Священная болезнь Достоевского
Скачать 350.92 Kb.
|
В двух последних романах обнаружилась склонность писателя уходить из тусклой обыденности в мир опьяняющих романтических грез. В романах появляется фигура "мечтателя", во многом автобиографичная. Однако вместе с тем в них проявилось также преодоление этой болезни. В “Белых ночах” грусть и горькое разочарование одинокого постаревшего мечтателя, вспоминающего через пятнадцать лет свои самые счастливые мгновения своей жизни, ощущается как жестокая расплата за мечтательство. Для самого Достоевского минуты отрезвления от грез, судя по фельетону "Петербургские сновидения", были ужасны. "Я до того замечтался, - признавался он, - что проглядел всю мою молодость". Свои грезы в "Петербургских летописях" он называет "воспаленными", "точно от опиума". Он также выносит приговор мечтательству - это "кошмар петербургский", "олицетворенный грех". Из числа докаторжных произведение здесь стоит обратить особое внимания на повесть "Хозяйка", в переживаниях героя которой уже заметны отблески приближающейся эпилепсии: "Для Ордынова началась какая-то странная жизнь. Он чувствовал ясно, как бездонная темень разверзается перед ним, и он бросается в нее с воплем тоски и отчаяния. Порой мелькали мгновения невыносимого, уничтожающего счастья, когда жизненность судорожно усиливается во всем составе человеческом, яснеет прошедшее, звучит торжеством настоящий светлый миг, и снится наяву неведомое грядущее; когда чувствуется, что немощна плоть перед таким гнетом впечатлений, что разрывается нить бытия, и когда вместе с тем, поздравляешь всю жизнь с обновлением и воскресением". В книге "Живая жизнь" Викентий Вересаев находит множество поводов для того, чтобы противопоставить "здорового" гения Толстого "больному" гению Достоевскому. Вересаев при этом имел ввиду не столько саму психическую болезнь писателя, сколько духовный мир Достоевского в целом. Каждая глава этой книги Вересаев рисует то или иное "уклонение", которые действительно трудно найти у Толстого. К области больного Вересаев относит в том числе особое пристрастие Достоевского к изображению темных, болезненных сторон жизни, в которых он обнаруживает поразительное богатство оттенков, а при описании огромное разнообразие слов. Это касается, например, мрачных состояний погоды и урбанистических ландшафтов Петербурга - города-призрака. Вересаев пишет: "Живою тяжестью давят читателя его туманы, сумраки и моросящие дожди. Мрачная, отъединенная тоска заполняет душу. И вместе с Достоевским начинаешь любить эту тоску какою-то особенною, болезненною любовью. В душе художника вечная, беспросветная осень". Высших животных почти нет в послекаторжных романах Достоевского, зато множество тарантулов, пауков, скорпионов. Если же на страницах его романов все же появляется какое-то близкое человеку животное - "о, боже мой, в каком виде!" "Искалеченное, униженное и забитое, полное того же мрака, которым полна природа" (Вересаев В. Живая жизнь. М., 1991, с. 2). Помимо атмосферы уныния в романах Достоевского присутствует нечто противоположное - напряженность, которая достигает кульминации и разряжается в истерике, "надрыве". Истеричность была заметной чертой характера самого писателя, также как запальчивость в спорах, способность разом тратить деньги и чувство азарта, предопределившее последующий печальный опыт увлеченности рулеткой. "Падучая" Достоевского, судя по всему, имела длительную предысторию, она очевидно оказалась совместным результатом особенностей личности писателя и не щадивших его ударов судьбы. Мнение о том, что Достоевский был эпилептиком уже стало общим местом. Но действительно ли Достоевский болел именно эпилепсией? Некоторые исследователи склонялись к мнению, что психическая болезнь Достоевского была не классической эпилепсией, а лишь проявлением глубокого невроза, имитирующего симптомы этой болезни (Розенталь Т.К. Страдание и творчество Достоевского//Вопросы изучения и воспитания личности, 1919, № 1, с. 102). Два отечественных психиатра - О.Н.Кузнецов и В.И.Лебедев, проанализировав все симптомы болезни Достоевского, также приходят к выводу, что ее нельзя считать подлинной эпилепсией (Кузнецов О.Н., Лебедев В.И. Легенда о "священной болезни" Достоевского//Атеистические чтения. 