Экологическое движение в россии содержание Предисловие редакторов
Скачать 2.29 Mb.
|
| ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РОССИИ Содержание Предисловие редакторов Алла Болотова, Мария Тысячнюк, Дмитрий Воробьёв. Анализ и классификация экологических неправительственных организаций Санкт-Петербурга Олег Яницкий. Структура региональных политических сетей Анна Кузьмина, Олег Яницкий. О структуре межличностных сетей российских экоактивистов Ольга Цепилова. Рутинизация экологической политики: общественное мнение населения о деятельности региональных властей в решении экологических проблем (на примере Санкт-Петербурга и Киришей) Дмитрий Воробьёв. Кампании по защите карельских лесов: мобилизация ресурсов Антонина Кулясова, Иван Кулясов, Мария Тысячнюк. Альтернативные практики питания в объединениях “экологической этики” Литература Авторы Предисловие редакторов Этот выпуск ЦНСИ представляет собой сборник статей, посвященный анализу современного состояния экологического движения в России (1). В сборнике представлены как тексты исследователей с “многолетним стажем” изучения экологических движений (О.Яницкий, О.Цепилова, М.Тысячнюк), так и тех, кто занимается этой предметной областью сравнительно недавно (А.Болотова, Д.Воробьев, А.Кузьмина, И. и А. Кулясовы). Все авторы сборника разделяют озабоченность состоянием окружающей среды, характерную для представителей экологического движения. Однако степень вовлеченности этих исследователей в движение различна: среди них есть социологи-эксперты экологических объединений, активисты и рядовые участники экогрупп. Изучение экологических движений в России имеет более чем десятилетнюю историю. В течение этого времени изменялось само движение, развивалось особая область отечественной социологии, сделавшая своим предметом изучение экологического движения и экологической политики. Первые российские социологические исследования, посвященные экологическим движениям и общественным организациям, были проведены в конце 1980-х годов. Исследования проводились в ходе политической мобилизации периода перестройки и развивались параллельно с самим движением (Яницкий 1996а, 1996б; Цепилова 1996; Khalyi 1993). Осмысливая ход развития российских экологических объединений, исследователи обратились к западным подходам и теориям, приспосабливая их к российскому контексту. На наш взгляд, теории идентичности (Touraine 1985; Melucci 1985), мобилизации ресурсов (McAdam, McCarthy, and Zald 1988) и структуры политических возможностей (Tilly 1984; Tarrow 1988) успешно “сработали” в исследовании экологических организаций и цикла протеста периода перестройки. При этом отечественные исследователи вполне отдавали себе отчет в том, что существует ряд барьеров применения западных теорий к анализу российской действительности. Эти барьеры – методологического происхождения. Эмпирические теории (а именно к такому жанру относятся упомянутые выше концептуальные построения) строятся на основании анализа конкретных опытов и являются концептуальным продолжением последних. “Опытно-контекстуальное” происхождение эмпирических моделей ограничивает возможности их генерализации. Тем не менее, российский научный опыт концептуального заимствования и транслитерации чужого знания в аборигенный контекст оказался чрезвычайно плодотворным для развития “национального” исследовательского поля. Концептуальный аппарат, логические цепочки, исследовательские акценты, методические процедуры в изучении российских экологических движений – все это формируется с конца 1980-х годов в контексте мирового исследовательского опыта. Усвоение международного языка науки стало необходимым условием включения российской социологии общественных движений в транснациональный профессиональный дискурс. Первый шаг на этом пути уже преодолен. Однако не только плодотворные интеллектуальные заимствования характеризуют первую декаду изучения ОД в России. За последнее десятилетие собран огромный банк данных, сформировалось сообщество исследователей, установились и поддерживаются устойчивые контакты исследователей с движением, проводятся эмпирические исследования, разрабатываются отечественные теоретические модели. Социология общественных движений – это специальная область исследований, которая в значительной степени формируется как дериват макросоциологических и политических представлений социологов. С одной стороны, исследователи общественных движений исходят из (иногда смутных и имплицитных) представлений о ходе российской трансформации и типе российской цивилизации. В этом случае теория общественных движений оказывается лишь репликой макротеории, иллюстрирующей ее основные положения. В свою очередь, в категории макротеории всегда вписан политический выбор автора. В российском случае в такой теории может прочитываться оптимистический или катастрофический взгляд на развитие российского общества. Представляется, что объективистский