Дмитрий Ахметшин
Скачать 2.8 Mb.
|
| Глава 27 До «Травки» он добирается, когда на эту половину планеты, словно мандарин на блюдце, выкатилось солнце. Входит, и видит поседевшую макушку Джина. Как всегда одет с иголочки, как всегда поклон чёток и безукоризнен. Угол, на который склоняется его голова, можно записать как постоянную величину, так же как и угол, который образуется между копчиком и спиной. Руки вдоль тела, спокойная, гордая осанка. Двенадцать часов пополудни, город тих, как сон младенца, даже машины рискуют выползать на автострады. Вдохновлённый всем этим, Ислам кланяется в ответ. Не так идеально, но он старается, выпутывает руки из карманов, стелет их вдоль тела. Голову наклоняет ниже, так что подбородок чувствует колкость шарфа. Нужно выказать уважение. Куда ему до Джина. - Джин, дружище, - говорит Ислам. На непроницаемом лице мерещится радость и удивление. – Как дела? Зал пуст, за стойкой сама Сонг протирает стаканы. Терпеливо и трепетно смотрит на них на свет, считает блики и чем-то напоминает Исламу школьницу. Морщин на таком расстоянии не видно, а на ней очень милый жакет, и волосы убраны в хвост. Ну точно, школьница. Видит его, и прежде всего аккуратно ставит стакан на стойку, вытирает салфеткой влагу с рук, тонких и почти прозрачных, таких, как Ислам и помнит. Прошло всего-то полторы недели, но Хасанову кажется, что вечность, и не ему одному – учитывая, что он разглядел на лице Джина такую гамму чувств. Он ждёт, а Сонг вылетает из-за стойки, и он чувствует на шее её руки, знакомый пряный запах, еле заметный, но тем не менее наполняющий всё помещение - она успевала побывать в течение рабочего утра абсолютно везде. Обнимает она по-матерински, порывисто и крепко, отстраняется, и с ног до головы обшаривает взглядом. Ислам чувствует твёрдые пальцы на запястьях, она уже что-то выговаривает, вбивает в него слова, как гвозди, кажется, не понимая, что каждое русское слово цепляется и тащит за собой целый воз родных. Ислам смотрит в её глаза, и говорит со смехом: - Я не понимаю. Прости, босс, я понял только «некому». Она с досадой сжимает его руки. Делает три глубоких вдоха, но это ещё больше разжигает огонь. Теперь горит даже воздух перед её лицом, и Сонг обстоятельно, обозначая каждое слово выдохом, произносит: - Тебя долго не было. Работать некому совсем. Она подумала, и со следующим выдохом отправила крепкое бранное слово. Ислам дёргает локоть и говорит жалобным голосом: - Больно. Вы, наверное, занимаетесь дзюдо. - Айкидо, - говорит она, остывая. - Занималась в Китае, вместе с Джином. Где ты пропадал? Почему от тебя так воняет? Ты весь мокрый. Иди, помойся и переоденься. Твоя форма ждёт тебя. - Не хотите мне сначала рассказать, как у вас дела? Сонг взрывается, словно нашпигованный перцем и острым соусом кусок рыбы во рту. - Мы не закрываем кафе, хотя там, на улице – война. В Китае тоже такая была в восемьдесят девятом, Пекин и Гуанчжоу вскипели, как шлюха, которой не заплатили. Я знаю, о чём говорю. Сегодня ночью всё началось, но завтра будет только хуже. Я думала, ты, может быть, уже в полиции. В тюрьме. Может быть, сидишь где-нибудь со своими чумазыми студенческими друзьями, и пьёшь дрянное пиво. - Где сижу? - Не знаю. В окопе. - Я с этим завязал, - смеётся Ислам. – Слишком грязно, и пиво дрянное… А где все ваши девочки? Сонг уязвлённо выпрямилась. - У этих шалав нашлись друзья-студенты, которым, видите ли, требуется поддержка. Студенты, это так ужасно. Они всё время бунтуют. Что в Японии, что в Китае – я рассказывала? - тоже ни дьявола не хотели учиться. Ты всё ещё студент? - И с этим я завязал. - Хорошо, - она довольно кивает. - Я слышала, у вас очень трудно без образования. Как и везде. Но это ничего у нас с Джином ты можешь работать без образования до самой старости. Теперь иди мойся. От тебя прёт, как от протухших моллюсков, великий Будда… Он выходит из душевой одетый в форму бармена, какое-то время стоит, прислонившись к двери, и с удовольствием нюхает носовой платок. Сонг, пробегая мимо, берёт его в оборот: - Иди, присаживайся за свободный столик. Сегодня ты на правах гостя, и я покормлю тебя за счёт заведения. Но завтра будь добр становиться за стойку и работать. Мы с Джином вчера не закрывали кафе до упора, почти до четырёх, хотя на