я тебе расскажу. Сегодня меня учительша по ботанике спрашивает: Вихарев, откуда на земле появился каменный уголь? Андрюха, представляешь, каменный уголь! У нас в Кизеле этого угля завались, а она за уголь меня спрашивает. Ну, откуда мне знать про какой-то каменный уголь? Я, конечно, начал тянуть резину. Говорю: во-первых, Анна Павловна, не на земле, а в земле, во всяком случае, у нас в Кизеле он находится в земле. Она: Вихарев, не умничай, а отвечай! Я говорю: каменный уголь появился от деревьев. Она: что замолчал? Отвечай дальше. Я говорю: потом эти деревья закапывали в землю. Учительша: что я тебя за язык тянуть буду? Кто закапывал? Динозавры? Я говорю: получается так, у них лапы большие с когтями. Учительша: ну-ну! Отвечай дальше! Я говорю: Деревья в земле гнили, гнили.… Аж почернели. Учительша: опять своё – ну-ну! Я говорю: что ну-ну? Чернозем же тоже черный бывает. Учительша: ах, какие вы городские умные-преумные. Рассказывай, потом что? Я говорю: потом дождей долго не было, гнилые деревья засохли, как засыхает, к примеру, глина, и превратились в камень. Класс почему-то гремел от хохота, а Анна Павловна сама почернела как тот уголь и говорит мне: ты, Вихарев, только что сделал научное открытие. До такого ещё ни один ученый не додумался. Ребята снова хохочут. А она всё больше чернеет и чернеет. Петька замолчал. – А потом? – спросил Андрей. – Да ну её!… Вроде всё спокойно. Давай закуривать. Только, по-моему, надо в сени выйти, а то здесь запах долго будет держаться. Ребята вышли из кладовки. Петька зажег спичку. Он же и первым закурил, глубоко затянулся и начал выпускать дым круглыми маленькими колечками. – Ух, ты! – зачарованно прошептал Андрей, судорожно прикуривая свой «бычок». Тотчас ему в горло кто-то засунул наждачную бумагу. Во рту возник горький неприятный вкус. Он поперхнулся. В это время в сени выбежал Николка. На этот раз он ничего не спросил, а сразу юркнул в палисадник. Петька весело похлопал Андрея по спине: – Слабак! Но ничего, со временем привыкнешь! Ты только много дыма внутрь не глотай. Буквально через минуту в сенях появились обе матери: и Петькина, и Андрея. Мать Петьки прибежала с большим прутом. Она левой рукой схватила сына за волосы, а правой изо всех сил принялась хлестать его по спине. – Будешь ещё курить? Будешь ещё курить? Будешь ещё курить! – раздавался её истошный крик по всему подворью. В конце концов, Петька не выдержал боли и ещё громче заорал: – Мамка, перестань! Больше курить не буду! – Погоди у меня, хулиган, я ещё с тобой за Анну Павловну не рассчиталась. До каких пор ты будешь портить ей нервы? А мать Андрея тихо промолвила: – Накурили, как настоящие мужики! Пусть с тобой, Андрей, сам отец разбирается. На следующий день парни встретились в школе. – Как они догадались? – спросил задумчиво Петька. – Видать, мы на Николку не обратили внимания? – Заложил маленький гадёныш. Ничего, это ему с рук не сойдет! – Петька задрал рубаху. – Глянь, как меня мать дома отодрала! – Меня отец тоже по заднице пару раз ремнем переехал. Даже сидеть больно… Парни решили отомстить Николке. Вскоре и случай подвернулся. Они играли во дворе, когда малыш подошел к ним и указал пальцем на окно, где алели стручки красного перца. – .