подход не удается сохранить никому из исследователей российской трансформации, да и не надо. Претензия на объективизм была бы лишь маскировкой, из-под которой торчали бы уши, хвосты и копытца партийной социологии. С другой стороны, изучение конкретного движения – его идеологии, организационной культуры, репертуара действий – зачастую приводит исследователей-эмпириков к выводам, расходящимся с уже готовыми макросхемами. Эмпирическая теория, построенная на основе конкретных исследований, бросает микро-вызовы готовым приговорам. К сожалению, макросоциологи редко рассматривают всерьез конкретное. Таким образом, пресловутый разрыв между микро- и макроуровнем социологического знания предстает как раскол между уровнем обоснованной теории и исследования отдельных случаев и уровнем постулатов религиозного характера. Свидетельства первого уровня неправомерно распространять на всю совокупность опытов. Второй уровень рассуждений, по сути, не требует эмпирических подтверждений – он апеллирует к убеждениям веры и поддерживается иллюстрациями. Поясним эти утверждения примером из исследования российских общественных движений. В период перестройки большинство авторов рассматривало общественные движения как субъекты процесса демократизации, проявления нарождающегося гражданского общества. Однако с началом рыночных реформ (январь 1992 года) тема гражданского общества была вытеснена на периферию публичного дискурса. После политического кризиса октября 1993 года лексический оборот “переход к демократии” все реже употребляется для характеристики российской трансформации (Темкина, Григорьев 1998). Вопрос “Куда идет Россия?” остается открытым. Ряд исследователей описывает российскую трансформацию в перспективе катастрофического сценария или в контексте общества риска. В этом случае и экологическое движение рассматривается как неотъемлемая часть общества риска постсоветского образца (Яницкий 1996б). Другие авторы, наоборот, на основании изучения движений говорят о распространении постмодернистских ценностей на фоне развития новых информационных технологий в современном российском обществе (см. статьи Воробьева, Кулясовых и Тысячнюк в этом сборнике). Методологическая задача данного сборника – уйти от разрыв между микро- и макроуровнями социологического знания, представить результаты эмпирических исследований современных российских экологических движений и, тем самым, дать пищу для размышлений о том, куда идет Россия, и об уместности самого этого вопроса. Обобщая материал, представленный в сборнике, можно выдвинуть ряд аргументированных утверждений по поводу состояния экологического движения в современной России и уровня социологического осознания этого феномена. Прежде всего, материалы эмпирических исследований убеждают нас в том, что современное российское экологическое движение является достаточно устойчивым феноменом. По мнению одних авторов, оно насчитывает десятилетнюю историю, начавшись в период перестройки (см. Болотова А. и др.). По мнению других, экологическое движение зародилось в России в 1960-е годы, в период хрущевской либерализации (см. Яницкий 1996б). Изучая генезис и преемственность в развитии экологического движения, исследователи пользуются понятием “порождающая среда”, введенным Олегом Яницким. Насколько нам известно, это понятие не относится к концептуальным заимствованиям, а представляет собой оригинальный термин. Первоначально Яницкий определял порождающую среду как социальную нишу в рамках государственных советских институтов, в которой сформировались группы и лидеры, впоследствии инициировавшие возникновение организаций-носителей экологического движения. Исследователь выделил несколько советских порождающих сред: университеты, научно-исследовательские институты и академгородки, профессиональные общества и толстые журналы. В ряде статей данного сборника понятие порождающей среды переформулировано и включает новые контексты, порождающие новые экологические инициативы. Так, в статье, посвященной классификации питерских экообъединений и открывающей сборник, А.Болотова и др. выделяют пять сред, в рамках которых формировались современные питерские движения. Среди них называются среды новой генерации: “политический бульон периода перестройки”, западные экологические движения и международные спонсоры, российские философские клубы и религиозные общества (см. с.16). Второй, на первый взгляд тривиальный, вывод, к которому приводит знакомство с исследованиями, – современное российское экологическое движение разнообразно. В статьях сборника проанализирована деятельность экологических объединений в различных регионах России. Ряд текстов написан на основе исследований, проведенных в Северо-западном регионе, включающем Санкт-Петербург и Ленинградскую область, Вологду, Кириши и Карельскую автономную республику (Кулясовы, Тысячнюк; Болотова, Тысячнюк, Воробьев; Воробьев; Цепилова). В других статьях представлен