Европейский Суд по правам человека Вторая секция Дело «Геннадий Науменко против Украины»
Скачать 0.78 Mb.
|
Б. Устные показания, полученные представителями Суда 28. Устные показания заявителя и девяти свидетелей, с которыми встретились представители Суда 26 и 27 сентября 2002 г. в тюрьме г. Житомира, сводятся к следующему. 1. Заявитель а) Харьковский период (август 1995 г. – июль 2001 г.) i. Психическое состояние заявителя и попытки самоубийства. 29. По словам заявителя, до лишения свободы у него не было никаких проблем с психикой. Напротив, он прошел психиатрическое обследование для получения разрешения на ношение оружия. Тогда комиссия экспертов сочла его здоровым и не имеющим каких-либо отклонений. К тому же после его ареста в августе 1995 г. заявитель был подвергнут второму психиатрическому осмотру, в результате которого он также был признан здоровым. 30. Когда заявителя доставили в «отделение смертников» тюрьмы г. Харькова он находился в состоянии глубокой депрессии, вызванной приговором к высшей мере наказания. Поскольку заявитель считал себя полностью невиновным, депрессия была усугублена чувством острой несправедливости. Однако сам он не обращался за какой-либо медицинской помощью, чтобы улучшить свое психическое состояние. Сразу же после прибытия в тюрьму г. Харькова он был жестоко избит, и ему угрожали смертью. Столкнувшись с таким запугиванием, он отказался от идеи обращаться в тюремную медицинскую службу. 31. Что касается его якобы имевших место попытках самоубийства (упомянутых выше, в пунктах 15-16), то утверждения об этих фактах неверны. В действительности речь идет о попытках его убийства, предпринятых его сокамерником и представленных как неудачные попытки покончить с собой. Во время этих двух случаев заявитель содержался в камере еще с одним заключенным. После одного из приемов пищи заявитель быстро заснул. Придя в себя, он обнаружил след от удавки на своей шее. Заявитель сказал, что не может дать более подробные объяснения по этому поводу. По его словам, его сокамерник вытащил его из петли и начал звать надзирателей, крича и стуча в дверь. Однако никто не ответил на его крики. 32. В один из дней этого периода, какой конкретно, заявитель не мог сказать, он начал голодовку. При этом, по изложенным выше причинам, он не обращался за какой-либо медицинской помощью. ii. Принудительное медицинское лечение 33. Во время своего пребывания в тюрьме г. Харькова, заявитель был подвергнут принудительному лечению в форме частых инъекций больших доз психотропных препаратов. Сначала ему были назначены медикаменты в форме таблеток, которые он отказался принимать. Когда его принуждали принимать их, он их выплевывал. Поэтому, приблизительно в июле 1996 г. ему начали делать внутримышечные инъекции. Лечение проводилось нерегулярно – то один раз в неделю, то каждый день. Ему заламывали руки или надевали наручники, чтобы сломить его сопротивление или лишить его свободы движений. Из-за медикаментов, которые он принимал таким образом, у него возникало чувство онемения во всем теле, которое продолжалось около недели. Заявитель просил тюремных надзирателей и медицинский персонал тюрьмы не вводить ему этих препаратов, или хотя бы объяснить необходимость их применения. Ему всегда отвечали, что таков приказ вышестоящего начальства, и что ему следует подчиниться. Никаких других подробностей относительно медицинских показаний к приему этих медикаментов ему не сообщалось. Множество раз медицинский персонал тюрьмы предлагал ему таблетки, угрожая продолжить внутримышечные инъекции медикаментов в случае его отказа. Заявителю продолжали делать уколы до октября 1998 г., то есть в течение примерно двух лет. Что касается препарата или препаратов, которые ему назначались, то заявитель считает, что это были хлорпромазин или медикаменты схожего типа. 34. Кроме этого, с 25 июня 1996 г. без ведома заявителя ему давали медикаменты, растворенные в пище, которые вызывали у него повышение температуры, сонливость и снижали его подвижность. iii. Чрезмерное применение наручников. 35. 5 апреля 1997 г. на заявителя надели наручники, причем руки были заведены за спину. Во время встречи с представителями Суда он настаивал на том, что эта мера применялась к нему в течение семи дней. Затем он заявил, что наручники были на нем в течение десяти дней. Все это время наручники не снимались ни днем, ни ночью. Персонал тюрьмы, пользуясь его неподвижностью, делал ему инъекции медикаментов. Однажды он потерял сознание. Тогда надзиратели облили его водой. Наручники снимали в присутствии врача. 1 июля 1998 г. эта мера вновь была применена к заявителю. Тюремные надзиратели начали с того, что перевели сокамерника заявителя в другую камеру. Затем они надели наручники на запястья заявителя и приковали его к кровати. Заявитель оставался в этом положении без движения в течение трех дней. Все это время он не мог принимать пищу. Три дня спустя надзиратели освободили его и второй заключенный был возвращен в камеру. 