Вышел зайчик погулять
Скачать 1.2 Mb.
|
ВОЛЬД: Они не только заразили меня любовью к их поэзии, они еще кое-чему научили меня. Многие ли у нас сегодня знают о советских парнях, что сложили головы в боях с кубинской контрой в начале шестидесятых? А вот на Кубе им поставили памятник. Там - да, а у нас - нет. Словно это не наши ребята... Я о них и стихи написал, только никто не печатает, и не знаю даже - то ли стихи у меня не очень, то ли неудобные они для кого-то. ВОЛЬФ: Вольд оказался серьезным парнем и совершенно незаменимым при борьбе с Команданте Деном - еще одной "золотой рыбкой" из почтового улова Рины. Рыбка, впрочем, имела нрав акулы - Ден, похоже, считал, что это он сам выловил Рину, а не она его. Возглавляя Клуб имени Че в Белоруссии, Ден справедливо полагал, что в единстве сила, и посему всячески стремился объединить всех и вся - под своей эгидой. При этом действовал он такими методами, что больше жизни дорожащие свободой личности вроде Хулии буквально становились на дыбы при одном упоминании имени Дена. Рину он с ходу назначил главой филиала своего Клуба во граде Пскове и окрестностях оного. Выйдя через нее на Хулию и Вольда, он направил им послания типа "Объединение или смерть!" с приложением устава своего Клуба и анкет, подлежащих заполнению и возврату. Хулия от этого временно лишилась дара письменной речи и к моменту встречи с Вольдом все еще не могла найти для ответа Дену достойных слов. Вольд в ответ на ее страдания вежливо улыбнулся и очень быстро накатал Дену столь основательно-бюрократический ответ, что Ден после этого долго не появлялся на горизонте. Тем временем на меня насела Рина. Она знала, что у меня есть стихи, посвященные члену ЦК КПЧ Хорхе Монтесу, вернее - тому молодому солдату, что спас ему жизнь, когда Монтес, измученный пытками, решил покончить с собой и попросил этого солдата, чтобы тот пристрелил его "при попытке к бегству". - Нет, - ответил солдат. - Вы не имеете права. Как же другие? Через это прошли уже многие - и выстояли. И вы тоже должны! И парень притащил откуда-то стакан молока... Слова солдата возвратили Монтесу силы и стойкость. - Переведи на испанский, - потребовала Рина, - и завтра мы в Комитете ему подарим! Вторая Челе! Хорошо еще, что я писал полусвободным размером. Думаю, что только поэтому мне удалось выполнить просьбу Рины. Ив, которому я отдал результат на рецензию, вежливо сказал "нормально". Черт его знает, что он при этом думал на самом деле - Ив парень очень вежливый. Единственный его недостаток - любовь поспать, из-за чего его трудно дождаться в назначенное время. На передачу картин в Комитете солидарности он тоже опоздал и только по окончании церемонии был обнаружен под лестницей в подъезде Комитета, где он дремал в положении стоя. Сама церемония прошла при свете юпитеров. Рина от избытка эмоций по случаю обилия чилийцев, в том числе из ЦК, периодически забывала испанский, а когда ей пообещали после победы пригласить на вернисаж в Сантьяго и подарили серьги - голубков из кости, изготовленных кем-то в чилийской тюрьме - ей понадобились все ее силы, чтобы не расплакаться от счастья. Ее легко понять - ведь она столько лет и мечтать не могла о таком дне! Меня же скорее одолевало ощущение фантастичности происходящего - ведь когда я писал стихи о Монтесе, мне и в голову не приходило, что однажды мы с ним пожмем друг другу руки... Потом Рина укатила домой - "словно вернулась с неба на землю". Хулия занялась вступительными экзаменами в МГУ и подготовкой Бригады к выезду на месяц в Адлер - зарабатывать средства в фонд солидарности, а я, находясь в отпуске, решил догулять его остаток в К., в обществе Ясона, Челе и Головастика. Однако прежде, чем я туда отбыл... ХУЛИЯ: Вступительный по истории - это финиш! Надо одолеть кучу книг и запомнить кучу дат. К вечеру от всех этих Навуходоносоров и бесчисленных Людовиков голова - как бидон. И не дай бог отвлечься - мама и папа тут же кричат хором: "Ты провалишься!!!". И не дают поговорить по телефону, отшивая