анализ экодвижения городов центральной России, таких, как Нижний Новгород, Саратов, Чебоксары, Владимир, Москва (Яницкий; Кузьмина и Яницкий). Разнообразие движения не сводится к его территориальному распространению. Экологическое движение сегодня включает спектр различных направлений деятельности. Попытка классификации экологических неправительственных организаций (ЭНПО) Петербурга представлена в первой статье сборника (Болотова, Тысячнюк, Воробьев). Задачи классификации авторы связывают с выявлением особенностей и перспектив развития разных направлений экологического движения, различием их ценностей, организационных структур и мобилизационных стратегий. Они выделяют семь направлений движения, давая им условные названия: “движение зеленых”, “экополитическое движение”, “информационное направление движения”, “движение ученых”, “объединения экологического образования”, “философско-экологическое направление” и “группы альтернативного образа жизни”. Для каждого направления характерны свои традиции, собственная порождающая среда, специфический репертуар действий, свои представления об экологических ценностях и целях действий. Современные экологические объединения России используют репертуар действий, относящийся к разному социально-историческому времени. Питерские (если не сказать российские) ЭНПО используют институциональные и неинституциональные формы деятельности. В спектре движения есть группы, ориентированные на “школьные” формы работы; объединения, утверждающие экологические ценности посредством альтернативного образа жизни; группы, использующие партийно-политические формы общественного участия; структуры, отдающие предпочтение акциям уличного протеста, а также ультрасовременные объединения, организующие электронные акции в виртуальном пространстве информационных сетей. Еще один важный вывод исследований – значимость региональных политических возможностей в формировании и развитии локального экологического движения. Региональные различия сказываются практически во всех мыслимых аспектах экологической мобилизации. Предпочитаемый спектр направлений деятельности, тип взаимоотношений организаций с властями, подбираемый группами репертуар действий, степень успешности и результативность – все это обусловлено местной структурой политических возможностей. Локальный политический режим и региональные особенности эко-мобилизации обусловлены также регионально специфическими гражданскими традициями. В Самаре, Нижнем Новгороде, Москве, Санкт-Петербурге экологическое движение имеет разную историю. Если “Социально-экологический союз” действует в общенациональном масштабе, и истоки его деятельности специалисты относят к 1960-м годам, то питерские, киришские, самарские активисты-экологи работают в основном на региональном уровне, иногда с привлечением международных ресурсов. Локальные политические возможности определяют также профиль экодвижений того или иного региона. Так, например, экологическое движение г. Кириши Ленинградской области является однопрофильным, т.к. его основная цель – борьба с экологическими последствиями работы местного химического завода. Питерское движение, напротив, сильно дифференцировано. Тип движения определяет направленность действий и способы достижения результатов, а также стратегии взаимодействия с властными и бизнес-структурами и перспективы их успешности. Так, например, экофилософы и группы альтернативного образа жизни предпочитают интенсивный тип мобилизации: это означает, что они не ориентированы на массовую поддержку, а, скорее, стремятся привлечь к участию людей, безусловно верящих в идею. Цель деятельности экофилософских групп – формирование новых ценностей через изменение повседневных практик – влечет за собой определенную дистанцированность от политической конъюнктуры и специфическое представление об успешности деятельности. Становится очевидным, что группы, ориентированные на политическое решение конкретных социально-экологических проблем, иначе переживают современные политические пертурбации, чем те, которые заняты непосредственно вопросами образования и самовоспитания личности. Не будем множить примеры – их легко найти в текстах сборника. Еще один вывод исследований можно сформулировать следующим образом: современный этап экологического движения в России можно назвать этапом институциональной работы. Это означает, что экологический сектор гражданского общества работает в режиме экологических неправительственных организаций, используя и разрабатывая, по большей части, формы общественного участия в экологической политике (исключение составляют группы экофилософского профиля и радикалы зеленого движения). ЭНПО относятся к так называемому третьему сектору – сектору неправительственных организаций и разделяют все его проблемы. Проблемы российского третьего сектора – это проблемы становления в условиях экономического спада, отсутствия правовых и гражданских демократических