Илья Дроканов Александр Беззубцев-Кондаков нужно ли россии бояться китая? Тьма с Востока? Пролог
Скачать 2.85 Mb.
|
Это эпиграф к след. Главе? «Где нет свободы — там Китай» «Где нет свободы — там Китай». Эти слова принадлежат российскому революционному демократу XIX столетия Николаю Шелгунову, который точно сформулировал представление о Китае, распространенное среди «передовых людей» России, либеральных мыслителей и разночинной интеллигенции. Для российских западников Китай стал явлением не географическим, а мировоззренческим. Он превратился в символ. Россия, объявленная «тюрьмой народов», страна царей-деспотов, алчных чиновников, полицейского произвола и цензуры, тоже стала «немного» Китаем. Европа воплощала свободу, а Китай — рабство и дикость «азиатчины». До наступления эпохи Просвещения отношение европейцев к Китаю оставалось в целом позитивным и заинтересованным. Европейские страны даже пережили моду на все китайское, в искусстве был популярен стиль «chinoiserie». Затронула эта экзотическая мода и Россию, куда после Нерчинского договора 1689 года купцы начали привозить из Китая редкие и дорогие вещи — фарфор, живопись, шелка, ковры, веера… Во многих богатых домах создавались целые китайские коллекции. Мода на все китайское ярче всего запечатлелась в российской архитектуре: в начале ХVIII века во дворце Монплезир по приказу Петра Великого был сооружен Китайский кабинет, в 1762–1768 годы по проекту итальянского архитектора Антонио Ринальди в Ораниенбауме строится Китайский дворец, окруженный беседками и домиками в «восточном стиле», в 1779 году в Царском Селе был открыт летний Китайский театр, на сцене которого ставили комическую оперу итальянца Дж. Б. Лоренци «Идол китайский». Но вскоре Китай перестал казаться страной привлекательной и таинственной экзотики. Представление о нем становится все более политизированным и идеологически окрашенным. И в Европе и в России многие стали задумываться о том, что Китай — это не только страна происхождения дорогих безделушек, но и родина чуждых европейцам политических идей. Как известно, мыслители французского Просвещения, заложившие основы современного представления о правовом государстве и свободе личности, предложили европейский путь исторического развития как наиболее предпочтительный для всех цивилизаций мира. И представление о прогрессе они признавали исключительно европейского образца — вне каких бы то ни было религиозных и национальных различий. Прогресс это распространение европейского опыта на весь мир… Подобная идеологическая матрица, созданная в эпоху Просвещения, по сей день определяет мировоззрение европейских и американских политиков, которые искренне полагают, что вне европейского пути нет других моделей цивилизованного развития общества. «Цветущая сложность» мировых цивилизаций, пестрая палитра языков и религий в соответствии с этой концепцией должны быть сведены к общему знаменателю, унифицироваться, принять европейский «покрой». И с этих европоцентричных позиций деятели Просвещения смотрели на китайскую цивилизацию. Поэтому вполне естественно, что Китай предстал в их глазах в самом невыгодном свете. Например, Шарль Монтескье заявлял, что Китай «государство деспотическое, принцип которого — страх». Философы Просвещения создали образ Китая как страны, не имеющей представления о личной свободе и частной собственности, основанной на угнетении, рабском подчинении, постоянном унижении человеческого достоинства. Российская императрица Екатерина Великая испытала огромное влияние идей французского Просвещения и именно в духе идеологии просветителей провозгласила на страницах «Наказа комиссии о сочинении проекта нового уложения»: «Россия есть европейская держава». Тезис о принадлежности России к Европе имел значение идейного самоутверждения, Екатерине было важно доказать всей Европе, что российское общество отличается от азиатских нравов и традиций. Китай же стал для российской государыни воплощением варварства, отсталости и невежества. В письме философу Вольтеру Екатерина сообщает, что «благодаря моим делам с этим правительством (китайским. — авт.) я могла бы сообщить сведения, которые уничтожили бы мнение, составившееся об их умении жить, и заставили бы их считать за невежественных олухов». Императрица, как видим, не стеснялась в выражениях, когда речь заходила о китайцах. Гавриил Державин запомнил