Реферат (перевод) по философии на тему Философия математики Л. Витгенштейна

2.3 Финитизм Витгенштейна и алгоритмическая разрешимость У среднего Витгенштейна были и другие причины для отказа от неограниченного использования кванторов в математике, т.к. по его своеобразному мнению, мы должны различать 4 категории соединения математических символов. Доказанные математические предложения в конкретном математическом исчислении (нет нужды в «математической истине») Опровергнутые математические предложения в конкретном математическом исчислении (нет нужды в «математической ложности») Математические предложения, для которых мы знаем, что у нас есть в наличии применимая и эффективная методика определения разрешимости (т.е., мы знаем, как разрешать эти предложения) Соединения символов, которые не являются частью какого-либо математического исчисления и которые, по этой причине, не являются математическими предложениями (т.е., это не-предложения) В своей работе (van Atten 2004, 18), Mark van Atten пишет, что «интуиционистски, есть четыре [“возможности предложения в отношении истины”]: Было установлено, что p – истина Было установлено, что p – ложь Не было установлено пока еще ни 1, ни 2, но у нас есть процедура разрешения p (т.е., процедура доказательства p или доказательства ¬p) Не было установлено пока еще ни 1, ни 2, и у нас нет процедуры разрешения p.” Что сразу видно в Витгенштейновских ##1-3 и Брауэрских ##1-3 [(Brouwer 1955, 114), (Brouwer 1981, 92)], так это их поразительное сходство. А еще, несмотря на всю похожесть, отличие в #4 абсолютно принципиальное. В первых 3х пунктах, Брауэр и Витгенштейн соглашаются в том, что пока еще неразрешенное выражение φ является математическим предложением (согласно Витгенштейну, являющегося частью конкретного математического исчисления), если у нас есть применимая процедура разрешимости. Также они соглашаются в том, что пока φ не разрешено, оно не является ни истинным, ни ложным (хотя, по Витгенштейну, «истинно» значит не больше, чем «доказано в исчислении Γ»). Противоречия у них возникает о статусе обыкновенной математической гипотезы, такой как гипотеза Гольдбаха. Брауэр принимает ее в качестве математического предложения, в то время как Витгенштейн отвергает ее по той причине, что мы не знаем, как алгоритмически разрешить ее. Подобно Брауэру (1948 [1983, 90]), Витгенштейн придерживается мнения, что в математике нет «неизвестных истин», однако в отличие от Брауэра, Витгенштейн отвергает существование «неразрешенных предложений» на тех основаниях что такое «предложение» не имело бы «смысла», «и следствие этого то, что предложения логики теряют свою общезначимость» (PR §173). В частности, если есть неразрешимые математические предложения (как полагает Брауэр), то по крайне мере некоторые математические предложения не являются предложениями в любом существующем математическом исчислении. Для Витгенштейна, однако, это свойство математического предложения по определению – быть либо уже разрешенным, либо имеющим возможность быть разрешенным известной процедурой разрешимости в математическом исчислении. Как пишет Витгенштейн в (PR §151), «там, где неприменим закон исключенного третьего, никакой другой закон логики также неприменим, потому что в таком случае мы не работаем с предложениями математики. (В отличие от Вейля и Брауэра)». Дело здесь не в том, что нам нужна истина и ложность в математике – это не так – а скорее в том, что каждое математическое предложение (включая те предложения, для которых процедура разрешимости известна) известным образом есть часть математического исчисления. Для поддержки своей позиции Витгенштейн делает различие между (значащими, подлинными) математическими предложениями, которые имеют математический смысл, и незначащими, бессмысленными (‘sinnlos’) выражениями на том условии, что выражение - это значащее (подлинное) предложение математического исчисления тогда и только тогда, когда мы знаем доказательство, опровержение или применимую процедуру разрешимости [(PR §151), (PG 452), (PG 366), (AWL 199-200)]. «Только там, где существует метод решения [«логический метод нахождения решения»], существует [математическая] проблема», говорит нам Витгенштейн (PR §§149, 152; PG 393). «Мы можем только ставить вопрос в математике (или делать гипотезу)», добавляет он (PR §151), «где ответом на него будет: «Я должен его решить»». В (PG 468), Витгенштейн подчеркивает важность алгоритмической разрешимости ясно и настойчиво: «В математике все есть алгоритм и ничто есть значение [‘Bedeutung’]; даже если кажется, что это не так, потому что, кажется, мы используем слова, чтобы говорить о математических вещах. Даже эти слова используются для конструирования алгоритма». Следовательно, когда Витгенштейн говорит (PG 368), что если «предполагается, что [закон исключенного третьего] не выполняется, мы изменили концепцию предложения», он имеет в виду, что выражение является значащим математическим предложением только в том случае, если мы знаем применимую процедуру его разрешения (PG 400). Если подлинное математическое предложение пока неразрешено, закон исключенного третьего соблюдается в том смысле, что мы знаем, что мы докажем или опровергнем предложение путем применения подходящей процедуры разрешимости (PG 379, 387). Для Витгенштейна, просто не существует разницы между синтаксисом и семантикой в математике: все есть синтаксис. Если мы хотим разграничить «математические предложения» от «математических псевдо предложений», а этого мы и хотим, то единственным способом удостовериться, что не существует такой вещи, как значащее, но неразрешимое (т.