улицах было очень страшно. Мы слышали крики, вон там, за теми домами был пожар. А потом выстрелы. Наши клиенты очень пугались. Пришлось выключить свет и вывеску, чтобы с улицы было не видно. - Вы настоящие герои, - с нежностью говорит Ислам. – Вы мои герои. - Если ты так хочешь, - манерно отвечает Сонг. Она сегодня вулкан, и потоки сбивчивой, гневной русской вперемешку с китайскими и японскими словами, речи не остановить. Даже Джин проявляет чудеса красноречия, кивая и вставляя какие-то невразумительные междометья. Исламу очень хочется заткнуть уши но приходится слушать, вращая между ладонями чашку с кофе. Он узнаёт, что к утру, как раз, когда он шёл через город в своих невозможных сланцах, бунт уже стихал. Восставшие, в числе коих учащиеся четырёх вузов и некоторое количество неблагонадёжного контингента, прокатились по центральным улицам, занимаясь вандализмом и распевая песни. Как передавали утром по телевизору, бунт вспыхнул из-за смерти при невыясненных обстоятельствах одного из ребят, тело которого пронесли через весь старый город. Они ничего не требовали, просто распевали песни, и колоссальной похоронной процессией двигались, словно скальпель через плоть, через город. Да, настроения были отнюдь не мирные, стёкла брызгами летели во все стороны, многие их тех, кто оставлял там на ночь машины, наутро нашли их поднятыми на крылья. Продвигались до тех пор, пока на пути этого лезвия не встретилась кость. Спецподразделения и отряды полиции встретили их на подходах к зданию горадминистрации и городского суда, где и были в облаках слезоточивого газа самые жестокие столкновения. После того, как студенты пустили в ход арматуру, и среди полицейских появились пострадавшие, обе стороны обезумели. Студенты, поняв, что теперь уже отступать поздно, дрались не на жизнь, а на смерть, а органы правопорядка открыли огонь. Это были травматические пули, но у кого-то они внезапно оказались боевыми. Это и поставило жирную и кровавую точку в ночной драме. Ещё час полиция преследовала по дворам и переулкам разбегающихся бунтовщиков. Многих не поймали; но многих скрутили и увезли в неизвестном направлении. От входа на главную площадь города потом долго развозили на скорых тела. Со стороны полиции около сорока человек тяжелораненых, про бунтовщиков же ни слова. Но среди них больше жертв, подозревает Ислам, неизмеримо больше. - Кажется, я сегодня исчерпала свой запас слов, - говорит Сонг, - Мне нужно передохнуть и выпить. Ей и правда всё труднее шевелить губами. Каждому на день отпущен свой запас слов, Ислам подозревает, что это зависит от типа характера, но в большей мере от национальности. Турки, например, могут говорить без умолку, и даже во сне умудряются шевелить губами. Европейцы сдержаны в большей степени, чем, например, русские. А вот у азиатов слов совсем мало. Наверное, Сонг израсходовала всё накопленное за неделю его отсутствия. В чашке у неё кофе с коньяком, и Сонг выливает её в себя, словно горячую чёрную смолу. Жмурится, и говорит: - Больше я ничего не знаю. Зато знаю я, - проговаривает про себя Ислам. – Как бы не бежал от этого знания, оно всё равно здесь, сахаром растворяется в кофейной чашке, стелется на глянцевом полу кремовым светом, робким миром выглядывает из-за штор на улицу. Можно уже идти на работу, или всё ещё опасно?.. А вдруг что-нибудь?.. Потому что любое знание стремится к тому, кому оно предназначено. Любая информация стоит неизмеримо больше любых денег. Даже – особенно - если она имеет значение только для тебя. Она ляжет тебе камнем в заплечный рюкзак. Таково свойство любых знаний. Не обособленных, закрытых от мира в сундучок книг, но предназначенных для тебя лично. Ты будешь карабкаться по канату и целить в небо, но она будет тянуть тебя вниз. Потому как если ты доберёшься до самого верха налегке, все эти камни встретят тебя уже там. Не затем же ты взбирался на небо, чтобы попасть в сад камней?.. Это только начало. Да, наверняка кровь десятков человек пришлось отмывать с асфальта специально нанятой бригаде пожарных. Наверняка бунтовщиков не выпустят на свободу так скоро, как они надеяться. Но газ открыт, и он теперь будет наполнять комнату до тех пор, пока кто-то вновь не зажжёт спичку. Если, конечно, те, кто наверху, не покопаются в истории и не