36. В вышеописанных двух случаях после освобождения от наручников заключенный «не чувствовал своих рук». На руках у него были глубокие борозды от наручников, глубиной с сантиметр. Более того, однажды, когда на нем были наручники, надзиратели с силой вывернули ему пальцы, порвав ему сухожилия. Заявитель сказал, что следы этих пыток сохранились до сих пор и что он страдает от постоянного онемения рук. 37. Заявитель признал, что «иногда он разговаривал громким голосом», но отрицает, что кричал, оскорблял окружающих и нарушал порядок. Следовательно, по его мнению, ничто объективно не оправдывало применения столь жестких, с его точки зрения, мер принуждения. iv. Избиение и другие акты насилия в отношении заявителя 38. Заявитель утверждает, что во время пребывания в тюрьме г. Харькова его четыре раза избивали тюремные надзиратели: 4 марта 1998 г., 21 февраля 1999 г., 5 апреля и 4 мая 2001 г. В частности, 4 марта 1998 г., через несколько дней после посещения тюрьмы членами Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказаний (далее - ЕКПП), группа людей в масках, с дубинками неожиданно ворвалась в камеру к осужденным к пожизненному заключению и жестоко избила их. Заявитель получил очень сильный и болезненный удар по селезенке, после чего он серьезно страдал. По его словам, сразу после двух последних избиений он был осмотрен тюремным врачом, ему был сделан рентген. Были составлены медицинские отчеты, с которыми он не был ознакомлен. v. Другие акты принуждение или насилия, которым, по утверждению заявителя, он был подвергнут 39. Заявитель также утверждал, что во время всего рассматриваемого периода он подвергался облучению «низкочастотным психотропным генератором», спрятанным где-то над его камерой. По его словам этот генератор вызывал у него сильные головные боли. Заявитель высказал множество гипотез в отношении точного местоположения и последствий применения этого аппарата. Он утверждал, что также дважды видел странный металлический предмет в коридоре тюрьмы. Он был желтого цвета, длиной примерно два метра и состоял из сферы, расположенной в центре, и двух труб с обеих сторон. Заявитель был твердо убежден, что этот аппарат и был упомянутым «психотропным генератором», хотя он и не смог как-либо объяснить свою уверенность в этом. Кроме того, из объяснений заявителя следует, что никто из его сокамерников не подвергался воздействию «генератора», и что он сам никогда не жаловался им на так называемое облучение. 40. Заявитель утверждал, что с 1996 г. его регулярно подвергают электрошоку, причем удары током осуществлялись с расстояния и неожиданно, когда он подходил к умывальнику умыться, когда он лежал на кровати, а также в другие моменты в течение дня. Однако, в качестве терапевтического лечения электрошок ему не назначали. vi. Обращения заявителя с жалобами в прокуратуру. 41. В июле 1996 г., в начале того периода, когда заявителю стали принудительно делать инъекции, заявитель обращался в Харьковскую областную прокуратуру с просьбой остановить такое лечение. Он также жаловался на облучение «психотропным генератором». Заявитель, однако, подозревает, что некоторые из его жалоб были задержаны администрацией тюрьмы г. Харькова и никогда не доходили до адресата. Заявитель неоднократно заявлял прокурору, что он предпочел бы обращаться с жалобами «непосредственно в Организацию Объединенных Наций», чем в украинскую прокуратуру. 42. Заявитель имел возможность контактировать с адвокатом во время пребывания в тюрьме г. Харькова. Именно тогда его нынешний адвокат г-н Тарасенко впервые встретился с ним. Заявитель изложил ему свои жалобы в отношении принудительного лечения, однако адвокат не предпринял никаких шагов «в силу отсутствия медицинского опыта». По этой же причине заявитель и адвокат Тарасенко договорились о том, что последний не будет подавать каких-либо жалоб от имени заявителя в отношении применения ему психотропных препаратов и «психотропного генератора». б) Период пребывания в г. Житомире (с июля 2001 г.) 43. В Житомире заявитель 21 января 2002 г. был помещен в изолятор сроком на четыре дня. По его словам он внезапно почувствовал себя очень плохо, его начало тошнить. Позже у него поднялась температура. Надзиратели вызвали тюремных медицинских работников, которые, однако, не приняли никаких терапевтических мер. После четырехдневного пребывания в изоляторе заявитель вернулся в свою камеру. Он чувствовал себя «истощенным и обезвоженным». Его даже не узнал сокамерник. По мнению заявителя, речь без сомнения шла о попытке отравить его. 4 февраля 2002 г. на жизнь заявителя было совершено новое покушение. Он, однако, не уточнил, что это было за покушение. 44. Наконец, заявитель утверждал, что 25 июня 2002 г., то есть за два месяца до приезда представителей Суда, он был избит семью сотрудниками администрации тюрьмы г. Житомира, из которых пятеро были офицерами, а двое сержантами. В результате у него было сломано одно ребро. Заявитель также сообщил, что 29 июня 2002 г. дирекция тюрьмы конфисковала у него большинство записей, которые он сделал в Харькове и Житомире с целью обеспечения своей защиты. Речь идет о 2500 листах. Ему были возвращены лишь 533 из них. 45. В ходе своей встречи с представителями Суда, заявитель утверждал, что после его перевода в тюрьму г. Житомира ему не делали в принудительном порядке каких-либо инъекций. Единственной проблемой, от которой он страдал, были женские голоса, которые преследовали его и предлагали совершить самоубийство. По его словам, речь идет, без сомнения, о новой мере воздействия на него со стороны тюремных властей. По мнению заявителя, случаи насилия в отношении него, о которых он сообщил, были связаны с его обращением в Суд и представляют собой наказание, санкционированное администрацией тюрьмы для того, чтобы заставить его отказаться от своей жалобы.