примечательную фразу Екатерины: «Я не умру до тех пор, пока не выгоню турков из Европы, не усмирю гордость Китая и с Индией не осную торговлю». Национальная гордость китайцев казалась европейцам ничем не обоснованной и вздорной, а кроме того — проявлением их варварства и странного нежелания вкушать плоды Просвещения. Однако что же представляет собой эта «гордость Китая», которая столь возмутила российскую императрицу? В качестве ответа на этот вопрос процитируем известного российского востоковеда Владимира Мясникова, который пишет: «В основе политической культуры Китая лежали конфуцианские принципы политической иерархии и китаецентрические представления об окружающем мире. Китайская политическая культура практически исключала равенство в отношениях Китая с любой страной мира. Китай стремился выстроить все свои международные связи по вертикали — от высокого к низшему… Практически это сводилось к стремлению придать всем государствам, вступавшим в контакты с Китаем, статус вассалов империи»15. Китай не считал нужным как-то аргументировать этот тезис, он был возведен в абсолют и воспринимался как данность. Китайский император объявлял себя «сыном Неба» и выступал в роли сюзерена по отношению к главам любых других государств. Взгляд «сверху вниз» был характерен и для отношения Китая к Российскому государству. С первых шагов развития российско-китайских отношений Поднебесная настаивала на вассальном статусе русского государя, которого китайцы именовали «чахан-ханом», то есть «белым ханом». Например, в указе императора Шуньчжи от 25 июня 1655 года, врученном главе прибывшего в Пекин первого русского торгового каравана П. Ярыжкину, содержалось такое снисходительное обращение к царю Алексею Михайловичу: «Ваша страна находится далеко на северо-западе; от Вас никто никогда не приходил в Китай. Теперь Вы обратились к нашей цивилизации и прислали посла, представившего в качестве дани произведения Вашей страны. Мы весьма одобряем это. Мы специально награждаем Вас милостивыми подарками и поручаем незамедлительно отпустить с ними Вашего посла. Они выражают наше возвышенное желание всегда милостиво принимать чужестранцев. С благодарностью получив дары, навечно будьте преданы и послушны, чтобы ответить на милость и любовь, выраженную Вам». Характерно, что традиционный дипломатический обмен дарами воспринимался китайской стороной как проявление даннических отношений с новым вассалом — Российским государством. Тем не менее российское общество не только не спешило признавать духовное превосходство Китая, но даже относилось к нему как к «отсталому» и «застойному». Во многом такое настороженно-пренебрежительное отношение к Китаю определялось в послепетровской России усилением воздействия на россиян западной культуры и европейской политической традиции. Именно российские западники в ХIХ веке стали самыми яростными и последовательными критиками Китая. Философ Петр Чаадаев писал о «тупой неподвижности Китая», а позднее Виссарион Белинский причислил Китай к числу стран, которые «коснеют в нравственной неподвижности, непробудным сном спят на лоне матери-природы». Белинский также полагал, что «неподвижность — натура азията». В отличие от западников, мыслители-славянофилы пытались глубже понять сущность китайской истории и культуры, стремились объяснить причину непонимания китайской специфики российским обществом. Так, поэт и философ славянофильского направления Алексей Хомяков отмечал: «Для нас китаец несколько смешон. Когда об нем думаем, представляется острая шапочка с кисточками, широкие рукава сумасшедшего, странная кофточка, узенькие глаза, выступающие вперед скулы… Но другое чувство родится в душе того, кто окинет взглядом всю империю». Действительно, как могли «невежественные олухи» основать величайшую цивилизацию, которая на целые столетия пережила многие некогда процветавшие государства?.. Во времена царствования Николая I, чье правление называют «апогеем самодержавия», образ Китая в официальной идеологии уже не имел тех негативных характеристик, как в екатерининскую эпоху. Автор знаменитой монархической триады «Православие, самодержавие, народность» министр народного просвещения граф С. С. Уваров даже выступал с инициативой учреждения в России Азиатской академии, которая стала бы научным центром по изучению Востока. «Россия… опирается на Азию», — считал граф Уваров. Один