Феникс 2009 Потребностно-информационная теория личности в театральной системе П. М. Ершова
Скачать 5.93 Mb.
|
4. Власть, авторитет, право Среди тех, кто материально обеспечен, должно быть больше людей с повышенной потребностью занимать командные посты, чем среди тех, чьи биологические потребности не удовлетворены или удовлетворяются минимально; материально обеспеченный располагает и большими возможностями удовлетворять свои социальные потребности. Сытый и сильный повелевает голодным и слабым и легко занимает среди них место повелителя. Он может отнимать у них средства удовлетворения биологических потребностей, сам распределять среди них эти средства как сочтет нужным и этим еще увеличивать свое преимущество в силе, свой авторитет и круг своей власти. Поддерживая на минимальном уровне норму удовлетворения биологических потребностей подвластных ему, он не дает развиваться их потребностям в справедливости и выходить за пределы указанных им рангов — безусловного повиновения. Но другой, такой же сытый и сильный, делает то же. В стремлении распространить свою власть один наталкивается на другого. Каждый посылает драться своих подвластных. Побеждают те, кто многочисленнее, сытее и сильнее — кто, следовательно, лучше обеспечен удовлетворением биологических потребностей. Но вслед за ростом богатства, благосостояния повышается и сила социальных потребностей. Так возникает сложная иерархия противоречивых, прямых и обратных зависимостей. Она создает самые разнообразные и сложно взаимосвязанные ранги. В частности, те средневековые вассальные отношения, которые привели к образованию абсолютных монархий, а монархии эти превратились потом в буржуазные демократии и диктаторские режимы. Не так ли возникают и современные «сверхдержавы»? Меняются условия удовлетворения потребностей — меняются и средства, и способы, и представления о рангах. Старые способы овладевать местом в обществе — грубая сила оружия — оказываются сперва не единственными, потом — недостаточными. Все более влиятельной силой делаются деньги, а потом — умение добывать их. Оказалось, что это умение связано со знаниями. Они приобрели цену как одно из средств занимать место в обществе. Впрочем, соревнование этих сил шло с переменным успехом еще в начале XIII в. Л. Н. Гумилев рассказывает: «Основной проблемой, ставшей перед Чингисханом накануне его смерти, было отношение к побежденным. Одна тенденция заключалась в том, чтобы удержать их в покорности силой, вторая — чтобы привязать их милостью. Вторую линию пытался провести Джучи (старший сын Чингисхана — П. Е.) и заплатил за это жизнью. <...> Но подлинная власть в стране принадлежала уже не ханам и царевичам, а иноземцу, чиновнику Елюй Чуцаю» (75, с. 194–195). Елюй Чуцай был канцлером у Чингисхана, а потом и у его сына и преемника Угедея. «Согласно монгольскому закону, — продолжает Л. Н. Гумилев, — город, не сдавшийся до того, как были пущены в ход осадные орудия, должен быть вырезан до последнего человека». Но «Елюй доказал, что истребление жителей города нанесет ущерб казне, и представил цифру дохода, который можно получить, пощадив жителей. Угедей согласился с ним» (75, с. 196). Это было уже после смерти Чингисхана. «Злато» победило. Обширность завоеваний чингисидов (от Китая до Адриатического моря) историк объясняет, между прочим, и тем, что они включали в свое войско покоренные племена и умели привязать их к себе. Вместе с ростом социальных потребностей и изменением способов их удовлетворения уточняется и развивается представление о самом «месте» в человеческом обществе — повышается требовательность к этому «месту». Можно предполагать, что одно повиновение, даже самое рабски безусловное, перестает удовлетворять потребность в «месте» среди людей, как не удовлетворяет ее абсолютная власть пастуха в стаде. Искомым «местом» становится не только фактическая власть, но и признание ее правомерности, уважение и даже любовь к ней возможно более широкого окружения. Атрибуты власти иногда делаются чуть ли не дороже ее самой. Авторитетность, всеобщее признание становятся для многих «местом» более привлекательным, чем право распоряжаться, не подкрепленное уважением окружающих. Но и сама авторитетность выглядит в разных условиях различно. Когда господствует физическая сила оружия — она и авторитетна еще до ее практического применения. Поскольку набирают силу знания, делаются авторитетны и они. В. Шкловский приводит любопытное в этом смысле признание Ч. Чаплина: «В мире существует своеобразное братство людей, страстно стремящихся к знанию. И я был одним из них. Но мое стремление к знаниям было не так уж бескорыстно. Мною руководила не чистая любовь к знанию, а лишь желание оградить себя от презрения, которое вызывают невежды» (293, с. 187). Между крайностями — физической силой и знаниями — расположены авторитеты промежуточные: причастность к власти — чины, звания, титулы и причастность к знанию — ученые степени и звания, популярность. Сама