46. Свидетель - психиатр и начальник медчасти тюрьмы г. Харькова. В период пребывания заявителя работал там с 26 октября 1998 г. по 8 января 2001 г. 7. Свидетель впервые встретился с заявителем и осмотрел его через две недели после своего вступления в должность. Это произошло в ходе медицинского обхода «отделения смертников». До этого осмотра заявитель признавался здоровым как в психическом, так и соматическом плане. После продолжительной беседы с заявителем, свидетель пришел к тому же заключению. Оно не изменилось и в последующий период. Напротив, свидетель по-прежнему убежден, что заявитель не был психически больным. 48. С другой стороны, свидетель охарактеризовал заявителя как «акцентуированную личность с психопатическими чертами» и обладающую «склонностью к симуляции и сутяжничеству», что не является психическим «заболеванием». Главным симптомом этого психического состояния является неадекватная эмоциональная реакция на незначительные внешние возбудители. Предыдущий психиатр тюрьмы г. Харькова, наблюдавший заявителя до прибытия свидетеля, квалифицировал психическое состояние заявителя как «симулированное поведение и психопатия», то есть недобросовестное поведение, имеющее целью достижение определенной цели. По словам свидетеля, в 2000 г. и 2001 г. профессор Института судебно-медицинской и социальной психиатрии осматривал заявителя и нашел, что диагноз «психопатия» для заявителя чрезмерен. Он подтвердил диагноз: «акцентуированная личность с психопатическими чертами». 49. Для того, чтобы снимать у заявителя возбужденное состояние, его лечащий врач иногда назначал ему транквилизаторы, в небольших дозах и в течение очень коротких периодов времени. Так, в июле 1996 г. заявитель обратился с жалобой на голоса, которые преследуют его и приказывают совершить самоубийство. Он был груб, кричал, нецензурно ругался. В той связи ему в течение трех дней, два раза в день делали внутримышечные инъекции хлорпромазина дозой по 2 мл. Во втором полугодии 1996 г. и в 1997 г. заявителю были назначены такие же дозы упомянутого препарата. Кроме того, в один из дней в июле 1999 г. заявителю были назначены две таблетки тицерсина – утром и вечером. В других случаях он получал 25 мгм хлорпромазина дважды в день в течение двух периодов по пять и семь дней соответственно; 2 мгм седуксена один раз в день в течение 5 дней; несколько доз халоперидола в таблетках; тицерсин и трифтазин три раза в день в течение десяти или двенадцати дней. Свидетель заявляет, что речь идет об очень умеренных дозах (например, средняя терапевтическая доза хлорпромазина составляет от 100 до 200 мгм в день) и что, с медицинской точки зрения, такое лечение было полностью оправдано. Действительно, краткосрочные психопатические состояния обычно лечатся умеренными дозами хлорпромазина, халоперидола, тицерсина и седативных медикаментов, которые применяются только при сохранении показаний к этому. Ни один из медикаментов этого типа не привел бы к побочным эффектам, на которые жаловался заявитель. 50. Заявитель неоднократно заявлял о том, что недоволен медикаментами, которые ему назначали, и отказывался их принимать. Тем не менее, он не жаловался, например, на какие-то конкретные боли или другие побочные эффекты, которые могли бы быть вызваны этими медикаментами. Он также не жаловался и на свои, якобы имеющиеся суицидальные наклонности. Что касается принудительных внутримышечных инъекций, то свидетель заявил, что ничего не слышал об этом, тем более, что заявитель сам никогда на это не жаловался. 51. То же касается и травм, которые якобы были нанесены заявителю наручниками. В реальности, согласно действующим правилам, наручники могут применяться только на очень короткие периоды времени для успокоения заключенного, находящегося в агрессивном или буйном состоянии. Данная мера должна осуществляться в присутствии медицинского персонала тюрьмы. В худшем случае врача должны были вызвать сразу после того, как были надеты наручники. Как врач свидетель независим от администрации тюрьмы. Если бы он по медицинским показаниям выступил против применения наручников или других мер принуждения, надзирателям тюрьмы пришлось бы ему подчиниться. После освобождения от наручников, заключенный полностью раздевается, после чего врач обследует его и составляет медицинский отчет. Среднее время применения наручников составляет 25 минут. В любом случае свидетель не припоминает ни одного случая, когда заключенный оставался бы в наручниках свыше полутора часов. 52. Что касается побоев, якобы нанесенных заявителю, свидетель сказал, что ему ничего неизвестно об этом. Заявителю, также как и остальным заключенным, регулярно делались рентгеновские снимки в целях выявления туберкулеза легких. Однажды, в связи с жалобами заявителя, его лечащий врач заподозрил у него заболевание селезенки. В этой связи заявителю был сделан рентгеновский снимок, но никаких аномалий обнаружено не было. 53. Свидетель считает необоснованными и другие утверждения заявителя. В частности, несмотря на то, что электрошок по-прежнему применяется в некоторых больницах для лечения лиц, страдающих кататонической шизофренией, тюрьма г. Харькова не располагает необходимым для этого оборудованием. Наконец, что касается «психотропного генератора», то такие аппараты не существуют и могут быть лишь плодом фантазии.
