Исследования Дальнего Востока русскими и первые сплавы по Амуру в середине XIX века.
Неразграниченность территории Приамурья по условиям Нерчинского договора 1689 г. отрицательно сказалась на развитии русского Дальнего Востока. Тем не менее, исследования этого края не прекращались. К началу XVIII века русское правительство осознавало, что Амур – это наиболее удобный выход к Тихому океану для развития торговли с дальневосточными странами.
О необходимости освоения земель по Амуру и Приморью говорили результаты, полученные исследователями дальнего Востока. Амур был выгоден для снабжения всем необходимым Камчатки и северо-восточных портов России. Между тем левый берег Амура в течение XVIII – пер. пол XIX вв. оставался незанятым властями цинского правительства. «Как выяснилось значительно позже – в сер.XIX века, китайское правительство полагало, что земли, лежащие по Амуру и по морскому побережью вплоть до корейской границы, принадлежат русским, а русское правительство считало эти земли неразграниченными и спорными» [3, с. 19].
Вопрос об Амуре к середине XIX века привлекал к себе внимание и в центре России. Экономическое развитие страны требовало расширения внешнего рынка. Возрастала роль азиатского рынка – Сибири, Китая, Дальнего Востока. Амур становился важнейшей проблемой для всех слоев населения Восточной Сибири.
В 1849 г. из Петропавловского порта вышла экспедиция, возглавляемая Г.И. Невельским. Офицер действовал с ведома Николая Николаевича Муравьева, Восточно-сибирского генерал-губернатора, но без разрешения Петербурга. Было доказано, что Сахалин – это не полуостров, как считали ранее, а остров и что Амур доступен для морских судов.
В августе 1850 г. Невельской основал в самом устье Амура Николаевский пост и поднял русский флаг, что означало, что эти земли вошли в состав России. Одновременно мореплаватели, исследуя устье Амура, убедились, что местные жители никому не подчинены. О новом открытии стало известно в столице. Г.И. Невельской сумел доказать, что в районе низовьев Амура надо и дальше вести исследования и что там необходимо основать зимовье. Это и было сделано в дальнейшем. Зимовье назвали Петровским.
Н.Н. Муравьев также предпринял шаги о закреплении новооткрытых земель: административное переустройство края, организация экспедиций, совершенствование военных сил, в том числе казачьих войск в Забайкалье, благодаря чему позиции России на востоке страны значительно укрепились.
Но самая главная проблема оставалась нерешенной. Территории по Амуру, Приморье не имели дипломатически и юридически закрепленного владельца. Муравьев сосредоточил все свои усилия на разрешении этого вопроса. Прежде всего генерал-губернатор Восточной Сибири просил царя наделить его полномочиями, которые не ставили его в подчинение некоторым министерствам, таким как МИД, просил разрешения обращаться напрямую к императору, минуя те же министерства и Его Имп. Вел. Канцелярию. Важным было для Н.Н. Муравьева и доверие императора к себе и своей деятельности. И нужно отметить, его запросы удовлетворялись.
Война 1853-56 гг. уже началась, и Муравьев, подозревая, что военные действия в скором времени могут перекинуться и на Дальний Восток, написал вел. князю Константину Николаевичу записку с просьбой о разрешении сплавить по Амуру войска для защиты устья Амура и Камчатки. Разрешение было дано.
Генерал-губернатор начал приготовления к экспедиции. Все основные мероприятия пришлись на 1854-60гг. – время крайнего финансового напряжения для России. Это были годы Крымской войны и последовавший хозяйственно-политический кризис. На просьбы Муравьева о выделении средств на военные и хозяйственные нужды Восточной Сибири правительство отвечало отказом. Тогда Николай Николаевич просил разрешения отнести расходы по сплаву на остаточные суммы от исчислений по всем ведомствам Восточной Сибири. Поэтому Муравьев вынужден был «…иногда в ущерб местным потребностям, составлять экономию из смет восточносибирских, успокаивая свою совесть тем, что это неизбежная временная жертва…» [1, с. 112].
