Эвентус рассказы
Скачать 2.99 Mb.
|
Уцепившись за это взгляд, как за спасательный круг, я словно дурень постарался сразу выложить причину своего появления в ресторане: – После защиты кандидатской диссертации мне предложили должность на здешнем металлургическом комбинате, но руководство внезапно уехало в Москву и у меня появилось два дня, которые решил использовать для отдыха, – промямлил я, но спохватился и продолжил разговор в правильном направлении. – Герберы, по-моему, цветы, напоминающие ромашку. Отсюда ваше имя, не правда ли? – Вы почти угадали, – снова таинственно улыбнулась прелестная партнерша. – Любит – не любит, – попробовал пошутить я. – Вся наша жизнь – сплошная загадка, – в тон мне произнесла девушка. Её голос был приятным бархатным и немного картавым. Он отдаленно напоминал мужской баритон. – Жаль, в большинстве случаев, отгадывать эти загадки приходится нам, женщинам. И это – самое печальное, потому что мы чаще всего ошибаемся в своём выборе. – Но всякая женщина может быть вполне счастливой, если она отдаст в руки партнера ключи от своего собственного счастья, – возразил я. На этом интересном моменте небольшой оркестр из четырех исполнителей перестал играть. Музыка оборвалась и я, проводив девушку, нехотя поплелся к своему столику. Мы всегда представляем, что большая любовь может вспыхнуть только между двумя умными и образованными людьми. Несомненно, эта девушка – и умна, и образованна. За время танца я успел более внимательно рассмотреть предмет своего вожделения. Аксессуары девушки были безупречны, макияж восхитителен, а от неё самой исходил такой невообразимый аромат, что я буквально сходил с ума от наслаждения, вдыхая этот изумительный фимиам. Надо сказать, мне всегда нравился запах французских духов смешанных с тонкими запахами красивого женского тела. Это вызывало во мне фантастическое блаженство. Готовясь в третий раз пригласить на танец обворожительную Гербериану, я выпил ещё водки и внутри организма появились первые ростки активной уверенности. – Когда мы выбираем девушку для танца, – твердо начал я, подхватывая Гербериану за изящный локоть, – то уже проявляем некое подобие любви или, точнее, влюбленности. – Влюбиться – не значит любить! Можно влюбиться, а потом возненавидеть, – в своих суждениях она была более категоричной. – Да, помню. Примерно в таком духе рассуждал Достоевский. Вообще-то любовь сначала проявляется в нашем сердце. Но не на пустом месте. Обязательно должны присутствовать внешние раздражители, – начал умничать я. – Почему так сухо? Почему присутствовать и почему раздражители? Мне кажется, вы говорите чужими словами. На самом деле вы – не такой. Водка сыграла с моей головой непростительную шутку, и я брякнул: – Любовь возникает, когда мужчина видит перед собой хорошенькую девушку. Наподобие вас. – Вы здесь явно перегнули, – засмущалась Гербериана, усаживаясь за стол. А я, вернувшись на свое место, принялся уже строить грандиозные планы для дальнейшего завоевания её сердца, почему-то во мне росла уверенность в своих способностях. Как только заиграла музыка, расталкивая танцующие пары, к тому времени собралось достаточно много посетителей, я ринулся в противоположный угол. Но, увы и ах! Девушки на месте не оказалось. Сказочное видение исчезло. Целый вечер я не находил себе места. Проявить подобное головотяпство мог только настоящий кретин! Вопросы в моей голове возникали один за другим. Почему я не решился поближе познакомиться с Герберианой? Почему не сумел проводить её домой? Ведь, даже для такого сумасшедшего поступка имелись весьма веские причины: на улицу опустились густые сумерки. – Дурак! – заключил я, с трудом засыпая в своем гостиничном номере. – Во всяком случае, кандидат не на должность главного инженера завода, а на звание дурака! ...На следующий день, как стало смеркаться, я очутился в ресторане. Авось девушка появится снова? Ресторан находился рядом с гостиницей и имел французское название «Эксельсиор». Я, как и в предыдущий вечер, заказал триста граммов водки, немного салата «Оливье», ромштекс с луком и кофе. Потом стал терпеливо дожидаться возможного появления Герберианы. Время тянулось, как жвачка. Медленно и в то же время нахально. Словно смеялось надо мной. Я уже выпил почти весь графинчик, доканчивал твердый, как подошва ромштекс, как мелькнуло её синее платье, украшенное яркими желтыми блестками. К слову, её ювелирные украшения были тоже безупречными. Золотые сережки, золотое колье и браслеты содержали крохотные, но настоящие бриллианты. Она заняла место за свободным столиком, и наши взгляды снова пересеклись. Мы улыбнулись друг другу, как старые приятели. Окрыленный этим знаком внимания, я снова, как на крыльях, полетел, чтобы пригласить девушку на вальс. – Женщины редко приходят одни в ресторан. Вы кого-нибудь ждете? – сказал я отрешенным голосом, словно она меня вовсе не интересовала. – Или вы одиноки? Если бы кто знал, чего мне стоила такая наивная игра! – Неужели вы не допускаете исключения из правил? К категории одиноких я не отношусь. Её приятный нежный голос и необычный аромат тела снова начал кружить мне голову. – Все одинокие люди чувствуют себя в какой-то мере несчастными. Но судя по вашему поведению, Гербериана, это замечание к вам не относится. – Но признайтесь, только наедине чувствуешь себя спокойной. – Зато вместе с любимым или любимой человек ощущает себя не только спокойно, но и уверенно. Разве вы не влюблялись или не любили? Или даже не собирались этого сделать? – Позвольте мне не отвечать на каверзный вопрос, – сказала Гербериана, – любовь – это чувство реального настоящего времени, в ней нет места ни прошлому, ни будущему. Я не остался в долгу и заметил: – Кто-то говорил: любовь есть наука сродни географии. Чем больше открываешь, тем больше любишь предмет. – Не надо, – отрицательно махнула прелестной головкой девушка, – магия любви состоит в том, что влюбленный не должен знать, какие наслаждения он получит при следующем свидании. – Золотые слова, Гербериана! Я бы человеку, впервые их произнесшему, поставил памятник. А возможно