Развитие идеи от первоначальных понятий до теории относительности и квантов
Скачать 0.77 Mb.
|
| XX века было высказано немало различных гипотез о причинах движения броуновских частиц. Одна из гипотез состояла в утверждении, что такой причиной является тепловое движение ненаблюдаемых молекул жидкости, которые со всех сторон толкают взвешенную частицу; равнодействующая всех получаемых частицей импульсов не равна нулю, а постоянно и хаотически изменяется вследствие непрерывного хаотического 256 изменения отдельных импульсов. Задача состояла в том, чтобы отыскать связи наблюдаемых величин с ненаблюдаемыми и тем самым обосновать причину процесса. Эйнштейн показал статистический характер этой связи; таким путем он рассчитал размер молекул жидкости, число их в грамм-молекуле и другие параметры. Расчеты Эйнштейна нашли свое подтверждение. Тем самым он поднял кинетическую теорию вещества с уровня возможной гипотезы до уровня физической, доступной проверке, теории. Выводы из этих статистических работ Эйнштейна имели также существенное методологическое значение. “Я думаю,—справедливо пишет Макс Борн в статье “Статистические теории Эйнштейна” (1949),—что эти исследования Эйнштейна больше, чем все другие работы, убеждают физиков в реальности атомов и молекул, в справедливости теории теплоты и фундаментальной роли вероятности в законах природы”. Нелишне напомнить, что это было время (1902—1906), когда некоторые физики отрицали реальность атомов просто потому, что они непосредственно не наблюдаемы, не даны в ощущениях. Вспоминая об этих своих работах в автобиографии (1949), Эйнштейн сам утверждает: “При этом главной моей целью было найти такие факты, которые возможно надежнее устанавливали бы существование атомов определенной конечной величины”. И действительно, он вправе был заключить: “Согласие этих выводов (касающихся определения параметров атомов.—С. С.) с опытом, а также сделанное Планком определение истинной величины молекул из закона излучения (для высоких температур) убедили многочисленных тогда скептиков (Оствальд, Мах) в реальности атомов”. Нужно подчеркнуть и другую сторону проблемы: этими исследованиями Эйнштейна была показана эвристическая роль статистических закономерностей в физике. Впервые обнаружилось, что статистические закономерности отражают новый тип реальных связей в природе. Было естественно, по мере развития квантовых идей в атомной физике, учесть в статистических связях также и квантовые. Путь к этому подходу открывало фундаментальное соотношение Больцмана, связывающее термодинамическую величину — энтропию S замкнутой системы — 257 с вероятностью W ее состояния: S = k lnW, откуда W = eS/k . Больцман вывел эго соотношение для систем, подчиняющихся законам классической механики. Но статистические закономерности имеют то преимущество, что они обладают огромной общностью, не зависят от природы исследуемых объектов. Эйнштейн применил их к анализу структуры излучения абсолютно черного тела. Соотношение Больцмана он использовал для определения вероятности случайной концентрации полной энергии Е в определенной части объема αV, вычислив энтропию S из найденного Вином закона излучения. Эта вероятность равна: W = α E/hν. Именно этот результат чисто статистических методов привел Эйнштейна к идее, что излучение ведет себя так, как будто оно состоит из совокупности N == E/hν независимых квантов энергии величины hv. Этот вывод был для Эйнштейна настолько убедителен, что он немедленно стал искать прямое его подтверждение в известных физических процессах. Так он пришел к рассмотрению с новой точки зрения уже описанного выше фотоэффекта, загадка которого была, наконец, разгадана. Эйнштейн расширял применение статистических методов и в дальнейшем. В статье “К квантовой теории излучения” (1917) он дал вывод закономерности излучения черного тела (формулы Планка), опираясь на картину излучения как чисто статистического процесса. Оказалось, что формула Планка может быть получена этим методом при условии допущения нового вида излучения, происходящего под воздействием окружающего излучатель электромагнитного поля (“индуцированное излучение”). В течение ряда десятилетий индуцированное излучение существовало только как “теоретический факт”. Лишь в начале пятидесятых годов был предложен способ усиления света и радиоволн, основанный на использовании индуцированного излучения, а