Андрюха, зачем они зря растут? Наверное, поспели? – Я же тебе говорил! Нельзя их тебе кушать! Но тут вмешался Петька и, весело подмигнув, Андрею сказал: – Зачем, зачем! За тем чтобы кушать! Вкуснятина обалденная! Намного приятней твоих подушечек. Погоди, я сейчас тебе одну вынесу. Через минуту он уже был со стручком перца в руках: – Только ты, Николка, засунь весь стручок в ротик, потом тщательно разжуй его и сразу сладость почувствуешь. Неимоверную. Малыш так и сделал. Потом его лицо исказилось от боли, и он с ревом, скорей похожим на вой сирены, ринулся в избу. Ребята с хохотом покатились по траве. Разницу между добром и злом Андрей научился различать, а понимать эту разницу ещё нет. Разумность пришла к нему позднее. Но урок, преподнесенный родителями после этого случая, Андрей запомнил на всю оставшуюся жизнь. Чертова дюжина Андрей за лето возмужал и подрос. Даже его голос очень изменился. Парень стал басить, как настоящий мужик. Он почему-то стыдился этого изменения. Одноклассники ещё пищали дискантом и Андрей боялся, что сверстники станут его дразнить. Хотя, между прочим, силы у парня вполне хватало, чтобы урезонить любого обидчика. До начала занятий в школе оставалось немногим меньше двух недель, и как-то в один из августовских дней к отцу зашел товарищ по работе Абросим Евтифеевич Габов, страстный охотник. – Завтра открытие сезона. Что будем делать? – Ты сума сошел! В понедельник к нам ревизоры приезжают. Завтра для всех – рабочий день. В это время в комнату заглянул Андрей. Он ходил в кино. На улице моросил мелкий дождь, предвестник уральской холодной осени и парень был одет в теплую вельветовую куртку. На его голове красовалась большая отцовская шляпа, а на ногах были «кирзачи» – кирзовые сапоги с загнутыми голенищами, крик поселковой юношеской моды. – Вот и твой наследник! Чем ни майн-ридовский охотник? Дай ему свою переломку шестнадцатого калибра и на речку, хотя бы на Малую Сиву за утками. – Ты, Евтифеич, скажешь тоже, как в лужу пукнешь. Ну, как можно дитю доверять ружьё? – всплеснула руками Агафья. – Где ты видишь ребенка? – не сдавался Габов. – Он ведь отца обогнал ростом и тебя тоже. Я уже говорил когда-то вам: у парня начинается чёртова дюжина – идет тринадцатый год. Потом Абросим вопросительно уставился на Трофима Кондратьевича: – Так охота отменяется? Всё-таки открытие сезона. У нас в поселке охотников-то: раз два и обчелся. Ты да я да мы с тобой. – Не отменяется, а переносится! – твердо произнес отец Андрея, давая понять, что разговор окончен. Но он ошибся. Разговор возобновился за ужином, только уже не с Габовым, а с собственным сыном. – Пап, можно я на охоту завтра в воскресенье пойду? Мать чуть не упала со стула. – Трофим! Не вздумай ребенка отпустить! Мало ли что может случиться. Или ты забыл, как в прошлом году чуть не убили Владика Никулина, сына директора нашей школы? Тоже на охоту в первый раз пошел. Ему дружок всю спину дробью изрешетил. Видите ли, за волка принял! Где сейчас волки. Их сразу после войны всех до одного истребили. А парень два месяца в школу не ходил. – Да перестань ты тараторить, Никифоровна! Во-первых, не два месяца, а всего две недели. А во-вторых, я знаю этого, так называемого друга, ему не только ружьё, палку нельзя доверить. Баламут из баламутов. Но ты, Андрюха, никуда не пойдешь! Ни на какую охоту! – Пап, Владьку и этого его дружка, никто не учил охотничьему ремеслу. А ты, ведь, меня брал охотиться с почти с семилетнего возраста. Как пришел с фронта, так мы с тобой на открытии каждого охотничьего сезона были. Или забыл? Вон сколько уток перебили! В прошлом году я сам одну подстрелил. Агафья Никифоровна изменилась в лице: – Побойся Бога, Трофим, ты давал ребенку ружьё. – А чего? Он, между прочим, метко стреляет. – Мама! Вот видишь? – умоляюще сложил руки Андрей. Агафья даже разговаривать не стала. Она поднялась со стула и отправилась готовить постель. А парень же чуть на колени не стал, умоляя отца. В конце концов, отец не выдержал: – Вот уж мне эта чёртова дюжина! Ладно, только иди на Малую Сиву, где мы с тобой были в прошлом году. С ружьём не балуй. Я тебе дам всего три патрона. Понял? Израсходуешь, и сразу домой. Услышав эти слова, на кухню вбежала мать: – Что ещё за чёртова дюжина? Ты мне хочешь ребенка угробить?! – Не ори, Никифоровна, в революции ребята в его