Поиски средств заставляли Муравьева применять «крутые» меры к населению Восточной Сибири, в особенности Забайкалья, которое вынуждено было нести различные повинности. Русское население Забайкалья было переведено на военное положение (в казаки) и, соответственно, вся нагрузка и по гражданской, и по военной службе ложилась на их плечи – покупка лошадей, оружия, постройка казарм, административных зданий и т. д.
Материальна база для похода на Амур все же была подготовлена при мобилизации всех местных ресурсов. Петровский завод был переоборудован и приспособлен для выпуска нужных железных изделий. Было построено два парохода: «Аргунь» и «Шилка».
Стояла еще одна проблема – снабжение хлебом войск, первых поселенцев, отправляющихся на Амур. Хлеба катастрофически не хватало. Привезти его даже из земледельческих районов Восточной Сибири, лежавших к западу от Байкала, было очень дорого.
Поэтому Муравьев прибегнул к особой политике. На Амуре закупали хлеб по ценам на 50% больше, чем в Забайкалье. При том, что губернатор Забайкальского края П.А. Запольский еще в 1852 г. заставлял казаков сдавать хлеб в казну по 40 коп. за пуд [там же, с.115].
14 апреля 1854 г. Муравьев отправил в Трибунал внешних сношений Китая лист. Генерал-губернатор писал, что император России «… заметив лживые поступки некоторых иностранных держав, питающих враждебные замыслы на наши приморские владения, повелел отправить шесть больших военных кораблей…» [5, с. 114] и сообщил китайцам, что руководство экспедицией и дальнейший переговорный процесс по разграничению Приамурья возложены на него.
В 1854 г. «20 апреля генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев по случаю отправления из Иркутска в дальний путь… изволил пригласить по утру чиновников в Вознесенский монастырь для отправления молебствия…» [7, с. 382].
7 мая Муравьев приехал в Шилкинский завод, начальный пункт сплава и место всех приготовлений к нему. На «караван» погрузили 25 тысяч пудов продовольствия. Экспедиционный отряд состоял из 912 человек, не считая Муравьева и его свиты. В том числе 120 кавалеристов с лошадьми [6, с. 159].
14 мая амурская экспедиция двинулась в путь. А. Сгибнев, свидетель событий, так описывает начало плавания: «В то время мы имели об этой реке самые темные и сбивчивые понятия… и потому плыли, как говорится, ощупью, не зная даже в какой степени река судоходна. Не раз случалось на переходе, что промер показывал глубину 7 футов, а между тем пароход, сидевший в воде около 5 футов, скользил по кустам, которые ломали колеса,… также препятствовали… плавучие деревья … и даже целые острова, покрытые зеленью и отмытые от берегов полною водою» [там же, с. 160].
20 мая флотилия приблизилась к месту древней русской крепости Албазину. Н.Д. Свербеев, назначенный Н.Н. Муравьевым чиновником особых поручений при Якутском правлении, участник экспедиции вспоминал: «Что-то родное сказалось сердцу, когда мы вышли на долину, где жили русские люди, где они так долго, храбро и упорно отстаивали право своего обладания» [9, с. 160]. Роль Свербеева во время плавания была очень важной. Он составил, а позже опубликовал описание всего пути, окружающей природы и местных жителей. Не один раз пришлось ему вести переговоры с китайскими властями, размещенными по другую сторону Амура. О глубоком изучении Николаем Дмитриевичем многих вопросов свидетельствует тот факт, что в его домашнем архиве, опись которого хранится в Госархиве Орловской области, имелось множество книг, заметок, исторических исследований, посвященных торговле, культуре, быту жителей Приамурья и прилегающих местностей Китая. Возможно, Свербеев собирался написать книгу об этом.
Наконец, экспедиция приблизилась к главному административному и военному центру китайского Приамурья – маленькому городку Айгуну. Появление русских произвело на китайцев большое впечатление. «Это известие,… как бы громом поразило начальника Айгуна, который, не получив никакого распоряжения от своего правительства о сплаве,… ничего об этом не ведая…», сначала не хотел пропускать флотилию, «…но появление невиданного манджурами парохода и огромного числа плывущих по реке барж и лодок… перепугало манджурских чиновников, что они желали… скорейшего удаления русского отряда…» [4, с. 372].