в наши дни оно легло в основу конструирования квантовых генераторов и квантовых усилителей. Статистический вывод Эйнштейном формулы Планка и теоретическое открытие им индуцированного излучения не только соответствовали духу квантовой физики, но и 259 еще более подтвердили эвристическую ценность статистических методов, их объективный смысл. Наконец, в начале двадцатых годов Эйнштейн развил и обобщил идеи индийского физика Бозе, который применил статистические методы к фотонам как частицам, рассматривая распределение состояний в совокупности тождественных частиц. Этим методом планковский закон излучения получается непосредственно. Таким образом, квантовая статистика вела к углубленному пониманию объекта этой статистики: физический смысл имеет не счет индивидуальных предметов, а статистика их состояний. Эта специфическая квантовая статистика, названная статистикой Бозе—Эйнштейна (в отличие от квантовой статистики другого типа— Ферми — Дирака), оказалась применимой к особому классу квантовых частиц (фотоны, альфа-частицы, атомные ядра с четным числом нуклонов). Таким образом, Эйнштейн способствовал обоснованию и широкому внедрению в физику статистических методов. Естественно, что в это время Эйнштейна занимала проблема сближения двух образовавшихся после открытия фотонов вполне устойчивых картин: одна из них выражалась через непрерывное электромагнитное поле с его динамической закономерностью, другая — через поток фотонов с их статистическими закономерностями. В этом плане он высказал весьма важное соображение о том, что плотность фотонов в световом пучке должна совпадать с плотностью энергии электромагнитных волн в нем. Отмечая этот факт в своей нобелевской речи, Макс Борн, который обосновал статистическую трактовку волновой функции, говорил, что он, Борн, в 1927 году лишь разработал эту идею Эйнштейна в применении к волновой функции Шредингера. Итак, на крутом повороте развития физики, когда она перешла к более глубокому обобщению электромагнитного и гравитационного полей, а также к изучению атомных процессов, Эйнштейн проявил большую проницательность исследователя, беспримерную смелость мышления, умение преодолевать устоявшиеся догмы. Эти свойства рисуют его как подлинно передового ученого. Недаром ведущие физики признали в Эйнштейне своего “знаменосца и вождя” (Борн). 259 ОТХОД ОТ ИДЕЙ КВАНТОВОЙ ТЕОРИИ С появлением работ Резерфорда и Бора центр тяжести научных интересов в физике переместился в область исследований квантовых свойств атомных систем. Эйнштейн же, дав мощный импульс основополагающим идеям атомной физики (квантовая структура света, квантование атомных процессов, статистические методы в атомной физике), вновь сосредоточил свою творческую энергию на проблемах, связанных с дальнейшим обобщением идей относительности и теории тяготения. Между тем уже в конце первой четверти XX века в атомной физике встали свои задачи обобщения. Раскрытые в этот период закономерности атомных явлений и излучения обнаружили квантовые свойства света и энергетических состояний атома. Однако многочисленный экспериментальный материал не был обобщен в единой теории. В свете классических представлений он казался крайне противоречивым. Квантовые свойства полей и микрообъектов выступали лишь как одна из сторон реальности. Эксперимент показывал, что другой стороной ее являлись волновые свойства. Работы де Бройля, подтвердившиеся позднее опытами Дэвисона и Джермера, а также Томсона, показали, что волновые свойства характерны не только для электромагнитного поля, но также и для вещества (для потока вещественных частиц). Хотя оба типа свойств (корпускулярные и волновые) в классическом смысле взаимно противоречат и исключают друг друга, ни одним из них нельзя было пренебрегать при характеристике квантовых явлений. Эта необычная ситуация крайне осложняла их понимание и трактовку. Далее, физики много занимались разработкой методов квантования атомных орбит (Бор, Зоммерфельд и другие); но эти методы покоились на некоторых классических соображениях и имели характер поисков решений применительно к случаю, что было явно неудовлетворительным. Надо было создать теорию, которая органически включала бы в себя характеристику возможных квантовых переходов систем из одного состояния в другое, объединить в одной обобщенной теории волновые и корпуску- 260 лярные представления. Таких сложных