годы полками командовали. Пусть идет. Нечего тут суетиться и скакать. Агафья Никифоровна обиженно сжала губы и, чуть не плача, прошла в спальню. Переубедить Трофима было невозможно. Уже засыпая, Андрей слышал за перегородкой горячий шепот родителей. – Зря ты Андрюшу отпускаешь одного невесть куда да ещё с ружьём, – ворчала мать. – Да не волнуйся ты! Парень, ведь. Тринадцатый год разменял, – как говорит Абросим, чертову дюжину, – оправдываясь, шептал отец. – Перестройка организма идет. Детство кончается. – Какая ещё перестройка, слово какое-то непонятное придумал… – Ну, ломка организма что ли, на более высокий уровень человек переходит. Чего зря шебутиться, занимайся своими горшками. Парень – не девка, с оружием обращаться научен. Вон, какой амбал выухал, за год на пятнадцать сантиметров. – Если бы ещё ум… – А что ум? Учится парень на одни пятерки. – Как ты, Трофим, не понимаешь, мал он ещё годами, ему сейчас главное ласка нужна. А ты его сразу в мужики записываешь… …Как ни старался Андрей, но уснуть не удалось. Чтобы встать в четыре часа утра, приходилось поминутно вскакивать и проверять будильник. А вдруг случайно заснет и упустит драгоценное время? Ровно в назначенный час Андрей тихо, чтобы нечаянно не разбудить родителей оделся и на цыпочках вышел в сени. Он обул свои «кирзачи» с подвернутыми голенищами, надел шляпу и в кладовке взял ружьё с патронташем, где в самом деле находились только три заряженных патрона. Когда отец успел их зарядить, усмехнулся про себя Андрей. Осторожно приоткрыв двери, чтобы случайно не скрипнуть, он вышел во двор. Было свежо и чуть прохладно. Дождь закончился, и над поселком легла белесая пелена. Кругом царила безмятежная тишина. Даже собаки не лаяли. Пруд затянуло тугим молочным туманом. Андрей не спеша преследовал мимо и спустился с плотины вниз к небольшой речке. Парень закинул ружьё за плечо и медленно пошел вдоль извилистого русла в сторону небольшой деревушки, состоящей всего из семи или восьми дворов. Восток заалел тонкой полоской, напоминая ему некий фантастический пожар. Андрей шел переполненный гордостью: ему впервые в жизни удалось одному пойти на охоту, как настоящему взрослому мужчине. Через полчаса выглянуло золотистое солнце, и он добрался до излучины реки, возле которой мирно расположилась ещё спящая деревня. К этой излучине спускались деревенские женщины полоскать бельё. На открытом логу в средине лета в это время часто паслось небольшое деревенское стадо. Ночами коров не трогал овод. Сейчас же луг был пуст. По небольшой тропке Андрей прошел на берег Малой Сивы, а потом взобрался на крутояр, откуда хорошо была видна стальная лента реки. По этому высокому берегу медленно шагал минут сорок, пока не начались густые заросли ивняка вперемежку с черемухой, осинами и молоденькими березками. По правую сторону виднелся густой еловый лес. Вдруг сквозь листву он заметил, как по небольшому затону распространились круги. Вода красиво зарябила прозрачным перламутром. Показалась утка, за ней важно плыли ещё три, чуть поменьше размерами. Андрей остановился взял в руки ружьё и вставил патрон. Затем вскинул ствол на уровень глаз. Затаив дыхание, прицелился и нажал на курок. Грохнул выстрел. Приклад больно ткнул его в плечо. Но парень не обратил на это никакого внимания, его взгляд был прикован к реке. В то место, где несколько мгновений назад плыли утки. Когда синие облачко дыма рассеялось, он увидел только щербатую гладь воды. Заросли осоки чуть подрагивали. Да несколько раз тихо-тихо пыталась крякать утка. Наверное, он попал? Андрей снова зарядил ружьё и для пущей надежности выстрелил в шевелящуюся осоку. Всё стихло. Охотничий азарт заставил парня снять одежду и ступить в ледяную воду за добычей. Едва он подкрался к осоке, как все четыре вспорхнули