это – вы? – Вполне вероятно он уже где-то стоит. Нам наскучило однообразное кружение по залу и мы, покинув тесные рады танцующих, уселись за столиком Герберианы.. – Я вижу, вы человек холостой, – произнесла она после некоторого молчания, – потому что хорошо разбираетесь в любовной тематике. Все одинокие мужчины знают о женщине много меньше, чем женатые. Хотя на их вооружении имеются жены, но они не всегда этим преимуществом пользуются. – А вот вы – женщины, действительно, атомное оружие, – рассмеялся я, – его поражающие факторы разносторонни и особенно опасны для чувствительных сердец. Более того, вы безграничны по своему влиянию и власти. – Ошибаетесь, любовь не властвует, а покоряет, – девушка вынула из сумочки мобильник и посмотрела время, — однако мне уже пора. И мне самому себе пришлось выкинуть спасательный круг: – Я бы не отказался от одной чашечки кофе... – Нет, нет и нет. – Но мы не договорили... Ведь, ядерное оружие – опасная штука. Особенно, окажись оно в руках террористов, которые, говорят, уже стали появляться на улочках маленьких городов, как этот. А чтобы с вами ничего не случилось, разрешите мне вас проводить? – Зачем? Я живу от ресторана в двух шагах. На противоположной стороне улицы. Иногда я прихожу сюда поужинать. – Хотя бы до дверей, – я умоляюще скрестил руки на своей груди, – ну, если не террористы, то вас могут подстерегать другие опасности. Стало известно, что во время финансового кризиса участились разбойные нападения на одиноких дам. – Не пугайте меня. В моём положении уже никто ничего не боится. – Вы занимаетесь каратэ? – В каком-то смысле – да. На определенные действия я способна Потом, не слова больше ни говоря, я последовал за ней на улицу. Яркая рыжая луна осветила прелестное личико девушки. Грустно и в то же время призывно поблескивали звезды. Морозный воздух несколько охладил мой пыл, мы молча остановились возле двухэтажного особняка. – Вот здесь я живу, – задумчиво произнесла очаровательная спутница, а потом добавила. – Вы, кажется, изъявляли желание выпить чашечку кофе? Приглашаю это сделать в моём собственном доме. Мы поднялись на крыльцо и уже через несколько мгновений я оказался в гостиной. – Мне пора заварить кофе – с каким-то внутренним извинением произнесла Гербериана, – пока посмотрите фотоальбом с видами нашего провинциального городка. Оставшись наедине, я осмотрелся. Гостиная была обставлена не просто с шиком, а даже чересчур модно и современно. Интересно, кем работают родители девушки, чтобы обладать таким великолепием? Мне ничего не оставалось, как достать очки и с интересом рассматривать репродукции. Но уже спустя всего пару минут в комнату вошла Гербериана с подносом в руках. Я поднял глаза и от ужаса обомлел. Передо мной стояла настоящая ведьма! Вошедшая женщина фантастическим образом изменилась. Вместо Герберианы возле стола оказалась египетская мумия. Вроде, во внешних очертаниях фигуры Герберианы ничего не изменилось. Та же фигура, то же платье, те же украшения... Но лицо женщины стало напоминать высушенную поверхность старого престарого яблока. Мелкая сетка морщин сплошь покрывала её кожу. От неожиданного испуга, полученного в результате колдовского превращения, я быстро вскочил. То ли от выпитой водки, раньше я никогда так много её не употреблял, то ли от таинственной трансформации Герберианы в дряхлое существо, у меня закружилась голова. В это мгновение я рухнул на диван и потерял сознание. Когда мрак перед глазами рассеялся, передо мной вновь появилась моя прекрасная и симпатичная знакомая. – Гербериана, – прошептал я, еще не веря случившемуся. – Меня зовут Виктория, – скромно отозвалась девушка, стоявшая у изголовья с кружкой в руке. Её тонкий голосок не был похож на бархатный голос Герберианы, но он действовал на мои нервы как некий лечебный эликсир. Мне стало намного лучше, и из меня вырвался крик: – Что происходит? Неужели я оказался в центре нелепого розыгрыша? После произнесенной фразы мои глаза увидели точную копию Виктории, только постаревшую лет на пятьдесят. – Успокойтесь, пожалуйста, – промолвила она. – Это на самом деле Виктория – моя внучка. И простите меня, нужно было бы мне давно догадаться, что вы обладаете близорукостью, только стесняетесь носить очки. Вы мне показались незаурядной личностью, и я решила вас познакомить со своей внучкой, которую ни чем не вытянуть из дома. Так благодаря Гербериане, а также недостаткам собственного зрения с одной стороны и действию спиртного с другой, я стал обладателем самого драгоценного в мире сокровища, моей несравненной Виктории. О глупости Наброски на выборную тематику В незапамятные времена в некотором государстве жил да был некий человек. Сызмала он не давал покоя ни родным, ни знакомым. Всё-то ему хотелось узнать, до всего докопаться. Увидит, бывало, на земле живую букашку-таракашку и уже пальчиком указует: – Оё-ё, что это? Всковырнёт небольшую соринку на полу: – Оё-ё, кто это? А когда человек подрос, совсем от него отбоя не стало: – Почему снег не горит, земля не тает? – Где счастье растёт? Кто звезды пасёт? Вот и прозвали его люди за глупые расспросы Иванушкой дурачком. Ему бы угомониться. Ан нет! Своё гнет. Только на улицу ногой ступит, у первого встречного поперечного вопрошает: – Правда, что семеро одного не ждут? – Правда, что нет худа без добра? – Правда, что цыплят по осени считают? – Правда… Однако ни от кого Иван-дурак насчет правды понятного слова получить не может. Один прохожий промолчит, второй около виска покрутит, а третий, смотришь, и вовсе обругает: – Иди-ко ты, Ваня, знаешь куда… Если бы знал Иван-дурак, куда ему подаваться, то, может быть, обязательно пошел, да тут ему дряхлый беззубый старичок прошамкал: – Знаш, шынок, правду матушку-то давно ветром шдуло… И тогда надумал Иванушка в чистое поле податься, где ветрам сплошное раздолье. Авось правду-истину, в действительности, найдет!? День шагает, второй идёт, третий бредёт. Наконец, притомился, снял кроссовки и присел на камень отдохнуть. А почувствовав в ногах лёгкость неимоверную, вскочил и весело закричал: – Нашёл, нашёл, нашёл! В ногах правда прячется. Чем дальше пройдешь, тем больше найдешь! Укусив себя за локоть, подпрыгнул Иванушка выше головы: – Ай да я! Спасибо мне! Но решил он для верности у самого ветра спросить, какую такую правду тот по белому свету гоняет? Опять ходит-бродит в чистом поле день, другой, третий. Наконец, добрался до старой лесопосадки. Глядь, сидят на опушке два зайца. Увидели Ивана и шмыг – в разные стороны. Тут наш Иванушка, не будь дураком, за обоими сразу погнался, поймал косых за уши, а когда смеркаться стало, надумал зайчатиной полакомиться. Едва успел костер разжечь, откуда ни возьмись – черт с бутылкой: – Твоя закуска, моя выпивка! На том и порешили. Съели зайцев, первачом закусили да песню затянули: Шумел камыш, деревья гнулись, А ночка тёмная-я была-а… И так сердечно ночные странники голос подавали, что у Иванушки слёзы ручьём из глаз брызнули. – О чем кручинишься? – спрашивает его чертяка, почесав копытом между ушами. – Как мне, дуремычному, не плакать? Едва намедни узнал, что правда-матушка в ногах прячется, а выпил с тобой чарку-другую, вновь сомнения одолевать стали. Может, прав один старичок, который мне сказывал, мол, её ветром сдуло. А вдруг взаправду она не в ногах, а в другом члене обреталась? Где теперь ветер найти, как точности дознаться? – Нечего искать то, что у тебя в голове? – говорит строго рогатый. - Ступай-ка живенько домой да живи по правилу: чем хуже, тем лучше. Перво-наперво – забудь мысли, и всё у тебя пойдет на лад. Понял? – Понять-то понял, – отвечает Иванушка, – а правда, что, если пойдешь туда, не знаю куда, то найдешь то, не знаю что? – Правда, правда! – кивает ему чертеняка. – Иди, Иван, да следуй моему совету. Возвратился дурак в родные края, где все законопослушные граждане жили по принципу: сегодня хорошо, а завтра лучше, чем сегодня. Начал вести своё житьё-бытьё сызнова. То сплетню на соседа придумает, то пакость ближнему своему подсунет, то просто-напросто кому-нибудь навредничает. И чем хуже он другим делал, тем лучше и легче на его дурацкой душе становилось. Между тем пришло время в тех краях городского гувернатора выбирать. – Вишь, чего надумали! На зло всем вообще голосовать не пойду! – усмехается про себя Иван-дурак. Только помыслил, черт тут, как тут. Стоит перед дураком рогами укоризненно покачивает: – Самовыдвиженцем не хочешь стать? Иди во власть. Понял? – Как не понять! Я и так сам себя всю жизнь двигаю. – Говорят тебе, выставляй себя в гувернаторы, дурак! Только помни: делай хуже, будет лучше! – Так я и хотел было, как хуже.… А почему у кольца нет конца? – Почему, почему? По кочану огрею копытом, сразу поймешь. Сперва найди в кольце начало, а потом спрашивай, дурья башка! Ежели, к примеру, водку пьянствовать не начинал, так есть резон пить бросать? – Но я обещания давать не научен. – Отлично! – вильнул хвостом нечистый. – Обещай, что хочешь. Только, чем вредней, тем лучше! … Вот, пришли люди Ивана слушать, а он на них накинулся: – Почему бедные беднеют, а богатые богатеют? – Почему ученых – целая тьма, а неученых – целый свет? – Почему живете по принципу: сегодня хорошо, а завтра лучше? Может, и послезавтра жить лучше надо? Давайте перестраиваться? Закивали мужики головами. А ведь, правду говорит Иван! Загорелись: лучшего гувернатора им не сыскать! Тем паче, прежний многих верноподданных разорил, и великое добро в заграничные банки перевёл. Потому что к слишком умной нации принадлежал: – Смотрите, люди добрые, – любил говорить он, – у меня у самого, как у голыша – нету ни шиша. Одна крохотная хатка-развалюха на Канарах, да и та на жене числится. Не моя! Умный-то не только закон подпирает, но и знает, как через него перелезть можно. А про нашего с вами брата говорят: всяк из вас умен, только один сперва, а другой – опосля! А русский человек вообще задним умом славен. … Долго ли коротко ли стал Иван гувернатором. И вновь за своё. Завалил свиту вопросами: – Почему дальше спрячешь, а ближе найдешь? – Почему клин клином вышибают, а ум за разум заходит? – Почему… И дошло до советчиков, что Иван – полнейший дурак, что на нем, хотя и кафтан бел, да ум у него черт съел. Тут все они единодушно принялись разворовывать то, чего прежний руководитель разворовать не успел. Но вдруг появился один служивый, который дурацкие Ивановы разговоры на бумажечку записал и людям о нем начал рассказывать. Так, мол, и так, дурак дураками правит и дураками погоняет. Даже презентёру, самому главному в государстве человеку, доложил. Только русский человек издавна привык ртом слушать, а ушами кушать. Не поверил никто ни единому слову служивого. А советчикам только этого и надо! Замыслили они: скоро выборы главы державы, выберем Ивана-дурака в презентёры. Пусть он сам себе вопросы задает, и сам на них отвечает. А Иван-дурак заупрямился: – Мне и здесь хорошо. А всем вам послезавтра сплошной кайф будет… Но не успел он слова вымолвить, рогатый уже в бок тычет: – Соглашайся, дурак! Пироги и пышки жрать будешь. – Куда мне! Я ведь, только на гувернаторстве отнимать и делить научился. Складывать да преумножать не получается. Вот почему, например, два да два – четыре и дважды два – четыре, однако, если три да три – шесть, то трижды три – девять? А? Призадумался рогатый, задумчиво уткнул копыто в лысое темя, но вдруг вовремя опомнился: – Ну, тебя на фиг! Пошел ты к архангелам со своей высшей математикой! Соглашайся, раз выдвигают! Иначе я тебя сам туда клюкой задвину, где родных не узнают. … Долго ли коротко ли, стал Иван-дурак презентёром. Везде ходит, во всякую государственную дыру заглядывает и везде пальчиком указывает: – Говорят, что время лечит, не сократить ли нам министерство охраны здоровья? – Почему в казне пустые бумажки золотым запасом называются? – Почему… Надоело министрам слушать пустые Ивановы вопросы: – Да потому, что за время вашего правления народ в нищие подался, за бесплатными обедами в очередях стоит. Теперь такой застой в государстве случился – ни пером описать, ни в сказке сказать! – Непорядок! – возмутился дурак. – Немедля всех попрошаек сделать