задач перед физикой никогда еще не возникало. Эйнштейн в этой работе участия уже не принимал. Он целиком посвятил себя задаче построения единой теории поля, в которой мыслил объединить электромагнитные и гравитационные поля. Этот отход Эйнштейна от актуальных проблем атомной физики вызвал огромное огорчение и сожаление физиков. Квантовая теория была создана в середине двадцатых годов трудами Бора, Гейзенберга, Берна, Иордана, Дирака, Шредингера, Ферми, Паули и других физиков. Как в свое время теория относительности, обобщая экспериментальные факты в области электродинамики, привела к новой широкой картине мира, раскрыв до того неизвестные свойства пространственно-временного континуума, так это сделала и квантовая механика, развившая ряд новых идей. Квантовая механика раскрыла специфические свойства квантового объекта, существенно отличающие его от классического. Оказалось, что в нем неразрывно связаны волновые и корпускулярные свойства; он не есть нечто неизменное: в зависимости от физических условий он преобразуется, приближаясь то больше к образу волны, то к образу частицы; его особенности находят свое выражение в “соотношении неопределенностей” некоторых попарно сопряженных характеризующих квантовый объект величин (например, импульса и координат). Квантовая механика выдвинула статистическое понимание “состояния микрочастицы”; она показала, что статистические закономерности в микромире уже не могут рассматриваться как прием расчета, как мера незнания динамического хода индивидуальных процессов; они представляют собой новую форму взаимосвязей в объекте; классический детерминизм, согласно которому события развиваются однозначно и который исключает случайность, представляет собой лишь предельный и абстрактный случай *). Как же отнесся к этим новым идеям Эйнштейн, ученый, необычайно чуткий к логической цельности и логическому совершенству физической теории? _____________________________________ *) В этой статье нет возможности и необходимости обсуждать трактовку этих проблем отдельными физиками и школами. 261 Эйнштейн отказался от пути, по которому пошло большинство физиков, разработавших квантовую теорию. Он отказался от того пути, развитию которого, как мы видели выше, он сам в значительной мере способствовал, обосновывая квантовые воззрения во всех областях атомной физики, показывая, что квантовые задачи следует решать статистическими методами. В книге “Эволюция физики” эти взгляды нашли лишь косвенное отражение. Отмечается, что если в классической физике мы встречаем статистические законы, “полученные на основе индивидуальных законов”, то “в квантовой физике положение дел совершенно другое. Здесь статистические законы даны непосредственно. Индивидуальные законы исключены” (стр. 233). Ввиду этого оказывается невозможным ответить на ряд вопросов, например на рассматриваемый в книге вопрос о том, сквозь какую из щелей дифракционной решетки проходит “данный индивидуальный электрон”. В книге в тактичной форме читателю дается понять, что квантовая механика многие существенные и притом закономерные вопросы оставляет без ответа. “Мы должны были отказаться от описания индивидуальных случаев, как объективных явлений в пространстве и времени; мы должны были ввести законы статистического характера. Они являются основной характеристикой современной квантовой физики” (стр. 233) *). Авторы не говорят о том, что квантовая теория с ее статистической закономерностью — это неизбежный этап развития физики, необходимая форма разрешения проблем, стоящих перед ней. Напротив, они подчеркивают стоящие перед ней трудности (необходимость прибегать к “волнам вероятностей с бесконечным числом измерений”, трудности создания релятивистской квантовой механики), указывают на задачи, которые она еще не решила. Они пишут: “В квантовой физике нет места таким утверждениям, как: “этот объект таков-то, он имеет такое-то свойство”. Вместо этого мы имеем утверждения такого рода: “Имеется такая-то вероятность того, что индивидуальный __________________________________ *) Здесь и повсюду в последующем, если нет оговорок, курсив принадлежит мне. 262 объект таков-то и что он имеет такое-то свойство”. В квантовой физике нет места для законов, управляющих изменениями индивидуального объекта во времени. Вместо этого мы имеем законы, управляющие изменениями вероятности во времени” (стр. 237). Так пишут