54. Г-жа Арсенюк, психиатр по образованию и директор Центра судебно-медицинской и психиатрической экспертизы г. Киева, была председателем медицинской комиссии, осмотревшей заявителя 14 декабря 2000 г. 55. Перед тем, как приступить к психиатрическому освидетельствованию заявителя, комиссия тщательно изучила его медицинскую карту. В ходе освидетельствования члены комиссии долго беседовали с заявителем и задавали ему вопросы, имеющие целью определить его реакцию в различных ситуациях. Это позволило комиссии заключить, что в момент осмотра заявитель не страдал еще никакими психическими заболеваниями или расстройствами. Однако, заявителю был поставлен диагноз, согласно которому у него было «акцентуирование характера со склонностью к сутяжничеству и сварливости». Другими словами, его личность представляла собой некоторые особенности, связанные с событиями его прошлой жизни, однако признанные во всем мире психиатрические нормы не квалифицируют эти особенности как «психическое расстройство». 56. В действительности, в 1996 и 1997 гг., то есть после вынесения ему смертного приговора, у заявителя имел место реактивный рецидивный психоз, сопровождавшийся галлюцинациями. Речь идет о кратковременном психическом расстройстве, которое всегда завершается выздоровлением. Возможно, что в то время заявитель действительно был встревожен «голосами», которые он «слышал». Тогда ему было назначено лечение медикаментами, вводимыми внутримышечно. Психоз прекратился в 1998 г., но заявитель продолжал говорить о нем и об инъекциях, как будто бы его страдания по-прежнему продолжались. Такая проекция событий прошлого на настоящее называется в психиатрии «метасимуляцией». Так, заявитель говорил членам комиссии о принудительных инъекциях медикаментов, но, насколько комиссия поняла его жалобы, эти инъекции относились к периоду 1996 или 1997 гг., а не к текущему периоду. О других утверждениях заявителя можно сказать то же самое. Когда комиссия спросила его о «женских голосах», он признал, что в прошлом его беспокоили эти голоса, но заявил при этом, что они прекратились, равно как и так называемые электрические разряды. Отвечая на вопросы о деталях происходившего, он не мог дать какие-либо уточнения. В то же время, если бы заявитель страдал какими-либо реальными психическими расстройствами, это наверняка сказалось бы на его социальном поведении. Однако ни в одном отчете о поведении заявителя в тюрьме сведений о каких-либо малейших патологиях не содержится. 57. Подводя итог можно отметить, что и свидетель, и другие члены комиссии пришли к заключению, что жалобы заявителя не соответствовали ни реальности, ни даже воображаемым событиям. Они были сформулированы им в целях убедить врачей в том, что он психически болен, и на этом основании получить для себя смягчение наказания. Такое поведение называется «симуляция» и всегда преследует определенную цель, например, добиться пересмотра приговора. В своей профессиональной практике г-жа Арсенюк неоднократно сталкивалась с подобными случаями. 58. Что касается диагнозов, поставленных заявителю врачами тюрьмы г. Харькова, г-жа Арсенюк считает их правильными. Такова же ее оценка и лечения, применявшегося в отношении заявителя. Действительно, расстройства, которыми страдал заявитель, обычно лечатся хлорпромазином, халоперидолом, тицерсином и трифтазином. Лишь эти медикаменты эффективны при таких расстройствах. 4. Г-н Анатолий Овчаренко 59. Данный свидетель был главным фельдшером (помощником врача) тюрьмы г. Харькова в период, когда там содержался заявитель. Его основные обязанности заключались в том, чтобы ежедневно вести медицинский прием заключенных, а также их медицинские карты. 60. Первые контакты свидетеля с заявителем датируются 1997 г. С соматической точки зрения, заявитель был практически здоров, за исключением некоторых стоматологических проблем и достаточно частых головных болей. Что касается психического состояния заявителя, то тюремный психиатр диагностировал психопатию и рекомендовал лечение хлорпромазином. Действительно, главный фельдшер всегда должен знать о всех видах лечения, назначенных врачами заключенным соответствующего исправительного учреждения. Между тем, фельдшер, будучи «помощником врача и промежуточным звеном между врачом и младшим медперсоналом», не может позволить себе поставить под сомнение ни диагноз, ни лечение, назначенное квалифицированным врачом. Свидетель вспомнил, что заявитель жаловался на «воздействие на него странного оборудования». Дважды свидетель лично наблюдал поведение заявителя, которое показалось ему странным. Заявитель кричал так сильно, что его можно было слышать за пределами камеры и в коридоре. Он также размахивал руками, казался нервным и раздраженным. В то же время, протесты заявителя, насколько мог понять свидетель, касались его приговора, а не медицинского лечения. 61. Что касается якобы имевших место принудительных инъекций медикаментов заявителю, то свидетель не помнит, чтобы заявитель жаловался на это. Обычно в тюрьме г. Харькова инъекции медикаментов делались через специальные окна-люки в дверях камер с тем, чтобы можно было не входить непосредственно в камеру. 