традиций, с одной стороны, и традиционные проблемы неформальных объединений и групп, с другой. Неустойчивость статусных позиций, дефицит ресурсов любого рода, необходимость международной финансовой поддержки, зачастую благотворительного характера, сложности в отношении с властями и бизнес-структурами типичны для экологических групп. Очевидно, что в политическом поле принятия решений соотношение сил между частным сектором, правительственными структурами и объединениями третьего сектора складывается не в пользу последних. В связи с институционализацией экологических неправительственных организаций предмет исследовательского интереса также смещается в сферу экополитики. Социологи рассматривают механизмы принятия экологических решений и способы воздействия движения на власть (общественное участие). Эту тему освещает несколько статьей сборника. Дмитрий Воробьев анализирует успешные кампании мобилизации сил движения в принятии конкретных природоохранных решений по защите карельских лесов. Работа Ольги Цепиловой посвящена различиям в типах институционализации экодвижения в разных политических контекстах (Кириши, Санкт-Петербург). Сравнительное исследование, проведенное Цепиловой в Санкт-Петербурге и в небольшом индустриальном городе Ленинградской области – Кириши, ставит своей задачей сопоставить выявленную в массовых опросах озабоченность населения экологической проблематикой с эффективностью экологических движений и экополитики в двух городах. Автор приходит к выводу, что характер институционализации экологических движений в Киришах и Петербурге различен. В г. Кириши институциализация проявилась в рутинизации природоохранной деятельности, которая стала обычным делом местных политиков, пришедших во власть из движения. Повседневность экополитической работы привела к тому, что население этого города в настоящее время оценивает экополитику как эффективную и экологическая напряженность в Киришах менее выражена по сравнению с Питером. Институциализация экологического движения в Санкт-Петербурге, по мнению Цепиловой, носит скорее формальный характер, – автор называет ее кооптационной. Бывшие активисты экологического движения при вхождении во власть потеряли связь с выдвигавшими их общественными организациями. Кооптация лидеров не сделала природоохранную политику эффективной. Механизмы общественного участия в экополитике рассматриваются также в статье Олега Яницкого. На основании семи случаев экологической мобилизации автор реконструирует треугольник принятия экорешений, выделяя три экоструктуры, действующие в каждом случае: структуру региональной власти, региональную науку и экологические неправительственные организации (ЭНПО). Исследователь делает вывод об устойчивой асимметрии и конфликтности отношений между субъектами региональной экополитики. Почти во всех проанализированных им случаях региональная администрация доминирует, определяя характер экополитического процесса. Роль ученых в экополитике в настоящее время мало значима, по мнению Яницкого, а участие ЭНПО ограничивается уровнем обсуждения проблем и возбуждением общественного мнения. ЭНПО остаются основным оппонентом администрации. Исключение представляет случай Нижегородской области, где традиции экологического движения достаточно сильны, а его лидеры кооптированы во властные структуры. Яницкий демонстрирует трудности общественного политического участия и реконструирует три стратегии администрации по отношению к экологическим группам: полное пренебрежение, частичное признание и полное признание в качестве партнеров. На основании анализа кампаний экологической мобилизации социолог выделяет пять фаз цикла принятий экополитических решений: нормальную фазу, или рутинный бюрократический круг, проблемную фазу – расширенный бюрократический круг; мобилизационную фазу, включающую формирование “дискуссионной сети”; фазу принятия решения, опирающуюся на структуру “клики”, и фазу реализации решений, при которой последние могут быть изменены или игнорированы. Он делает вывод о том, что динамика экологической политики свидетельствует о процессах перераспределения власти и формирования гражданского общества как действующей силы экологической политики. Исследования, представленные в сборнике, позволяют сделать вывод о специфике организационных процессов в объединениях третьего сектора, в том числе в ЭНПО. В текстах анализируются особенности неформальных организаций по сравнению с жесткими формальными структурами (Яницкий, Кузьмина и Яницкий). Изменчивость целей, неустойчивость состава, ненадежность ресурсного обеспечения, межличностные конфликты и кризисы лидерства в организациях – все эти свойства общественных движений и неформальных организаций являются одновременно преимуществами и препятствиями для успеха неформалов. Все исследования показывают, что на определенной ступени своего существования неформальные структуры переживают межличностные конфликты и конфликты лидерства. То, что начиналось как страстная любовь и клятва на Воробьевых горах, впоследствии – при отсутствии формального договора, оговаривающего функции и роли участников,– способствует возникновению конфликтов. Ниши, в которых формируются лидерские навыки, в какой-то момент оказываются тесны для новых лидеров. Результаты эмпирических исследований приводят к убеждению, что не стоит предписывать неформальным объединениям правила, типичные для устойчивых организационных структур. Надо также иметь в виду, что неформализованность, зыбкость и даже конфликтность могут стать при определенных условиях дополнительными ресурсами движения. В отличие от жестких формальных структур, организации третьего сектора более мобильны и более агрессивны. В этом их опасность для противников – неформалы могут прибегнуть к неожиданным политическим ходам. Они изобретательны в стратегиях протеста. Именно в движении мы встречаем блестящих провокаторов, разведчиков, разоблачителей. Именно им удается скандализировать общественное мнение, повысить уровень общественной сензитивности в отношении экологических опасностей. Без скандалистов, без зеленого патруля, отбирающего елки у браконьеров, без мальчиков и девочек, клеймящих реликтовые деревья и приковывающих себя к ним, наши эксперты и экополитики не имели бы никакого шанса достучаться до общественности и властей. Движение действует как сетевая структура, в которой чрезвычайно важны межличностные отношения. В статье Анны Кузьминой и Олега Яницкого анализируются функции и структуры межличностных (приватных) сетей экологического движения. Эти авторы считают, что современный российский политический контекст является враждебным в отношении экологического движения. В связи с этим они видят основную функцию межличностной сети (сети солидарности, или коллектива – по-старому) в формировании защитной ниши – сообщества, оберегающего своих членов от неблагоприятной для движения социальной среды. Кузьмина и Яницкий рассматривают эволюцию межперсональных связей в экогруппах: от сообщества единомышленников, зародившегося еще в советский период, до закрытого сообщества типа клики с четким лидерским ядром. Интересны также результаты анализа внутренней структуры движения. Среди множества экогрупп, образующих сеть, выделяется ядро, занимающее влиятельные позиции, концентрирующее ресурсы и определяющее роль движения в экополитике. Другие исследования показывают, что такое ядро образуется вокруг конкретного лидера. Авторы показывают, что межличностные сети играют ключевую роль в деятельности ЭНПО. Эти сети постоянно изменяются и обеспечивают воспроизводство экодвижения как некоторой корпорации. Для преодоления враждебного контекста и компенсации дефицита ресурсов, экоструктуры формируют сети на основе неформальных (скрытых) связей, устанавливая отношения доверия и взаимопонимания между отдельными организациями внутри экологического движения. Логика действия в неблагоприятном контексте приводит к тому, что российские экоструктуры находятся постоянно в состоянии мобилизации, т.е. боевой готовности к действиям. Авторы различают рутинное (привычное) и целевое состояние мобилизационной готовности экоструктуры. Рутинное – это постоянная готовность к сопротивлению давлению извне; целевое – это готовность к действиям, направленным на достижение конкретной цели. Надо сказать, что не все авторы сборника разделяют тезис о безусловно неблагоприятном или враждебном контексте деятельности современных российских ЭНПО. Другие исследования показывают, что современный контекст более благоприятен для общественных инициатив, чем условия советского периода, и что современные экологические объединения России дифференцированы по степени успешности. Новые политические возможности приводят к тому, что российское экодвижение получает доступ к международным информационным и организационным ресурсам, что увеличивает потенциал их успешности (см. ст. Воробьева; Болотовой, Тысячнюк и Воробьева; Кулясовых и Тысячнюк). Конкретный материал, собранный исследователями, показывает, что в спектре ЭНПО России есть сектор объединений, которые во многом подобны западным “новым общественным движениям”. Это сходство прослеживается на уровне ценностей, ресурсов, организационных структур и репертуара действий. Так, в статье А. и И. Кулясовых и М.