авторы, и в общем контексте это звучит как упрек в адрес квантовой физики. Наконец, они усиливают это впечатление, высказывая сожаление, что “квантовая физика все еще должна будет базироваться на двух понятиях — на понятиях вещества и поля. В этом смысле она — дуалистическая теория, которая не приближает ни на один шаг реализацию нашей старой проблемы — свести все к понятию поля” (стр. 238). В книге “Эволюция физики” все страсти приглушены, только возбуждаются некоторые сомнения, обосновывается мысль, что квантовая физика лишь преходящая ступень развития (как будто это не справедливо в отношении любой теории!), что она неполноценна. Но физики хорошо знают, как бушевали эти страсти в публичных дискуссиях, в личных беседах, в переписке с друзьями, продолжавшими разрабатывать методы квантовой физики, наконец, в упорном многолетнем стремлении Эйнштейна построить физику на других основах. Из всех этих материалов известно, что Эйнштейн рассматривал статистическое толкование квантовой механики как временную замену знания индивидуальных, однозначно определенных процессов, которое он считал единственно подлинным знанием. Он считал чуждым духу физики также и двойственный, корпускулярно-волновой характер свойств полей и объектов атомной физики; соединение таких свойств в одном объекте он считал, по-видимому, невозможным. Но суть квантовой механики как раз и состоит в том, что она отражает двойственный характер микрообъектов и полей и их статистические закономерности. Отклонить их значило отклонить всю квантовую механику. В чем же была причина того, что Эйнштейн, этот бесстрашный новатор в науке, резко критиковал тот путь, на который вступила квантовая физика? Конечно, наш ответ на этот вопрос может быть более или менее обоснованным только на основе анализа его 263 творческих устремлений. В связи с выяснением этих причин поучительно рассмотреть упрек, брошенный самим Эйнштейном Маху по поводу отказа последнего признать существование атомов и молекул. Известно, что Мах рассматривал науку как систему упорядочения наших чувственных восприятии, как экономную мнемоническую запись “фактов ощущений”, а не как отражение внешнего мира. Именно такая трактовка предмета познания привела его к отрицанию существования атомов и молекул, которые ведь непосредственно в ощущениях не встречаются. Между тем все развитие науки приводило к выводу о повышении роли познания через абстракцию, которая образуется человеком на основе переработки ощущений. Вспомним, что к установлению ряда характеристик непосредственно ненаблюдаемых атомов и молекул самого Эйнштейна привели именно абстрактные статистические методы. Естественно, что он отлично понял причины отрицательной позиции Маха и не мог их принять. В своей “Творческой автобиографии” он писал: “Предубеждение этих ученых (Оствальда и Маха.—-С. С.) против атомной теории можно несомненно отнести за счет их позитивистской философской установки. Это — интересный пример того, как философские предубеждения мешают правильной интерпретации фактов даже ученым со смелым мышлением и с тонкой интуицией”. Объяснение Эйнштейна справедливо. Но, увы, оно применимо и к негативной позиции самого Эйнштейна по отношению к квантовой механике. Это подметил уже Макс Борн, один из основателей квантовой теории, близкий друг Эйнштейна. В статье “Воспоминания об Эйнштейне”, приведя процитированное выше объяснение Эйнштейна, Борн заметил: “Мне кажется, что в квантовой механике это оправдывается в отношении его самого”. И действительно, позицию Эйнштейна в физике можно понять только в свете его общефилософской концепции, в свете того, как этот великий ученый понимал единство законов природы и пути его познания, как он понимал связи, существующие в природе, а также предмет исследования физики. Однако вопрос о философских взглядах Эйнштейна не так прост. 