С. Н. Малахов (Армавир) Некоторые вопросы церковной археологии Северного Кавказа
Скачать 173.15 Kb.
|
| С. Н. Малахов (Армавир) Некоторые вопросы церковной археологии Северного Кавказа Церковно-археологическая наука к началу ХХ в. постепенно формулирует объект и предмет, методологию, методические приемы своих исследований в лекциях и трудах таких известных русских историков, искусствоведов и эрудитов византийских и древнерусских древностей, как Е. В. Барсов (1836–1917), Ф. И. Буслаев (1818–1897), В. А. Прохоров (1818–1882), И. Д. Мансветов (1843–1885), Н. В. Покровский (1848–1917), А. П. Голубцов (1860–1911), Н. П. Кондаков (1844–1925) и многие другие. Преподавание церковной археологии было тесно связано с литургикой в тех учебных курсах, которые читались в стенах Московской и Киевской духовных академий. Христианская археология как наука зарождается в эпоху Ренессанса в Западной Европе, ее фундаментальные основы были заложены в XVI–XVIII вв. Постоянный интерес к русским церковным древностям усиливается в ХIХ в. и захватывает самые широкие слои духовенства и интеллигенции к началу ХХ в. Церковная и светская власть уделяют в этот период большое внимание вопросам сохранения и изучения старины. Во многих епархиях Русской Православной Церкви в тот период возникали церковные археологические общества и комитеты. К 1912 г. существовало уже 25 церковных археологических обществ в самых крупных губерниях европейской части России. Старейшие из них – Воронежское (1840 г.), Волынское (1843 г.), Новгородское (1849 г.), Киевское (1873 г.) [1, стб. 244]. В 1851 г. возникает первый церковно-археологический комитет в Рязани. Церковно-археологических учреждений различных типов (обществ, комитетов, музеев, кабинетов) к 1917 г. в России насчитывалось более 50 [7, с. 65]. Святейшим Синодом в 1911 г. было сделано распоряжение о возможно большем открытии по епархиям церковно-археологических учреждений. Ставропольское церковно-археологическое общество было учреждено архиепископом Ставропольским и Екатеринодарским Агафодором в 1894 г. Преосвященный Агафодор (1837–1919), выпускник Ярославской духовной семинарии, всегда в своей пастырской деятельности отличался особенными заботами о народном образовании и просвещении. Будучи епископом Сухумским (1891–1893), до назначения на Ставропольскую кафедру, он много внимания уделял истории христианства в Абхазии, оставив после себя церковно-археологическое исследование «Успенско-Драндский общежительный монастырь в Абхазии, близ г. Сухум» [1, стб. 51, 52]. В целях изучения древнейшего периода истории христианства на Северо-Западном Кавказе им была открыта в 1892 г. Сухумская епархиальная церковно-археологическая комиссия, опыт деятельности которой использовался при создании Ставропольского церковно-археологического общества. Первое заседание Ставропольского епархиального церковно-археологического общества состоялось 20 декабря 1894 г. Цели и задачи общества определялись необходимостью изучения истории христианства с момента его появления в современных пределах епархии и до «настоящего времени», проведения сбора различных материалов для написания истории Ставропольской епархии, а также осуществления охранных мероприятий по отношению к древним и старинным церквям и часовням [6, с. 53, 54]. Постепенно при обществе возникает древлехранилище, в которое поступали случайные археологические находки от учителей народных училищ, прихожан и священников. В 1899 г. каталог древлехранилища при Ставропольском церковно-археологическом обществе насчитывал 91 наименование предметов различного происхождения – от археологических находок из разрушенных древних могил до предметов старинной иконописи и церковной утвари. Эта коллекция была положена в основу вновь учрежденного в 1906 г. Ставропольского епархиального музея [4, с. 158; 6, с. 56]. В связи с подготовкой материалов для составления истории Ставропольской епархии общество публиковало сведения о церковных древностях в пределах епархии, материалы по церковной археологии края, охраняло и изучало древнехристианские памятники, описывало и разрабатывало архивы церквей, соборов и монастырей, духовной консистории и духовно-учебных заведений, а также приступило с 1910 г. к изданию сборника «Церковная старина на Северном Кавказе» [11; 15]. Среди почетных членов Ставропольского церковно-археологического общества были председатель Московского Археологического общества графиня П. С. Уварова, заслуженный ординарный профессор Санкт-Петербургской духовной академии директор Археологического института Н. В. Покровский – автор известнейшего труда «Очерки памятников христианской иконографии и искусства», кубанский историк и статистик, член Московского и Русского археологических обществ Е. Д. Фелицын (1848–1903). Среди действительных членов общества начинал также свою научную деятельность тогда еще присяжный поверенный, а в дальнейшем известный историк, археолог и