14 июня экспедиция была уже у Мариинского поста. Путь по Амуру был открыт. Около 350 человек было отправлено в Петропавловск-на-Камчатке, что обеспечило камчатскому губернатору В.С. Завойко возможность организовать отпор англо-французскому флоту, совершившему нападение на Петропавловск 16 августа 1854 г.
Для Н.Н. Муравьева было характерно стремление все видеть и во все вникать самому. Последующие сплавы с 1855 г. по 1859 г., кроме сплава в 1856 г., он возглавлял сам. При этом «флотилией» командовал П.В. Казакевич, офицер особых поручений, а войском - М.С. Корсаков, который впоследствии, после отставки Муравьева-Амурского, станет генерал-губернатором Восточной Сибири.(«исторически оправданным» – было делом необходимым, как одно, нужное для России дело).
М.С. Корсаков сообщал Муравьеву в письме, что царь обнял и расцеловал вестника первого похода и повелел всех спутников Муравьева представить к наградам. «Корсакова произвели в полковники, Невельского - в адмиралы, Казакевича - в 1-й ранг…». Рядовым, участвовавшим в сплаве, «пожаловали по три рубля серебром на каждого»[9, с. 165].
Н.Н. Муравьев, судя по его действиям, помнил о далеких перспективах – освоении и заселении нового края. Уже при первом сплаве начала создаваться цепь военных постов и станиц на левом берегу Амура, образовавших позже Амурскую линию. Замысел осуществлялся ценой тяжких усилий и жертв со стороны рядовых казаков, солдат, крестьян-переселенцев. Один из казаков в своем дневнике писал: «Жителей, как видно, правительство хочет устроить по-своему. Так, самые дома должны строиться по особому плану, с разделением на кварталы…». Иногда командиры строили поселения в логах, сырых местах. «А там, хоть водой унеси все, ему мало нужды, он знает, что не будет тут жить» [2, с. 171].
Параллельно с осуществлением первых сплавов и фактическим заселением левого берега и устья Амура велись переговоры о разграничении с китайскими властями. По-прежнему считая определение границ с соседним государством важнейшей задачей, Муравьев видел основную проблему в отношениях России не с Китаем, а с Англией, США и Францией. Генерал-губернатор ориентировался на союз с США и доказывал неизбежность утверждения США во всей Северной Америке. И предполагал, что рано или поздно России придется уступить Аляску Североамериканским штатам. Но он не мог допустить и мысли о потере азиатского побережья Тихого океана.
9 сентября в Мариинском посту начались первые переговоры с Китаем об Амурской пограничной черте. В.С. Завойко от имени заболевшего Муравьева изложил следующие предложения: Россия считает необходимым организовать прочную защиту Амура от иностранцев, чтобы обезопасить внутренние области Восточной Сибири. Низовья Амура и весь Приморский край, занятый русскими, являются владением России; для связи этих владений с внутренними областями России необходимо иметь свои поселения на левом берегу Амура.
В протоколе совещания были записаны слова Муравьева: «Не спорим, что левый берег Амура от хребта Хинганского и вершин реки Уди принадлежит Дайцинскому государству, но дабы не спорить о правом и левом береге Амура от этого хребта к востоку, мы согласны провести границу по левому берегу реки Амур и вдоль всего течения реки от Горбицы и до впадения ее в море, оставляя вам все населенные вами места на правом, кроме занятых нами мест и Приморского края во избежание споров» [6. С. 149].
Китайские представители, ссылаясь на отсутствие полномочий, отказались от обсуждения внесенных Муравьевым предложений.
После того как Александр II разрешил новый сплав и «поселения трех сотен Амурского казачьего полка разрешить…» [там же, с. 150], новый сплав 1857 г. оказался неудачным. Хозяйственные запасы переселенцев были скудны. Территории вокруг были пустынны. Корма для скота заготовить не успели и поэтому «часть скота пала или пущена под нож».