1990, № 20). При этом они ссылаются также на авторитет Зигмунда Фрейда, который, кажется, первым предположил, что эпилепсия Достоевского была симптомом глубокого невроза. Фрейд определил болезнь писателя как истероэпилепсию, то есть тяжелую форму истерии, имитирующую эпилептические припадки (Достоевский и отцеубийство//Фрейд З. "Я" и "Оно". Кн. 2. Тбилиси, 1991, с. 412). Ниже я изложу в том числе их аргументы. Их вывод основывается, в частности, на том обстоятельстве, что у Достоевского отсутствовали изменений в психике, характерные для больных эпилепсией. Среди симптомов этого заболевания помимо припадков наблюдаются вполне определенные нарушения в мышлении и характере. К ним относятся резкое снижение интеллекта, "вязкость" мышления - застревание на деталях и скольжение по поверхности, сужение круга интересов, эгоизм, сочетание злобности с болезненной сентиментальностью. Все эти нарушения отсутствовали у Достоевского, который отличался необычайной работоспособностью, глубоким и неординарным интеллектом. Его характер был далек от совершенства, Достоевский был истеричен, капризен и раздражителен, но в то же время его отличала порядочность и доброта. Сопутствующие эпилепсии симптомы отсутствуют также у героев, которых Достоевский наделил своей болезнью, это касается прежде всего князя Мышкина ("Идиот"). Отсутствуют они также у Кириллова ("Бесы") - героя, который уже близок к "падучей". Нет симптомов эпилепсии и у страдающего от припадков Смердякова ("Братья Карамазовы") и Нелли ("Униженные и оскорбленные"). Немецкий психиатр Карл Леонгард, исследовавший психический анамнез Смердякова, пришел к выводу, что он является демонстративной, истероидной личностью (Леонгард К. Акцентуированые личности. Киев, 1981, с. 272). Еще в большей мере это относится к Нелли. Версия об эпилепсии Достоевского, как кажется, подтверждается тем обстоятельством, что его сын Федя умер от припадка, однако на самом деле нет весомых причин считать, что это был именно эпилептический припадок - проявление болезни, унаследованной от отца. Некоторые исследователи обращают внимание на одну любопытную деталь - Достоевский страдал от ипохондрии - он был мнительным человеком и старательно лечился от разнообразным болезней, в том числе за рубежом. Вместе с тем он как-то буднично, без выраженной тревоги относился к своей "падучей". Вообще трудно сказать, как часто он обращался к врачам по поводу своей психической болезни. Между тем доктор, осматривавший его после тяжелого припадка, происшедшего вскоре после женитьбы, сообщил ему, что он умрет именно во время припадка, от спазма горла. Само психическое заболевание протекало иногда очень тяжело. За припадками нередко следовала глубокая депрессия, возникали трудности в мышлении и провалы в памяти. Однажды во время работы над "Бесами", после припадка он с ужасом обнаружил, что забыл почти все придуманные им события (Соловьев Вс.С. Воспоминания о Ф.М.Достоевском//Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 2, М., 1990, с. 205). Болезненные последствия припадков Достоевский откровенно описывает на примере князя Мышкина: "Раздумывая об этом мгновении впоследствии, уже в здоровом состоянии, он часто говорил себе: что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущения и самосознания, а стало быть, и "высшего бытия" не что иное, как болезнь; а если так, то это вовсе не высшее бытие, а, напротив, должно быть причислено к самому низшему. Но что же в том, что это болезнь? Если в самый последний сознательный момент перед припадком ему случалось успевать ясно и сознательно сказать себе: "Да, за этот момент можно отдать всю жизнь!" - то, конечно, этот момент сам по себе и стоил всей жизни. Впрочем за диалектическую часть своего вывода он не стоял: отупение, душевный мрак, идиотизм стояли перед ним ярким последствием этих "высочайших минут"". Возможно, Достоевский относился к своей болезни с известной долей фатализма, поскольку тогда она вообще трудно поддавалась лечению. Причиной возможного пренебрежения лечением от "падучей" могло быть также и то обстоятельство, что врачи по свидетельству Николая Страхова рекомендовали Достоевскому отказаться от писательского труда (Страхов Н.Н. Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском//Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 1, М., 1990, с. 411). Есть, однако, и мнение, что Достоевский дорожил своей "священной болезнью" - она могла быть признаком особого предназначения, источником необычных состояний психики, счастливой возможностью соприкосновения с трансцендентным. Эту догадку высказывал, в частности, Борис Бурсов. Он утверждал Достоевский "бесконечно дорожил эпилепсией как условием пророческого дара" (Бурсов Б. Личность Достоевского. Л., 1974, с. 83), а Стефан Цвейг даже рискнул утверждать, что Достоевский "любил свою болезнь" (Цвейг С. Три мастера. М., 1992, с. 81). Болезнь Достоевского в самом деле играла важную роль в его духовной жизни, иначе он едва ли наделил бы ею двух очень важных героев - князя Мышкина ("Идиот") и Кириллова ("Бесы"). Князь Мышкин - образ Богочеловека, в набросках к роману Достоевский несколько раз называет его: "Князь Христос". Трудно с уверенностью сказать