Сборник статей о Л. Н. Толстом 1902 1903 Москва 2003 И. В. Петровицкая Предисловие Лев Толстой «живой, воплощенный в плоть и кровь символ достоинства печатного
Скачать 2.57 Mb.
|
Петербургские письма. Борьба с развратомВ день 75-летия Л.Н. Толстого «Посредник» издал его новую книгу «Мысли мудрых людей на каждый день, собранные Л.Н. Толстым». Я попробовал было положить книгу на ночной столик и каждое утро прочитывать по страничке, соответствующей числу. Но откровенно говорю: через 3 дня надоело, хотя все мысли действительно мудрые. Здесь выборки из греческих и китайских мудрецов, Будды, отцов церкви, из Руссо, Вольтера, самого Толстого, но в конце концов несмотря на разнообразие имен, все блестящие афоризмы и изречения повторяют одну и ту же мысль, один и тот же совет, одно и то же требование – заняться исправлением самого себя. Толстой прямолинеен. Начав свою книгу анекдотом о Франциске Ассизском, он распространяет этот анекдот на все страницы книги, всячески его расширяя и углубляя <…>. Совершенная радость не в познании всех наук и языков, не в исцелении больных, не в каких-либо внешних успехах вообще, хотя бы этот успех был распространением веры Христовой, а только в самом человеке, спокойно переносящем голод, холод, лишения, нищету, несправедливые упреки, преследования – сохраняя при этом незлобие и полную красоту своего внутреннего мира. И т.д. и т.п. Все это, конечно, из Толстого, из глубины его духа и 75-летнего опыта. Но гордых, бичующих, часто злых мыслей Толстого – в этой книге нет и следа. Он тут не весь – не старик «во блеске власти», каким он является в действительности, а маленький добрый старичок, такой тихий, такой смиренный, исполненный какого-то «бесплотного благоговения к людям» и вместе с тем очевидного равнодушия и невнимания к их обидам и неудовлетворенной жажде земного счастья, земной справедливости. Грандиозная задача всей жизни Толстого здесь сузилась, утеряла свою яркость, свой широкий размах и как-то обидно улеглась в форму несомненных истин и прописной морали, требующей незлобия, терпения, любви. Грандиозная задача всей жизни Толстого заключается в борьбе с развратом культуры... Без устали говорит он нам, что культура, цивилизация, автомобили и парламент дают нам лишь внешнюю призрачную силу, в действительности же расслабляют нас. Конечно, эта грандиозная борьба Толстого с развратом культуры, во всех ее перипетиях, в тяжелых выстраданных муках, в бичующих словах и суровых приговорах не вошла бы в издание «Посредника» (впору которому только Толстой-вегетарианец, Толстой – после тяжелой болезни, Толстой – уставший от напряженной борьбы), но мы-то не должны забывать другого Толстого, который сто раз сказал и показал нам, что не от мудрых слов мудрее и чище становятся люди, а от мудрости и чистоты всего окружающего их строя . <…> СКРИБА 7  3. «Журнал для всех», 1903, № 10 О жизни и книгах. Дни Толстого. – Толстой в голодный 91-ый год. – «Мысли мудрых людей, собранные Л. Н. Толстым». – Одна из главных мыслей Толстого. – Ее влияние 28-го августа Толстому исполнилось 75 лет. Для России этот день прошел довольно серо, не отмеченный ничем крупным, и Толстой отпраздновал его в кругу своих близких, в Ясной Поляне. Туда было послано несколько десятков телеграмм с различных концов света, вышло к случаю юбилея несколько новых изданий о Толстом, многие газеты выпустили в свет специальные номера, посвященные Толстому. Этим дело и ограничилось. Статей и воспоминаний о свиданиях и встречах с Толстым появилось довольно много, но, писанные для газет, как бы даже на злобу дня, «по случаю юбилея», они мало характерны. Большинство успокаивается на мысли, что Толстой – великий художник, но как учитель и проповедник он, крайностью и отвлеченностью своих мыслей, не подходит к нашему времени. Упомяну по этому поводу, что ученики младшего класса одной из провинциальных гимназий отправили в день юбилея такую телеграмму Толстому: «Благодарим за «Детство и отрочество». Умоляем написать поскорее еще какое-нибудь произведение». Ту же мысль и то же пожелание высказывают и юбилейные статьи. Очевидно, во всяком случае, что в день семидесятипятилетия большинству людей было некогда думать о Толстом и остановить свою мысль на этом огромном человеке. События шумной, крикливой жизни несутся вихрем, и в этом вихре трудно отличить большое от малого, незначительное от важного. Пожалуй, характернее других воспоминания о пребывании Толстого среди голодающих