организатор музейного дела на Северном Кавказе Г. Н. Прозрителев. Уже в последней четверти ХIХ в. археология церковных древностей дает мощное ответвление в виде новых научных направлений, связанных с историей византийского и древнерусского искусства, исследования по различным периодам которого проводились в ведущих университетах Российской империи. Эпистемологическое поле церковной археологии существенно расширяется и дифференцируется, многие проблемы этой науки оказываются в сфере ведения секулярных дисциплин, читаемых на историко-филологических факультетах императорских университетов. В 1914 г. при Святейшем Синоде была учреждена Архивно-археологическая комиссия, которая стала контролировать и направлять деятельность церковно-археологических учреждений, содействуя повышению уровня их научной, охранной и издательской деятельности, а с 1917 г. в духовных семинариях и ряде епархиальных училищ вводился специальный курс «Церковная археология». Однако в связи с революционными событиями и отделением Церкви от государства с конца 1917 г. церковная археология как прикладная и научная дисциплина, читаемая в учебных заведениях, практически перестает существовать даже на уровне терминологического употребления, хотя многие проблемы, которые входили в круг изучения этой дисциплины, продолжали исследоваться (особенно со второй половины ХХ в.), но уже под видом истории архитектуры (христианские культовые сооружения), искусствознания (иконопись, фрески, мозаики), истории эстетики, прикладного искусства (культовая металлопластика, резьба по дереву и камню), истории распространения христианской религии (христианизация, взаимовлияние православной и языческой религиозных традиций, народное христианство) преимущественно на исторических факультетах центральных университетов и в академических институтах. Один из видных русских специалистов по церковной археологии Александр Петрович Голубцов (1860–1911), статьи и лекции которого были собраны для посмертного издания в августе 1917 г., читал курс по церковной археологии и литургике в Московской духовной академии почти 25 лет (с 1887 по 1911 гг.) и сформулировал свое, во многом итоговое для этой научной дисциплины, понимание предмета церковной археологии, ее вспомогательных отраслей, отношения церковной археологии к «классической» археологии и истории, наметил задачи археологии церковных древностей. Рассуждая об археологии в широком смысле, А. П. Голубцов провидчески пишет: «Судить о том, что может сделать в будущем наука древностей, еще не пришло время – это можно угадывать, но не решать: можно оспаривать введение этого предмета в курс нашей средней школы, но едва ли возможно уже теперь сомневаться в справедливости мысли, что этой еще сравнительно молодой отрасли знания предстоит завидная будущность, когда в ее распоряжение поступит более обширный вещественный материал, а главное – будут выработаны строгие приемы или методы для оценки этого материала и для заключений об его исторической ценности» [5, с. 10]. Что касается понятия «церковная археология», то ее предметом ученый определяет «все, что когда-либо существовало в древней церкви, а теперь отчасти вышло из употребления, отчасти еще существует, но уже в измененном виде. Такое широкое обозначение позволяет подводить под него все вообще формы, в какие выражалась древнехристианская жизнь: будут ли это формы вероучения и богослужения, или канонические постановления, или отношения бытовые». Объектом исследований церковного археолога, по мнению А. П. Голубцова, должны стать история изменения церковного культа (литургические аспекты и собственно материальная обстановка и предметы литургических действий), то есть «храм, как архитектурное целое, со всеми приспособлениями, относящимися к богослужению, церковная живопись, одежды, утварь и все вообще вещественные богослужебные принадлежности» [5, с. 16]. Весьма важно то, что историю монументальной христианской архитектуры и церковной живописи исследователь рассматривает в тесной связи с учением Церкви и текстом литургии, вне которых любая интерпретация произведений церковного искусства и памятников христианской археологии будет гносеологически неточной. Выделяя две основные стороны церковной археологии для понимания широкой аудитории, он отмечает, что эта дисциплина практически сводится к истории церковного искусства и этнографии. Уточняя предмет последней науки при изучении древнехристианского быта, А. П. Голубцов под словом «быт» подразумевает структуры повседневной жизни, которые выражались в ритуалах и обрядах, социальных формах общежития, заботах о пище, одежде и жилище, духовных потребностях и общем миросозерцании. При этом он подчеркивает, что церковно-литургическая и бытовая жизнь общества должны рассматриваться в тесной связи, в явлениях, которые связаны друг с другом органически, имея самые близкие точки соприкосновения [5, с. 17]. Исследователи уже в начале ХХ в. понимали, что в связи с выделением археологии в самостоятельную науку возникает ограничение ее источниковедческого поля только памятниками вещественными, а письменные допускаются только для дополнительного толкования и объяснения материальных памятников. Поэтому, как пишет А. П. Голубцов, «мы определили нашу науку в смысле истории церковного культа и частью древнехристианского быта» [5, с. 24]. Более осторожные исследователи христианской археологии выделяли в ней преимущественно три «отдела»: 1) историю древнехристианского искусства, 2) топографию христианского искусства и 3) методику самой науки [5, с. 24]. С момента зарождения церковной археологии как науки она никогда не сводилась к примитивному вещеведению, в ее исследовательской методике всегда ведущую роль в интерпретации фактов и явлений играла фундаментальная историко-филологическая подготовка специалиста. «Археолог, – пишет А. П. Голубцов, – должен быть лингвистом, обладать солидным знанием истории вообще и культуры в частности, а для церковного археолога необходимо еще специальное богословское образование и знание церковной литературы. Без этого условия объяснять археологический материал – дело невозможное. Определить его значение в культурной жизни, его связь с той или другой стороной церковного быта можно только при пособии исторических и литературных данных, только с помощью анализа и изучения тогдашней жизни и сохранившихся ее останков» [5, с. 25]. Занятия церковной археологией в России требовали учета еще одной специфики, существенно отличавшей ее от западноевропейской христианской археологии: изучать приходилось не столько первохристианские древности, сколько искусство и богослужение Греко-Византийской Церкви, традиции которой были пересажены на древнерусскую почву, плодотворно развивались и в течение длительного времени соотносились с теми изменениями, которые происходили в византийском литургическом обряде и церковном искусстве на протяжении всего средневековья. В советский период отечественной истории в немногочисленных духовных учреждениях церковная археология преподавалась преимущественно как дисциплина теоретическая, поскольку преподававшие ее были лишены возможности и условий для практического исследования памятников церковной старины. В то время как светские специалисты, историки и искусствоведы, обращавшиеся к изучению памятников церковного искусства, как правило, были слабо подготовлены в области богословия и литургики и зачастую давали поверхностные интерпретации археологическим артефактам и памятникам, преимущественно с художественно-эстетических позиций, только как объектам материальной культуры, что не способствовало созданию адекватных современному уровню исторического познания историко-археологических реконструкций. Этот методологический разрыв стало возможным если не ликвидировать, то существенно сократить с начала 1990-х гг., с изменением отношения государства к Церкви в связи с произошедшими политическими, социальными и идеологическими трансформациями. В 1995 г. состоялась Первая Всероссийская конференция по проблемам церковной археологии, на которой были затронуты проблемы возрождения этой научной дисциплины, ее предмета и методов [14]. В своем выступлении на этой конференции диакон А. Мусин отмечал, что развитие церковной археологии шло от изучения сакральной функции литургического предмета к культурной конкретике при тесном рассмотрении памятника в связи с письменной церковной традицией и текстами литургии, что являлось важным методологическим отличием русской церковной археологии от христианской археологии, где исследование шло от конкретного артефакта к выявлению его культурной функции [10, с. 13]. С учетом развития полевой археологии и расширения источниковой базы христианских древностей в ХХ в., значительных успехов в изучении памятников церковной архитектуры и искусства и возрастающего интереса в современном российском обществе к православной культуре недостаточно просто вернуть в информационное поле понятие «церковная археология», обозначив этим термином изучение материальных памятников церковного прошлого или выделив их в особый подраздел археологического знания. Диакон А. Мусин верно отмечает, что «использование археологических источников для изучения церковной истории и культуры и изучение реликвий и предметов церковной старины не означает, что археология становится церковной», как в равной мере и не способствует решению методологических проблем прямая «рецепция церковной историей выводов археологии, поскольку такое заимствование носит зачастую некритический характер» [10, с. 14, 15]. Выход из создавшейся ситуации исследователю видится в создании особого метода в разработке проблем церковной археологии на основе синтеза традиций русской церковно-археологической науки, опыта христианской археологии Запада и модернизации методического арсенала подобных исследований. Он предлагает рассматривать