всех подряд. Но поскольку на сей раз оказался межгород, то мне позволили послушать, кто там. Челе! - Хулия? Что у вас там творится, черт побери?! - У нас? Я... Э-э-э... - Черт знает что у вас там творится! Международный Красный Крест привез "гуанакос" и побросал их в больницах без переводчиков и одежды! Или вы там сами наведете порядок - или мне приехать и устроить вам всем раздрай - Кресту, Бригаде и тебе лично?! Что? Ой, да некогда мне тебя слушать, у меня всего две монетки! Запиши телефон... Отель "Тундра"... Там сидят Антон и Роби - они тебе все объяснят! Антон - главный! Чао! Мама моя! Какой Антон? Какая "Тундра"? И кто такие "гуанакос", черт их побери?!... Ох, кажется вспомнила! Знаю я, кто такие "гуанакос". Но при чем тут "Тундра", этот третьеразрядный отель у черта на рогах? Может, это "хитрый домик"? Короче, дело пахнет какими-то тайнами. а "гуанакос" и тайны - это по части Вольфа. Тем более, что завтра у меня уже экзамен, а сижу я, несчастная, всего лишь на середине девятнадцатого века! - Алло! Вольф, ты, да? Ага, я! Слушай, тут есть одно дело по твоей части! Звонила Челе... ВОЛЬФ: Получив от Хулии это задание я некоторое время глубокомысленно разглядывал свой телефонный аппарат, размышляя о фантастичности событий. Гуанако - самое любопытное животное во всей Латинской Америке. Вечно вытянутая шея: "А что это там такое происходит?". "Гуанакос" - это прозвище дали сальвадорцам - за их неистребимое любопытство. Говорят, что в добрые старые времена при военных переворотах на улицах Сан-Сальвадора стояли толпы граждан - посмотреть, что делается и подавать советы военным - с какой стороны заходить и куда стрелять. Раненые - значит, они из Фронта Фарабундо Марти. Черт побери! Восьмой год я слежу за этими ребятами - по сводкам боевых действий в "Гранме", по статьям в журналах, по кадрам кинохроники, что привозят на кинофестивали их фронтовые кинооператоры. Сколько раз я всматривался в лица бойцов на экране - с горечью, потому что знал - ни при какой погоде мне не драться вместе с ними, и даже просто не встретиться, не поговорить. Я ничего не мог для них сделать... Но черт возьми - они здесь и именно на них я и должен выйти! Раненые и Международный Красный Крест... Да ведь это же те самые ребята, которых Крест вывез из страны на Кубу в обмен на освобождение Фронтом Инес Дуарте - дочери президента Сальвадора! Кстати, эта сеньорита, насидевшись вместе с бойцами Фронта под бомбами правительственных ВВС и посмотрев, как живут те, за кого сражается Фронт, резко полевела. Так... Если это те самые парни, которых обменяли, то это уже не тайная операция - ведь при обмене их всех "пересчитали". К тому же все они были тяжелораненные, изувеченные, и вряд ли многие из них вернутся на фронт. Их прибытие на Кубу тоже снимали и демонстрировали открыто... Но ведь вывозили на Кубу, а там прекрасные врачи. И если они здесь... Похоже, что госпитали Кубы переполнены - Никарагуа, Сальвадор, Гватемала, Ангола, Мозамбик - сколько раненых... Короче, эти ребята, которых я даже во сне видел - здесь. Но если все, что сообщила Челе - правда, то все это чистое свинство! Отель "Тундра"... Ну и ну... Или Хулия права и отель "хитрый", или... Или все гораздо проще: согласно детективным романам, вражеские агенты живут в "Национале", но уж никак не в "Тундре", и посему ребят отправили именно в "Тундру" - от греха подальше. В общем, надо звонить этому самому Антону. Трубку снял некто, говорящий по-испански так, как по моим представлениям должен был бы говорить китаец, старательно учивший этот язык, но так и не избавившийся от китайского прононса. Единственное, что я понял из его монолога - Антона нет, но он вернется часа через два. Отсюда я сделал вывод, что говорил с Роби. Через два часа действительно вернулся Антон и мы условились о встрече в отеле завтра в четыре часа. Об этом я сообщил Хулии и сказал, что, во-первых, очень надеюсь на ее блестящий испанский, а во-вторых будет лучше, если она, как комиссар Бригады, сразу сама войдет