богатыми, отдать им дворцы и заводы, а богатых в нищие обратить. Услышав глупые Ивановы речи, черти в пекле такой шум устроили, что земля в испуге затряслась: так высоко плясала от радости бесовская братия, думая, что людям не выжить в том бедламе, который устроил им Иван-дурак. С тех пор, как только глупость над миром начинает одерживать верх, земля под нами в страхе дрожит. А мы, недотёпы, орём, как очумелые: – Землетрясение началось! Землетрясение началось! Какое там землетрясение!? Очередного Ивана-дурака надо от кормушки убирать! Тут и сказке конец. Не тот молодец, кто только ест огурец, а тот молодец, кто на дуде игрец и на выдумки спец. Судьба провинциального поэта Стихотворец Пиэр Балабонов с самого утра находился в плохом настроении. И дело вовсе не в том, с какой ноги он встал. Хотя данный факт имел для него немаловажное значение. Причина дикой озабоченности лежала в неприятном сне. Ему явилась Мнемосина. Эта богиня из древнегреческих преданий, мать девяти дочерей, была явно рассержена. «Наглец! – громко кричала она. – Прекрати глумиться над моей дочерью! Создал ли ты за последний год хотя бы одно значимое стихотворенье?» Резкий крик подтверждался обличительным четверостишием: Убирай руки прочь От пера и листа И не смей трогать дочь, Если совесть чиста! Сон ему был не только неприятен, но ещё в большей степени не понятен. Хотя Пиэр действительно после приемы в члены Союза крымских писателей не создал ни одного стоящего стихотворения, но это не дает право подтасовывать факты. Во-первых, Балабонов не прикасался к перу и бумаге, потому что год назад купил персональный компьютер. Во-вторых, ухаживал он сразу за тремя дочерьми Мнемосины. И Эрато, муза любовной поэзии, и Эвтерпа, муза лирической поэзии, и Полигимния, муза эпической поэзии, нравились ему одинаково. Однако старая богиня просила оставить в покое только одну дочь. Какую именно? Целый день поэт бесцельно шатался по комнате. Только под вечер он «вымучил» несколько строк, чтобы дать Мнемосине достойный ответ. Старуха вредная, оставь свои угрозы! Стихи не поменяю я на прозу; С Эвтерпой, с Полигимнией, с Эрато Навеки узами соединюсь когда-то. Общаясь с ними, я душой ликую, Но если выбирать, то подскажи – какую? Разгневанная богиня явилась к нему только под утро. Справа от неё в задумчивой позе со свитком в руке стояла Полигимния, в центре с флейтой красовалась Эвтерпа, а справа в чувствительной позе улыбалась Эрато, держа перед собой арфу. Мнемосина снова вперила в Балабонова пылающий взор. Ты сам, презренный раб, сведешь себя в могилу. Управиться с тремя и Зевсу не под силу, Но коль несовершенное зачато, То отдаю тебе на ночь Эрато. Постигнешь с ней любовную науку, Получишь разом и венец и руку! Проснулся Пиэр с камнем на сердце. Глянув в зеркало, он себя не узнал. Словно всю ночь на нем какой-то неимоверно тяжкий груз возили черти. Но Балабонов сразу ринулся в атаку. Ему не терпелось показать свои способности в любовной поэзии. Ласкает волны спозаранку Конец прибрежной полосы... У моря средних лет цыганка Снимает черные трусы. Уж брошен на песок бюстгальтер, Свисают как сморчки... Вспотев, до пят седой бухгалтер Трет на носу своём очки. Всю жизнь старик при счетном деле. В уме одно: приход-расход. Теперь дрожит от страсти челюсть, Глаза направлены в живот. Цыганка резво вертит попкой, Внизу пупка – разлет кудрей. И вот дедок бежит по тропке, Чем ближе к цели, тем быстрей. «Позолоти, любезный, ручку, Тогда всего за сотен пять Свою таинственную штучку Я разрешу поцеловать». Отдал бы он в два раза больше. Откуда ни возьмись, – цыган! И тут пошли дела как в Польше: Кто телом крепче, тот и пан. Обчистил он глупца до нитки... А я совет такой подам: Друзья, не делайте попытки Брать то, что вам не по зубам! Наступила долгожданная ночь. Каково же было разочарование Балабонова, когда он увидел рядом с Мнемосиной только Эвтерпу и Полигимнию! Богиня вполуха внимала словам Пиэра и так пояснила отсутствие дочери: Не трать напрасно нервы, дурачок, Ума в тебе всего на пятачок, Но спесью существо твоё богато. Оставь мою любимую Эрато! Эвтерпу я даю тебе взамен. Но только никаких интимных сцен! Эротика твоя подобна стуже. Посмотрим, как ты с лирикою дружен. Стихотворцу показалось, будто прошла длительная бессонная ночь. От страшной боли раскалывалась голова, и он чувствовал себя не двадцатипятилетним шалопаем, а сорокалетним мужчиной, который выпил два литра сивухи. Когда Пиэр приблизился к зеркалу, то чуть не упал в обморок. На него из зеркала глядел пожилой уставший человек. Знакомые черты с трудом угадывались в помятом облике. Что за наваждение! Неужели это – отместка богини за непонравившееся ей стихотворение? Трясясь от страха, Пиэр бросился к компьютеру и начал лихорадочно набирать текст. Но не тут-то было! Несмотря на то, что он считался непревзойденным лириком, стихи родились только к вечеру. Пляж гукал, словно контрабас. Резвились дети на песке. А жизнь моя в вечерний час Висела лишь на волоске. Сияло море бирюзой, Бежала за волной волна, Но пахло в воздухе бедой: Меня не встретила она! Срывал косынки ветер-плут, Катилось время под откос. «Неужто все цыганки врут?» – Я задавал себе вопрос. И вот, уж потемнел восток Точь-в-точь, как свет в моих глазах. Тут кашемировый платок Мелькнул лукаво на плечах. Мой пессимизм умчался враз, Я стал по-прежнему счастлив И, как божественный алмаз, Сверкнул на солнышке залив. Но вдруг на душу ураган Тревожной болью налетел: С ней вместе молодой цыган Шел жизнерадостен и смел. «Знакомься!» – слышу с горяча Я звук, как злой беды раскат. Потом он гаснет, как свеча: «Прошу знакомься! Вот – мой брат!» Кажется, Пиэр вложил в стихи всю свою душу. Однако на следующую ночь Мнемосина встретила его с одной дочерью, с Полигимнией. – Не трудись читать свою белиберду! Что я тебе говорила вчера? У тебя нет никакого таланта: ты слишком спешишь, твои стихи – скороспелки! Они быстро сгниют! Завершила богиня свой монолог так: Твои стихи – как вьюга зимняя. В них гаснет всякая любовь... Быть может, только Полигимния Постигнет смысл бездарных