почему писатель сделал самого духовного из своих героев психически больным. Есть мнение, что он отталкивался при этом от известной книги Эрнста Ренана о Христе, которую, судя по всему, ценил. Для Ренана Христос духовен в значительной мере по причине своей психической болезни, именно она делала Его "не от мира сего" и в то же время единственным духовно здоровым человеком на земле. Кириллов ("Бесы") также особый герой. В известном смысле он - прямая противоположность князю Мышкину. Это - человекобог, новый Мессия, пытающийся осуществить небывалую духовную революцию - победить страх смерти и стать Богом. Переживания обоих героев являются аргументами в пользу их особой приобщенности к трансцендентным истинам. Прежде всего это относится, конечно, к князю Мышкину: "Ощущения жизни, самосознания почти удесятерялись в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойство как бы умиротворялись разумом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, гармонической радости и надежды, полное разума и окончательной причины. Но эти моменты, эти проблески были еще только предчувствием той окончательной секунды (никогда не более секунды), с которой начинался самый припадок... Если в ту секунду, то есть в самый последний сознательный момент перед припадком, ему случалось успевать ясно и сознательно сказать себе: "Да, за этот момент можно отдать всю жизнь!" - то, конечно, этот момент сам по себе и стоил всей жизни". Почти то же самое, как это ни странно, переживает и богоборец Кириллов. Он еще не корчится в припадках, но уже знаком с их аурой: "- Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?... Есть секунды, их всего зараз приходит пять или шесть, и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном виде не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда. Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания говорил: "Да, это правда, это хорошо". Это... Это не умиление, а только так, радость. Вы не прощаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что любите, о - тут выше любви! Всего страшнее, что так ужасно ясно и такая радость. Если более пяти секунд - то душа не выдержит и должна исчезнуть. В эти пять секунд проживаю жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что стоит. Чтобы выдержать десять секунд, надо перемениться физически... - Берегитесь, Кириллов, я слышал, что именно так падучая начинается. Мне один эпилептик подробно описывал это предварительное ощущение пред припадком, точь-в-точь как вы; пять секунд, и он назначал и говорил, что более нельзя вынести. Вспомните Магометов кувшин, не успевший пролиться, как он облетел на коне своем весь рай. Кувшин - это те же пять секунд; слишком напоминает вашу гармонию, а Магомет был эпилептик. Берегитесь, Кириллов, падучая!"". - Не успеет, - тихо усмехнулся Кириллов". Автобиографичность этих переживаний прямо подтверждается признаниями самого Достоевского, которые он сделал Николаю Страхову: "На несколько мгновений я испытываю такое счастье, которое невозможно в обыкновенном состоянии и о котором не имеют понятия другие люди. Я чувствую полную гармонию в себе и во всем мире, и это чувство так сильно и сладко, что за несколько секунд такого блаженства можно отдать десять лет жизни, пожалуй, всю жизнь" (Страхов Н.Н. Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском//Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 1, М., 1990, с. 412). Особенностью эпилептических припадков Достоевского было резкое замедление течения времени, ощущение прикосновения к Вечному Бытию. Кириллов в беседе со Ставрогиным учит: "Жизнь есть, а смерти нет совсем... Есть минуты, вы доходите до минут, и время вдруг останавливается и будет вечно". Ставрогин в связи с этим вспоминает Апокалипсис - известное место, где ангел клянется, что "времени больше не будет". Кириллов соглашается: "Это очень верно, отчетливо и точно. Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо... Время не предмет, а идея. Погаснет в уме". Дмитрий Мережковский в своей известной книге о Достоевском и Толстом, развивая мысль о "священном" характере эпилепсии у Достоевского, обращает внимание на то, что в романе "Бесы" писатель несколько раз упоминает легенду о кувшине Магомета, не успевшим пролиться в то время, как пророк на коне Аллаха облетел небеса и преисподнюю. Эту легенду Достоевский впервые упоминает в "Идиоте" в одном из разговоров Мышкина с Рогожиным: "В этот момент мне как-то становится понятно необычайное слово о том, что времени больше не будет... Это та самая секунда, в которую не успел пролиться опрокинувшийся кувшин с водой эпилептика Магомета, успевшего, однако, в ту самую секунду обозреть все жилища Аллаховые". Буквально то же самое Достоевский говорил сестрам Корвин-Круковским: "- Вы все, здоровые люди, и не подозреваете, что такое счастье, то счастье, которое испытываем мы, эпилептики, за секунду перед припадком. Магомет уверяет в своем Коране, что видел рай и был в нем. Все умные дураки убеждены, что он просто лгун и обманщик! Ан нет! Он не лжет! Он действительно был в раю в припадке падучей, которою страдал, как и я. Не знаю, длится ли это блаженство секунды, или часы, или месяцы, но верьте слову, все радости, которые может дать жизнь, не взял бы я за него" (Ковалевская С.