Павлов юрий Михайлович критика ХХ – ХХI веков: литературные портреты, статьи, рецензии. – М.: Литературная Россия, 2010. – 304 с
Скачать 4.66 Mb.
|
ВАДИМ КОЖИНОВ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ НА ФОНЕ ЭПОХИ Игорь Шафаревич в статье «Штрихи к творческому портрету Вадима Валериановича Кожинова» («Наш современник», 1993, № 9) говорит, что был удивлен отсутствию статей, посвящённых 60-летию Вадима Кожинова, «так много сделавшего для русской культуры». Факт действительно достойный удивления, а объяснения ему могут быть разные. Одно из них приведу исходя из своего опыта. В 1987 году я написал обзорную положительно-восторженную статью о творчестве Кожинова и отослал её в «Наш современник». В августе 1988 года пришел ответ за подписью редактора отдела критики А.Трапезникова. В нём, в том числе, говорилось: «Вашу статью прочитали, но, к сожалению, опубликовать её не представляется возможным, поскольку (несмотря на её достаточно высокий профессиональный уровень) В.Кожинов является одним из основных авторов журнала, и давать его творческий портрет было бы не этично. Может быть, Вам стоит обратиться в другой журнал, например, «Вопросы литературы». Итак, не этично… И такой подход на самом деле преобладал в деятельности большинства журналов. Правда, вскоре нравы изменились: стало обычным явлением публиковать статьи о «себе» в изданиях разной направленности. Работа И.Шафаревича уже вполне вписывалась в новый контекст. Что же касается совета А.Трапезникова обратиться в «Вопросы литературы», то я был не столь тёмен и наивен, чтобы данному совету последовать. Я понимал: статья с такой направленностью в этом журнале никогда не появится. Я же хотел опубликовать её только в «Нашем современнике». Предлагаемая статья – это «лоскутное» одеяло, состоящее из большей части той работы двадцатилетней давности и фрагментов, написанных в 2002, 2003 и 2007 годах. *** В советский период нашей истории (примерно до 60-х годов ХХ века) русская мысль находится в подполье или полуподполье (М.Бахтин, А.Лосев, М.Пришвин и т.д.) либо в изгнании (И.Ильин, Л.Карсавин, И.Солоневич и т.д.). В критике и литературоведении на протяжении 20-50-х годов доминирует «левый» подход в «советском исполнении». Лишь на рубеже 50-60-х годов начинается процесс, с одной стороны, «обрусения», с другой – явления русской мысли с элементами «советскости», «левизны», «русскоязычности». Мы рассмотрим этот процесс на примере личности и творчества В.Кожинова, чью судьбу во многом определили М.Бахтин и В.Розанов. Многие корреспонденты и авторы публикаций о В.Кожинове держат в уме или транслируют открыто устоявшееся мнение о его антисемитизме. Назову лишь книгу А.Каца «Евреи. Христианство. Россия» (СПб., 1997) и статью А.Герт «Нельзя молиться за царя-ирода» («Вестник», 2001, 27 февраля), опубликованную в США через месяц после смерти Вадима Валериановича. Сам же мыслитель, как следует из его интервью 1999 года, до встречи с М.Бахтиным в 1961 году, был шабесгоем. Шабесгоями в Советском Союзе бы ли многие критики и литературоведы и, конечно, не только они. Шабесгойство как массовое явление подтвердило справедливость уже приводимого прогноза В.Розанова. После 1917 года захват евреями всех сфер жизнедеятельности государства и «ожидовление» русских приобрели катастрофический характер. Факты, называемые В.Кожиновым в книге «Россия. Век ХХ-ый (1901-1939)» (М., 1991), не могут не впечатлять: с 1912 по 1933 годы еврейское население столицы выросло почти в 40 раз – с 6,4 тысячи до 241,7 тысячи. Но суть, конечно, не в крови, о чём неоднократно и по разным поводам писал Вадим Валерианович, а в другом: большая часть из тех, кто определял течение жизни, литературной в том числе, ненавидели историческую Россию, её традиционные ценности и делали всё необходимое для их уничтожения, для воспитания манкуртов, шабесгоев, советских людей, русскоязычных писателей, мыслителей… Шабесгойство В.