264 II КАКАЯ ЖЕ ФИЛОСОФИЯ ВЕЛА ЭЙНШТЕЙНА? Как ответить на вопрос о том, какая же философия вела Эйнштейна, кто он по своим философским взглядам — материалист, идеалист или позитивист? Если подойти к решению этого вопроса методом цитат, то в его трудах можно найти достаточно высказываний в пользу любого направления. Известно, например, что Эйнштейн высоко оценивал критическую работу Маха в отношении априорных идей Канта или введения Ньютоном в обиход классической физики понятий абсолютного пространства, времени, движения, вообще “метафизических” понятий, которым в опыте, как его понимает Мах, ничего не сопоставляется. Эйнштейн неоднократно заявлял, что концепция Маха помогла ему критически осмыслить исходные положения классической физики. Неоднократно также Эйнштейн определял теорию как систему упорядочения наших чувственных восприятии, а не как отражение объективных закономерностей внешнего мира. Эти формулировки не случайны для Эйнштейна, они встречаются в его работах на протяжении всей его жизни. Так, в лекциях об основах теории относительности, читанных в Принстонском университете в 1921 году, он утверждал, что “понятие и системы понятий ценны для нас лишь постольку, поскольку они облегчают нам обозрение комплексов наших переживаний”. В 1936 году в статье “Физика и реальность” Эйнштейн писал: “В противоположность психологии, физика истолковывает непосредственно только чувственные восприятия и “постижение” их связи”. И далее: “Я считаю, что первый шаг в установлении “реального внешнего мира” состоит в образовании понятия телесных объектов различных видов. Из всего многообразия чувственных восприятии мы мысленно и произвольным образом выделяем постоянно повторяющиеся комплексы чувственных восприятии (частично в совпадении с чувственными восприятиями, которые могут истолковываться как знаки чувственного опыта других людей) и мы сопоставляем им понятие телесного 265 объекта”. В книге “Эволюция физики” сказано: “С помощью физических теорий мы пытаемся найти себе путь сквозь лабиринт наблюденных фактов, упорядочить и постичь мир наших чувственных восприятии” (стр. 241). Наконец, в его автобиографии мы встречаем: “...всякое паше мышление того же рода: оно представляет свободную игру с понятиями. Обоснование этой игры заключается в достижимой при помощи нее возможности обозреть чувственные восприятия. Понятие “истины” к такому образованию еще совсем неприменимо; это понятие может, по моему мнению, быть введено только тогда, когда имеется налицо условное соглашение относительно элементов и правил игры”. И далее: “Система понятий есть творение человека, как и правила синтаксиса, определяющие ее структуру... Все понятия, даже и ближайшие к ощущениям и переживаниям, являются с логической точки зрения произвольными положениями, точно так же как и понятие причинности, о котором в первую очередь и шла речь”. Таковы суждения Эйнштейна, в которых, несомненно, обнаруживается влияние позитивистской философии. Однако известно и другое. Мы помним, что позитивистские взгляды Оствальда и Маха Эйнштейн назвал философскими предубеждениями, помешавшими им найти правильное истолкование фактам, приводящим к признанию атомов и молекул. Далее, свое несогласие с идеями квантовой механики, в частности с введением ею статистической закономерности наряду с динамической, Эйнштейн мотивировал тем, что переход от описания самих вещей к описанию вероятностей появления вещей есть переход к позитивизму. Критикуя аргументацию в пользу квантовой механики, он в “Ответе на критику” (1949) писал: “Что мне не нравится в подобного рода аргументации,— это, по моему мнению, общал позитивистская позиция, которая, с моей точки зрения, является несостоятельной и которая, по моему мнению, ведет к тому же самому, что и принцип Беркли —esse est percipi (существовать — значит быть воспринимаемым)”. Эйнштейн считал, что защита статистической трактовки квантовой механики есть защита позитивистских взглядов. Даже в дружеской переписке Эйнштейн выступает против позитивизма. В 266 конце сороковых годов, говоря о желательной встрече с Борном, он писал ему: “Хотя ты никогда не согласишься с моей точкой зрения, она тебя могла бы позабавить. Я бы тоже получил удовольствие, разбив твои позитивистские философские взгляды”. Впрочем, Макс Борн не был согласен с таким обвинением. Комментируя это письмо, Макс Борн говорил Зелигу, издателю и биографу Эйнштейна: “Эти строки касаются моих взглядов на основные вопросы физики. Я, как и Нильс Бор и Вернер Гейзенберг, защищаю статистическую квантовую механику, в то время как Эйнштейн стоит на позициях классического детерминизма. Вообще же я вовсе не последователь позитивизма”. Как видим, к позитивистам не хочет быть причисленным и выдающийся физик нашего времени Макс Борн, и он действительно много сделал для того, чтобы развенчать позитивизм в глазах зарубежных ученых *). Но вернемся к