и улетели в разные стороны. Парень обескуражено стал одеваться. Вроде бы, промахнуться с такого близкого расстояния невозможно? Наверное, все-таки дробь не слишком была обкатанной? Отец её делал сам, нарезая свинец маленькими кусочками. Обкатывать их на двух сковородках доверил ему, Андрею. Помнится, отец ещё упрекнул: – Не слишком ли быстро ты закончил обкатку? Но парню надоело катать сковородки друг об друга, между которыми находились кусочки свинца и он ответил: – Всё нормально. Когда он оделся, мимо пролетела ещё одна утка. Андрей быстро вскинул ружье, которое уже зарядил чуть раньше и выстрелил ей вслед. Однако результат оказался нулевой. Утка даже не поперхнулась. Андрей ещё раз практически убедился, что все поручения взрослых надо выполнять точно и качественно. Тогда можно рассчитывать на успех. Обратно он шел, уже не обращая внимания на красоты природы. Веселый птичий перезвон немного угомонился, в деревне замычали коровы и запели петухи. Приблизительно был шестой час. Парень по крутому косогору приблизился к зеленому лугу. Но пока он ещё находился в зарослях, какое-то движение заставило его остановиться. От удивления с головы парня чуть не упала шляпа. Со стороны деревушки к реке медленно опускался ангел. Другими словами девушку назвать было нельзя. Она была одета в белую ночную сорочку и шла босиком по траве. Даже не шла, а медленно плыла над ярко-зеленым ковром. Как и положено ангелу, хотя Андрей не знал что за прическу носят небесные существа, но был уверен: ангелы распускают волосы именно так. В те времена мальчишки не верили ни в ангелов, ни в чертей. А может быть, это была утопленница из знаменитой повести самого любимого писателя Николая Васильевича Гоголя? Во всяком случае, перед ним возникло неземное существо. Потому что оно было фантастически красиво. Андрей спрятался в кустах, и девушка приблизилось к нему на очень малое расстояние. Казалось, протяни руку, и её можно было бы потрогать. Он даже затаил дыхание, чтобы ненароком не вспугнуть юную деревенскую красавицу. Наверное, ей столько же лет, как и ему? Впервые в жизни Андрей приблизился к понятию о любви. До этого прекрасного мгновения слово любовь не существовало в его лексиконе. А девчонка ловким движением сняла с себя сорочку и, бросив её на траву, осталась в голубых трусиках. Потом туда же полетели и трусики. Во рту Андрея пересохло. Что делать? А вдруг он нечаянно выдаст своё присутствие? Ведь, ему надо было дышать. Между тем юная фея подошла к реке. Потрогала ногой воду, после чего стала в ней плескаться. Андрей смог перевести дух. В это время девчонка быстро оделась и бегом бросилась в деревню. Впоследствии парень себя ругал, почему у него не хватило смелости догнать её и, если не спросить имя, то хотя бы задать пустяковый вопрос вроде: «Как пройти в поселок?» или «Что это за деревня?» Отец посмеялся над его бесплодной охотой за утками. Но Андрей был на седьмом небе от счастья, что узнал, где живет самое сказочное самое прекрасное существо в мире. На следующий день он отправился в эту крохотную деревушку, надеясь на улице встретить юную красавицу. К сожалению, его мечте не суждено было сбыться. Он ещё несколько раз ходил в эту деревню. Однако поиски оказались напрасными. В конце концов, он набрался смелости и спросил одну старую престарую бабку: не живет ли в их селении светлая синеглазая очень симпатичная девчонка лет тринадцати. Старушка весело и загадочно улыбнулась: – Приезжала такая в гости к моим соседям. Из города.… Но, пробывши всего дня три, укатила обратно. Видать, здесь не понравилось. А может, ей уже в школу пора?