поменяют что-нибудь кардинально. Но они не поменяют. Будут пытаться усидеть на прохудившемся матрасе до последнего – до тех пор, пока не окажутся по горло в воде. Тем более, если там есть такие люди, как Слава. Как Наташа, которая наверняка была рядом с ним там, на острие копья. В этих двоих отчего-то Влад не сомневался. Он мог бы набрать сейчас Наташин номер и послушать долгие, как сердечный ритм спящего человека, гудки. Мог бы посидеть и повспоминать, как хорошо было им троим в оранжевом государстве — троим гражданам, не троим королям, - вытирая платком проступающие слёзы. Для Натальи оно перестало существовать со смертью Яника, но что такое одна смерть для маштаба целого государства? Государство это всё ещё здесь, в сердце настоящего патриота, оно будет жить, пока жив он, Ислам. И Ислам, как будто бы, даже знает, где найти новых граждан. Во всяком случае, попробовать... Он спрашивает разрешения у Сонг воспользоваться телефоном. Греет трубку между ладоней, а потом, решившись, разворачивает к себе дисплеем. Этот номер не нужно вспоминать. Он и так лежит на самой поверхности, и в каждом автомобиле, который Ислам водит во сне, на стекле есть клочок бумаги с номером, а если нет, то обязательно есть где-то в бардачке; в каждом помещении, в котором во снах он позволяет себе хоть немного расслабится, этот номер прилеплен полоской скотча к двери. Пальцы топчутся по пластиковым кнопкам, и по мере того, как на экране возникают цифры, решимость становится для Ислама неотъемлемой частью жизни, а весомый прежде голос сомнений звякает теперь мелкими монетками в карманах. Пусть только на десяток секунд, а потом изгладится, какие-то мелочи пропадут, но всё же это – не отпечаток на песке, который сотрётся волнами времени и новых впечатлений. Он будет всегда напоминать о себе, как слегка припорошенный пылью след Олдрина на поверхности Луны. Ислам твёрдо это знает. Конец. Ноябрь 2010 – февраль 2011 |
Похожие:
 | Ахметшин Рифнур Фаилевич Субаш урта мәктәбе 10 нчы сыйныф Вооружение должно было включать в себя ракеты воздушного базирования (Х-45, х-2000 и др.), а также свободнопадающие и корректируемые... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Максименко Дмитрий в костюме, за ним флаг рф, в общем как президент на сцене раздвижные ширмы от квна, закрытые, за ними парта, стул,... |
 | Также Дмитрий Викторович отметил, что подведомственное ему Министерство извлекло урок По словам министра образования и науки рф, данная мера затруднит «слив» ответов в Интернет. При этом Дмитрий Ливанов не раскрыл новые... | | Дмитрий Васильевич Шаманский, соиск канд филол н. СпбГУ, редактор... Дмитрий Васильевич Шаманский, соиск канд филол н. СпбГУ, редактор издательства «Златоуст» |
| Глызин Дмитрий Сергеевич Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова, 150000, г. Ярославль, ул. Советская, 14 | | 03. 10. 06 Дмитрий Соколов-Митрич Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» |
| Корнев Дмитрий Геннадиевич В 1983 году окончила среднюю школу и поступила в Сочинское педагогическое училище | | Темы Вашего учебного проекта Бурин Дмитрий Александрович, Чубин Григорий Владимирович, Евстафьев Евгений Игоревич |
| Дмитрий Юрьевич Суслин Тайна золотой медали, или Как стать отличником в школе, в вузе и в жизни | | Информационный бюллетень 20 апреля 2012 года Дмитрий Медведев встретился с министрами иностранных дел и обороны России и Италии |
| Мир, в котором я живу… Пупышев Дмитрий Геннадьевич «областной центр информационного и материально-технического обеспечения образовательных учреждений» | | Обзор сми и блогосферы по теме Дмитрий Медведев провел 29-е заседание комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России |
| Мурманский государственный технический университет ... | | Темы рефератов по философии Болдинов Дмитрий Владиславович Материалистическая теория познания. Критика современной феноменологической концепции человеческого знания |
| «Наследие Игр. Стратегия для Сочи после 2014 года» Дмитрий Николаевич Козак, заместитель Председателя Правительства Российской Федерации | | Кулигин Дмитрий Сергеевич студент группы ау-1-м-11 Московский государственный горный университет Система автоматического управления двухвальным газотурбинным двигателем с селектором |