Эйнштейну. Это, конечно, серьезный довод, чтобы не признавать Эйнштейна позитивистом, если он отклонял целое направление в физике, огромное практическое значение которого он всегда и безоговорочно признавал, отклонял из-за того, что считал его основу позитивистской. Другое дело, прав ли Эйнштейн, толкуя квантовую физику как по существу своему позитивистскую; в данном случае существенно подчеркнуть, что, отклоняя ее, он руководствовался антипозитивистскими мотивами. Крайне интересное понимание процесса познания высказано Эйнштейном в статье “Влияние Максвелла на эволюцию идей о физической реальности”, написанной к столетию со дня рождения Максвелла в 1931 году. Эту статью он начинает со следующего утверждения: “Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, есть основа всего естествознания. Но так как чувственное восприятие дает информацию об этом внешнем мире, или о “физической реальности”, только ______________________________________ *) См. С. Суворов, Макс Борн и его философские взгляды, в книге: Макс Борн, Физика в жизни моего поколения, ИЛ, 1963, а также: С. Суворов, Проблема “физической реальности” в копенгагенской школе, Успехи физических наук, т. LXII, в, 2, июнь 1957. 267 опосредованно, мы можем охватить последнюю только умозрительными средствами. Из этого следует, что наши представления о физической реальности никогда не могут быть окончательными. Мы всегда должны быть готовы изменить эти представления, то есть изменить аксиоматическую базу физики,— чтобы оправдать факты восприятия логически наиболее совершенным образом. И действительно, беглый взгляд на развитие физики показывает, что она испытывает глубокие изменения с течением времени”. Это высказывание вполне в духе материализма, и трудно понять, как Эйнштейн совмещает столь противоположные точки зрения. Однако он не только их совмещает, но и отлично при этом сознает, какое недоумение может вызвать это совмещение. Но он относит это недоумение за счет философов, ко-торые-де слишком жестки в своих концепциях, представляющих собой, правда, цельную, но все же абстрактную схему. Естествоиспытателя же невозможно уложить в какую-либо схему. Его положение, по Эйнштейну, сложнее потому, что он должен считаться с результатами своих исследований и принимать точки зрения, несовместимые в одной системе. В своем “Ответе на критику” он пишет, что философ, однажды додумавшийся до какой-то системы, “...будет склонен интерпретировать богатство идей точных наук в смысле своей системы и не признавать того, что под его систему не подходит. Ученый же не может себе позволить, чтобы устремления к теоретико-познавательной систематике заходили так далеко. Он с благодарностью принимает теоретико-познавательный анализ понятий, но внешние условия, которые поставлены ему фактами переживаний, не позволяют ему при, построении своего мира понятий слишком сильно ограничивать себя установками одной теоретико-познавательной системы. В таком случае он должен систематизирующему философу-гносеологу показаться своего рода беспринципным оппортунистом. Он кажется реалистом (т. е. материалистом.—С. С.), поскольку старается представить не зависящий от актов ощущений мир; идеалистом — поскольку смотрит на понятия и на теории как на свободные изобретения человеческого духа (не выводимые логи 268 чески из эмпирически данного); позитивистом — поскольку рассматривает свои понятия и теории лишь настолько обоснованными, насколько они доставляют логическое представление связей между чувственными переживаниями. Он может показаться даже платоником или пифагорейцем, поскольку рассматривает точку зрения логической простоты необходимым и действенным инструментом своего исследования” *). Эйнштейн по разным поводам подчеркивает невозможность для естествоиспытателя придерживаться какой-либо одной философской системы. Отвечая Маргенау по поводу его утверждения о том, что “позиция Эйнштейна... содержит черты рационализма, а также крайнего эмпиризма”, Эйнштейн в “Ответе на критику” пишет: “Это замечание совершенно правильно. Откуда происходит эта флуктуация? Логическая система понятий является физикой постольку, поскольку ее понятия и утверждения необходимо приведены в связь с миром переживаний (experiences). Тот, кто желает установить такую систему, встретится с опасным препятствием в виде произвола выбора. Вот почему стараются по возможности прямо и