авторитетность знаний изменяется с их накоплением и дифференциацией. Авторитетность одних норм (например, Библии) сменяется авторитетностью других, а нормы вообще оспариваются опытом. Во всем этом безграничном разнообразии содержания, силы и широты притязаний социальных потребностей «для себя» существенна некоторая общая тенденция, вытекающая из природы самой этой потребности. Во всяком человеческом стремлении к власти содержится потребность в ее признании. Если не современниками, то хотя бы потомками; если не всеми, то хотя бы некоторыми; если не врагами, то хотя бы друзьями. Даже в грубом принуждении скрыта нужда в согласии принуждаемого на то, к чему он принуждается. Казнимому оглашается приговор; экзекуция сопровождается ритуалом. Эта тенденция постепенно формирует новый способ. Он заключается в том, что место в человеческом обществе можно занять «для себя», заработав согласие на это других — окружающих. Способ этот с некоторой долей условности можно назвать приобретенным правом. О возникновении Русского государства В. О. Ключевский писал: «Фактически государства основываются различным способом, но юридическим моментом их возникновения считается общественное признание властвующей силы властью по праву»; «Идея власти перенесена из второго момента, с почвы силы, в первый, на основу права, и вышла очень недурно комбинированная юридическая постройка начала русского государства» (116, т. 1, с. 139). 5. Дела и мотивы Согласия других, признаваемые ими права как способ удовлетворения потребностей «для себя», разумеется, не заменили, не вытеснили совершенно других способов — физического принуждения, денег, авторитета, но способ этот оказался наиболее продуктивной трансформацией потребностей «для себя», до известной степени совместимой с трансформациями потребностей «для других». Хотя исходные социальные потребности, а следовательно, и позиции субъекта в том и другом вариантах остались противоположны, несмотря на это, их трансформации стали так сходны, будто совершенно исчезла их противонаправленность. Так, помимо двух основных трансформаций социальных потребностей — наиболее распространенной и главенствующей «для себя» и оппозиционной ей «для других» — можно выделить третью трансформацию, как бы промежуточное направление трансформаций: потребности «для дела». Вся трудовая деятельность чуть ли не каждого современного человека служит удовлетворению этих потребностей. Их так же много, как много человеческих дел, и как дела, так и потребности эти трансформируются в разнообразные конкретные цели, а цели — в средства, о чем речь шла выше. Занятый делом человек нередко забывает о цели, рассчитывая на то, что дело само приведет его к цели. А делом может быть любая цель, даже такая, которую трудно назвать «делом» в обычном смысле. Андрей Платонов пишет, что «в бою надо быть неутомимо занятым своим делом — истреблением противника; тогда робость не войдет в твое сердце, а смерть будет идти от тебя к врагу, но не к тебе» (200, с. 80). Выполнение дела обычно бывает трудом — затратой усилий для преодоления препятствий. Поэтому удовлетворение потребностей человека через дело трансформируется в труд, и труд иногда отождествляют с потребностями — как будто бы существует общественно полезная «потребность в труде». Распространенность этого недоразумения дала повод Л. Н. Толстому записать в дневнике: «Какое страшное заблуждение нашего мира, по которому работа, труд есть добродетель. Ни то, ни другое, но скорее уж порок» (251, т. 50, с. 144). Вывод Л. Н. Толстого основан на том, что труд чаще всего служит достижению целей корыстных, эгоистических. Между тем всякий труд всегда есть лишь средство, и средство это может служить различным целям, а в абстрактном понятии «труд» не может быть ни плохим, ни хорошим. Так же, скажем, «ходьба» есть средство передвижения; но так как все нормальные люди ходят — из этого можно бы заключить, что существует общечеловеческая «потребность в ходьбе»... Потребность в деньгах часто осознается именно как потребность — где бы и как бы заработать или хотя бы занять? Но деньги — очевидное средство удовлетворения многих и разных потребностей в условиях современной цивилизации, и столь же очевидно, что не существует общечеловеческой потребности в кредитных билетах или в звонкой монете, хотя потребность занимать достойное место в человеческом обществе или потребность в вооружении часто трансформируется в производную потребность — копить и беречь деньги. Дела человека характеризуют его. О каждом судят по тому, что он делает (по его целям) и как он это делает (по применяемым им средствам). Но, в сущности, это характеристика недостаточная, поверхностная. Ее хватает в пределах непосредственной практики — ближайших человеческих нужд; за ними скрываются отдаленные цели, интересы и исходные потребности; их можно не заметить в составе ближайших дел и в характере их выполнения. Преступники свои дела скрывают, и их умелость