современную церковную археологию как «цельную и развивающуюся систему знаний, изучающую вещественные древности источниковедческими методами общей археологии в контексте Священного Предания и церковной традиции с целью более полного разрешения проблем истории Христовой Церкви и христианской культуры» [10, с. 17]. В работе Л. А. Беляева «Христианские древности: Введение в сравнительное изучение» дается обзор основных проблем и истории изучения христианских древностей от античности до конца средневековья в широких географических рамках: от Палестины и Византии до Древней Руси и Британии. Внимание автора в основном сосредотачивается на изучении церковных архитектурных сооружений и некрополей. Автор сознательно отказывается от употребления терминов «христианская археология» (который ограничен в пределах I тысячелетия хроно-географически) и «церковная археология» (по причине методической, из-за крайней неопределенности, по его мнению, этого понятия) и заявляет, что «подход» данного пособия ничего общего не имеет с церковной апологетикой или «конфессиональной наукой», история церковных древностей понимается им как одна из специальных исторических дисциплин, тесно связанная с археологией, историей архитектуры и искусства и пользующаяся их методами [2, с. 7–16]. Таким образом, в трудах современных специалистов, работающих в пределах проблематики «церковной археологии», присутствуют (что естественно в условиях нынешней методологической ситуации с ее плюралистическими концепциями) различные подходы в определении объекта, предмета, целей и задач этой научной дисциплины. К настоящему времени значительный вклад в изучение христианской архитектуры и основных этапов распространения христианства на Северном Кавказе до конца XV в. сделал В. А. Кузнецов [8; 9], из церковных историков – митрополит Гедеон [4]. Продолжается изучение средневекового христианского храмостроительства как горной, так и Причерноморской зон [3; 12; 13]. Первый краткий обзор изучения христианских древностей Северного Кавказа недавно был дан Л. А. Беляевым [2]. Определенные затруднения возникают и при выявлении «верхней границы» хронологических рамок северокавказской церковной археологии, которая очевидно выходит за пределы классического средневековья, поэтому с учетом социокультурной и политической ситуации, сложившейся в России после 1917 г., эта граница вполне может быть доведена до рубежа XIX–XX вв. Если сравнить результативность изучения церковных древностей Древней Руси, Грузии, Армении и Северного Кавказа, то подобное сравнение будет, конечно, не в пользу исследуемого региона. Главная причина слабой изученности заключается в том, что Северный Кавказ оказался территорией, на которой прервалось распространение христианства в XIII–XIV вв., а отсутствие государственных образований, церковно-политически и культурно связанных с ближайшими христианскими державами – Византией, Русью, Грузией – привело к этнизации православных вероисповедных традиций до уровня религиозных реликтов, вытесненных впоследствии из общественной и вероисповедной жизни возродившимся язычеством и исламом. Еще одной причиной является относительно недавнее включение церковных древностей Северного Кавказа в сферу специальных археологических, этнологических и исторических исследований, причем в основном в советский период, который, как известно, не был благоприятным для штудий подобного характера. Поэтому церковную археологию Северного Кавказа с полным основанием можно называть самой молодой отраслью региональной исторической науки. Историю распространения христианства на Северном Кавказе и становления церковной православной организации, а также связанную с этим археологию церковных древностей можно разделить на несколько периодов, каждый из которых имеет свою актуальную проблематику, которая, по мере развития церковно-исторических исследований, неизбежно будет дополняться новыми задачами как общего, так и частного характера. Не углубляясь в тонкости хронологических дефиниций, которые по мере изучения истории христианства на Северном Кавказе будут неизбежно уточняться, определим, на наш взгляд, наиболее существенные временные периоды и некоторые проблемы церковной археологии Северо-Кавказского региона. 