из идеологов уваровской «теории официальной народности» историк Михаил Погодин писал, что «мы должны обратить все свое внимание на Азию, которую упустили почти совсем из виду, хотя собственно она предназначена нам по преимуществу». Страстным желанием побывать в Китае горел Александр Сергеевич Пушкин, который даже обратился к Николаю I с просьбой разрешить ему отправиться в Поднебесную в составе официальной миссии барона П. Л. Шиллинга. Интересом к Китаю поэта «заразил» отец Иакинф (в миру — Никита Яковлевич Бичурин), долгие годы возглавлявший Российскую духовную миссию в Пекине. Его труды и переводы с китайского Пушкин публиковал в «Литературной газете». Стремление поэта побывать в Поднебесной запечатлела в воспоминаниях Александра Смирнова-Россет: «Я спросила его: неужели для его счастья необходимо видеть фарфоровую башню и Великую стену? Что за идея смотреть китайских божков? Он уверил меня, что мечтает об этом с тех пор, как прочел „Китайскую сироту“, в которой нет ничего китайского; ему хотелось бы написать китайскую драму, чтобы досадить тени Вольтера». Однако мечте Пушкина, к сожалению, не суждено было сбыться. «Милостивый государь, — ответил поэту граф Бенкендорф, — желание ваше сопровождать наше посольство в Китай также не может быть осуществлено, потому что все входящие в него лица уже назначены и не могут быть заменены другими без уведомления о том Пекинского двора». Весьма сочувственно относился к Китайской цивилизации Лев Николаевич Толстой, который видел в Поднебесной воплощение близкого к природной естественности образа жизни, исконного земледельческого менталитета, духовной созерцательной гармонии, которую он сам проповедовал своей концепцией «непротивления злу». Толстой, искренне увлеченный философскими взглядами Лао-Цзы и Конфуция, даже говорил о своем желании выучить китайский язык, чтобы лучше узнать культуру этой страны. Толстой понимал, что Китай с его богатейшей духовной традицией способен предложить всему современному миру разумную альтернативу той слепой вере в технический прогресс, которая уже охватила Европу и шаг за шагом подбиралась к России. В 1862 году в статье «Прогресс и определение образования» Толстой писал: «Нам известен Китай, имеющий 200 миллионов жителей, отвергающий всю нашу теорию прогресса, и мы ни на минуту не сомневаемся, что прогресс есть общий закон всего человечества и что мы, верующие в прогресс, правы, а не верующие в него виноваты, и с пушками и ружьями идем внушить китайцам идею прогресса». Младший современник Толстого поэт и философ Владимир Соловьев противопоставлял Китай всей мировой цивилизации и, в отличие от Льва Николаевича, считал, что китайская культура «оказалась духовно бесплодной и для прочего человечества бесполезной. Она хороша для самих китайцев, но не дала миру ни одной великой идеи». Соловьев пророчил грядущее столкновение двух культурных миров, в котором Китай при его высокой социальной организации и национальной монолитности может легко одержать верх над христианской цивилизацией. В 1894 году Соловьев написал философское стихотворение «Панмонголизм», в котором предрекал гибель России под натиском несметных полчищ с Востока: От вод малайских до Алтая Вожди с восточных островов У стен поникшего Китая Собрали тьмы своих полков. Как саранча, неисчислимы И ненасытны, как она, Нездешней силою хранимы, Идут на север племена. О Русь! забудь былую славу: Орел двухглавый сокрушен, И желтым детям на забаву Даны клочки твоих знамен. Смирится в трепете и страхе, Кто мог завет любви забыть... И Третий Рим лежит во прахе, А уж четвертому не быть. За четыре года до русско-японской войны в своей «Краткой повести об Антихристе» Владимир Соловьев описал, как японцы, узнав о существовании на Западе таких идей как пангерманизм, панславизм и т. п., провозгласили идею панмонголизма. Перед лицом враждебной Европы Япония объединяется с Китаем с целью изгнания «белых дьяволов» из Азии, они вторгаются в Среднюю Азию, наводнив несметными своими полчищами Восточную и Центральную Россию. В результате в скором времени «все европейские государства признают свою вассальную зависимость от богдыхана», наступает эпоха, которая «знаменуется повсюдным смешением и глубоким взаимопроникновением европейских и восточных идей, повторением en grand древнего александрийского синкретизма». С такой апокалипсической