в 1891-ом году. В них все же есть несколько штрихов, нужных для портрета великого человека, и я уделю им несколько строк. Толстой жил тогда в Данковском уезде, Рязанской губернии, в селе Бегическе – имении своего старого друга, Ив. Ив. Раевского. Он избрал этот пункт центром для задуманной им сети деревенских столовых в местности, где голодовка ощущалась особенно сильно. Дело шло. «Корреспонденций бездна, рассказывал местный почтмейстер. И тысячи приходят, сотни, рубли, копейки... Не из одной России – откуда ни шлют. Из-за границы, все больше из Англии и Америки, и из нашей России много. Конечно, больше интеллигенция пишет и деньги высылает, но часто приходят письма с титулами: «пресветлейшему», «самому графу и князю Льву Николаевичу». Это уже мужички и разный народ». Толстой встретил автора воспоминаний очень приветливо и сразу же ввел его в курс дела. Узнав, что тот хочет описывать «картины голода», Толстой дал ряд советов. «Факты, факты и правдивое их, но не тусклое освещение – только и давайте... Не бойтесь быть субъективным, – бойтесь только неискренности. Возьмите самое важное, самое нужное... Вот вы обязались давать вашим читателям «картины голода»... – ужасно все-таки гадкое название!.. Но, понимаю, понимаю... Давайте их, – рисуйте, что терпит население, как оно относится к беде, как ему помогают и как оно, какими путями само себе старается помочь... Не упускайте мелочей, но и не нагромождайте их <...> Я в свое дело, в свои столовые верю, – продолжал Толстой, – растут они на пожертвования... Вот и осмотрите эти столовые, приглядитесь к этому делу и о нем, только о нем пишите... А лично обо мне не нужно, совсем не нужно... В особенности же теперь, в настоящее время». Осмотрев вместе со своим собеседником столовые, Толстой по поводу последних заметил: «Зовут их крестьяне «сиротскими призрениями». В столовую ни за что не пойдет человек, которому есть на что кормиться. Совесть зазрит... Они, крестьяне, глядят на эти столовые, как на дело общественное, свое, и сами строго выделяют тех, кто как бы получил право столоваться у нас. Вот, напр., на земство они много иначе смотрят. Земство они считают как бы обязанным не только кормить их семьи, но и поддержать хозяйство своевременной и достаточной ссудой... – «А то что же, говорят они, когда уж бульки перестанешь пускать, тогда только земство и помогает»... «Бульки пускать» – знаете, это, когда человек тонет, то он булькает, и на воде такие пузыри всплывают. Ну, и стараются это земство надуть и положенные после всевозможных обысков 20 фунт. на едока, как-никак, а получить пораньше, до того, как булькать перестанут... Столовые же, нас, то есть, обманывать совестятся». Весь свой день Толстой отдавал осмотру столовых и распоряжениям по ним. «Все мысли его тогда, казалось, были заняты только делом, только заботой, как бы лучше и успешнее развить помощь голодающим. Видно было, что даже и развлекаясь, иногда шутя и добродушно посмеиваясь над нашими petits jeux – в почту, секретари, – он не перестает думать об избранной им деятельности. Грешно да и совестно было как-то и отвлекать его праздной болтовней, а потому и все, что выходило за пределы нужного и важного, касающегося народной беды, все это являлось отрывочным, незамеченным и недомолвленным». Одной из главных особенностей толстовского склада и характера является на самом деле изумительная способность целиком отдаваться какому-нибудь одному делу, одной мысли и уже в это время не заглядывать покуда в сторону. И того, что его в данное время занимает, кажется интересным и важным, он никогда не откладывает до завтра, а сейчас же за это дело берется и уходит в него весь. Оттого-то он и успел написать и сделать так удивительно много. «Толстовские» вечера», – читаем мы дальше, – проводились в разборе обширной корреспонденции, направлявшейся в Бегичевку... Прав был чернавский почтмейстер, – со всех концов земли шли письма к Толстому, из всех слоев общества, по многочисленным поводам писались они... Первое место между ними занимали, конечно, деловые письма по поводу столовых; в них большей частью спрашивали советов, указаний, и почти все они сопровождались денежными пожертвованиями. Затем следовали письма с вопросами отвлеченными – о значении жизни, о труде, об отношении к Богу, к людям и т.