62. Вместе с тем, заявитель жаловался на побои и акты насилия над ним. Однажды, при посещении его в ходе медицинского обхода, он утверждал, что был избит накануне неизвестными в масках, которые ворвались в его камеру. Со своей стороны, свидетель находит этот рассказ невразумительным, поскольку он никогда не слышал о подобных случаях и никогда не видел людей в масках на территории тюрьмы. Более того, заявитель не сделал никаких уточнений о характере нанесенных ему ударов и тех областях своего тела, куда они были нанесены. В соответствии с требованиями действующих правил, свидетель и заместитель директора тюрьмы направили заявителя в санчасть, где был произведен его полный медицинский осмотр. Никаких травм обнаружено не было. Между тем, рентген брюшной полости выявил белесое пятно в районе селезенки, однако врач сказал, что речь идет о воздухе или продуктах питания. По мнению свидетеля, это был единственный случай, когда заявитель жаловался на плохое обращение, а именно побои. 63. Заявитель также высказывал жалобы на использование против него наручников, но свидетель не помнит подробностей. Во всяком случае, он лично никогда не присутствовал при этом и не видел, как на заявителя надевали наручники. По его словам, заявитель был больше недоволен вообще применением наручников как таковых, чем их чрезмерным использованием. Что касается утверждений заявителя о том, что наручники оставили у него на запястьях глубокие рубцы глубиной около сантиметра, то, как сказал свидетель, они не только лживы, но такие последствия и физически невозможны. 64. Множество раз заявитель жаловался на применение к нему электрошока. Свидетель утверждает, что санчасть тюрьмы г. Харькова не располагала и не располагает соответствующим оборудованием.
65. Свидетель является заключенным, который отбывает срок наказания за убийство с отягчающими обстоятельствами. Свидетель отбывал заключение в тюрьме г. Харькова с июня 1998 г. в том же отделении, что и заявитель, но в другой камере. В тюрьме г. Житомира он содержится в той же камере, что и заявитель. По словам свидетеля, он знаком с заявителем с 5 марта 1999 г. Их камеры находились одна против другой. Однако они виделись и разговаривали практически каждый день во время ежедневных прогулок. Свидетель подтвердил, что заявитель считает несправедливыми и незаконными как приговор, так и содержание в тюрьме. По этой причине у него часто происходили словесные конфликты с администрацией тюрьмы. Он также активно жаловался компетентным властям на нарушения его прав, в связи с чем он постоянно подвергался репрессиям со стороны тюремной администрации. 66. Что касается психического здоровья заявителя, то свидетель характеризует его как совершенно здорового человека. Однако, «все в Харьковской тюрьме знали», что заявителя подвергали принудительному медикаментозному лечению, которое, в действительности, имело целью проведение научных опытов. В частности, ходили слухи, что в питание заявителя систематически добавлялись странные субстанции. Свидетель однако признает, что заключенные получали пищу из общего котла. Он не может объяснить каким образом и почему эти субстанции действовали только на заявителя и не действовали на остальных заключенных. Свидетель также слышал и от других заключенных, что заявителю принудительно делались инъекции медикаментов. Однажды в 2000 г. свидетель увидел заявителя через открытый люк в двери своей камеры. У заявителя были «изменившееся лицо и глаза». Свидетель считает, что заявителю был сделан укол. Свидетель сказал, что не может объяснить противоречие между своими показаниями и словами заявителя, который утверждал, что принудительные инъекции прекратились в 1998 г. 67. Свидетель утверждал, что заявителя много раз избивали надзиратели тюрьмы г. Харькова. Однако он признал, что сам никогда не присутствовал при таких сценах насилия. К тому же он никогда не видел рубцов, ссадин или других заметных подтверждений физического насилия над заявителем. Так, в не установленный день 2000 г. свидетель узнал от других заключенных, что заявитель был избит заместителем директора тюрьмы. В тот же период в ходе ежедневной прогулки свидетель услышал, как другой сотрудник администрации тюрьмы угрожал заявителю, говоря ему, что его «рано или поздно» забьют до смерти. Однажды заявитель был наказан и помещен в одиночную камеру. Когда заявитель вышел из нее, он «выглядел иначе, чем обычно». Он сказал свидетелю, что был избит. Что касается избиения дубинками, которое якобы имело место в 1998 г., то свидетель не присутствовал при этом, поскольку тогда еще не находился в тюрьме г. Харькова. Однако другие заключенные рассказывали ему, что люди в масках и одетые в камуфляжную форму врывались в камеры, надевали на заключенных наручники и нещадно избивали их дубинками. 68. В связи с жалобой заявителя на чрезмерное применение по отношению к нему наручников свидетель подтвердил, что в принципе, как в Харькове, так и в Житомире на заключенных каждый день надевают наручники, когда их выпускают из камер. Заключенные остаются в наручниках в ходе прогулок, в душе, в санчасти и т.