в курс дела. Хулия согласилась с этими резонами и сказала, чтобы я на всякий случай прихватил Вольда - мало ли что может понадобиться. При этом предполагалось, что если отель и впрямь "хитрый", то Хулия пойдет туда одна, а мы с Вольдом посидим на улице в ожидании результатов переговоров. За четверть часа до назначенного срока мы с Вольдом заняли позицию за столиком летнего кафе при входе в "Тундру". Когда на часах было четыре, мы переглянулись в недоумении: Хулия, прославленная своей точностью даже "на международной арене", не появилась! Через пять минут я решил позвонить в номер Антону - что мы уже здесь - и заодно посмотреть, какова степень "хитрости" отеля. Фойе оказалось забито сидящими на узлах представителями республик Средней Азии, Закавказья и Сибири. На выходе у местного телефона сидел какой-то дед и не похоже было, что под пиджаком у него "пушка". Сняв трубку с его телефона, я позвонил Антону. Вместо него, однако, снова подошел Роби и сказал, что сейчас спустится. Пока он спускался, я провел краткий допрос стража отеля и убедился, что "Тундра" не хитрее, чем гостиница в Конотопе. Роби оказался маленьким, кучерявым и очень застенчивым парнем с прекрасно залеченным осколочным ранением в глаз. При этом, вопреки информации Челе, раздетым он отнюдь не выглядел. Роби сообщил, что Антон пребывает в бегах, но вот-вот вернется, а в номере нас ждет Гордито - парень, который отвечает за них за всех. В ответ я сообщил, что нам, в свою очередь, приходится ждать Хулию. Мы снова заняли позиции в кафе - теперь уже втроем. Вскоре к нам присоединился Гордито, которому надоело сидеть в номере одному. Он оказался студентом одного из московских вузов, на которого, благо он был членом партии, возложили ответственность за раненных гостей. Внешне Гордито более всего напоминал хомяка-брюнета. В ожидании Хулии мы запаслись бутербродами и "фантой" и пустились в разговоры о Кубе и о положении на фронте в Сальвадоре. Время проходило интересно, но не слишком продуктивно, поскольку Хулия и Антон не появлялись. К тому же, несмотря на июль, было зверски холодно и где-то к пяти мы, не встретив сопротивления со стороны охраны "Тундры", забрались в номер на втором этаже. Там Гордито сообщил, что информация Челе в основном соответствует действительности, особенно в том, что касается переводчиков. Ребята лежали отнюдь не в закрытых спецбольницах, а в обычных городских, а что это такое - объяснять не надо. Одежда же кое-какая имелась, но не у всех - поскольку некоторых хватали и грузили в самолет с такой скоростью, что одежда их осталась на Кубе. В заключение Гордито сказал, что мы для него - просто манна небесная, поскольку все распиханы по разным больницам и он с ними уже начисто зашился. Тут в номер ввалился некто мордатый, отрекомендовавшийся Егором из Красного Креста, и заявил, что Антона и Роби внизу ждет машина, поскольку через три часа они должны вылететь на Кубу. Узнав, что пропал Антон, Егор хотел разразиться обвинительной речью, но не успел - в этот миг в номер влетел искомый Антон - пулевое ранение в запястье - кучерявый, долговязый, с "зенитом" на шее и каким-то мешком на плече. Узнав, кто мы такие, Антон заявил, что было бы просто замечательно, если б мы через Гордито переправили на фронт мешок фотохимикатов. В ответ на вопрос, не смущает ли его советская маркировка, Антон щелкнул по своему "зениту" и сказал: "Я же не гранаты у вас прошу!" После этого Гордито обещал позвонить мне в ближайшие дни для выработки плана совместных действий, а затем вся компания погрузилась в авто и была такова. Н-да, интересное кино... А Хулия так и не явилась! Назавтра выяснилось, что она угодила в переплет на экзаменах, застряла там и прибежала к отелю через пять минут после того, как мы ушли в номер. Не обнаружив нас в условленном месте, она решила, что мы просто ушли, не дождавшись ее, и тоже отчалила. Что помешало ей позвонить в номер, осталось неясным. Прошло несколько дней, а Гордито не объявлялся. Поскольку надвигался срок