картиной, нарисованной Владимиром Соловьевым, принципиально не согласился великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев, который отмечал такую черту национального китайского характера как миролюбие. Ученый находил немало общего в менталитетах русского и китайца: «Русские по природе уживчивы, миролюбивы, как сами китайцы…» Менделеев ставил духовную культуру Китая выше европейской и отмечал, что «у русских есть то преимущество, что они раньше китайцев прорубили окно в Европу, а у китайцев то, что они раньше и тверже всех народов стали следовать за мудрецами, проповедовавшими великое влияние добрых нравов». Менделеев был сторонником политического Союза Китая и России, доказывал, что этот союз был бы не агрессивным, а «мирным и охранительным». Россия в «зеркале» Китая очень часто видела или же хотела видеть собственные черты, как позитивные, так и отталкивающие. Китай был «дурным примером»; он же воплощал «упущенные возможности» Российского государства. Когда маятник государственной идеологии смещался в сторону консервативных ценностей, пример Китая начинал казаться во многом поучительным для России, тогда как во времена либеральной «оттепели» создавался образ «застойного» и «отсталого» Китая, с которым России «не по пути». Очередное движение политического «маятника» произошло уже на наших глазах — от прохладного отношения первых либералов-реформаторов до стратегического партнерства с Китаем, которое четко сформировалось при Владимире Путине. В полном соответствии с идеологией российского западничества правительство Е. Т. Гайдара признавало китайское направление внешней политики неперспективным. Востоковед Александр Лукин в фундаментальном труде «Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в ХVII–ХХI вв.» отмечает: «Познания членов нового российского правительства о Китае были крайне слабыми, многие явно недооценивали уровень развития этой страны. Так, например, председатель Комитета по внешнеэкономическим связям П. О. Авен во время визита в Китай в 1992 году предлагал поставлять в Китаю российскую бытовую электронику, которую из-за плохого качества не покупали даже в России»16. Либералы во власти пытались выстраивать свои «дружественные» отношения с Западом, но на практике эта «дружба» оборачивалась предательством национальных интересов России. А к чему ведет «игра в поддавки» с Западом Россия и весь мир в полной мере осознали во время Косовского кризиса 1999 года. «На китайско-финской границе все спокойно» Есть слух — война с Китаем: Наш Батюшка велел взять дань с китайцев чаем. Иван Андреевич Крылов. Басня «Три мужика». 1830 год. В начале 1970-х годов в Советском Союзе стали модными политические анекдоты в духе «черного юмора». «— Из европейской внешнеполитической сводки: на китайско-финской границе все спокойно». «— Армянское радио на вопрос, сколько рублей будет стоить бутылка водки в 80-м году, отвечает: 20 юаней». «— „Да, недооценили мы с тобой китайцев, Ричард“, — сказал Никсону Брежнев, толкая тачку в лагерной каменоломне». Вволю посмеявшись над проявлением «жизнерадостного» устного творчества, советские люди задумывались и гадали: а вдруг и точно воевать с китайцами придется? Но тут же отгоняли тревожные мысли, вспоминая следующий анекдот на ту же тему. «На заседании военного совета Китая обсуждается план войны против СССР: „На правом фланге двинутся 100 миллионов человек. На левом — еще 100 миллионов человек. А в центре пойдут наши танки“. Один из присутствовавших уточняет: „Сразу оба пустим или по одному? А вот поддержки авиации не будет: летчик заболел“. Юмор делал свое дело, и тревога отступала. Ведь мы твердо знали, что Красная армия всех сильней! И именно наши танковые колонны пол-Европы на гусеницы намотали, а потом через Гоби и Хинган в считанные дни прорвались почти к самому Пекину. Успокаивали телевизор и пресса устами генерального секретаря ЦК КПСС: все, что создано советским народом, будет надежно защищено нашими героическими вооруженными силами. Не началась пока афганская эпопея, не приходили еще похоронки в столицы и маленькие городки на Волге и в Сибири. Но мысли о необходимости защищать дальневосточные и забайкальские рубежи Советского Союза от китайских агрессоров стали уже тогда темой для негромких разговоров на кухонных застольях. У таких мыслей имелось реальное обоснование. Из добрых соседей, «братьев навек» и