п. К третьей группе принадлежали письма, про которые можно сказать: «тут пошли дела семейные»: рассказывались преступления, вскрывались пороки, обнажались супружеские измены, описывались невзгоды семьи... Эта группа была всегда строго охраняема графом и составляла тайну его и корреспондентов. Такие письма он читал сам и сам же отвечал на них, если находил это нужным; так же поступал он, конечно, и по отношению к письмам своих личных знакомых. На прочие же письма, требующие ответов, по указаниям Толстого отвечали его дочери, главным образом Мария Львовна. Но кроме этой огромной корреспонденции Толстой работал еще и над своей статьей о столовых для руководства другим. «Статья эта была обширная, изобиловавшая подробностями. Я и Татьяна Львовна переписывали, оставляя большие поля для заметок и исправлений. Шесть или семь раз пришлось переписывать отдельные места статьи, – до того неузнаваемыми, перечеркнутыми, испещренными вставками разной величины выходили они из-под пера Толстого. Он то отказывался от той или иной мысли, то переставлял целые выражения и даже слова, усиливая свою речь, то вносил что-нибудь новое. И если так он поступал со статьей узко-делового и газетного характера, то сколько же труда, сколько терпеливой, чисто ювелирной работы вносит он в свои художественные произведения!... Ничего нет странного, что способы писать наших многих авторов ему даже и непонятны...» Приведенные строки самое, пожалуй, ценное, что появилось о Толстом в толстовские дни. Из кажется ясно, что в небольшом, хотя и важном общественном деле, т. е. в помощи голодающим, – все равно как раньше в устройстве яснополянской школы и мировом посредничестве, - Толстой проявил столько энергии и уменья, столько быстрой сообразительности и знания людей, – не типов, а именно обыкновенных людей, что как-то даже странно считать его «утопистом», фанатиком идеи и пр. При столкновении с действительностью он, ничуть не забывая о своих огромных от нее требованиях, смотрит на нее открыто и ясно, без всякой предвзятости, работая так, чтобы принести наибольшую пользу. Можно было ожидать, что в 91-ом году Толстой совсем не откликнется на молчаливый и скорбный призыв голодающих, так как в то время теоретически он совершенно отрицал возможность помогать людям деньгами. Однако, он собирал деньги и кормил на них тысячи людей... Конечно, он нисколько не скрывал от себя, что этой помощи мало, что ею, в лучшем случае, можно облегчить временно самую острую нужду. Он ясно видел, что дело не в ранних морозах, не в засухах и неурожае, а в чем-то другом, гораздо более важном. «Пишу теперь о голоде, – сообщал он из Бегичевки одному из своих друзей. – Но выходит совсем не о голоде, нашем грехе разделения с братьями. Статья разрастается и очень меня занимает...» (Новый путь, № 3, 1903). Но и заглядывая так глубоко, в самый корень дела, Толстой, столкнувшись с действительностью, которая требовала не теорий, а быстрой, непосредственной помощи, – взялся и за нее. И, взявшись за это малое дело, он сделал его прекрасно. Потому что великий человек – велик во всем, и в большом и в малом. * * * Голод 91-го года, все равно, как раньше чтение Шопенгауэра или посещение московских ночлежек, было одним из тех моментов, после которого мысль Толстого явилась перед нами обновленной и свежей. Начиная с того времени, Толстой переходит к особенно внимательному и пристальному анализу общественных отношений. Я не думаю следовать теперь за ним по этой дороге. Но во всей огромной массе выброшенных им мыслей мне хочется остановиться на одной, которая, кажется, только теперь начинает входить в общественное сознание. Эта мысль всю жизнь преследовала Толстого, и только теперь дал он ей простое и законченное выражение. Мысль эту можно формулировать так: величайшей опасностью культуры и культурной жизни для человека (т. е. нравственного существа его) является параллельное с ним развитие похотливых и развратных наклонностей и потребностей. <...