Таким образом, русское население левобережья Амура к концу 1857 г. от начала реки до Хинганского хребта составляло около трех тысяч человек. В этом же году «при впадении этой реки (Уссури – прим.) в Амур было основано поселение тринадцатого линейного батальона, названное Хабаровским» [4, с. 515]. Забегая вперед, скажем, что в 1858 г. для привлечения поселенцев правительством было решено, что любой переселенец, отправляющийся в Приамурье за свой счет, имел право приобрести земельный участок в собственность, а те, кто отправился за счет казны, получали участки в пользование. Но путь из России был труден. Из 250 семей, отправленных в 1859 г. на поселение, в Иркутск прибыло 230 семей [8, с. 84].
Теперь же предстояло провести пятый по счету сплав. 6 апреля 1858 г. Муравьев выехал из Иркутска, по льду переправился через Байкал и в двадцатых числах был в Шилкинском заводе. Отсюда экспедиция двинулась вниз по Шилке. В начале мая, когда они достигли Усть-Зейского поста, их встретили китайские чиновники, которые просили заехать в Айгун, расположенный в тридцати километрах ниже по течению. Там Муравьева ждал китайский чиновник, уполномоченный вести переговоры с русским генерал-губернатором. Результатом встречи стало подписание Айгунского договора 28 мая 1958 г.
Таким образом, сплавы с 1854 г. по 1857 г. завершили занятие русскими не разграниченных территорий – низовьев Амура и Сахалина. Пассивность, проявленная властями Китая по отношению к мероприятиям Муравьева на Амуре, показывает, что Пекин был слабо заинтересован в Амуре и не склонен вступать из-за него в конфликт с Россией. Китай, раздираемый внутренними конфликтами, сопротивляющийся интервенции западных держав, и при желании не мог бы воевать на севере с Россией. Можно смело предположить, что если бы Китай попытался решить Амурский вопрос с помощью оружия, то Россия наверняка не смогла бы, да и не стала бы воевать в далекой Сибирской колонии. Это потребовало бы мобилизации населения и экономики, которую Россия не смогла бы провести в виду того, что была уже ослаблена Крымской войной. Но и в Китае не было планов о силовом решении вопроса, так как он так же был не в состоянии вести войну на севере из-за иностранной интервенции. Цинскому правительству было важно сохранить внутренние провинции. Поэтому договор о разграничении между двумя странами на то время был приемлем и выгоден обеим сторонам. Во-первых, решался и юридически закреплялся вопрос о границе, что давало возможность дальнейшему освоению и развитию территорий; во-вторых, Россия получала судоходную артерию, связывавшую внутренние районы Сибири с Тихоокеанским побережьем; в-третьих, Китай с севера (Приморье) «прикрывался» от вторжения с моря в свои северные провинции третьих стран. Тем самым создавалась своего рода защитная зона, охраняемая Россией. Уссурийский край, современный юг Приморского края, оставался еще не разграниченным и вопрос о решении этой проблемы с Китаем предстояло решать в будущем. Это и являлось следующей задачей администрации Восточно-сибирского генерал-губернатора.
Алексеев А.И. Геннадий Иванович Невельской. 1813-1876. М., 1984.
Амур — река подвигов. Хабаровск, 1983. №3.
Барсуков И.П. Граф Н.Н. Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и источникам. М., 1891. Кн. 1.
Барсуков И.П. Граф Н.Н. Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и источникам. М.,1891. кн. 2.
Выдержки из писем различных лиц к Д.И. Завалишину, 1840-1864 г. // Русская старина. Спб., 1881. №10.
Заборинский А.И. Граф Н.Н. Муравьев-Амурский в 1848-1856 гг. Очерк и письма. // Русская старина. СПб., 1881. № 10.
Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск, 1959.
Свербеев Н.Д. Описание плавания по р. Амуру. // Записки Сиб. Отд. Р.Г.О. 1857. Кн. 3.
|