д. Однако когда комиссия или инспекция посещает тюрьму, наручников ни на ком из заключенных не бывает. По словам свидетеля, сокамерник заявителя по тюрьме г. Харькова сказал ему, что заявитель был прикован наручниками к своей кровати в течение многих дней. Свидетель не помнит точно, как долго эта мера применялась к заявителю. 6. Г-н Володимир Недилко 69. Данный свидетель занимает должность заместителя начальника тюрьмы г. Харькова и является единственным представителем персонала, который хранит ключи от всех камер, куда без его ведома не может зайти даже начальник тюрьмы. 70. Свидетель утверждает, что до объявления 25 апреля 1996 г. приговора Харьковским областным судом поведение заявителя было нормальным. После того, как он был осужден к смертной казни и особенно когда Верховный Суд оставил приговор без изменения его поведение изменилось. У заявителя начали проявляться суицидальные склонности, вследствие чего за ним было установлено усиленное наблюдение. Дважды за время пребывания в заключении (7 сентября 1997 г. и 1 июля 1998 г.) с интервалом в восемь или девять месяцев заявитель пытался повеситься на веревках, которые делал сам. В обоих случаях попытка самоубийства была предотвращена его сокамерником, который не дал затянуться петле и вызвал надзирателей. С тем чтобы успокоить заявителя, надзиратели надевали на него наручники, в которых он находился в первый раз один час двадцать пять минут и приблизительно двадцать пять минут во второй. Свидетель уверяет, что это были единственные случаи, когда на заявителя надевались наручники, причем на срок не более двух часов. При этом наручники никогда не применялись в отношении заявителя в качестве меры наказания. Действительно, при перемещении из камер в зону прогулок или при других передвижениях по тюрьме на всех заключенных надеваются наручники, которые немедленно снимаются после прибытия к месту следования. 71. После каждой из двух попыток повеситься заявитель осматривался врачами, включая психиатра, которые назначали ему медикаменты. Однако он никогда не жаловался на принудительные инъекции медикаментов. 72. В начале заключения поведение заявителя не создавало серьезных проблем для надзирателей и администрации. Тем не менее, с момента, когда органы Конвенции начали контактировать с ним в связи с его жалобой, его поведение изменилось. Он стал требовать, иногда в очень бурной и оскорбительной форме, оставить его одного в камере, поскольку он должен писать письмо в Страсбург. Однако лицо с суицидальными склонностями никогда нельзя оставлять одного. 73. Однажды, 1 июня 1998 г. заявителя действительно два раза ударили дубинкой. В течение короткого времени он оставался один в своей камере, и три надзирателя привели еще одного заключенного, чтобы поместить его в этой же камере вместе с ним. Заявитель начал вести себя агрессивно и начал не пускать надзирателей и сокамерника в камеру, хватая надзирателей за рукава их одежды и за шею. Он кричал, что должен оставаться один, чтобы иметь возможность писать в Европейский Суд. Стремясь защититься, надзиратели дважды нанесли ему удар дубинкой по спине. Свидетель пояснил, что, не имея права входить в камеры, надзиратели не могли действовать иначе. Получив упомянутые удары, заявитель успокоился. Он немедленно пожаловался начальнику тюрьмы, который дал указание, чтобы он был осмотрен врачом. Врач обнаружил покраснение на спине заявителя, возникшее, без сомнения, после удара дубинкой. Был составлен соответствующий протокол. 74. Что касается других случаев, когда заявитель, по его утверждениям, так же подвергался побоям дубинками, в частности, 4 марта 1998 г. и 22 января 1999 г., свидетель заявил, что эти утверждения лживы. Заявитель, правда, в эти дни жаловался начальнику тюрьмы, что его избили. Однако, медицинские осмотры, проведенные по указанию начальника тюрьмы, не обнаружили каких-либо травм. Заявитель жаловался также, что его избили дубинками люди в масках, однако, в тюрьме г. Харькова никогда не было людей в масках. Фактически, нельзя физически организовать избиение человека в исправительном учреждении, где находится более четырех тысяч заключенных и насчитывается лишь 42 надзирателя. Заключенные не подвергались никаким репрессиям за встречи с членами ЕКПП. Напротив, они могли разговаривать с ними без присутствия надзирателей. 7. Г-н Игорь Ванеев 75. В период, когда заявитель находился в заключении в тюрьме г. Харькова, свидетель работал там помощником инспектора. Эту же должность занимает и сегодня. Его основные функции состоят в предотвращении побегов заключенных, наблюдении за распределением пищи и сборе жалоб заключенных и передаче администрации тюрьмы. 76. По прибытии в тюрьму г. Харькова заявитель вел себя нормально. Позднее, после отклонения его кассационной жалобы, он начал жаловаться на голоса, которые его преследуют, и на аппарат, который влияет на него. Ему было назначено соответствующее лечение. Заявитель действительно попытался покончить с собой, но это произошло в то время, когда свидетель не работал. По словам свидетеля, он также никогда не надевал наручники на заявителя чтобы его успокоить. С другой стороны, как и другие заключенные, заявитель иногда находился в наручниках по соображениям безопасности при его перемещении из камеры в какое-либо другое место. Относительно инцидента 1 июня 1998 г. свидетель заявил, что не помнит о нем. Наконец, в отношении утверждений заявителя о добавлении психотропных субстанций в его пищу, свидетель считает это абсолютно невозможным, поскольку все заключенные получают пищу из общих кастрюль и котлов. 