заключается в сокрытии своих истинных целей; такая умелость увеличивает преступность. Умение раскрывать преступления характеризует работника уголовного розыска. От врача требуется, чтобы он умел лечить, от строителя — чтобы умел строить. Каждый из них, делая хорошо свое дело, тем самым завоевывает уважение, авторитет и продвигается по рангам общественного положения. Какая потребность скрывается за этими делами и движет ими? Это может представляться вопросом праздным. Так, Петр Великий, внедряя уважение к квалификации как таковой, игнорируя всякие другие критерии оценки людей, получал свою заработную плату строго по расценке, установленной тарифом для мастеров, «изучившихся во окрестных государствах корабельному художеству» (245, с. 98). Для людей, самоотверженно занятых наукой или искусством, характерна склонность ставить свое дело выше взаимоотношений с людьми. Ф. И. Шаляпин писал: «Конечно, человек — творец всякого дела, но дело ценнее человека, и он должен поступиться своим самолюбием, должен в интересах дела! Да, да, — нехорошо кричать на маленького человека — кто этого не знает? — хотя все кричат на него. Однако если человек не хочет работать? Не хочет понять важность роли, исполняемой им? В этих случаях — я кричу. Не потому кричу, что не уважаю личность человека, нет, уважать людей я умею, и было бы ужасно уродливо, если б именно я не уважал их, я, которому пришлось видеть трудную человеческую жизнь снизу доверху, на всех ступенях. Я кричу на людей и буду кричать, потому что люблю их дело и знаю, что всего лучше они тогда, когда сами относятся к работе с любовью, сами понимают красоту и ценность деяния!» (285, т. 1, с. 185). Таковы трансформации потребностей идеальных; дела, продиктованные ими, представляются самоцелью (к этому мы еще вернемся). Что же касается потребностей социальных, то в какое бы дело они ни трансформировались — в нем трансформирована либо потребность «для себя», либо потребность «для других», хотя это может оставаться незаметным в течение некоторого времени — пока обстоятельства не вынудят исходную потребность обнаружить себя. В США издается специальная литература по типу книг Д. Карнеги, название одной из которых предельно ясно характеризует весь этот тип: «Как влиять на людей». Автор нумерует способы, подводя итоги каждой главы: «Шесть способов понравиться людям», «Двенадцать способов заставить людей думать так же, как вы», «Девять способов изменить поведение людей, не оскорбляя их и не вызывая у них чувства обиды», «Семь правил для того, чтобы сделать вашу семейную жизнь счастливой». Во всех этих рекомендациях заключен чисто деловой подход к человеческим взаимоотношениям, и каждая исходит из требований объективной справедливости — из того, что субъекту продуктивно, выгодно заботиться «о других». Пользоваться любым из рекомендуемых способов и правил естественно и легко тому, у кого действительно потребность «для других» сильнее потребности «для себя». Ему достаточно только не уклоняться от разумных трансформаций своей преобладающей потребности. Но если он действительно будет неукоснительно держаться их, то и рекомендации ему едва ли понадобятся... Они, вероятно, полезнее тому, у кого преобладает потребность «для себя», и им, вероятно, адресуются в основном такие книги. Они учат искать компромиссы, ограничивать свои потребности «для себя» и вести себя так, как если бы они подчинялись потребностям «для других». В известных пределах и во многих случаях это вполне возможно. В сущности, автор призывает, советует и учит эту возможность не забывать, пользоваться ею. Другой автор — Г. Селье — не прибегает к рецептурным рекомендациям. Он отмечает, что, побуждая других людей желать нам добра за то, что мы для них сделали и, вероятно, можем сделать еще, мы вызываем положительные чувства к себе. Это, возможно, самый человечный способ обеспечения общественной безопасности и устойчивости. Он устраняет пропасть между себялюбивыми и самоотверженными порывами. По Селье, есть два способа выживания: борьба и адаптация. И чаще всего именно адаптация оказывается ведущей к успеху (216, с. 53–55). И все же любое дело и во всех случаях, если оно продиктовано потребностями социальными, подчинено либо потребности «для себя», либо «для других», потребности эти противонаправленны одна другой, и обе неистребимы. Но когда очевидно, что само дело нужно, полезно другим (как в примерах с врачом, строителем), то представляется безразличным, какая потребность за таким делом скрывается, лишь бы оно выполнялось хорошо. Тем более что может случиться, как часто и бывает, — движимый потребностью «для других» работает хуже того, кто трудится «для себя». Так потребность «для дела» как будто бы даже вытеснила противоречие потребностей «для других» и «для себя». Оно действительно теряет практический смысл, когда наилучшее выполнение дела, полезного другим, служит удовлетворению потребности «для себя» — когда места в обществе