слов? К утру Пиэр почувствовал себя совершенно разбитым. Болела поясница. Не слушались ноги. Преодолевая внезапно возникшую хромоту, Балабонов проковылял к зеркалу. На него глядел пятидесятипятилетний уставший мужчина. Весь день он провел в сочинительстве. В голову лезла одна чепуха. В конце концов, Пиэр сумел кое-что создать: Не видели моря такой обузы... По их весьма выносливой спине То танкеры бредут, то сухогрузы, То траулеры роются в волне. А трубы их дымят, как папиросы. Дышать вонючим смрадом тяжко вам. За борт рекой сливаются отбросы И все, кому ни лень, бросают хлам. Пугает мир безрадостное горе. Людская нечисть для воды вредна... Пока ж безмолвно позволяет море Свои владенья засорять до дна. Но может море суд вершить над нами: Морская кара будет так крепка, Что самое великое цунами Покажется нам ласковей шлепка. На следующую ночь Мнемосина появилась одна. – Старец! Не смей приближаться к моим дочерям! – глухо прозвучал её вердикт. Едва проснувшись, Балабонов, еле-еле семеня ногами, двинулся к зеркалу. Перед ним стоял седой морщинистый старичок. Тогда он все-таки добрался до компьютера и начал писать мемуары. Своё первое прозаическое произведение он подписал псевдонимом: Пиар Балабанов. Ненилин день «Кто не любит слушать музыку, тот несчастнее любого гурмана, внезапно потерявшего вкус к пище». Музыкант «Музыку невозможно передавать словами, выраженной в устной или письменной форме. Это – наслаждение чувств, которое воспринимается только душой и сердцем» Мудрец Пока Антон находился в командировке, на лестничной клетке появились новые соседи. Как передало «сарафанное радио», ими оказались муж с женой, возраст которых совпадал с его годами. Это известие Антон получил, проходя мимо двух бабок. Они наподобие нахохлившихся наседок заняли добрую половину самодельной скамейки, вкопанной почти у ступенек подъезда. Посетив ближайший магазин, он расположился сбоку старушек с единственной целью: расправится с пенным напитком под названием «жигулевское», одновременно закусывая свежим осенним воздухом. Одна из бабок, Нина Егоровна, уже успевшая познакомиться с новосёлами сказала: – Он – мужик обходительный, она – вся из себя. На меня кинула глаз – словно из ружья бабахнула. – Мужика-то величают Олегом Ивановичем, а как кличут его худую рыжую пигалицу, похожую на ржавый шуруп? – спросила у подружки вторая наседка, известная Антону по отчеству – Афанасьевна. – Мне-то она зачем? – ответила Нина Егоровна. – Со мной видать, балакать не захотит. Заносчива очень. Потом она повернулась в сторону Антона: – Лучше ты мне, Антон Павлович, доложи, что за люди вчерась в нашем подъезде шастали? – Какие ещё люди? – лениво бросил Антон. – Афанасьевна, может ты прояснишь? – не унималась Нина Егоровна. – А я таких на порог не пущаю. Сказывают, то ли евангелисты, то ли еговисты... Короче всяка шантрапа... Ходят, да нас, православных, дурят. Небось, к татарам и всяким прочим иноверцам не пристают. Среди них-то ротозеев нема... В этот миг во двор спустился ещё один человек, плотный самоуверенный мужчина лет сорока пяти. Антон невольно пододвинулся поближе к старушкам, как бы приглашая его занять место на лавочке. Было около десяти утра. Такие теплые ноябрьские дни – не редкость в Крыму. Они чем-то напоминают бабье лето российской глубинки. Обычно мягкий ветерок, дующий со стороны Керченского пролива, располагает старушек к пустым длинным разговорам, и Антон, не любивший никаких сплетен, уже собирался уходить, но был остановлен елейным голоском Нины Егоровны: – Антон Павлович, знакомьтесь – ваш новый сосед. В отличие от вас он – не холостяк, – ядовито подчеркнула в конце фразы пожилая женщина, сменив внезапно свою фальшивую интонацию. Антон, отрицающий всякое давление на свою личность, все же на этот раз смирился. Ему ничего не оставалось, как приоторвать заднее место от самодельной скамейки и выдавить из себя: – Антон... – Олег, – также сухо и немногословно отрекомендовался коренастый мужчина, протягивая жилистую ладонь и одновременно присаживаясь. – Олег Иванович, – не могла успокоиться Нина Егоровна, – может, вам известно о тех трех шелапутах, что вчерась подъезд обходили? Вроде, одеты прилично. Даже при галстуках. Молодая девушка вообще выглядит прилично, как краля. Что они предлагали? Может, товары какие? – Откровенно вам признаюсь, мы с супругой были слишком заняты. Целый день передвигали мебель... пылесосили... Так что никакого звонка не слышали. – Да-а-а, – тихо, но многозначительно протянула Афанасьевна, – ежели при советской власти переезд считался пожаром, то теперь это – целое светопреставление. А откуда вы, ежели не секрет? – Какой там секрет! Из Красноперекопска, – зычно рассмеялся мужчина. – Слыхали, слыхали... Раньше тудой отправляли «на химию», на исправительные работы, – уже с опаской проговорила неуёмная старушка. Олег Иванович расхохотался ещё громче: – Ха-ха-ха! Не волнуйтесь вы! Я сам из милиции, в последнее время трудился в тамошней налоговой инспекции. Теперь вот перевели в ваш приморский город. – А супруга? – продолжала Афанасьевна настойчивые расспросы. – Она – педагог, – уже немного суше ответил Олег Иванович и сразу повернулся к Антону, – не смогли бы вы помочь переставить секретер? Тот поднялся с места и с извинением обратился к Нине Егоровне: – Простите, что не ответил на ваш любознательный вопрос. Я вчера поздно вернулся из командировки. Вышел вот пивка попить. Да на погожий день полюбоваться. – Теперь люди не почитают дни-то, – с упреком вздохнула Афанасьевна, – а раньше десятое ноября у нас в деревне называли днем мученицы Ненилы. Ненилин день, коротко ежели говорить-то. На смоленщине в этот день ещё при моей памяти девки пели о хороших женихах. Мать моя, покойница, сказывала, что в их селе Ненилин день называли ещё днем воспоминаний о потерянной любови. Молодые замужние бабы так и пели: «Не дадут другого дролечку – Гляди на одного...» – Ну, как сосед? Пора за дело приниматься? – слишком грубо прервал Антон словесное излияние старушки, которое могло тянуться до обеда. Та недовольно вздохнула: – Истинную веру-то у людей повыветрили. Вот они и не помнят ничего. Бога не почитают. А Нина Егоровна задала ей риторический вопрос: – Есть ли он, этот наш Бог? Может, правильно молодежь в другую веру подалась? Ходят... агитируют. Меж тем Олег Иванович тоже поднялся со скамейки, и мужчины начали неторопливо шагать вверх по ступенькам. Сосед Антона принялся пространно объяснять: – Вчера мы с супругой вроде бы уже расправились с квартирным бедламом. Но сегодня её словно кто-то укусил. Видите ли, в нашу библиотеку ей вздумалось втиснуть швейную машину. Бабы есть бабы. Всегда с придурью... Специально нанимать грузчиков не хочется, поэтому обратился за вашей помощью. От моей половины польза, как от мухи. Только одно хорошо умеет делать – жужжать. Впрочем, и на самом деле, если она попробует что-либо поднять, сломается будто соломинка. Слишком уж худа да слаба. Но вы не переживайте, мы вдвоем быстро управимся. Жена ушла узнавать насчет своей работы. – Из-за чего переживать? Даже польза – вместо утренней зарядки. Они быстро переставили секретер, и Олег Иванович, приветливо улыбаясь, пригласил соседа в гостиную к столу: – Пять капель? Не возражаете? Антон, долго не церемонясь, уселся в мягкое кожаное кресло. Посреди стола игриво поблескивал небольшой хрустальный графинчик с водкой. Рядом уже были расставлены две крохотные тарелочки с нарезанными лимонами и одна большая, на которой лежали бутерброды с сыром и ветчиной. Олег Иванович разлил водку в микроскопические ажурные рюмочки: – За то, чтобы секретер простоял здесь минимум лет сорок – больше мне не надо, не прожить! Мужчины выпили. И хозяин дома продолжил начатый разговор: – Бабка, которую зовут Афанасьевной, – молодец! Столько лет власть пыталась воспитывать в ней атеизм – нелюбовь к Богу, всё напрасно! Старушенции надо бы орден дать за защиту религии имени святой Ненилы первой степени. Вроде так она называла свою великомученицу?.... А лучше орденом воспоминаний неверных жен... Олег Иванович снова продолжительно и долго хохотал, а потом взялся за графин. – А сам-то ты человек верующий? – после второй рюмки спросил Антон. – Как тебе сказать? Действительно, нас долгое время воспитывали в условиях э-э-э … – Ты хотел выразиться тоталитаризма, – услужливо подсказал Антон. В процессе разговора мужчины незаметно перешли на ты. – Погоди, не перебивай! Нас воспитывали в условиях воинствующего атеизма. Безумно разрушали храмы. Сносили кресты, убирали колокола. Но веру в Бога коммунякам сломить не удалось. Смотри, как возродилось православие. Будто сказочная птица Феникс из пепла. Но мои слова не говорят о том, что я есть ярый защитник религии. Впрочем, она теперь уже не нуждается в защите... Жизнь, дорогой сосед, не стоит на одном месте. Появились новые понятия: неопознанные летающие объекты, экстрасенсорика, паранормальные явления. Но от них не уйти, они существуют. Церковь же не желает воспринимать эти факты... Бог... – Но ты мне прямо скажи насчет Бога! – прервал соседа Антон. – Есть он или его нет? – Погоди! Опять ты суетишься! Конечно, что-то есть... Давай, сначала по третьей? Говорят, Бог любит трёх. Троицу. Выпьем за Высший Разум! Тост явно пришелся обоим по душе. Мужчины снова опустошили крохотные рюмочки и теперь уже говорить начал Антон: – Ты, Олег, прав. Что-то есть. Правильно, в мире существует Высший Разум. Он предоставил людям возможность написать Библию. Сделал только намек. И точка! – Туманно, туманно... – Олег, если бы люди стали неукоснительно соблюдать только лишь все его указания, то их самостоятельное развитие могло остановиться. Высший разум хорошо это понимал. – Ты хочешь сказать, что твой Высший Разум вдохнул знания в обезьян? – потом сосед Антона удивленно поднял вверх черные брови. – Но почему он бросил людей на произвол судьбы? Разве его не интересовали кровавые битвы, которые велись в древности, в средневековье?... А дикое рабство? А что творится сейчас в наш век? Высший Разум жесток. Он – деспот! Он не любит свободу... – Ошибаешься, – спокойно сказал Антон, – мой Высший Разум в отличие от твоего Бога, наоборот, свободолюбив. Он дал и дает людям возможность свободно развиваться, однако не может допустить, чтобы в мире безраздельно властвовали зло, коварство, ложь, предательство... – Что ты несешь? – прервал его Олег. – Оглянись! Вокруг сплошная деградация. Мне как бывшему менту, это хорошо известно. Конца безобразиям нет. Сам-то хоть читал Библию? Всё движется к Армагеддону, наступление которого предсказал апостол Иоанн. – Успокойся, Олег, я читал. Но с таким же старанием читали люди, совершающие преступления. – Ну, если ты уверен в существовании Высшего, или ещё как сейчас принято говорить, Космического Разума, то скажи, почему он допускает землетрясения, цунами, различные техногенные катаклизмы? Почему он не указывает людям выход из создавшихся катастрофических ситуаций? В Библии сказано, что Бог в будущем накажет виновных за совершенные злодеяния. А кто будет наказывать за стихийные бедствия, уносящие миллионы жизней? Молчишь?... Ну в таком разе ещё по одной?... Тогда, дай Бог, чтобы на каждый заданный вопрос, всегда существовал правильный ответ! Мужчины снова выпили. И снова речь повел хозяин квартиры: – Почему чистилище нужно только после ужасного конца света? Спрашивается, к чему устраивать этот ужас законопослушным верующим гражданам? Тем, кто не грабит, не убивает, не насилует? Зачем отвечать им за проступки других? Антон в знак согласия кивнул головой: – Резонные вопросы. Олег, кое в чем я с тобой согласен. Да, Высший Разум дал в руки людей мощное оружие – Библию, но повторюсь, он сознательно не хочет вмешиваться в земную жизнь. – А зря, – хмуро промолвил Олег. – Нет, не зря, – упорствовал сосед, – чистилище, о котором ты упоминал, есть настоящая, прошлая и будущая жизнь общества на нашей планете Земля, а не после мифического конца света. Разве Высший Разум допустит подобную кровавую бойню? Повторяю, земная жизнь – вот настоящее чистилище! Через него проходит каждый. После своей смерти люди трансформируются в совершенно иную форму