Тысячнюк анализируется деятельность экофилософских объединений Санкт-Петербурга и Ленинградской области. По мнению авторов, эти объединения, как и новые экологические движения на Западе, ориентированы на формирование новой индивидуальной и групповой идентичности. Идеология Новых общественных движений основана на постиндустриальных ценностях, сконцентрированных на новом отношении человека к природе, своему телу и другому. Современный российский политический контекст не препятствует формированию глобальных планетарных ценностей экогрупп философской направленности, которые используют транснациональные ресурсы. Исследование показывает, как “новые” ценности утверждают себя в повседневном опыте участников движений, в частности в практиках пищевых предпочтений. На примере вегетарианства авторы анализируют возникновение новой идентичности участников объединений. Исследование Дмитрия Воробьева также убеждает в том, что в России формируется новое экологическое движение. Его статья посвящена анализу двух международных кампаний по защите карельских лесов на территории России – “Мораторий” и “Заповедник”. Воробьев показывает, как российские группы становятся частью международных экологических сетей, возникающих в результате глобализации информационных технологий. Благодаря участию в международных информационных сетях и сетях мобилизации трансграничное движение по спасению карельских лесов добилось моратория на вырубку старовозрастных массивов. В результате информационных акций лесозащитного движения Карелии западные потребители объявили бойкот скандинавским предприятиям, изготавливающим бумагу из старовозрастных российских деревьев. “Лесной клуб”, описанный в статье Воробьева, использовал практику проблематизации и скандализации ситуации с помощью новых компьютерных информационных возможностей. Данный сюжет экологической мобилизации показывает, как в процессе борьбы возникают новые формы репертуара общественных движений и формируются новые организационные структуры – порождение современных информационных технологий. В цепочках на первый взгляд разномастных действий протеста и давления экодвижение изобретательно использует разнообразные ресурсы. Исследователь идентифицирует новые типы информационных ресурсов – ресурсы виртуального пространства, обозначает новые формы информационных акций в репертуаре движения, таких, как факсовая кампания, информационная экологическая угроза и пр. Так, в кампании “Мораторий” информационно-поисковые акции проводились параллельно с действиями по скандализации и распространению информации. Затем наступило время приступить к переговорному этапу. При этом фоном служили прямые акции зеленых. Такие кампании экомобилизации возможны лишь на основе сетевых организационных структур нового типа. Сетевые организации экологического движения приходят на смену организациям клубного характера и партийным структурам. Гибкие, эластичные сети оказываются эффективнее прежних оргструктур, поскольку способны к быстрой и четкой координации действий в режиме постоянно действующей обратной связи участников. Еще один важный аспект сегодняшнего зеленого движения – его международный характер. Подавляющее большинство успешных случаев, анализируемых исследователями, – это кампании, в которых участвуют западные агенты. Несмотря на экономические проблемы и политическую нестабильность российского общества (или благодаря им), наши зеленые могут рассчитывать на западное крыло. Сетевой и транснациональный характер структур экологического движения имеет шансы на реализацию только с недавнего времени и только в технологически модернизированном секторе движения. “Сеть на бумаге” превращается в активную сеть лишь при наличии ресурсов виртуального информационного пространства. Компьютерные сети, электронная почта, Интернет, электронные СМИ – все это создает новый тип организационной структуры, где меняются, в числе прочего, и схемы лидерства. В электронной сети харизматическое лидерство, основанное на мощной притягательной силе одного из участников движения, имеет мало шансов. Харизма, как правило, формируется в условиях специфического форума мобилизации, для которого характерны пространство соприсутствия и общение лицом к лицу. Виртуальность форума мобилизации в новых движениях препятствует формированию харизмы. Объединения, включенные в международные компьютерные сети, – это специфический сектор российского экодвижения, который с ускорением отрывается от национальных культурных традиций и от правил традиционной бюрократии. Одновременно, новые информационные и организационные возможности порождают новые проблемы: информационные электронные шумы, перегрузка сетей, засорение виртуального пространства информационным мусором, ненадежность информации, проблемы авторского права и пр. Опыт авторов данного сборника показывает, что современные исследователи общественных движений являются свидетелями формирования новых форм репертуара борьбы. Мы находимся в преддверии электронных акций – войн, бойкотов, пикетирования, инфицирования и проч., которые могут быть не менее разрушительными и эффективными, чем традиционный и современный репертуары протеста (Tilly 1984; Tarrow 1988). Электронная мобилизация предполагает новые черты общественного участия – элитизм и высокую компетентность компьютерщиков. Видны тенденции элитистского характера экоучастия и оторванность экодвижений от массовой поддержки. Массовая поддержка, старые формы лидерства и оргстроительства перестают быть необходимыми условиями успеха