… …Свою любовь с первого взгляда Андрей больше никогда не встречал. А может, это была не любовь? Ведь, говорят, что любовь есть признание в своих чувствах любимому человеку. ПЕСТРЫЕ РАССКАЗЫ Диагноз Мрачное уральское утро. Глубокая осень. Всю улицу уже давно замело снегом. Окно крохотной избушки, возле которого он лежит, по цвету напоминает осколки серой скалы, что располагается возле развалин древней мечети. Унылая погода тревожно давит не столько его нервы, уже достаточно закаленные временем, а сколько на сердце, побывавшее за всю не простую жизнь в самых разнообразных и многочисленных передрягах. Возле русской печки слышатся хлопотливые вздохи Настасьи. Кстати, возле этой скалы ему нравилось играть, но только не в ветреные осенние дни, а, в основном, в солнечную ясную погоду. Ветер всегда приносил в его душу некоторую напряженность, даже когда он был совсем маленьким несмышленышем. И чего это Настасья беспокоится? Ведь, уже не в первый раз какая-то непонятная очень странная болезнь укладывает его на скрипучую деревянную кровать. Особенно в такие унылые дни. Эта проклятая хвороба так при этом старается, что не пошевелить ни рукой, ни ногой. Наверное, всё-таки его мучают последствия контузии? И в который раз слышится строгий и требовательный голос Цезаря Куникова, руководившего высадкой десанта, когда Бекир получил самое тяжелое ранение. До сих пор над правой бровью остался шрам величиной в три сантиметра…. Сознание мутнеет. Потом ему становится немного лучше и перед глазами предстаёт вид родного дома в горном деревенском селении. Как хорошо, что легкие крылья мыслей могут мгновенно перенести человека в любой уголок родного Крыма. Особенно в тот, который тебе будет нравиться до самого конца жизни. Если о чем-то думаешь, в большинстве своём молчишь. Иногда молчишь, если в чем-то виноват, а иногда молчишь, если уже нет сил говорить. Остаётся довериться незабываемым воспоминаниям о счастливых годах детства. «Сабаныз хадыр олсун!» – ласково будит мать, желая ему доброго дня. Родом он из села Устют, что возле древнего Арпадского леса. Потом семья неожиданно переезжает в греческую деревушку Капсихор, а незадолго до войны в большое районное селение Судак, откуда он призывается в армию…. …Вдруг за окном деревянной избушки большими хлопьями начинает падать белый пушистый снег. И теперь стекло в окне напоминает ему передник. Именно в таком школьном переднике видит он свою первую любовь. Однако не зря девушки в деревне называют его керогланом – слепым парнем. Долго не замечает он, что одна из них то и дело обращает в его сторону свои глаза похожие на пару черных жемчужин, прелесть которых трудно оценить простому смертному. В конце концов, пряный напиток любовного девичьего взгляда пьянит слепое сердце деревенского юноши крепче самого выдержанного крымского вина. Но не успевает он сказать своей возлюбленной самое секретное слово джаным, начинается великая война… Снегопад за окном прекращается. Вместе с ним прекращается стройное течение мыслей, они проваливаются куда то в глубину подсознания. Его снова будят взволнованные вздохи супруги. Он медленно поворачивает тяжёлую голову. Настасья протягивает стакан воды. – Вон, губы-то как обметало! Испей водички, я в неё бросила таблетку с витаминами. Скоро фершал придет. Осмотрит тебя.… Определит болезнь… – Я, Настенька, без всякого врача знаю. Недавно он диагноз мне сказывал. Лучше достань шахматы с полки… – Вишь, чего удумал. В шахматы играть я не дам. Сначала поправиться надо. Он безвольно закрывает глаза. И тут перед ним встаёт уже другая девушка. Это – Настасья, только в юности. Она видится ему молодой и симпатичной красавицей. Бывают алмазы разной чистоты, но ни один из них не сравнится со слезами счастья, которые пролила Настя, выходя за него замуж. Бывают цветы, которые своей красотой затмевают весь белый свет, но нет девушки с таким симпатичным лицом, как у Насти. Бывают птицы, которые, говорят, поют лучше соловьёв, но