Кожинова, как следует из интервью («Русский переплёт», 1999, 5 авнуста), во многом было обусловлено его учителями: в годы обучения в МГУ В.Кожинов общался исключительно с евреями, русских же – высококультурных и высокоинтеллектуальных – почти не было. Этот факт, оставшийся без внимания собеседников, требует комментария. В уже упомянутой книге В.Кожинов приводит данные национального состава московской делегации на первом съезде писателей СССР и делает вывод: «Евреи тогда были в десять раз более способны занять весомое положение в литературе, нежели русские, хотя ведь именно русские за предшествующие Революции сто лет создали одну из величайших и богатейших литератур мира!» Если к этим данным непропорционального представительства русских и евреев прибавить чувство «одесской» солидарности, то ситуация, с которой столкнулся В.Кожинов во время обучения и в последующий период, воспринимается как закономерная. Правда, интеллект и культура – именно на этом делает ударение Вадим Валерианович – тут ни при чём или почти ни при чём. В характеристике еврейских наставников и еврейского окружения В.Кожинов, думается, допускает разной степени положительные преувеличения, обусловленные и теми особенностями русского национального сознания, о которых он писал в статье «И назовёт меня всяк сущий в ней язык…» («Наш современник», 1981, № 11). Поставить под сомнение интеллект и культуру еврейских учителей и товарищей В.Кожинова позволяют и их работы, и свидетельства современников. М.Лобанов, например, прошедший те же университеты, так характеризует одного из учителей-интеллектуалов: «Среди профессуры были и «наставники молодых душ», вроде Леонида Ефимовича Пинского, лекции которого по западной литературе поклонники его из евреев называли «гениальными», а меня дивили разве только тем сочным, почти физиологическим удовольствием, с коим толстые губы лектора бесконечно обсасывали слово «раблезианство». Как мне стало известно позже, вне университета Пинский собирал вокруг себя «молодых мыслителей» (среди них побывал и В.Кожинов, по его свидетельству)» (Лобанов М. На передовой (Опыт духовной автобиографии) // «Наш современник», 2002, № 2). Русским Пинским стал для В.Кожинова М.М.Бахтин. Его совет «читайте Розанова», как следует из интервью, после реализации вызвал у Вадима Валериановича шок, ибо Василий Васильевич оказался «отчаянным антисемитом» («Русский переплет», 1999, 5 августа). На недоуменный вопрос В.Кожинова, вызванный этим фактом, М.М.Бахтин ответил: «Что же поделаешь, но примерно так же думали и писали, правда, чуть меньше, чем Розанов, почти все великие писатели и мыслители России, начиная с Пушкина <…>. Например, в собрании сочинений Л.Толстого, которое называется полным, есть более пятидесяти купюр, касающихся еврейского вопроса. Так все думали, потому что это воспринималось как реальная опасность, реальная угроза» (Там же). Невольно в данном случае голос М.М.Бахтина звучит в унисон с теми, кто, как и молодой В.Кожинов, считал, что любая критика евреев есть проявление антисемитизма. Впоследствии Вадим Валерианович, став также «специалистом» по запретному вопросу, в свойственной ему манере – через высказывание лидера сионизма В. Жаботинского – так характеризует данную традицию, существующую в России уже более полутора веков: «Можно попасть в антисемиты за одно слово «еврей» или за самый невинный отзыв о еврейских особенностях <…>. В конце концов создаётся такое впечатление, будто и самое имя «еврей» есть непечатное слово, которое надо пореже произносить» (Кожинов В. Победы и беды России. – М., 2002). В.Розанов, удививший В.Кожинова своим «антисемитизмом», не только это слово произносил, но и произносил в следующем контексте: «Каждый честный и любящий Родину русский неодолимо и истинно чувствует в евреях проклятие России»; «Евреи уже почувствовали себя в силе, всего через сорок лет крадущейся борьбы, такую силу, что вслух, громко запрещают русским в России любить своё отечество» (Розанов В. Собрание сочинений. Мимолётное. – М., 1994). У В.