жизни. При этом они образуют две ипостаси – негативную и позитивную. Обе продолжают существовать на так называемом том свете, продолжая своё земное бытие. Олег на секунду задумался: – Значит, человеческая жизнь – бессмертна? – Да, человек переходит в иную форму материи, неизвестную науке, как раз об этом свидетельствуют и те новые явления, о которых ты уже упоминал, – утвердительно произнес Антон. – Интересно. Но согласно твоей версии человек будет жить и трудиться в другом измерении, точно так же как на Земле? Да? – Только это будет высшая форма развития, но отнюдь не последняя, – добавил Антон. – Ничего себе! И негативная часть тоже будет усовершенствоваться?... Хотя трудиться её навряд ли заставишь и любить, наверное, она будет по-своему: отрицательно.... Нет, в твоей теории Антон существует явный пробел... Мужчины, утомленные бесконечным разговором о высших материях, на некоторое время замолчали. Наступила пора постепенного приближения к земным реалиям. Первым попробовал раскрыть свои знания Антон: – Жизнь есть сложная штука, своеобразное соединение любви и труда, а они не нуждаются в словах. Вернее, слова должны служить только лишь в качестве прелюдии к любому грандиозному делу или глубокому сексу. – Но труд, как и любовь, нуждается в идеях, – возразил Олег, – попробуй без слов и мысли воплотить их в жизнь. Только мысль, воплощенная в проекте, предваряет грандиозную стройку. Только пристрастный допрос предваряет отсидку в тюряге. Аналогичная ситуация в любви. Молчком бабу не завоюешь, ей нужно преподнести оригинальную идею, иначе не положить на лопатки её задницу. Безрассудный безыдейный дурак он и в труде – дурак и в любви – дурак. – Правильно, – улыбнулся Антон, – однако для воплощения идеи в жизнь необходимы твердые убеждения. И тут следует сразу упомянуть о целях. – А чтобы достичь цели, – подхватил Олег, наливая очередную порцию водки, – нужно в определенной степени проявить и труд и любовь. Таков, брат, неутомимый кругооборот жизни. – Тут я с тобой полностью солидарен, – в знак согласия Антон приподнял рюмку, – жизнь успешного человека ценится и по занимаемой должности, и по красоте жилища, и по толщине кошелька, и по поведению его любимой женщины, и по успешной любви. Кстати, любовь – такое же искусство, как например музыка... – Если только музыка имеет место в негативах и позитивах твоего Высшего Разума. – Имеет! Конечно, имеет. Музыка есть всюду. Если ты, Олег, предположим, играешь на гитаре здесь на Земле, то и виде паранормального существа ты будешь только усовершенствовать свой талант. – Вот это по мне! – воскликнул Олег. – Позволь мне снова пригласить тебя в нашу библиотеку, где мы перетаскивали секретер. – Боже! Как это я прозевал? – чрезвычайно удивился Антон, снова очутившись возле секретера. – Да у тебя здесь – сплошные стеллажи с книгами. Целое сокровище! Полное собрание сочинений Флобера, Шекспира, Толстого, Евтушенко... Настоящая радость для книгоеда! – Но ты глянь вправо. И увидишь инструмент, из-за которого я пригласил тебя в эту комнату. – О! Даже гитара! – Так вот, дорогой Антон, благодаря ей, мы сейчас отречемся от скучного мира философщины ни о чем и перейдем в конкретный мир музыки. Кстати, я в свои юные годы целый год выступал на сцене в качестве гитариста. «Окромя» милицейского «образовання», у меня за спиной музыкальная школа по классу струнных инструментов. Я и теперь люблю петь старые песни, что были в репертуаре Козина, Высоцкого, старого Лещенко... Не желаешь ли послушать? – С удовольствием! – согласился сосед. – Хотя примерно лет двадцать избегал слушать гитару. – Интересно, чем тебе этот инструмент не угодил? – Долгая история, – махнул рукой Антон... Они снова оказались в гостиной. Олег взял с собой гитару и, удобно усевшись в кресло, произнес: – Ну, тогда слушай. Ведь, для меня каждая игра на данном волшебном инструменте по своей музыкальной сущности неповторима. Каждая мелодия всякий раз звучит по-новому. Сейчас я сыграю тебе старую-престарую песню. Но именно на основе старого рождается совершенно новая мелодия. Вот почему я часто к ней возвращаюсь. Олег слегка тронул струны. Сначала полились нежные вкрадчивые звуки, которые походили на журчание горного ручейка, потом они стали усиливаться и усиливаться пока, наконец, не превратились в искрометный водопад. « В оркестре играли две старые скрипки, Шумел полупьяный ночной ресторан.... Так что же ты смотришь с печальной улыбкой На свой недопитый с шампанским бокал? Желтую розу, эмблему разлуки, Последний подарок тебе я принес. Мы долго стояли с тобою в раздумье Нам плакать хотелось, но не было слез. Плачь, если хочешь, у черной гардины, Уткнувшись лицом в голубое манто, Так пусть, извиваясь, сверкают рубины: Печаль твою, крошка, не знает никто». Антон зачарованно слушал божественный голос гитары. Сочность его оттенков ошеломляла. Находясь в плену растревоженных эмоций, он даже на минуту закрыл глаза. Слишком много лет ему приходилось отказываться воспринимать этот инструмент... Когда погасли последние аккорды, в комнату ворвались суетливые посторонние шорохи, воспринимавшиеся теперь взрывами атомных бомб. Чтобы как-то заглушить эти противные шорохи, Антон с волнением попросил: – Давай ещё! Олег на несколько мгновений задумался, потом ударил по струнам; «Шел крупный снег и падал на ресницы вам. Вы северным сияньем увлеклись. А я сквозь скуку Вам подал руку Вы, встрепенувшись, поднялись. И вмиг меня увлек очей прелестный взор. Я дал вам предложение дружить. Подняли взгляд вы И дали клятвы, Мне неизменно верной быть. В любви и ласке время незаметно шло. Пора настала, кончился твой срок. В тумане мглистом Виднелась пристань, Мелькнул в нем беленький платок. С твоим отъездом началась болезнь моя: И день и ночь я думал не спроста. По актировкам, Врачей путевкам Я покидаю те места. Итак, я кинул лагерную жизнь свою, А поезд дальше мчит меня на юг И всю дорогу Молил я Бога: Приснись, приснись мне, милый друг. Огни большого города встречали нас, К перрону тихо поезд подходил. Тебя больную Совсем седую Наш сын к вагону