необходимым образом связать свои понятия с миром переживаний. В этом случае взгляды исследователя эмпиричны. Этот путь часто плодотворен, но он всегда открыт для сомнений в силу того, что отдельное понятие и единичное утверждение может выражать нечто сопоставляемое с эмпирически данным в конечном счете только в связи с целостной системой. Тогда признают, что никакого пути от данного в опыте к миру понятий нет. Тогда взгляды исследователя становятся скорее рационалистическими, потому что он признает логическую независимость системы. В такой позиции возникает опасность того, что при поисках этой системы можно потерять всякий контакт с миром переживаний. Колебания между этими крайностями кажутся мне неустранимыми”. Конечно, нельзя согласиться с неизбежностью для естествоиспытателя выглядеть в глазах философа “беспринципным оппортунистом” и находиться в вечном, неустранимом колебании между философскими “крайностями”. ________________________________________ *) Курсивная разрядка — выделение Эйнштейна. 269 Если философия существует как наука, а не как предвзятая схема, то в ней непротиворечивым образом должны быть обобщены такие категории, как объективный внешний мир, ощущения как информации о внешнэм мире, понятия и теории как обобщение этих информации, представляющие собой образ объективной реальности. Мы твердо убеждены, что такая философия существует. |
Похожие:
 | Программа вступительного экзамена в аспирантуру ики ран по специальности... Инерциальные и неинерциальные системы отсчета. Законы Ньютона. Экспериментальные основы теории относительности. Принцип относительности... |  | Рабочая учебная программа дисциплины Воспитание достаточно высокой математической культуры; развитие навыков использования понятий и методов теории функций комплексного... |
| Нижегородский государственный университет им. Лобачевского Исследование кротовых нор в общей теории относительности и их возможное влияние на эволюцию Вселенной | | Примерные темы рефератов по истории науки Возникновение теории относительности. Анализ статьи Эйнштейна «К электродинамике движущихся тел» |
| Рефератов по истории науки Физико-математические науки Возникновение теории относительности. Анализ статьи Эйнштейна «К электродинамике движущихся тел» | | Николай иванович лобачевский Он высказал замечательные мысли, что геометрические свойства должны находиться в зависимости от движения материи и действующих сил.... |
| Пояснительная записка рабочая программа составлена на основе следующих... Целью изучения курса является создание условий для успешного усвоения учащимися первоначальных химических понятий, зависимости свойств... | | Психологическая и педагогическая культура преподавателя высшей школы:... Ы сходства и расхождения рассмотрения этих понятий во взглядах психологов и педагогов. Сформулирован вывод о конвергенции понятий... |
| Тема Кол «Недели физики и астрономии». Лекционный характер материала отражает исторический ход развития взглядов видения Вселенной от учения... | | Реферата: Введение Специальной Теории Относительности (сто), которая оказалась совместима с электродинамикой Максвелла, но отвергала классическую механику.... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Методология современной физики, возникшая на «дрожжах» теории относительности, привела к невиданному шатанию умов и к появлению на... | | Сущность гипотезы сепира-уорфа Гипотеза лингвистической относительности (известная также как «гипотеза Сепира – Уорфа»), тезис, согласно которому существующие в... |
| Об опытах Бекмана и Мендикса по проверке изотропности распространения света Анализ результатов проведенных Бекманом П. и Мендиксом П. экспериментов по проверке второго постулата специальной теории относительности... | | Билет №1 (1) Механическое движение. Путь. Скорость. Ускорение «Недели физики и астрономии». Лекционный характер материала отражает исторический ход развития взглядов видения Вселенной от учения... |
| Реферат по теме развитие представлений о пространстве и времени В своём реферате я постараюсь описать некоторые из этих свойств, расскажу про парадоксы обнаруженные в результате работы над специальной... | | Календарно-тематическое планирование уроков истории россии 7 класс «Недели физики и астрономии». Лекционный характер материала отражает исторический ход развития взглядов видения Вселенной от учения... |