Кожинова мы таких оценок не найдём, хотя он косвенно, характеризуя русско-еврейские отношения, в большей или меньшей степени подтверждает справедливость многих эмоциональных высказываний В. Розанова. Показательно, что, говоря о причинах еврейских погромов, Вадим Валерианович ссылается на свидетельство автора «Сахарны», который сообщает, что деятельность евреев воспринималась жителями Бессарабии как высасывание соков из земли и людей. В. Кожинов обращает внимание на следующие «параметры» еврейских погромов, принципиально меняющие привычное представление об этом явлении, представление, навязанное «левой» мировой печатью. Во-первых, бессарабский погром, как и большинство других, совершался преимущественно на окраинных, «нерусских» землях Российской империи. Во-вторых, погромы эти, по сути, не отличались от погромов в Англии, Германии или Австрии: в их основе лежали экономические противоречия. В-третьих, количество жертв со стороны «нападающих» и «защищающихся» было практически одинаково. Например, во время октябрьских погромов 1905 года со стороны евреев было убито 43% от общего числа погибших и ранено – 34%. Таким образом, В.Кожинов частично корректирует, а, по сути, подтверждает правоту следующих слов В. Розанова, которые он не приводит в своих работах: «… Не русские обижают евреев, а евреи русских. Погромы – бессильная конвульсия человека, которому «тонко и научно» подрезают жилы, – и он чувствует и не знает, как с этим справиться». Розанов, в отличие от Кожинова, писал об извечной разнонаправленности русско-еврейских интересов, в частности, так: «Мы хотим – одного, а жиды хотят – другого» (Письмо В.Розанова М.Гершензону от «около 26 декабря 1912 года» // «Новый мир», 1991, № 3). Если не учитывать событийно-эмоциональный контекст, то во многих высказываниях можно увидеть проявление ненависти к евреям как «племени», ненависти на уровне крови. Однако, как явствует из других суждений, уточняющих позицию В. Розанова, в основе этого чувства лежит несовместимость духовная, религиозная: «Не «евреев» мы должны гнать, <…> а – еврейство, «закон Моисеев» и обрезание»; «Или Христос, или Иуда… Нет выбора, и нет сожительства». В.Кожинов, в отличие от В.Розанова, рассматривающего евреев как монолит, вслед за Л. Карсавиным выделяет три типа евреев и отрицательно характеризует лишь тот, «который и не еврей, и не «нееврей» (то есть в условиях русской жизни чужд её основам), но в то же время самым активным образом стремится воздействовать на русскую политику, идеологию, культуру» (Кожинов В. Россия. Век ХХ-ый (1901-1939). – М., 1991). К этому типу В.Кожинов относит всех еврейских – известных и многочисленных – людоедов, разрушителей XX века. Однако в другой главе автор книги «Россия. Век XX (1901–1939)» противоречит себе. Он, вслед за М. Альтманом, утверждает, что евреи, получившие ортодоксальное религиозное воспитание (т.е. евреи первого типа, которые согласно предыдущим высказываниям В. Кожинова – идейные и духовные антиподы «не евреев, и не «неевреев») были «изначально отчуждены от русской жизни», но в большинстве своём сыграли громадную роль в истории советского государства и его культуры. Во-первых, насколько правомочно в такой ситуации говорить о типах-антиподах, если отчуждённость от России уравнивает или сближает эти типы? Во-вторых, как можно получить конечный положительный результат от любой деятельности таких сограждан, если их воспитание, по свидетельству того же М. Альтмана, сводилось к следующему: «Вообще русские у евреев не считались «людьми». Русских мальчиков и девушек прозывали <…> «нечистью»… Для русских была даже особая номенклатура: он не ел, а жрал, не пил, а впивался, не спал, а дрыхал, даже не умирал, а издыхал. У русского, конечно, не было и души. Душа была только у еврея…» (Там же). И, наконец, насколько возможен продуктивный диалог с такими евреями, на что, как на реальность, не раз указывал В.