ни одна не имеет такого сладкого голосочка, как у Насти. Бывают звёзды, которые блестят, словно золотые искорки от ночного костра, но разве их волшебное сияние может сравниться с ласковым сиянием Настиных очей? И он молча, качает головой, тихо шурша по белой подушке, будто говоря себе: нет, никого на свете не было лучше юной красавицы Насти! Старики утверждают, если сохнет душа, но в глазах горит яркий огонь, то в такой болезни виновата любовь женщины, пряной, как аромат цветущего абрикоса. А ещё говорят, если пухнет тело, но в глазах горит яркий огонь, то в такой болезни виновата жадность, любовь к деньгам, приносящим несчастья. И когда его соплеменники уехали из Пермской области в Узбекистан, куда несправедливо был выслан крымско-татарский народ, он остаётся в холодном северном поселке, где, словно сказочная бабочка, вилась около него милая уралочка Настя. Тем более у него не осталось на белом свете уже никакой родни. Да и мать была уже похоронена на здешнем кладбище… Говорят, если человек мыслит, значит, он существует. Но сейчас эти мысли отнимают у него чересчур много энергии… И он снова устало закрывает глаза. Кратковременное забытье уносит его на более чем пять десятилетий назад его в крымский поселок Судак, вроде, ставший сейчас городом, уносит в те дни, когда он после ранения снова появляется в родном Крыму. Точно внезапный бурный шквал врывается он в кабинет первого секретаря райкома партии: – На каком основании вы отправили в ссылку мою старую мать? – Успокойтесь, – бубнит с укоризной партийный босс в строгом военном френче. – Сначала представьтесь, кто вы такой? И почему нарушаете субординацию? Вбегаете в кабинет без доклада. Вся грудь чинуши увешена многочисленными медалями и орденами. – Я – капитан-лейтенант Бекир Арабаджиев, демобилизован из рядов Вооруженных Сил после ранения… – Так в чем ваши проблемы, товарищ Бакиров? – Бекир Арабаджиев! – Ну да! Прошу прощения, товарищ Арабаджиев. Вы – член партии? – Конечно! И протестую против такого дикого произвола. Выселяйте тех, кто сотрудничал с гитлеровцами. Моя мать ни в чем не повинна. Я требую… – Во-первых, прекратите кричать, товарищ Бекиров… э-э-э Арабаджиев, – голос первого секретаря сначала звучит мягко вкрадчиво, но со временем становится всё более и более жестким. – Это вам не передовая, а кабинет партийного руководителя. Во-вторых, вы же являетесь бывшим командиром, и как командир должны поддерживать политику руководства. Стыдно вам, капитан-лейтенант Арабаджиев, не знать указания товарища Сталина, которые мы обязаны неукоснительно исполнять. – Не мог товарищ Сталин допустить такое… такое… такое безобразие! – Выбирайте слова, товарищ офицер! Большое количество крымских татар сотрудничало с оккупантами. Поэтому, дабы избежать кровопролития и междоусобицы между татарами и русскими, которые пострадали от их предательских действий, принято решение в качестве воспитательной меры переселить крымских татар на восток страны. Как-то на Урал, как-то на Западную Сибирь, как-то на Узбекистан и на другие отдалённые районы. – А я говорю, что товарищ Сталин не мог допустить вопиющее нарушение справедливости. Здесь ещё надо разобраться… – Вот что Арабаджиев! Чего вы себе позволяете? Предоставьте думать вышестоящему руководству, а… а не разбираться в ваших тупых умозаключениях. Кроме того, через пять минут здесь состоится важное совещание районного масштаба. Прошу вас немедленно покинуть помещение! Валя! – первый секретарь с возмущением выбегает в приемную. – Почему ты не выполняешь свои прямые должностные обязанности? Почему кого попало пропускаешь в кабинет первого секретаря? – Я – никто попало, я – офицер Советской Армии! Требую справедливости, только и всего! – Да пошел ты со своей справедливостью! – Я… – Если начнешь