В. Воспоминания, повести. М., 1986, с. 115-116). По мнению Бориса Бурсова у Достоевского был специфический интерес к Корану, вообще к жизни Мухаммеда. Трудно сказать в какой мере это было так, однако, известно, что в его библиотеке на полке стоял экземпляр известной книги Ирвинга "Магомет". В своеобразном сближении с Мухаммедом видна по мнению Бурсова претензия писателя на обладание даром пророчества, способностью не только предвидеть будущее, но также проникать в сокровенный смысл вещей. На литературных вечерах он любил вслух декламировать стихотворение Пушкина "Пророк". Любил он также "Пророка" Лермонтова, стихотворение которое считал в чем-то более выразительным, желчным - обыватели осыпают лермонтовского "Пророка" насмешками, в него даже летят каменья, словом, он, тоже был не понят современниками. Нередко писатель декламировал и четверостишие Николая Огарева из стихотворения "Тюрьма": "Я в старой Библии гадал И только жаждал и мечтал, Чтоб вышли мне по воле рока - И жизнь, и скорбь, и смерть пророка". Несомненно, что экстраординарный опыт, который Достоевский переживал во время припадков, занимал особое место в его духовной жизни. В этом смысле представляет особую ценность признание Достоевского, сделанное Софья Ковалевская: |
Похожие:
 | Реферат Понимание Бога и дьявола в творчестве Ф. М. Достоевского Философско-религиозные взгляды Ф. М. Достоевского | | Реферат Натурализм в творчестве Ф. М. Достоевского Картины жизни «униженных и оскорбленных» в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» |
| «Газета. Ru», которую лучше было бы назвать «Газета. Вру», взялась... «Обманутые дольщики – это болезнь», пишет Реалист в «Газете. Ru». И с этим нельзя не согласиться, только не болезнь самих граждан,... | | Программа дисциплины дпд. В. 00 Дисциплины по выбору Проблемы поэтики романов Ф. М. Достоевского. Рецепция творчества Ф. М. Достоевского в западноевропейской литературе XX века |
| Конспект урока литературы в 10 классе По рассказу Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека» Цель: подведение итогов изучения творчества Ф. М. Достоевского в 10 классе, воспитание креативного читателя |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Основные термины и понятия: тепловой удар, солнечный удар, ожог, обморожение, электрометка, баротравма, кессонная болезнь, лучевая... |
| Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского О значении слова “реабилитировать”: “Возрождение личности” в творчестве Ф. М. Достоевского – “восстановление в правах” и “восстановление... | | Пособие для родителей в вопросах и ответах. Туберкулез Туберкулез — тяжелая инфекционная болезнь, связанная с проникновением в организм туберкулезных палочек. Чаще всего болезнь поражает... |
| Вирусная диарея Вирусная диарея болезнь слизистых (вд вс) крупного рогатого скота, впервые обнаружена в США п. Олофсоном и Фоксом в 1946 г. Болезнь... | | Реферат по биологии туберкулез болезнь XX века Вопреки мнению ряда зарубежных учёных, существовавшему более 20 лет, туберкулёз вовсе не «исчезающая» болезнь: она требует энергичных,... |
| Реферат по энтомологии на тему: «Слоновая болезнь: симптомы, эпидемиология, лечение» Слоновая болезнь (слоновость, элефантиаз, элефантиазис, филяриоз) — стойкое увеличение размеров какой-либо части тела (конечности,... | | Тесты Верховская М. В. 10 кл. 10 кл. 8 кл. Мхк по всем темам Литература... Литература – «Роман Достоевского Преступление и наказание»: общая характеристика» |
| Урок мужества, посвященный Дню защитников Отечества Оборудование: магнитофон, аудиозапись с песнями: “Армия моя”, “Священная война” | | Приказ 5 ноября 2004 г. N 488 об усилении мероприятий по санитарной... Квгл): Аргентинская геморрагическая лихорадка (Хунин), Боливийская геморрагическая лихорадка (Мачупо), болезнь, вызванная вирусом... |
| В мире существует очень много болезней, лечение которых не подвластно... В этом скорбном списке мы находим и наркоманию. Да, это болезнь человека, человечества, которая с нами перешагнула в xxiвек, а плоды... | | Священная война история создания песни Развить у детей и их родителей интерес к историческому прошлому нашей страны через изучение песен военных лет |