Кожинов, ссылаясь на свой опыт общения с сионистом М. Агурским. Заслуживает внимания и то, как подход, аналогичный кожиновскому, прокомментировал Ф.Достоевский ещё в 1877 году в «Дневнике писателя»: «Евреи все кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О Боже! да разве в этом дело? Да и вовсе мы не о хороших и дурных людях теперь говорим <…> Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо «неудавшегося» христианства…» (Достоевский Ф. Полн. собр. соч.: В 30 т. – Т.25. – Л., 1983). По сути, Достоевский рассматривает данную проблему с тех же позиций, что и В. Розанов. Он различает еврея как человека, который может быть разным, и еврейский народ как постоянное и концентрированное выражение определённых национальных идей, идеи государства в государстве, прежде всего. Эта идея, нередко именуемая Ф.Достоевским как жидовская, была в корне неприемлема для него. Суть её писатель определяет так: неуважение, безжалостное отношение ко всему, что не есть еврей. Предвидя возражения, Достоевский сразу отвечает на них: обогащение любой ценой и другие пороки были всегда, но только тогда, когда евреи стали почти полностью контролировать мировую экономику и политику, эти пороки восторжествовали окончательно и были возведены в ранг нравственных принципов. В судьбе еврея-общечеловека, отказавшегося от жидовской идеи, видится писателю путь к решению вопроса, который в более общей форме, применительно и к русскому народу, писатель определил как «братство с обеих сторон» (Там же). Через три года, размышляя о русском идеале и предназначении, Ф.Достоевский в своей пушкинской речи развил эту мысль, определяя национальный удел через всемирность, через братское единение людей. Тип духовнорусских евреев, о которых писал и Ф.Достоевский, вызывает уважение и любовь В.Кожинова. Ради одних, как, например, доцента Абрама Александровича Белкина, он совершает отважные поступки, доставившие ему немалые неприятности, о чём критик поведал в работе «1948-1988. Мысли и отчасти воспоминания об «изменениях» литературных позиций» (Кожинов В. Статьи о современной литературе. – М., 1990). Другие, как В.Непомнящий и В.Берковский, не раз очень высоко характеризуются им как лучшие специалисты-филологи, постигшие суть творчества А.С.Пушкина и своеобразие русской литературы. В освещение русско-еврейских отношений В.Кожинов ввёл множество новых фактов, наметил неожиданные и продуктивные пути их рассмотрения. Это, на наш взгляд, настолько очевидно, что не требует доказательств и комментариев. Есть смысл сказать о другом. В трактовке некоторых аспектов данной проблемы Вадим Валерианович расставляет, на мой взгляд, не те акценты или не договаривает до конца. Так, ведя речь о русско-еврейских преступлениях 10-30-х годов XX века, он утверждает: «И поскольку большевики-евреи были «чужаками» в русской жизни, их ответственность и их вина должны быть признаны, безусловно, менее тяжкими, нежели ответственность и вина тех русских людей, которые действовали рука об руку с ними» (Кожинов В. Россия. Век ХХ-ый (1901-1939). – М., 1991). Однако русские – представители «малого» народа – были такими же чужаками, как и евреи. Поэтому речь должна идти о равной мере ответственности чужаков – русских и евреев. Принципиально иначе, чем многие «правые», относящие интеллигенцию к таким «чужакам», «русскоязычным», характеризует интеллигенцию В. Кожинов. В статье «Между государством и народом» он утверждает, что политический подход в данном случае наиболее уместен, ибо интеллигенция являет собой средоточие, концентрированное выражение политики. Интеллигенция, по Кожинову, – «посредница» между государством и народом» (См.: Кожинов В. Победы и беды России. – М., 2002), и наиболее объективно о ней судили Ап.