отправки Бригады в Адлер, а меня - в К., я связался с Хулией, чтобы посоветоваться, что делать и где искать этого типа. - А ты позвони на Сальвадорское Радио, Марцелле, - сказала Хулия-которая-знает-всех. - Телефон не знаю, сам найдешь! - Сальвадор - это в Африке? - спросили меня в справочной Комитета по радиовещанию. - Ах, в Центральной Америке... - и дали телефон, оказавшийся Радио США и Канады. Язык, однако, доведет не только до Киева и в итоге Марцеллу все же удалось отыскать. По манере говорить эта сеньора сильно напоминала Гапусю из "Свадьбы в Малиновке". Думаю, на фронте она вполне заменила бы пулеметный взвод. Впрочем, она ведь была диктором, так что... Марцелла сказала, что наша помощь действительно нужна, но где искать Гордито - ей неведомо. - Впрочем, тут сейчас проездом Роландо. Гордито непременно к нему заявится. Позвони Роландо. Роландо оказался на месте. Пришлось рассказать ему всю эту историю от Адама - Головастика и Челе - до Гордито, причем все это по-испански, так что я даже взмок. Роландо сказал, что Гордито придет к нему сегодня вечером и он ему обо мне напомнит, а потом вдруг вцепился в меня мертвой хваткой - откуда я знаю Головастика и где и когда видел его в последний раз. Пришлось снова вернуться "к Адаму" и сказать, что видел я только Челе, и сейчас вся эта компания в К. Роландо, как мне показалось, остался не слишком доволен моим ответом. Тут мне стало слегка не по себе. Черт его знает, кто этот Роландо, что он тут делает и куда я ему звонил! Стало казаться, что сейчас позвонят в дверь и начнут выяснять, кто я такой и не слишком ли много знаю. Однако не позвонили. Но и Гордито - чтоб он горел синим пламенем - тоже не объявился, ни в этот день, ни на следующий. - Черт с ним! - сказала Хулия. - Ребят найдем сами! Едем туда, где лежали наши бравые ники! И, прихватив Ива, мы отправились в названный ею Институт. Там мы принялись разглядывать всех встречных и поперечных, поскольку Хулия полагала, что "гуанакос" сидят тут в глубокой тайне и потому надо не спрашивать, а искать самим. Не обнаружив достойных кандидатур во дворе, мы двинулись внутрь. На главной лестнице нам повстречался некто в джинсах, майке, лихой панаме, темных очках, стриженый ежиком и с кошачьими усами. Хулия осмотрела его критически и отнесла к представителям северных народов. Далее в пустом коридоре возле душа был обнаружен грустный брюнет в тренировочных брюках, с полотенцем в руках. Хулия с Ивом причислили его к азербайджанцам и двинулись дальше. Меня, однако, не прельщала перспектива странствий по коридорам Института - не станешь же лезть во все палаты и всех подряд разглядывать - могут неправильно понять. И я решил допросить этого самого азербайджанца. Он тут же "раскололся" и оказался как раз тем, кого мы искали, а отнюдь не жителем Закавказья. И таких, как он, тут оказалось еще пятеро. Мы договорились собраться во дворе и Хорхе - так звали этого парня - отправился собирать своих. Ив, Хулия и я устроились во дворе по одну сторону длинного стола и стали ждать. Минут через пять появилась процессия, состоящая почему-то не из шести, а из семи человек. Впереди, насупившись, двигался на костылях худой мальчишка в светлых брюках, с загипсованной ногой и с шевелюрой, как у Анжелы Девис. За ним, тоже на костылях, следовал человек лет сорока, в кепке немыслимого фасона. Следом - трое парней лет двадцати, и среди них Хорхе, прятавшие за спину изувеченные правые руки. Замыкали шествие два здоровяка. Один, в желтой рубашке, не имел видимых повреждений, зато второй, в больничном халате, имел на ноге аппарат Илизарова и опирался на костыли. Мы поднялись им навстречу. "Анжела Девис", приблизившись, протянул руку: - Даниэль... Человек в кепке оказался Сэнди, здоровяк в желтой рубашке - Морис, "адъютанты" Хорхе - Андрес и Хавьер, причем Хавьер был тот самый "житель севера", которого мы встретили на лестнице. "Илизаровец" же почему-то не представился. Первые шестеро уселись за стол напротив нас, словно на официальных