1. Самый ранний период можно определить как время от апостольской проповеди Андрея Первозванного до завершения иконоборчества в Византии (843 г.) и конца IX в. В этот период христианство распространяется преимущественно в Причерноморской зоне, возникают Боспорская, Зихская и Авасгийская епархии Константинопольского Патриархата. В горной и предгорной зонах Северного Кавказа, а также в степях археологические свидетельства о христианстве были преимущественно представлены византийскими импортными предметами с христианской символикой, которые не указывали прямо на вероисповедные принципы живших здесь этносов. Однако сопоставление и уточнение, например, датировок вещевых комплексов из катакомбного могильника Песчанка (Кабардино-Балкария) и Горькобалковского могильника (правобережье Средней Кубани), в которых выявлены изображения крестов как элемент погребального обряда, позволяют более уверенно говорить о возникновении христианских общин уже к периоду 725–775 гг. В этой связи требует дальнейшего изучения политико-дипломатический и миссионерский контекст посещения Хазарии славянским просветителем Константином Философом вместе со своим братом Мефодием в 861 г. и участия их в религиозном диспуте с хазарами. Территории по берегам реки Егорлык в VIII–IX вв. были плотно заселены носителями салтово-маяцкой археологической культуры (болгарами, аланами, хазарами), которые явно испытывали влияние византийской христианизации, направлявшейся вдоль основных торговых путей, соединявших Подонье с Предкавказьем. Однако этот регион с целью выявления церковно-археологических памятников специально не исследовался, как и не проводилось здесь каких-либо широкомасштабных работ по выявлению особенностей формировавшегося здесь, в «западных климатах» Хазарского каганата, варианта салтово-маяцкой («хазарской государственной») археологической культуры. Неясна судьба христианских общин на Северном Кавказе в период усиления Хазарского каганата и принятия иудаизма в качестве официальной религии правящей верхушки господствующего класса. 2. Второй период можно условно ограничить временем существования Аланской митрополии, подчиненной Константинопольскому Патриарху с Х по конец XVI в. Хотя на этот период приходится официальное крещение Алании, широкое распространение христианства, а затем постепенный упадок его в связи с крушением Аланской государственности и господством Золотой Орды на Северном Кавказе и этот период более репрезентативен по части письменных и археологических источников, включая церковную архитектуру, он ставит перед исследователем гораздо больше вопросов, чем мы в настоящее время можем на них ответить. Нет твердых данных для обоснования времени официального крещения аланов, и пока мы можем говорить о периоде, а не о точной дате крещения князя аланов. Сохраняется много проблем с определением архитектурных коннотаций аланских храмов, сохранившихся в верховьях Кубани, с византийскими и закавказскими традициями, а также однонефных церквей, число которых довольно значительно и позволяет проникнуть в особенности организации приходской общины. Раскопанные археологами с конца XIX в. и за весь XX в. христианские погребения не подвергались системному и тотальному анализу на предмет изучения изменения и особенностей погребальной обрядности, что могло бы стать источником по вопросу формирования и изменения религиозного сознания и быта христианизированного населения как в рамках отдельных общин, так и целых ареалов расселения христиан или отдельных анклавов. В этой связи особое значение имеют ставрографические исследования монументальных каменных крестов, а также отдельные находки, пока еще немногочисленные. Каталогизация, картографирование и иконографическое изучение крестов из музеев и частных собраний, неопубликованных или ранее опубликованных, но в малотиражных изданиях, позволит выявить и уточнить церковные и этнокультурные связи с Византией, Русью и Закавказьем, местные центры и традиции в христианской металлопластике и камнерезном искусстве, особенности культа креста, бытовавшего у многих народов Северного Кавказа вплоть до Нового времени, и в целом – реконструировать уровни массового и индивидуального религиозного сознания, степень воцерковленности прихожан Аланской Церкви в разные периоды ее существования. 3. На вторую половину XVI – первую половину XIX в. приходится не только период интенсивной исламизации народов Северного Кавказа, но и активная миссионерская деятельность Русской Православной Церкви, политика Российской империи по расширению своего присутствия на Северном Кавказе и постепенному интегрированию его в российское этнокультурное и политическое пространство. Хотя этот период довольно хорошо представлен письменными источниками и, казалось бы, методы церковной археологии здесь не столь эффективны и востребованы, тем не менее требуют изучения такие вопросы, как: определение и датировка каменных крестов, не имеющих надписей (относить их к кавказскому средневековью или к раннему присутствию русской православной традиции); изучение бронзовых икон-складней и крестов как памятников церковного искусства и символов личного благочестия; изучение деятельности местных монастырских иконописных центров и бытование православной иконы, сюжеты и вариации народно-православной иконы; православные обычаи и верования (в том числе и старообрядческие) казаков-старожильцев Северного Кавказа; миссионерская деятельность Русской Православной Церкви среди кочевников и горцев Северного Кавказа; архитектурные традиции и особенности церковного строительства и церковная география; выявление археографических памятников старообрядческой письменности; изучение реликтов христианских обычаев в повседневной жизни горских народов и другие. 4. Период второй половины XIX – начала ХХ в. в истории Русской Православной Церкви на Северном Кавказе является наиболее богатым в источниковедческом плане и в то же время наименее изученным в церковно-археологическом отношении, во многом даже вызывающим трудности в этом исследовательском направлении по причине массового уничтожения церковных зданий, монастырей, икон, богослужебных книг и церковной утвари, фотодокументов, церковных и приходских летописей, конфискации церковных ценностей после 1920 г. Здесь также могут быть применимы церковно-археологические методы, хотя, может быть, порой они мало будут отличаться от традиционных научных методов археологии, этнологии, источниковедения, истории архитектуры. Однако такие вопросы, как обследование и реконструкция разрушенных и руинированных церковных зданий; формирование фототеки снимков храмов (сохранившихся и не дошедших до нас) и церковных праздников для воссоздания и изучения визуальной повседневности православного человека прошлого столетия; иконография иерархов и духовных лиц северокавказских епархий; выявление и комментированное издание церковных летописей и описаний приходов; роспись и публикация статей церковно-археологического характера, разбросанных в епархиальных изданиях XIX – начала XX в.; изучение паломнических традиций и маршрутов, культов новых святынь, история монастырского строительства и связей кавказских обителей с Палестиной, Афоном и Киевом; наконец, собственно сама история церковно-исторических учреждений, реконструкции и возрождения древних христианских обителей в верховьях Кубани, – все эти проблемы ждут своего вдумчивого и подготовленного исследователя. Решение всех этих насущных исследовательских проблем требует совместных усилий как церковных, так и светских ученых, компетентно владеющих знанием церковно-археологической науки. _________________________________________________
|
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Тема: Особенности природы Северного Кавказа Цель и задачи Закрепить и углубить знания учащихся о природных условиях и ресурсы Северного Кавказа | | Реферат по истории народов Северного Кавказа «Выселение народов Северного... Внезапно тишину нарушил какой-то непонятный нарастающий гул, вдалеке замелькали, постепенно приближаясь, десятки огоньков. То был... |
 | 5 июня 1934 года с целью разработки и осуществления мероприятий по... Азово-Черноморского края и Северного Кавказа создан Ростовский научно-исследовательский противочумный институт. Первым директором... | | Учебное пособие по истории и культуре народов Северного Кавказа Для... Учебное пособие предназначено для студентов скгми всех направлений, изучающих курс «История и культура народов Северного Кавказа».... |
| Учебное пособие по истории и культуре народов Северного Кавказа Для... Учебное пособие предназначено для студентов скгми всех направлений, изучающих курс «История и культура народов Северного Кавказа».... | | Программа минимум кандидатского экзамена по специальности 07. 00. 06 «Археология» Ее значимость определяется несколькими важными факторами. Во-первых, Россия одна из немногих стран мира, где масштабно представлены... |
| Озера Северного Кавказа. М.: Деп в Винити, №7279-в-88, 1988. 48 с Требования к оформлению отчета по производственной (преддипломной) практике 12 | | Рабочая программа по дисциплине Культура народов Северного Кавказа Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Почвенные данные для оценки садопригодности земель северного кавказа савин И. Ю Северо-Кавказский зональный нии садоводства и виноградарства Россельхозакадемии, г. Краснодар | | Генезис правовой культуры народов северного кавказа Работа выполнена на кафедре философии и социологии факультета новых социальных технологий Майкопского государственного технологического... |
| Особенности вещественного состава и перспективы рудоносности черносланцевых... Специальность 25. 00. 11 – «Геология, поиски и разведка твердых полезных ископаемых, минерагения» | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... На тему «Влияние исламской религии на характеристики политического режима в республиках Северного Кавказа» |
| Параметрические критерии генетических особенностей и технологических... Специальность 25. 00. 11 – «Геология, поиски и разведка твердых полезных ископаемых, минерагения» | | Тема. Устная история родного края. Цели урока ... |
| Научные основы формирования смешанных агроценозов кормовых трав в... Работа выполнена в фгоу впо «Кабардино-Балкарская государственная сельскохозяйственная академия им. В. М. Кокова» в 1998-2008 гг | | Тема Кавказа в произведении М. Ю. Лермонтова и Л. Н. Толстого Предлагается рассмотреть следующие вопросы на уроке (эти вопросы заранее предлагаются учащимся для самостоятельной работы) |