8. Г-н Сергий Кудас 77. Данный свидетель - прокурор и является начальником отдела по надзору за законностью исполнения уголовных наказаний Харьковской областной прокуратуры. Он уполномочен проводить расследования по жалобам заключенных на режим и условия их заключения. Каждый месяц свидетель посещает тюрьмы и совершает полный обход каждого исправительного учреждения. В ходе этого обхода, заключенные могут разговаривать с ним наедине, без присутствия надзирателей. Свидетель подчиняется Главному прокурору Харьковской области и полностью независим в своей деятельности от органов административной власти. Его должны информировать обо всех случаях применения «специальных мер» принуждения (удары дубинкой, применение наручников для успокоения заключенного и т.д.). Если свидетель придет к выводу о чрезмерности или необоснованности применения таких методов, он может привлечь надзирателей к дисциплинарной или уголовной ответственности. 78. Жалобы заключенных рассматриваются следующим образом. Заключенный составляет жалобу в письменной форме и в запечатанном конверте передает дежурному надзирателю. Надзиратель передает жалобу в специальный отдел тюрьмы, который направляет письмо адресату, то есть в компетентный орган для проведения расследования. Заключенные могут свободно осуществлять свое право на подачу жалоб. Практически невозможно, чтобы надзиратель помешал осуществлению этого права. Для того чтобы проверить факты, изложенные в жалобе, прокурор обычно должен прибыть на место и лично переговорить с заключенным. В случае если жалоба прокурором отклоняется, заключенный может направить ее прокурору области, затем Генеральному прокурору Республики. Параллельно он может обратиться в соответствующий суд первой инстанции. Свидетель признает, что не существует специального закона, который регулировал бы такой инструмент правовой защиты, как подача жалобы в судебные органы. Тем не менее, он утверждает, что Конституция Украины обязывает суды рассматривать подобные обращения, что подтверждено практикой. «Административная» процедура обращения в прокуратуру и подача жалобы в судебные органы носят альтернативный характер по отношению друг к другу: податель жалобы может прибегнуть либо к одной, либо к другой, либо к обеим процедурам. 79. В 1997 и 1998 гг. заявитель регулярно направлял жалобы в прокуратуру, в среднем каждые три или четыре месяца (первая жалоба была подана в начале 1997 г.). В целом, он направил более двадцати жалоб. Свидетель рассматривал их лично или передавал на рассмотрение своим подчиненным. Заявитель утверждал в своих жалобах, что подвергается облучению «генератором», жаловался на странные голоса, которые внушали ему идею совершить преступление. Он также оспаривал правомерность своего приговора. В порядке расследования жалоб заявителя, свидетель лично встречался с ним, обращался к компетентным врачам, которые подтвердили ему, что у заявителя реактивный психоз. Что касается жалоб заявителя о причиненном вреде в результате лечения, свидетель поручил Харьковскому областному управлению здравоохранения проверить эти жалобы. Этот учреждение не обнаружило каких-либо нарушений. В частности, управление констатировало, что при лечении заявителя использовались медикаменты, приобретенные в аптеках г. Харькова, и их применение было правильным. 80. Заявитель обратился однажды с жалобой на то, что в отношении него были применены наручники, и что ему принудительно делались инъекции медикаментов. Старшему прокурору было поручено провести расследование по этим жалобам. Действительно, свидетелю было известно обо всех случаях, когда заявителю делались инъекции медикаментов. Объяснения и документы, предоставленные администрацией тюрьмы, показали, что в указанные заявителем даты он не подвергался каким-либо медицинским процедурам или лечению. В связи с тем, что жалоба была написана приблизительно два месяца после событий, о которых утверждал заявитель, и что у заявителя не было никаких признаков причинения вреда его здоровью, прокуратура не видела причин ставить под сомнение версию администрации. Однако, заявитель никогда не подавал жалоб в отношении избиения его дубинками людьми в масках, применения к нему электрошока или чрезмерного использования наручников. 81. Свидетель и его сотрудники ответили письменно на большинство жалоб заявителя. Они не дали письменных ответов на все без исключения жалобы заявителя, так как в большинстве случаев в них не поднимались какие-либо правовые вопросы. Заявитель ограничивался лишь просьбами прекратить использовать против себя «генератор». Когда к нему обращались с просьбой более подробно рассказать о воздействии на него этого аппарата, заявитель категорически отказывался сделать это и изложить свои жалобы письменно. Он говорил, что сообщит все детали упомянутых событий лишь представителям Европейского суда по правам человека или ООН. В этих условиях какие-либо эффективные проверки жалоб заявителя не могли быть проведены. 