переговорах, а седьмой остался стоять. Оказалось, что это наш "афганец", взявший добровольное шефство над парнями. Впоследствии, кстати, мы не раз замечали, что "афганцы" и "гуанакос" даже и без знания языка в два счета находили общий язык - ведь и те, и другие были солдатами, прошедшими фронт. Некоторое время "высокие стороны" рассматривали друг друга. Потом это стало затягиваться. Хулия, которой, как комиссару, следовало бы начать разговор, почему-то как в рот воды набрала, а Ив, похоже, вообще решил задремать. В конце концов мне это надоело. - Хулия, ты что - язык проглотила? - Нет, но я никак не соображу, с чего начать. Давай ты! Тут оказалось, что и меня отчасти заклинило. Во всяком случае первые слова, которые из меня вылетели, прямого отношения к делу вроде бы не имели: - А кто из вас, ребята, воевал в бригаде БРАС? Даниэль, сидевший в середине на манер председателя, удивленно поднял голову и сказал, что все они - бойцы этой бригады. После этого я стал смотреть на всю компанию, как на старых знакомых. Надо же - они из БРАС - Бригады "Рафаэль Арсе Саблах"! Одна из самых боевых частей Фронта Фарабундо Марти! Бригада, которую за семь лет все карательные экспедиции так и не смогли выкурить из знаменитого департамента Морасан! Черт побери, быть может, я даже видел этих парней в фильмах, снятых операторами Фронта в Морасане! Фантастика! Я вцепился в Даниэля и стал расспрашивать, нет ли "общих знакомых". Оказалось - есть! - Ну а кем был сам Рафаэль Арсе Саблах? - Первым командиром нашей бригады. И одним из первых, кто понял, что надо браться за оружие. Он погиб в бою в начале восьмидесятых... Тут Хулия наконец собралась с мыслями и перешла к делу. Ребята рассказали, что сидят в Институте второй месяц и если Сэнди и Морису все уже сделали и на днях они улетают на Кубу, то за остальных четверых еще не очень-то и брались - очередь тут будь здоров, особенно за протезами. Нет, они тут не секретно, всем известно, кто они и откуда, ведь их привез Красный Крест. Переводчики? Раз в неделю. Деньги? Крест дает по полсотни в месяц, но, не зная языка, не очень-то потратишь. Одежда? Ну вот то, что на них. В случае чего можно на ночь постирать, а утром погладить. Книги? Да, в библиотеке Института есть кое-что на испанском. Посетители? Была одна их команданте, приезжавшая на Всемирный конгресс женщин. Из русских? Есть такой Борис и с ним - куча школьников. О бойцах они узнали случайно от каких-то колумбийцев и приходили несколько раз - приносили книги и газеты на испанском, но потом дети уехали в летний лагерь. Что? Да нет, ничего, жить можно - есть-спать дают и не стреляют... Да, конечно, им было интересно приехать в Москву, даже очень и очень. Только они тут кроме забора ничего не видели... Выслушав все это, Хулия разразилась бранью на двух языках и заявила, что дело это так не оставит. У нее, правда, всего два дня до отъезда в Адлер, но она все же постарается вытащить их хотя бы на Красную площадь. А вот это - Вольф, и хотя он завтра улетает в К., но через неделю вернется и займется этим делом вплотную. Она, Хулия, к тому же подыщет людей в помощь Вольфу. Даниэль отозвался, что все это прекрасно, только на днях - с начала августа - Институт закроют на ремонт и тех, кто останется, переведут на месяц неизвестно куда. - У Вольфа есть телефон, - сказала Хулия. - Позвони ему, когда он вернется, и он вас разыщет. Хулия пообещала мне, что по возвращении из К. меня будет ждать пакет с инструкциями "кто, где, когда", после чего я отбыл из города. На аэродроме в К. меня встретили Ясон и Головастик. Головастик оказался типичным сальвадорским индейцем, успешно освоившим русский язык. Единственное, что вредило его произношению - испанская манера превращать головное "в" в "б", в результате чего получалось не варенье, а "баренье". Это, впрочем, ничуть не умаляло прочих достоинств Головастика, который, по словам его жены, был личностью, выдающейся во всех отношениях. В доме Ясона нас ждала Челе и я рассказал ей и Головастику о