здесь ещё якать, вылетишь из партии! – Не ты меня принимал в партию, не тебе исключать! Бекир вылетает из приёмной, с ожесточением хлопнув дверьми… …За окном снова валит снег и серая стена строения, в которой содержится их кормилица и поилица корова Синька, потихоньку растворяется в непрерывно движущемся белом мареве. – Боря, на, вот попробуй. В магазин апельсины привезли из какой-то Мороки или Мароки. Шут их разберет. Настасья ставит на прикроватную тумбочку тарелку с желтыми дольками заморского фрукта. Он уже сам не хочет ни о чем ни думать, ни вспоминать. Зачем ворошить старое, тем более, если это старое причиняет невыносимые страдания? Но потревоженные мысли, словно некая змея, без всякого спроса ползут и ползут в его воспалённую голову… Помнится, он торопливо бежит в райвоенкомат, где служит военным комиссаром его одноклассник Петька Груздев. Внимательно выслушав школьного товарища, он говорит: – Я тебе, Боря, хочу дать один полезный совет. Не лезь в те дела, которые тебя не касаются. – Но что здесь творится? Я воевал вместе с Цезарем Куниковым. Неоднократно ранен, награжден… – Знаю, знаю, знаю! – нетерпеливо обрывает Груздев. – Я твоё личное дело уже просматривал. – Но если бы вдруг твою мамашу ни за что ни про что отправили к черту на кулички? Ты бы сидел сложа руки? – Слушай Боря, нечего попусту кукарекать, прижми свой петушиный хвост и не возникай. Иначе отправишься следом за матерью. – И ты, мой одноклассник, спокойно это мне, защитнику Родины, говоришь? – с горечью заключает Бекир, поняв, что и эта властная инстанция помочь ему не в силах. – Во-первых, пойми, я мать одну ни в коем случае не оставлю. А во-вторых, и на самого норовистого коня всегда при желании можно надеть уздечку. – Иди, иди! Жалуйся хоть самому Господу Богу или своему Аллаху! – теряет терпение Груздев. – Защитничек! Не помня себя от злости и обиды на местную власть, Бекир снова врывается в кабинет первого секретаря райкома партии, где уже идет какое-то совещание, выхватывает из карманов кителя партийный билет и кидает его к ногам оторопевшего чинуши. – Я не хочу быть рядом с теми, кто издевается над целым народом! – Вон из кабинета! – истошно кричит первый секретарь, но уже внутрь помещения забегают два человека, милиционер и кто-то из работников райкома, которые скручивают Бекиру руки… …Его будят ласковые слова Настасьи: – Боренька, к тебе пришли. Он медленно поворачивает голову и видит перед собой Эммануила Иосифовича Цфасмана, участкового врача, с которым до болезни почти в каждое воскресенье играл в шахматы в поселковом клубе. Тот потирает озябшие руки: – Опять ты, Боря захандрил? Ну, давай я тебя послушаю. – Нечего и слушать. Немощь какая-то в теле, руки не могу поднять. Эммануил Иосифович улыбается: – Я же тебе ещё раз повторяю: название твоей странной болезни – но-ста-льги-я! Настасья остолбенело смотрит на участкового врача. На её морщинистой щеке появляется слеза. Одна. Вторая. Третья. – Чего же мне ты, ирод, раньше не говорил? Что ещё за божье наказание напало на моего Борю? – громко и жалобно причитает она и, повернувшись в угол к образам, истово крестится. – Это наказание не божье, а преступное, – говорит с уверенностью Цфасман. – Господи сыне боже помилуй нас, грешных, – снова крестится Настасья. – Поди, выдумываешь всё? – Да не вы преступники, а власть, отправившая сюда Бориса из родных теплых краёв. А ностальгия – тоска по родине. – Ну и чем же она лечится? – озабоченно всплескивает руками Настасья. – Чем, говоришь, лечится? – на минуту задумывается Цфасман. – Свозить надо твоего супруга в Крым. Пусть пообщается с соплеменниками. Сейчас, ведь, не сталинские времена. Разрешения просить не надо. Но и вера, тебе Борис, поможет. Вера в то, что всё будет хорошо. Как в песне. Ещё раз повторяю, тут