82. Вместе с тем, свидетель напоминает, что если бы заявитель захотел, он мог бы в ответ на письма прокуратуры направлять свои жалобы в вышестоящие органы прокуратуры или обратиться в компетентный суд, чего он не сделал. 9. Г-н Анатолий Ковбасюк 83. Свидетель является врачом-терапевтом по образованию и занимает должность начальника медицинской части тюрьмы г. Житомира. У него находятся все медицинские карты заключенных, в том числе заявителя. Каждый раз, когда заключенные обращаются за медицинской помощью к свидетелю или другому врачу, каждое посещение или осмотр заключенного должны быть отражены в его медицинской карте. К тому же, перед тем как поместить заключенного в одиночную камеру в качестве наказания, администрация должна всегда проконсультироваться со свидетелем, чтобы узнать его мнение. Если он против таких действий, администрация тюрьмы никогда не игнорирует его точку зрения по этому вопросу. 84. Заявитель прибыл в тюрьму г. Житомира 14 июля 2001 г. Одновременно медицинская часть тюрьмы получила его медицинскую карту, переданную администрацией тюрьмы г. Харькова. 17 июля 2001 г. заявитель был осмотрен медицинской комиссией под председательством заявителя и включавшей в себя, кроме прочих, психиатра. Согласно поставленному диагнозу заявитель был признан здоровым как соматически, так и психически. С тех пор у заявителя не было особых проблем со здоровьем, кроме бронхита и хронического гастрита. Он продолжает проходить дважды в год обязательный медицинский осмотр. 85. Два раза в отношении заявителя были применены меры принуждения. 27 июля 2001 г. на заявителя были надеты наручники, но они не оставили каких-либо следов на его руках. Свидетелю неизвестно, как долго наручники были на заявителе. Помимо этого, 25 июня 2002 г. заявителя два раза ударили дубинкой по ягодицам, после чего у него образовались легкие гематомы небольшого размера. В обоих случаях был проведен медицинский осмотр заявителя, который не выявил каких-либо серьезных повреждений. Свидетель никогда не обнаруживал у заключенных тюрьмы г. Житомира, подвергнутым «специальным мерам» принуждения, каких-либо следов серьезных повреждений. 10. Г-н Валентин Чумак 86. Свидетель является психиатром тюрьмы г. Житомира. 87. В момент поступления заявителя в тюрьму г. Житомира, г-н Чумак был в отпуске. Заявитель был осмотрен психиатром, который заменял свидетеля и тоже являлся членом медицинской комиссии (см. выше пункты 27 и 84). Заявителю был поставлен диагноз – психически здоров. У него не было обнаружено каких-либо психических расстройств. Тем не менее, поскольку медицинская карта заявителя содержала запись о диагнозе - «психопатия активного типа», - который был сделан во время содержания заявителя в тюрьме г. Харькова и не оспаривался им, ему несколько раз устраивали медицинские осмотры. В дальнейшем свидетель наблюдал у заявителя частые симптомы возбудимости, раздражительности и агрессивности. Очень часто заявитель вел себя агрессивно и невежливо в отношении администрации и других заключенных. Кроме этого, он часто жаловался на головные боли. Вследствие этого свидетель предложил заявителю принимать медикаменты в таблетках, от чего заявитель отказался. |
Похожие:
 | Европейский суд по правам человека первая секция дело «религиозная... Настоящее постановление станет окончательным в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции. Постановление может подвергаться редакционной... | | Европейский суд по правам человека бывшая первая секция Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. N с. 4 35 |
| О проведении 9-й городской Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Слова благодарности Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли |
| Андрей Маркович Максимов Многослов-2, или Записки офигевшего человека Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Н. Ф. Калина, Е. В. Черный, А. Д. Шоркин Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли |
| Antonio Meneghetti L'immagine e l'inconscio Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Организация объединенных наций По делу "Кононов против Латвии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе |
| Заседание Бюро Конференции европейских По делу "Кононов против Латвии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе | | 37-я сессия Статистической комиссии ООН По делу "Кононов против Латвии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе |
| Николай Михайлович Амосов Энциклопедия Амосова. Алгоритм здоровья Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Александр Шумович Великолепные мероприятия. Технологии и практика event management Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли |
| Порядок проведения инструктажа участников проверки качества подготовки обучающихся Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Инвестиционная стратегия калужской области до 2020 года По делу "Кононов против Латвии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе |
| Отчет о результатах проведения обязательного регионального экзамена... Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Ю. Ф. Антропов, Ю. С. Шевченко психосоматические расстройства и патологические... Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли |
