Александр Викторович Филатов Маршрут в прошлое (Будни нии хронотроники.)
Скачать 2.5 Mb.
|
Бегство.Посреди ночи с субботы на воскресенье Михаил внезапно проснулся. Рядом тихонько похрапывала Лариска. Внешне всё было спокойно, но какая-то тревога не оставляла Михаила. Не оставляла, вот уже несколько дней. Михаил попытался отбросить всё это прочь, полежал несколько минут, „считая слонов“. Это не помогло. Сон не приходил, а тревога не исчезала. Тогда он осторожно убрал тонкую руку Лариски со своей груди, буйно заросшей густыми, жестковатыми рыжими волосами. Осторожно поднялся с постели и прошёл в кухню. Свет он зажигать не стал, а уверенно, на ощупь открыл холодильник, достал оттуда порядком начатую бутылку „Столичной“ и отхлебнул прямо из горлышка с пяток хороших глотков. Так же, на ощупь, открыл форточку, из которой сразу же потянуло ночной прохладой. Усевшись под форточку на табурет, Михаил взял со стола открытую пачку „Беломора“ и закурил. От водки по всему телу уже успело разлиться привычно приятное тепло, голова слегка блаженственно закружилась. Сигарета тоже сделала своё дело, но тревога не проходила. „Ну, что же, попробуем разобраться!“ – решил Михаил Григорьевич Коваленко. Возникла эта тревога сразу же после основательного психологического тестирования, которому он подвергся на прошлой неделе. Нет, у него не было сомнений в том, что на этой проверке он всё время отвечал правильно . Так же он был уверен и в том, что ещё до этих тестов он так же правильно прошёл тест на полиграфе: уж что – что, а как работает полиграф, он знал досконально. Всё же – психолог! Да и перед первой своей засылкой в ФРГ, ещё когда начальником Первого главка был Шебуршин, его свои же основательно поднатаскали на тему о том, как вести себя на „детекторе лжи“. Так что, с этим – всё в порядке. Но Михаилу сильно не понравилось, что всем этим последующим психологическим тестам он подвергся не у себя дома – в Ясенево, а институте Сербского. Подвергся анонимно, так что тестировавшие его психологи не знали с кем имеют дело, не говоря уж, конечно, о сфере его профессиональной подготовки и, тем более, деятельности. Кое-что хорошее в этом было: специалисты из института судебной психиатрии не знали, что имели дело со своим бывшим коллегой. Не знали, а посему проводили его обследование совсем не так, как следовало бы. Разумеется, никакие психологи не сумели бы докопаться до того, что за время своей работы нелегалом в ФРГ Михаил сумел обзавестись и надёжными документами „на всякий случай“, и кое-какими денежными средствами. Это не так уж трудно было сделать, используя его тамошнее официальное прикрытие – легенду торговца подержанными автомобилями. Она позволяла ему свободно ездить по стране, что вполне устраивало его начальство: ведь от него вовсе не требовалось того, что требовалось от Штирлица. Нет, задачи Коваленко – рядового сотрудника ПГУ – были куда скромнее! Но все эти тестирования, устроенные ему руководством на прошлой неделе, оставили у Михаила впечатление, что ему не доверяют. Да, именно так: не доверяют, хотя, внешне, для этого не было, как будто бы, никаких оснований. Михаил курил подряд вот уже третью папиросу, хлебнув в перерывах ещё несколько раз из заветной бутылки. Однако ничего путного в голову ему не приходило. И тут ему в голову как стукнуло: „Стоп! А что было по его возвращении из командировки?!“ Это действительно важно. Да, разумеется, всё, вроде бы, было хорошо: он получил майора, медаль. Отозван был по причине возникшего к нему какого-то пока что непонятного „интереса“. Интереса, но ведь – не провала! Ясно было и то, что в этой связи он не может сразу же вернуться в ФРГ, может быть даже его вообще туда больше не пошлют… Но за всеми такого рода обстоятельствам и Михаил как-то упустил из виду то, что поначалу показалось ему лестным. А лестным был для него вызов к Самому . Самому серьёзному и грозному главе „конторы“ генерал-полковнику Шебуршину. Собственно, встреча была короткой – едва какие-то три – четыре минуты.. Но за это время генерал, за последние годы коренным образом изменивший и всю работу конторы, и царивший в ней дух, успел и окинуть Михаила своим пронизывающим взглядом, и, вроде невзначай, вспомнить „афганские дела“, и предложить новую, интересную работу. Работу, как выразился генерал, „очень важную и ответственную, не в Европе“. На этом, собственно, и закончилась тогда встреча с грозным шефом. Михаилу тогда, после всего, что было по возвращении, показалось, что дело в безопасности, в угрозе его раскрытия в ФРГ. А слова „не в Европе“ он понял как „вследствие угроза провала в ФРГ“. Но ведь потом-то, потом он получил распоряжение – о прохождении всех этих тестов – не по линии Первого, а от сотрудника Второго главка – контрразведки. „Как же это я тогда сразу не понял?!“ – осенило Михаила,– „Ведь это означает мой отзыв! Отзыв и перевод на работу внутри страны!… Не исключено, что по той причине, что я когда-то успел засветиться. Засветиться, занимаясь в Германии коммерцией в свою пользу… Но это означало ещё одно, гораздо более важное: прощай выезд, прощай надежды на переселение на Запад, прощай надежды обзавестись там своим собственным «делом»! А уж из-за недоверия или действительной угрозы провала – совершенно не важно!“ Коваленко затушил окурок в чуть ли не доверху заполненной пепельнице, поднялся с табурета и всё так же, не зажигая света, вернулся в постель. Лариска так и не просыпалась за то время, пока он сидел в кухне. Сидел и курил, мучительно ища причину своей непонятной тревоги, возникшей вследствие всех этих последних событий. „Подожду конкретных предложений о моей новой работе“, – решил Михаил, – „Если решат меня замариновать здесь, в Союзе, смоюсь из этой страны! Ничего мне в этой стране не светит!… Вот Лариску, пожалуй, жалко: хорошая баба попалась – жениться на ней не требует, не пристаёт с этими идиотскими разговорами о детях, к тому же – заботливая! Ладно – не первая и не последняя!“ С этой мыслью разведчик Коваленко, недавно отозванный из ФРГ, осторожно улёгся рядом со своей последней сожительницей и почти мгновенно заснул. ________________ Первые два дня августа не принесли Михаилу ничего нового, а в среду его вызвали. Вызвали, чтобы сообщить о переводе во Второе Главное Управление (ВГУ) и о необходимости „ещё одного психологического исследования в связи с чрезвычайной важностью и ответственностью поручаемой новой работы“. Коваленко, конечно изобразил на своём лице скрываемую радость и сознание ответственности и, испросив на то разрешение, вышел от начальства, щёлкнув каблуками. Мысли же его в это время были совсем другими: „Всё! Бежать! Драпать, что есть духу, из этой страны! Хорошо, что, будучи отозванным из Германии, прихватил с собой запасные документы! Документы и купюру в тысячу марок…“ Явиться на тестирование надлежало завтра, в четверг. Коваленко ни минуты не сомневался в том, что уж на этот-то раз его подвергнут испытанию по всей форме: и с учётом его отличного знакомства с полиграфом, и принимая во внимание его немалый опыт работы психологом. Непонятно было, как это важнейшее обстоятельство не было учтено в прошлый раз: ведь на работу в КГБ как раз из-за этого опыта его и пригласили! „Неважно! Скорее домой. Собрать сумку. Взять свои липовые эфэргэшные документы, деньги и – в Питер!“ Коваленко никогда про себя не называл город Ленинград Ленинградом – только „Питером“ или даже неудобным для русского уха и языка рычащим, состоящим чуть ле не из одних согласных „Петербургом“. „А здорово всё же, что я тогда согласился на эту работу в конторе: и на Западе зацепку нашёл, и подзаработал! Правильно сделал! Правильным было и отговорить мать от этой глупой затеи с восстановлением её родственных связей в Израиле и её подлинных документов, якобы потерянных при бегстве из оккупированного немцами Смоленска! Хрен бы тогда меня пригласили на эту работу в контору! А так – и зацепки на Западе есть, и надёжная ксива, и почти двадцать тысяч западногерманских марок: немного, но на первое время – при моей-то оборотистости – за глаза хватит!“ Все эти мысли мелькали у Коваленко в голове, пока он, найдя предлог, чтоб „смыться“ с работы, мчался по Москве на своих новеньких „Жигулях“ – „Семёрке“ домой. Дома он быстро уложил в имевшийся у него западный чемодан кое-что из одежды, какие-то рекламные проспекты и „деловые бумаги“, позволявшие ему без лишних слов представить себя на границе западным дельцом, западногерманский „райзепас“ (паспорт), фотоаппарат „Пентакс“, советские и западногерманские деньги. К переходу на Запад Коваленко готовился уже давно. И всё подготавливаемое для этого лежало у него в его шкафу, в тайнике, который он самостоятельно устроил. Нет, не потому, что боялся официального обыска – от такого , от профессионального обыска тайник бы скрыть не удалось. Но, вот, его женщины… Словом, даже самая любопытная из них ничего бы обнаружить не сумела. Коваленко ещё раз мысленно похвалил себя и за свою изворотливость, за скрытность и за привитые в КГБ навыки конспиративной жизни. Самое сложное, конечно, состояло в том, чтобы обзавестись советской визой, без которой ему ни по каким документам не удалось бы открыто выехать из СССР. Но Коваленко справился и с этим затруднением, изготовив себе вполне подходящую бумагу, чуть испорченную, „случайно“ попавшими на неё несколькими каплями воды – как раз ещё и в тех местах, где была дата въезда в Советский Союз: год читался не то как 1986, не то как 1988 (или даже 1989 – но этот ещё не наступил), а месяц не то как июнь, не то как июль; только дата не пострадала от воды. Это было самым трудным – нанести эти капли так, чтобы они не вызывали никакого подозрения. Уже меньше, чем через двадцать минут, Михаил вновь мчался на своих „Жигулях“ к Ленинградскому вокзалу, а вскоре он уже сидел в купейном вагоне скорого поезда, мчавшегося к северной столице. Там Михаил не посчитался с непомерной ценой, заломленной таксистом („Как он не побоялся – сейчас спекулянтам, фарцовщикам и жуликоватым работником „сферы обслуживания“ совсем житья не стало. Видно мой западный костюм помог“ – подумал Коваленко). Велев таксисту подождать, Коваленко вошёл в гостиницу „Балтийскую“ и быстро договорился с дежурной администраторшей о выдаче ему квитанции (на имя М.В.Коха) о том, будто он провёл эту ночь в гостинице. Ему повезло и здесь: сыграли свою роль и дорогие французские духи, и сделанное с показным смущением признание, что это ему нужно только для ревнивой жены. В подтверждение сказанного предусмотрительный предатель показал свой фальшивый советский паспорт, в котором имелись соответствующие фамилия и имя. Инициалы и фамилия совпадали с теми, что значились в его подложном паспорте ФРГ. Жадный таксист не подвёл, дождался возвращения Коваленки-Коха из гостиницы. Вскоре тот станет обладателем билета до Хельсинки. Подъехав к Финскому вокзалу, Коваленко первым делом зашёл в туалет, там в тесной кабинке окончательно привёл свою внешность в соответствие взятой на себя роли западного немца и отправился за билетом. В этом же туалете, спустя некоторое время, он избавился и от советских документов, которые теперь не только не были нужны, но и могли представлять опасность для его планов бегства. Билет – это было самым трудным и уязвимым в его экспромте: получить официальный билет от Ленинграда до Хельсинки. Здесь почти всё зависело от удачи, а не от его умений. Тем не менее – как известно, дуракам, алкашам и подлецам везёт, – билетом обзавестись удалось, правда, на не слишком удобное место. К тому же, поезда приходилось ждать, что вселяло тревогу: ведь сегодня четверг, на работе его уже давно хватились. Выручали лишь скорость и экспромт. ________________ На границе всё сошло относительно благополучно. Конечно, подпорченная дата на штемпеле не прошла мимо внимания пограничного наряда, осуществлявшего паспортный контроль. Но тут вступал в дело опыт перебежчика, его умение вести себя спокойно, уверенно и одновременно доброжелательно. Помогла и гостиничная фальшивка, и внешность. Рыжеватый, с голубыми глазами, чуть полноватый предатель, долго проживший в ФРГ, выглядел как заправский немецкий коммерсант. Да, он был несколько небрежен в обращении с советской визой, но это уже, скорее, вина гостиничного персонала и тех, кто его воспитывал в Германии… „Хорошо, всё таки, что Финляндия – бывшая часть России: железнодорожная колея здесь такая же – всё те же русские 1524 миллиметра, и нет нужды менять колёсные пары“, – думалось Коху-Коваленке в вагоне, медленно двигавшемся к зоне таможенного и пограничного контроля на стороне Финляндии. Перебежчик решил на территории Финляндии не сдаваться: „Финны слишком лояльны к Советам. Пойду в Стокгольм!“. Хельсинки – столица Финляндии, но город небольшой, производящий впечатление провинциальности, даже – европейского захолустья. Всё здесь маленькое, какое-то несерьёзное – и здание парламента, и министерства внутренних дел, мимо которых Коваленко шёл, пешком направляясь от вокзала к порту. Воздух стал не по-летнему прохладным, он казался даже ещё более сыроватым, чем в „Питере“. Сезон белых ночей прошёл, и заметно вечерело, хотя – совсем не так как на юге Германии и даже иначе, чем в Москве, а по-своему, по северному. Коваленко взглянул на часы: если ему не изменяла память, то скоро, через каких-то два-три часа отвалит от причала девятипалубный теплоход, принадлежащий компании „Силия-Лайн“, обеспечивающей регулярное морское сообщение Хельсинки со столицей Швеции Стокгольмом. А там – каких-то десять часов спокойного морского пути, и он – в столице „нейтральной“ Швеции. Эта „нейтральность“ никогда не мешала Шведскому королевству ни помогать немцам во время Второй мировой войны, ни содействовать американцам и НАТО во времена нынешние. Коваленко уже давно, с самого начала, решил, что будет сдаваться либо в Швеции, либо в Великобритании. Только – не в ФРГ: ведь он официально работал против неё на советскую разведку. Это гарантировало ему тюрьму. А зачем же ему в тюрьму?! Ему нужны свобода , деньги, женщины, возможность заняться „предпринимательством“, то есть, покупать (дёшево) и продавать (возможно дороже) – это у него было в крови, с детства. В детстве все дети играют и в „дочки – матери“, и в „магазин“, но Миша с детства играл, получая от этого реальные деньги – пусть поначалу копейки. Став пионерским активистом и отличником по немецкому языку, умудрялся помогать отстающим в этой дисциплине также за мзду. И, вот ведь, удивительно, ему это всегда сходило с рук, не находило отражения в характеристиках! Возможно, потому, что Миша умел всегда правильно говорить? Говорить, издеваясь внутренне над им же самим сказанным… В Великобритании Коваленке мог помочь Олег. Олег Гордиевский, с которым они были знакомы и мгновенно, как рыбаки, увидевшись, поняли друг друга. В Швеции Коваленке рассчитывать было не на кого, но этого и не требовалось: пройти в Швеции в американское посольство не представляло никаких затруднений. ________________ В посольстве США для Ковеленки всё произошло так, как он и представлял в своих мечтаниях, так, как он мысленно сотни раз мысленно проигрывал: короткий звонок из телефона-автомата; разговор вначале на ломаном английском, потом на превосходном немецком (с его стороны, но не со стороны американцев); поселение на конспиративной квартире, из которой ему запрещалось выходить (это понятно – проверка!); многочисленные „беседы“ под магнитофон и без… И вдруг, через какую-то неделю пребывания в Швеции, звонок в дверь, видение падающих без сознания охранников, появление какой-то мути в собственном сознании и… непреодолимый сон; смутное, сквозь сон, ощущение каких-то многократных перемещений; и вот он, наконец, приходит в себя; приходит и понимает, что находится в подвальном помещении, за стенами которого глуховато, но явственно слышится русская, только – русская речь. Похоже, очень похоже на то, что он угодил в посольство СССР… Так проходит ещё какое-то время (он давно потерял счёт часам и дням – с момента своего странного погружения в сон на той конспиративной квартире ЦРУ в Стокгольме). И вот, однажды, тяжёлая дверь со скрипом открывается и в камеру входит… генерал-полковник Шебуршин. Входит сам председатель КГБ СССР и говорит: – Ну, „господин Кох“! Нет ли у вас желания со мною поговорить?!… Предатель… Выходит, его вернули назад, в СССР. Это был конец… ________________ |
Похожие:
 | Александр Викторович Филатов Валентина Николаевна Филатова Вариант... Охватывает разнообразные виды творческой деятельности, которые выделены в три основных направления: декоративно-прикладное, художественно-эстетическое... | | Александр Викторович Филатов Тайна академика Фёдорова Все живое и неживое во Вселенной находится во власти Господа и принадлежит Ему. Поэтому каждый должен пользоваться только тем, что... |
| Виды красной книги россии и белгородской области на территории заповедного... Гусев Александр Викторович, директор, к г н., Ермакова Елена Ивановна, методист, Россия, Белгородская область г. Новый Оскол, моудод... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ведущий: дни нашей жизни делятся на будни и праздники. Будни отданы труду. А праздники? |
| Программа дисциплины Правоведение ... | | Ребята 5 класса не приняли участие в выставке. Нехорошо! Туристический слёт И всё повторяется: уроки и перемены, будни и праздники. 1 сентября дата, которая никого не оставит равнодушным. Кто-то вспоминает... |
| Взгляд в прошлое – Н. М. Жеромская Заглядывая в прошлое, хочется как можно больше узнать о ссыльной творческой интеллигенции, жившей в 1940-60-х гг в нашем городе и... |  | Пеший экскурсионно-туристический маршрут «Покровская ярмарка в Тамбове» Предлагаемый туристический маршрут «Покровская ярмарка в Тамбове» разработан с целью ознакомления экскурсантов с местами проведения... |
| Правила приема граждан на обучение по программам подготовки научно-педагогических... На основании решения ученого совета фгбу «нии онкологии им. Н. Н. Петрова» Минздрава России от 21. 04. 2015, протокол №5 | | Учебником и учебными пособиями. Тема: Сравниваем прошлое и настоящее Тема: Сравниваем прошлое и настоящее. Р. Сеф «Путешествие», Ю. Коваль «Под соснами», Б. Кустодиев «Масленица» |
| Е. М. Скитер Александр I: личность и политика Великий князь Александр Павлович: формирование личности и общественно-политических взглядов | | Е. М. Скитер Александр I: личность и политика Великий князь Александр Павлович: формирование личности и общественно-политических взглядов |
| Александр III александрович Александра II, на престол вступил его сын Александр III. Старший брат Александра III николай умер в 1865 году и после его смерти... | | Мгппу «динамическое базовое свойство человеческого существования. Прошлое и будущее – два аспекта поведения Будущее детерминируется настоящим,... |
| Работа выполнена в нии нейрохирургии имени акад. Н. Н. Бурденко рамн Защита состоится 2010 года в 13 часов на заседании диссертационного совета при нии нейрохирургии им акад. Н. Н. Бурденко рамн по... | | Лев Иванович Филатов Наедине с футболом Дьявол неотделим от Бога. Он неотъемлемая часть религиозного мировоззрения, являясь |