надобно одно лекарство – посетить Крым. – Куда посетить?! Говоришь всякую ерунду. Встать не проворю, да и денег надо не меряно, – сердится Бекир. – Пойми, жизнь должна быть постоянным превосхождением или точней ежеминутной победой над своим сознанием, сопровождаемая внутренним преобразованием чувств с целью улучшения собственного организма. Иначе, Борис, это будет не жизнь, а медленное угасание. Бекир скептически улыбается: – Наговорил ты тут с три короба. Со словарем не разберёшься. – Другого лекарства я прописать тебе не могу. И ещё. Запомни. Человек по природе своей вертикален. Только одну треть жизни он должен проводить в горизонтальном положении. Этим он отличается от животного: змеи, рыбы, лошади. Из-за своего положения животное не обладает сознанием. Если ты будешь сутками занимать горизонтальное положение, ты будешь сам притуплять своё сознание и, в конце концов, можешь его потерять. – Иосифович, я уже пуганый. Не надо нагнетать обстановку, давай лучше в шахматы… Тут Настасья метнулась хищной птицей к больному: – Только через мой труп! Ты же, Цфасман, врач. Не дам играть. Уходи, если не хочешь по-настоящему лечить! Врач исчезает. Настасья подходит к окну и с задумчивостью смотрит на падающий снег. Потом она открывает дверцы шкафа. Долго там роется и достает сверток – Боря, вот здесь двадцать пять тысяч рублей. Может, хватит навестить родину-то? Вечером Бекир Арабаджиев впервые с аппетитом ест жареную рыбу. Первая учительница |
Похожие:
 | Библиография для внеклассного чтения Алексеев С. П. «Богатырские фамилии», «История крепостного мальчика», «Небывалое бывает», «Птица-слава», «Рассказы о Степане Разине»,... | | Урок входит в серию уроков «Нравственные уроки детства» Рассказы Ю. Яковлева как нельзя лучше подходят для внеклассного чтения в средних классах. Рассказы небольшие по объёму, но очень... |
| Читаем рассказы английских писателей Балашова Л. С., Казакова Ю. К., Яхина А. М. Читаем рассказы английских писателей: Учебно-методическое пособие по книге М. Е. Бирмана... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Пертская красавица»), заключал рассказы «Вдова горца», «Два гуртовщика» и небольшой роман «Дочь врача». Рассказы «Зеркало тетушки... |
| Рассказы о природе Пушкин А., Лермонтов М., Некрасов Н., Тютчев Ф., Фет А., Бальмонт К., Бунин И., Есенин С | | Рассказы, легитимирующие знание Институт экспериментальной социологии", Москва Издательство "алетейя", Санкт-Петербург |
| Мне нравиться читать книги на разные темы: приключения, рассказы, сказки, фантастические истории | | Тема лекции «Сатирикон». Творчество А. Аверченко. Рассказы Н. Тэффи. Традиции «Сатирикона» в прозе М. Зощенко |
| 10. 02. 14г Карпова М. А Литература- читать рассказы Чехова: «Лошадиная фамилия»,»Пересолил»,пересказ статьи учебника о Чехове | | Рассказы, пьесы, рефераты, биография Чехов А. "Толстый и тонкий", "Хирургия", "Налим", "Беззащитное существо", "Жалобная книга" и др |
| Рассказы взрослых Ведущая: Мы много очень знаем, ведь нашим детям уже по 7 лет, совсем скоро в школу | | Тематический план спецкурса «Рассказы Химилы» (6 класс) Закрепить знания об особенностях пластического и энергетического обменов веществ в организме |
| Урок Тема урока Кол-во часов Рассказы учащихся о сми, используя активную лексику Закрепление грамматического материала в упражнениях | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эти рассказы характеризуют самих мальчиков? |
| Будущим 10-классникам А. П. Чехов рассказы «Человек в футляре», «Дом с мезонином», «Студент», «Дама с собачкой», «Случай из практики», «Чёрный монах»,... | | Александр ануфриев amor fati (рассказы и пьесы) зверинец Рекомендовано в печать в качестве методического пособия Ученым советом Технологического университета Таджикистана |