усердных учеников в 50-е годы жители Поднебесной менее чем за десять лет превратились для нашей страны в злых и жестоких противников. В конце 60-х в портах КНР происходили захваты советских торговых судов с избиениями и шельмованием мирных моряков. Официальные сообщения и устная молва доносили вести о столкновениях на протяженных речных и сухопутных границах, в которых пограничники без применения оружия отбивались от толп разъяренных китайцев. По всему было видно, что до использования оружия оставалось недолго. В начале 1969 года засвистели пули и загрохотали взрывы, пролилась кровь: в марте бои разразились в районе острова Даманский на льду реки Уссури, а летом подразделения чужой народно-освободительной армии пытались прорваться на советскую территорию у озера Жаланашколь в Казахстане. После разгрома агрессоров военные столкновения закончились, начались многолетние советско-китайские переговоры по пограничному урегулированию. Но мелкие провокации, в том числе и с применением оружия, продолжались до второй половины 70-х годов, то есть фактически до времени кончины председателя КНР Мао Цзэдуна и ухода с политического олимпа его ближайшего окружения — «банды четырех». |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Представление о логическом программировании (база знаний в виде фактов и правил). Структура программ на языке Пролог: разделы и их... | | Программа учебной дисциплины Политические учения Востока рабочая программа Получить целостное представление об истории возникновения и эволюции политических учений Китая, Японии и Кореи |
| На благо юга России и востока Украины потрудится целая армия википедистов В начале лета объявлено о начале конкурса изображений и статей, посвященных истории, географии, природе, культуре, знаменитым жителям... |  | Дипломатический и деловой этикет 14 Целью изучения дисциплины является: овладение знаниями об общих закономерностях развития традиционного Востока на примере Японии,... |
| Илья Ильф записные книжки (1925—1937) «Илья Ильф и Евгений Петров. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5»: Художественная литература; Москва; 1961 | | Постмодернизм Илья Ильин Ильин Илья Постструктурализм, Деконструктивизм, Книга издана при финансовой поддержке российского гуманитарного научного фонда (распоряжение ргнф ж 96-4-6д/24) |
| В декабре 2008 года в Москве состоялась первая в истории конференция... Бразилии, России, Индии и Китая, посвященная анализу идущих в мире процессов и перспективам развития группы брик. По ее результатам... | | Развитие трансграничных расчетов в валюте китайский Юань Левобережного банка – Банка Китая Нь. Обеспечивая развитие клиринговых отношений с корреспондентами других стран, Банк Китая способствует развитию международной торговли,... |
| Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... Роль Китая в современной мировой экономике. Место постсоветского пространства в региональной экономической стратегии Китая. 7 | | Программа VII международной научно-практической конференции «Реки... Книжников Алексей Юрьевич (wwf россии), Симонов Евгений Алексеевич (Международная коалиция «Реки без Границ») – Проблемы сохранения... |
| Реферат: Использование небулайзеров в клинической практике Использование... Известно, что ингаляции паров ментола, эвкалипта использовались античными цивилизациями Египта, Индии, Китая, Среднего Востока. Упоминания... | | Программа дисциплины Политическая философия Китая Нового времени для направления «Философия» Китая 19 – начала 20 в., познакомить студентов с основными течениями и этапами эволюции политической мысли этой страны |
| Славянские воины и богатыри, былина «Илья Муромец и Соловей-разбойник» Цель: знакомство с военным искусством славян и былиной «Илья Муромец и Соловей-разбойник» | | Реферат на тему: Архитектура и скульптура Китая. Работу На протяжении нескольких тысячелетий на территории Китая развивалась яркая и самобытная культура, подарившая человечест ву выдающиеся... |
| Рекомендательный список литературы по теме Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России /А. Я. Данилюк, А. М. Кондаков, В. А. Тишков. М.:... | | Постановление 14 марта 2013 г. Владивосток №36 о проведении конкурса... Ю. Н. Кульчина о проведении конкурса на соискание премий дво ран имени выдающихся ученых Дальнего Востока России, Президиум Дальневосточного... |