Григорьев и В.Розанов. Характеризуя взгляды последнего, Вадим Валерианович делает это неточно, по сути, приписывая свои воззрения мыслителю. Думается, В.Розанов выступал не только и не столько против идеологической монополии В. Белинского и Н. Добролюбова, как утверждает В.Кожинов. К тому же, двух высказываний Василия Васильевича для иллюстрации его взглядов по данному вопросу недостаточно, ибо взгляды эти претерпели принципиальные изменения в «поздний» период творчества. В.Кожинов, как и некоторые другие «правые», начавшие в 60-е – 70-е годы трудную, опасную и необходимую работу по освобождению русского сознания от догм Белинского, Добролюбова, Писарева и других «левых» авторов, к сожалению, не прошёл этот путь до конца. Отсюда такой взгляд Вадима Валериановича на Белинского, Добролюбова в статье 1998 года. Естественно, мы не можем согласиться и со следующим утверждением В.Кожинова об интеллигенции: «Розанов ясно сознавал её необходимую – и в конечном счёте великую – роль в этом бытии» (Там же). Сошлёмся лишь на розановскую статью «С вершины тысячелетней пирамиды», в которой автор оценивает роль большей части интеллигенции, «левой» интеллигенции, как «великое историческое предательство». И в этом В.Розанов был прав. |
Похожие:
 | Спица Юрий Михайлович Устав чоу сош «Альтернатива» (учредитель, дата... Частное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа «Альтернатива» | | Программа дисциплины Россия и вызовы современности: Россия перед вызовами ХХ и ХХI веков России, их неравномерный, фрагментарный и незавершенный характер на каждом из трех этапов рассматриваемого периода |
| Оао «фнпц «Алтай», г. Бийск, Россия Администрация г. Бийсканаукограда РФ ипхэт со ран Псахье (Россия), Christian Perut (Франция), Keiichi Hori (Япония), Людмила Огородова (Россия), Guy Jacob (Франция), Bernie Kosowski... | | Натуралист и технарь александр Н. Павлов Россия, Санкт-Петербург Февраль 23, 2010 Принята на заседании кафедры государственные и муниципальные финансы от 2012г |
| X международная конференция hems-2014 Высокоэнергетические материалы: демилитаризация Геннадий Сакович (Россия), Keiichi Hori (Япония), Guy Jacob (Франция), Bernie Kosowski (сша), Юрий Соломонов (Россия), Wilhelm Eckl... |  | Литература 10 11 классы Рабочая учебная программа по дисциплине «Литературная критика эпохи классического реализма» |
| Урок литературы в 10 классе Рабочая учебная программа по дисциплине «Литературная критика эпохи классического реализма» | | Как легко стать шпионом александр Н. Павлов Россия, Санкт-Петербург Май 24, 2010 ... |
| Рабочая учебная программа по дисциплине «л итературная критика эпохи... Рабочая учебная программа по дисциплине «Литературная критика эпохи классического реализма» | | О. А. на тему: Применение опорных схем на урок Рабочая учебная программа по дисциплине «Литературная критика эпохи классического реализма» |
| Тематическое планирование уроков литературы в 10 классе Рабочая учебная программа по дисциплине «Литературная критика эпохи классического реализма» | | Павлов Юрий Александрович проф., д т. н кафедра тхом московский государственный... Концепция школьной научно-практической конференции учащихся «Наука и творчество» |
| Авторы : к т. н. Никулин Олег Алексеевич, Новиков Юрий Михайлович,... Авторы: к т н. Никулин Олег Алексеевич, Новиков Юрий Михайлович, Пивник Александр Васильевич, инженер | | Литературная критика газеты «Пермские губернские ведомости» (1890-1917 годы ) ... |
| Русская символистская критика (1890 Охватывает весь текст статьи, является его доминантой, определяет композицию статьи от начала до конца, обеспечивая связи между различными... | | Русская символистская критика (1890 Охватывает весь текст статьи, является его доминантой, определяет композицию статьи от начала до конца, обеспечивая связи между различными... |