допросе, который мне учинил Роландо. - Роландо?! - хором завопили они. - Да где ты его видел?! Да он - муж сестры Головастика! Да мы его пять лет не видели, четыре года не слышали! И они тут же принялись звонить в Москву и битых полчаса вытрясали душу из Роландо. Тот, по их словам, смеялся и извинялся, узнав, что я подумал об учиненном мне допросе. На это я высказался в том смысле, что всякое бывает, зато как здорово получилось в итоге! Дом Ясона, поскольку бабушка его была в больнице, мама на юге, а папа в вечных командировках, был чем-то вроде гостиного двора, где хозяевами чаще были гости, чем хозяева дома. Впрочем, это спасало Ясона, домоводческие способности которого не простирались далее яичницы. Поэтому на кухне заправляла Челе и сменяющие друг друга поклонницы Ясона. Время протекало в беседах на вольные темы, в частности о поэзии, если разговор шел с Ясоном. Головастик в свою очередь посвящал меня в хитросплетения политической жизни Сальвадора. До сих пор не понимаю, как он сам разбирается во всех этих тройных морских узлах прошлого и настоящего. Челе же тайком от Головастика рассказывала о нем и его боевом семействе. В отношении раненых Челе существенно дополнила картину, нарисованную Даниэлем. |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Я очень рада встрече с вами. Сегодня мы поведём с вами доверительный разговор. Вам интересно о чём? Точнее, о ком? (Звучит песня... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Оборудование: игрушка зайчик; погремушки на каждого ребенка; бубен; запись колыбельной песни |
| Библиотека украинской литературы горячие страницы украинской печати На рисунке: Зайчик из украинской сказки и его автор художник Кость Лавро (сверху) | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Наглядный материал: игровой персонаж (зайчик), репродукции картин с изображением весны и зимы, детали для иллюстраций |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Толстой Л. «Девочка и грибы», «Косточка», «Мышка вышла погулять…», «Пожарные собаки», «Старый дед и внучек» | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Толстой Л. «Девочка и грибы», «Косточка», «Мышка вышла погулять…», «Пожарные собаки», «Старый дед и внучек» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Компьютер, проектор, индивидуальные нетбуки, веб-камера, аудиозапись песни «Если с другом вышел в путь» (1 куплет) | | «Чернышевская средняя общеобразовательная школа №3» Предмет «Окружающий мир» Посёлок Чернышевский, в котором я живу, расположился на берегу прекрасной могучей реки Вилюй. Она протекает через дремучую непроходимую... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Строго определенное время занятий. После школы ребенок должен отдохнуть не менее 1,5 часа (пообедать, погулять) и потом приступить... | | Отче ткомитета по управлению Официальной датой образования Свердловского округа является 21 ноября 1944 года, когда вышел Указ Президиума Верховного Совета рсфср... |
| 1 Журнал Newsweek вышел недавно с броским заголовком "Наука находит Бога"2 Данная рабочая программа отвечает одной из общих тематик учебно-реферативной деятельности учащихся Лицея – «изучение химических и... | | Режиссер уходит из театра Я вышел на улицу и захлопнул за собой дверь. Был солнечный день. Проспект, как всегда, полон народа. Люди вели себя так, будто в... |
| Роман в шести частях с эпилогом часть первая В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С—м... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Капитан Кросби вышел из банка с удовлетворенным видом человека, пришедшего погасить чек и неожиданно выяснившего, что денег на его... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Здесь дети могут вкусно пообедать (для социально незащищенных семей оформляется бесплатное питание), погулять, выполнить домашнее... | | Павел Степанович Нахимов родился в 1802 году в семье небогатых смоленских... Провести конкурс рисунков и плакатов на тему: «Мы славим мужество и подвиг Ваш» (7 – 1 кл) |