движения, вооруженного электронными ресурсами. Надо признать, что в России потенциал новых электронных ресурсов мобилизации еще невелик. Сейчас ультрасовременные группы и формы действий соседствуют со структурами, воспроизводящими советские традиции и партийно-бюрократические структуры западного модерна. Исследования показывают, каким образом национальные и региональные политические контексты форматируют российское экологическое движение, способствуя успеху одних объединений и акций и создавая барьеры для других. В условиях политической нестабильности и экономического спада можно говорить лишь о частичной политической успешности экологических объединений. ЭНПО недостаточно эффективны в принятии конкретных политических решений и в лоббировании законопроектов (хотя есть исключения). Однако, как показывают исследования, экологические объединения достигают успеха в формировании экологически озабоченных настроений, в проблематизации экологической ситуации. В связи с благоприятным политическим контекстом развивается сеть организаций экологического образования, увеличивается количество информационных ЭНПО. Такое направление деятельности диктует и выбор приоритетных форм репертуара коллективных действий. Многие природоохранные организации предпочитают кампании информационных акций (семинары, обучающие программы, информационные листки и издания, международные конференции и обращения по сети Интернет и пр.). Традиционные политические способы влияния используются слабо и недостаточно эффективны: экологические группы сравнительно редко прибегают к лоббированию, судебным процессам, референдумам. Формы неинституционального протеста, такие, как забастовки, бойкоты, несанкционированные митинги, захват территорий и объектов, в настоящее время используются движениями в конкретных кампаниях наряду с другими. Время массовых уличных акций экологического протеста прошло или еще не пришло. Время экологической информированности пришло и наполняется смыслом. Время политической эффективности может наступить при условии рефлексирования движением новых возможностей и эффективного использования последних в качестве ресурсов. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Конспект урока по математике проведенного 19. 03. 2009 в 4в классе ... |  | Решение задач на прямолинейное равноускоренное движение Составление... Виды движения. Прямолинейное равномерное и равноускоренное движение. Криволинейное движение. Вращательное движение. Колебательное... |
| Учебник для вузов Издательская группа норма- инфра-м москва 1999... Корпоративное право ядро предпринимательского права § Тенденции в развитии корпоративного права за рубежом и в России | | Предисловие редакторов к 3-му изданию со времени теософского конгресса... Основания для разработки программы, дата принятия решения о разработке программы, дата утверждения программы (реквизиты... |
| Общероссийское движение «трезвая россия» международная славянская... Молодежная антинаркотическая федерация россии всероссийское движение «молодежь за трезвую россию» | | Тема. Реактивное движение Демонстрации: взаимодействие г-образной трубки с движущейся водой в ней, движение воздушного шарика при выходе воздуха из него, таблицы... |
| Блок Свободное падение тел. Баллистическое движение. Содержание темы Свободное падение тел – движение тел под действием силы тяжести в отсутствии сопротивления воздуха | | Реактивное движение в природе и технике Реактивное движение движение, возникающее при отделении от тела с некоторой скоростью какой-либо его части |
| Программа интерактивного клуба «Юный эколог» Цели клуба: способствовать экологическому образованию учащихся; развивать экологическое движение среди учащихся области, способствовать... | | Урок по физике в 7 классе по теме «Механическое движение. Равномерное движение. Скорость» Оборудование: тележка, два бруска, видео «Механическое движение», компьютер, проектор, диск «Школа к и М» (7 класс) |
| Реферат По теме: «История волонтерства. Волонтерское движение в России.... Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии | | Реферат По теме: «История волонтерства. Волонтерское движение в России.... Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии |
| Программа дисциплины «Экологическое право» для специальности 030501.... Тема Источники экологического права. Современное экологическое законодательство | | Предисловие Предисловие переводчика Утверждение тем рефератов по истории отрасли науки для сдачи кандидатского экзамена по дисциплине «История и философия науки» |
| Содержание. Краткое предисловие автора 2 Урок 7 Что есть q в книгах Имя существительное: склонение, множественное число. Артикль. Соединительный союз. 13 | | 3 Экологическое образование, просвещение и воспитание Экологическое образование Дальневосточного региона. Эти программы востребованы и удовлетворяют потребности в знаниях по отдельным целевым направлениям отраслей... |