распределяются в соответствии с качеством выполнения дел, полезных этому обществу. Этим обходным путем потребность «для других» подчиняет себе более распространенную и сильную потребность «для себя». Но победа эта обходится дорогой ценой. Во-первых, она требует такого уровня социальных потребностей, такой средней нормы их удовлетворения, при которых подчинение силе, принуждению эту норму не удовлетворяет, и она требует добровольности подчинения. Во-вторых, победа эта, обесценив добрые намерения и выдвинув на первый план квалификацию, чрезвычайно запутала и затруднила распознавание действительных побудительных истоков каждого данного «дела». В-третьих, наконец, сама квалификация предстала величиной, далеко не всегда определимой с необходимой ясностью и объективной точностью. Поэтому вопрос о побудительных потребностях («для себя» или «для других») окончательно квалификацией не снимается. Ведь «дело» во всех случаях остается средством удовлетворения потребностей либо «для других», либо «для себя», хотя подчиненность его той или другой обнаруживается достаточно ясно, только когда неожиданно открывается его полная бесполезность для того, кто это дело делает. В одном случае это дело бросят или будут делать плохо одни, во втором — другие. Обе контрастные трансформации социальных потребностей свойственны всем людям, хотя и в бесконечно разнообразных степенях и в разных по содержанию трансформациях. Это отмечалось многими авторами, причем показательно, что контрастность эту они и называют по-разному. Например, Т. Уайлдер: «все наши главные побуждения приносят одновременно и зло и добро. И этим лишний раз подтверждается мое убеждение, что умом прежде всего движет желание неограниченной свободы, и это чувство неизменно сопровождается другим — паническим страхом перед последствиями такой свободы» (256, с. 173). А. Крон: «У натур деспотических время от времени возникает потребность кому-то подчиниться, в каждом деспоте непременно сидит глубоко запрятанный раб» (236, с. 31). |
Похожие:
 | Информационная культура личности – приоритетное направление библиотечной деятельности Информационная культура личности – приоритетное направление библиотечной деятельности : библиографический список / Муниципальное... | | Информационная рассылка «Нейросоц». Выпуск 2005-апрель-25 Ш23 Практическая психология. Инструментарий. — Ростов н/Д: издательство «Феникс», 2002. — 688 с |
| Примерные темы рефератов по курсу Теория обмена информацией П. Ершова и ее использование в анализе коммуникативных процессов |  | Урок №10 Дата: Тема: «Художник в работе над художественным образом спектакля» Цель: Познакомит учащихся с процессом создания театральной декорации, основными характеристиками театральной живописи |
| Правила внутреннего трудового распорядка для учащихся ночу «сош «Феникс» Директор Негосударственного образовательного частного учреждения «Средняя общеобразовательная школа «Феникс» | | Методические разработки по театральной педагогике, тренингу, игровым... Областной фестиваль детских и молодёжных самодеятельных театров в рамках проекта «Центр театральной педагогики» Томского Областного... |
| Основная образовательная программа по направлению подготовки 090900 Информационная безопасность «Информационная безопасность», утвержденного 28 октября 2009 г. Приказом Министерства образования и науки Российской Федерации n... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... М 50 Оздоровительная гимнастика: теория и методика. Ростов н/Д: Феникс, 2002. 384 с |
| Календарно-тематическое планирование по литературе на 2009-2010 учебный год 7 класс Ершова Елена Геннадьевна, учитель русского языка и литературы сош №3 г. Каменска-Уральского | | Информационная культура личности библиографический указатель кемерово 2006 Библиографический указатель предназначен для исследователей, занимающихся разработкой теории формирования информационной культуры... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Справочник школьного логопеда./ М. М. Аманатова, Н. Г. Андреева, Ростов / Д: феникс,2009 | | Календарно-тематическое планирование по информатике для 10-х класс Вещественно-энергетическая и информационная картины мира. Разомкнутая информационная система. Замкнутая информационная система |
| Информационная справка По дисциплине "Теория и методика избранного вида спорта (современное пятиборье)" | | Программа театральной студии «Вся жизнь театр» Программа театральной студии «Вся жизнь театр» является программой культурологической направленности и составлена на основе авторской... |
| Реферат по дисциплине «Экономическая теория» на тему: «Теория международной... Международная торговля в системе международных экономических отношений. Основные концепции международной торговли | | Второй всероссийский съезд православных врачей г. Воронеж, 2009 Теория «человеческих отношений» Э. Мейо. Теория поведенческих наук и концепция мотивации А. Маслоу, Д. Макгрегора, Ф. Герцберга |