> Здесь нет ничего нового, но все это характерно. И самое характерное, конечно, это та настойчивость, с которой Толстой повторяет все ту же мысль, что культура развращает людей, что ее величайшая опасность – в разврате. Мысль эта, говорю я, преследовала его всю жизнь. Ее первые очертания вы можете рассмотреть в «Казаках» и «Севастопольских рассказах». Теперь она выросла в систему с глубоким и мощным основанием. И эта система, эта законченность мысли достались Толстому с великим трудом. Мы знаем эпоху его жизни, когда он испытывал настоящий ужас перед гидрой разврата и чувственности и находил единственное спасение в том, чтобы сейчас же бежать к мужику, в деревню, или даже, как в «Крейцеровой сонате», отказаться от продолжения жизни. Это, повторяю, была судорога ужаса, полная растерянность. Но купленная тяжелой ценой, эта мысль сосредоточила на себе наше внимание, и мы поняли, что опасность, указываемая Толстым, есть действительная и что пора начинать с нею упорную борьбу. Любопытно, что даже в такой отвлеченной и парящей на метафизических высотах книге, как «Проблемы идеализма», мы находим по адресу Толстого такие строки: «Мы недостаточно ценим и недостаточно еще понимаем глубокое значение той критики нашей жизни, которую предпринял Лев Толстой с точки зрения христианского идеализма. После Толстого ко многому нельзя уже относиться так индифферентно, как относились раньше, и голос совести настойчиво требует нравственно осмыслить жизнь, устранить ее чудовищные нравственные противоречия» (стр. 136). Нравственно осмыслить жизнь для Толстого значит прежде всего сделать ее правдивой, чистой и устранить из нее всякое служение похоти. Развитие похоти становится чем-то грозным, пугающим, каким-то неотложным, настойчиво требующим разрешения вопросом. Я напомню читателю о трех сотнях статей, которые были вызваны появлением в нашем журнале рассказа Л. Андреева «В тумане» (Журнал для всех, 1902, № 2). На автора сильно нападали, упрекая его в преувеличениях, – но ведь это обычный прием всех, кто хочет закрыть глаза на действительность. В конце концов большинство было вынуждено согласиться с тем, что надо говорить о том, о чем говорит Л. Андреев в своем произведении, т.е. о разврате молодежи, почти детей. Между прочим, это мнение самого Толстого. Когда у меня зашел с ним разговор об этом, он сказал:
Можно сослаться еще на анкету, устроенную «Русскими Ведомостями» зимой этого года. В массе полученных газетой писем есть такие, в которых жалуются на одолевающую чувственность, на неумение, даже невозможность бороться с ней. Многие даже просят научить тому, как это сделать. <...> |
Похожие:
 | Студенчеству с искренней благодарностью И. В. Петровицкая, И. Л. Великодная. "Московскому студенчеству с искренней благодарностью " (Лев Толстой и Московский университет)... | | Урок по изобразительному искусству «Выражение намерений через украшения»... Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Символ [→a, →b] для обозначения векторного произведения ввел Грасман. Гиббс (J. W. Gibbs, 1839–1903) в 1881 году ввел символы →a... | | Сборник статей Дидактика художественного текста: Сборник статей / Под ред. А. В. Татаринова. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2007.... |
| Сборник статей по итогам 51-ой студенческой конференции / Под ред.... Краева К. В. К вопросу о специфике экзаменационного стресса у студентов // Вестник Университета. Государственный университет управления... | | Изд: Г. Артемьев. Толстой и социальная демократия. Ответ на ст г-на... Изд: Г. Артемьев. Толстой и социальная демократия. Ответ на ст г-на Поссе: "Граф Толстой и рабочий народ". Christchurch (Hants).... |
| «уфимский государственный колледж радиоэлектроники» проблемы качества образования сборник статей Сборник статей преподавателей Уфимского государственного колледжа радиоэлектроники №7 Под ред к т н зам директора по учебно-методической... | | Вронский Сергей Астрология в выборе профессий "Берегиня", Москва.... Первые две "Астрология: суеверие или наука?" и "Астрология о браке и совместимости" уже стали библиографической редкостью и вошли... |
| Реферат Тема: Он был первый Алексей Иванович Гагарин (1902—1973), — плотник, мать, Анна Тимофеевна Матвеева (1903—1984), — работала на молочнотоварной ферме.... | | Сценарий мероприятия Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г |
| Праздник «Прощание с Азбукой» Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Урок с применением элементов когнитивной технологии: «Вода. Роль воды в неживой и живой природе» Сборник статей и методических материалов... |
| Проектная деятельность в начальной школе Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г | | Публичный доклад г. Солнечногорск 2013г Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г |
| Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского... Песни, люди, традиции (из серии «Традиционная культура Новосибирского Приобья»): Сборник статей и материалов / Под ред. Н. В. Леоновой.... | | Программа развития школы на 2011-2016 годы Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г |