подводил. Так здравствуй, поседевшая любовь моя! Пусть кружится и падает снежок На берег Дона, На ветки клена, Нам твой заплаканный платок». Чувствовалось, что играет профессионал... К великому изумлению соседа в печальных глазах Антона застыли крохотные искорки слез. – Честное слово, Олег, твою мастерскую игру я слушаю от всей души, – прижав руки к груди, искренне признался Антон, – для меня гитара – царица музыкальных инструментов. Только гитара имеет мягкий непринужденный и немного мечтательный голос. – Естественно, я уже позабыл давно про диезы, бемоли, бекары... – Нет, музыка – многогранна и любая её грань тоже воспринимается мной с восхищением, нежностью и волнением. – А в моей голове осталось только то, что гитара – струнный щипковый инструмент семейства лютен, который появился в Европе где-то в тринадцатом веке. Кстати, первые гитары имели только шесть струн, – уточнил Олег, – а в России сначала большое распространение получила семиструнка, да и то на три века позднее. – Музыка, как и живопись, очень огромное влияние оказывает на духовный мир... – Извини, Антон, но произведения художника передают, в основном, внешние черты человека и природы, а уж потом влияют на твою душу в виде разнообразных впечатлений. Музыка же действует с ходу, сиюминутно. – Пожалуй, ты прав. Сыграй мне ещё какую-нибудь вещь. И снова волна неожиданно прекрасных звуков то таинственно нежных, то сказочно богатых, удивительно ярких наполнила гостиную: «В жизни все неверно и капризно. Дни бегут. Никто их не вернет. Нынче праздник, завтра будет тризна, Незаметно старость подойдет... Эх, друг-гитара, что звенишь несмело? Ещё не время плакать надо мной. Пусть жизнь прошла, все пролетело, Осталась песня, песня в час ночной. Эти кудри дерзко золотые, Что увяли в белой пелене, Вспоминать те годы молодые Будем мы с тобой наедине. Эх, друг-гитара, что звенишь несмело? Ещё не время плакать надо мной. Пусть жизнь прошла, все пролетело, Осталась песня, песня в час ночной. Где ты, юность без конца и края? Отчего так быстро пронеслась? Неужели, скоро умирая, Мне придется петь в последний раз? Среди безумно изящных аккордов Антон потерял чувство времени и реальности. У него закружилась голова. А Олег, закончив петь, приподнял голову и вдруг увидел на лице соседа еле заметные следы слез: – Антон! Ты чего? Что тебя так неожиданно взволновало? – Чудесные гитарные мелодии унесли меня почти на двадцать лет назад в далекий девяносто первый год прошлого столетия, а твоя игра – столь непредсказуема и прекрасна, что, казалось, не выдержит моё сердце. Лопнет, переполненное грустью. То, о чем мы с тобой недавно рассуждали, то есть о человеческой любви, жизни и труде – сущая словесная чепуха! Только музыка может передать истинную силу любви. И только гитара может так разволновать человеческую душу. – Погоди, Антон, но ты ещё не рассказал мне, почему на тебя слишком действую именно гитарные звуки. Почему они тебя уносят в те, как ты говоришь, далекие годы? – Долгая, повторяю тебе, и очень грустная история… – Не упирайся, точно не целованная девушка на выданье. Я готов слушать тебя вечно. Как хорошо, что мне выпало счастье жить по-соседски рядом с таким интеллигентным и интересным человеком! – Преувеличиваешь… – Правда, правда. Особенно согласен я с тобой в одном – жизнь есть соединение любви и труда…. Ну да ладно! Бог с ними, с любовью и трудом. Давай не тяни, рассказывай! – Случилась данная история в небольшом городке Тамбовщины. Ты же Олег знаешь, этот благодатный край издревле славился певцами и музыкантами. – Я уже оканчивал школу, когда в мою жизнь буквально ворвалась, так же неожиданно, как нынешний мировой финансовый кризис, некая девушка. Назову её условно Валей. Для меня она была навроде Клаудии Кардинале. |
Похожие:
 | Библиография для внеклассного чтения Алексеев С. П. «Богатырские фамилии», «История крепостного мальчика», «Небывалое бывает», «Птица-слава», «Рассказы о Степане Разине»,... | | Урок входит в серию уроков «Нравственные уроки детства» Рассказы Ю. Яковлева как нельзя лучше подходят для внеклассного чтения в средних классах. Рассказы небольшие по объёму, но очень... |
| Читаем рассказы английских писателей Балашова Л. С., Казакова Ю. К., Яхина А. М. Читаем рассказы английских писателей: Учебно-методическое пособие по книге М. Е. Бирмана... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Пертская красавица»), заключал рассказы «Вдова горца», «Два гуртовщика» и небольшой роман «Дочь врача». Рассказы «Зеркало тетушки... |
| Рассказы о природе Пушкин А., Лермонтов М., Некрасов Н., Тютчев Ф., Фет А., Бальмонт К., Бунин И., Есенин С | | Рассказы, легитимирующие знание Институт экспериментальной социологии", Москва Издательство "алетейя", Санкт-Петербург |
| Мне нравиться читать книги на разные темы: приключения, рассказы, сказки, фантастические истории | | Тема лекции «Сатирикон». Творчество А. Аверченко. Рассказы Н. Тэффи. Традиции «Сатирикона» в прозе М. Зощенко |
| 10. 02. 14г Карпова М. А Литература- читать рассказы Чехова: «Лошадиная фамилия»,»Пересолил»,пересказ статьи учебника о Чехове | | Рассказы, пьесы, рефераты, биография Чехов А. "Толстый и тонкий", "Хирургия", "Налим", "Беззащитное существо", "Жалобная книга" и др |
| Рассказы взрослых Ведущая: Мы много очень знаем, ведь нашим детям уже по 7 лет, совсем скоро в школу | | Тематический план спецкурса «Рассказы Химилы» (6 класс) Закрепить знания об особенностях пластического и энергетического обменов веществ в организме |
| Урок Тема урока Кол-во часов Рассказы учащихся о сми, используя активную лексику Закрепление грамматического материала в упражнениях | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эти рассказы характеризуют самих мальчиков? |
| Будущим 10-классникам А. П. Чехов рассказы «Человек в футляре», «Дом с мезонином», «Студент», «Дама с собачкой», «Случай из практики», «Чёрный монах»,... | | Александр ануфриев amor fati (рассказы и пьесы) зверинец Рекомендовано в печать в качестве методического пособия Ученым советом Технологического университета Таджикистана |