е., независимое) предложение в данном исчислении – это условиться, что выражение является значащим предложением в данном исчислении (PR §153) если только оно уже разрешено, или мы знаем применимую процедуру разрешимости. Подобным образом Витгенштейн определяет как математическое исчисление, так и математическое предложение в эпистемологических терминах. Исчисление определяется в терминах соглашений [(PR §202), (PG 369)], известных правил операций, а также известных процедур разрешимости, и выражение является математическим предложением в данном счислении (PR §155), только если это исчисление содержит (PG 379) известную (и применимую) процедуру разрешимости, т.к. «вы не можете иметь логического плана поиска смысла, которого вы не знаете» (PR §148). Т.о., Витгенштейн в средний период отвергает неразрешимые математические предложения на двух основаниях. Во-первых, теоретико-числовые выражения с навешенными кванторами над бесконечной областью определения не являются алгоритмически разрешимыми, и поэтому они – не значащие математические предложения. Если кто-то говорит (как Брауэр), что т.к. (x) f1x = f2x, то это, и да и нет, также случай неразрешимости, это подразумевает что ‘(x)…’ берется в экстенциональном смысле, и мы можем говорить о случае, когда все x имеют свойство. На самом деле, однако, совершенно невозможно говорить о таком случае, и ‘(x)…’ в арифметике не может рассматриваться экстенционально. (PR §174) «Неразрешимость», говорит Витгенштейн (PR §174), «заранее предполагает… что мост не может быть построен из символов», когда, фактически, «связь между символами, которая существует, но не может быть выражена с помощью символьных преобразований, - это мысль, которую нельзя подумать», т.к. «если связь существует,… тогда должна быть возможность ее увидеть». Ссылаясь на алгоритмическую разрешимость, Витгенштейн подчеркивает (PR §174), что «мы можем утверждать все что угодно, что может быть проверено на практике», потому что «это вопрос возможности проверки». Второй причиной для отказа Витгенштейна от неразрешимых математических предложений служит противоречие в терминах. Не может быть «неразрешимых предложений», аргументирует Витгенштейн (PR §173), т.к. выражение, которое неразрешимо в некотором конкретном исчислении, есть попросту не математическое предложение, т.к. «каждое предложение в математике должно принадлежать некоторому математическому исчислению» (PG 376). Эта принципиальная позиция в области разрешимости отражается в различных радикальных и не интуитивно-понятных высказываниях о кванторах над неограниченной областью определения, математической индукции и, в особенности, смысле недавно доказанных математических предложений. В частности, Витгенштейн заявляет, что не вызывающие сомнений математические гипотезы, навроде гипотезы Гольдбаха (здесь и далее «ГГ»), и бывшая ранее гипотезой «последняя теорема Ферма» (здесь и далее «ПТФ»), не имеют смысла (или, может быть, не имеют определенного смысла), и что несистематическое доказательство таких гипотез придает им смысл, которого до этого они не имели (PG 374), потому что «непонятно, почему я должен согласиться, что когда у меня есть доказательство, то это доказательство точно этого предложения или индукции, подразумеваемой этим предложением» (PR §155). Следовательно, [последняя теорема] Ферма не имеет смысла до тех пор пока я не смогу искать решение уравнения в целых числах. И «искать» всегда значит: искать систематически. Слоняться по бесконечному пространству в ожидании золотого кольца – это не значит искать. Я говорю: так называемая «последняя теорема Ферма» - не предложение. (Даже не в смысле предложения арифметики.) Скорее, она соответствует индукции. Чтобы узнать, почему последняя теорема Ферма не является предложением, и почему она может соответствовать индукции, обратимся к мнению Витгенштейна о математической индукции. Мнение Витгенштейна о математической индукции и алгоритмической разрешимости Учитывая то, что нельзя навешивать кванторы над бесконечной математической областью определения, возникает вопрос: Что, если уж на то пошло, любое теоретико-числовое доказательство посредством математической индукции на самом деле доказывает? Обычно, доказательство методом математической индукции строится следующим хрестоматийным образом: База индукции: φ(1) Шаг индукции: n(φ(n) →φ(n + 1)) Утверждение: nφ(n) Если, однако, « nφ(n)» - это не значащее (подлинное) математическое предложение, из чего же мы должны составить это доказательство? Исходный ответ Витгенштейна на этот вопрос, несомненно, загадочен. «Индукция – это выражение арифметической общности», но «индукция сама по себе не предложение» (PR §129). Мы не говорим, что когда выполняется f(1) и когда f(c + 1) следует из f(c), то, следовательно, предложение f(x) истинно для всего натурального ряда; но: «предложение f(x) выполняется для всех натуральных чисел» означает, что «оно выполняется для x = 1, и f(c + 1) следует из f(c)». (PG 406) В доказательстве методом математической индукции, мы в действительности не доказываем «предложение» [например, nφ(n)], которое традиционно толкуется как утверждение доказательства (PG 406, 374; PR §164), хотя скорее это псевдо-предложение или «формулировка» находится в качестве «заместителя» для «бесконечной возможности» (т.е., «индукции»), которую мы хотим «увидеть» при помощи доказательства (WVC 135). «Я хочу сказать», заключает Витгенштейн, что «однажды получив индукцию, на этом все и кончается» (PG 407). Поэтому, по мнению Витгенштейна, особое доказательство методом математической индукции нужно понимать следующим образом: База индукции: φ(1) Шаг индукции: φ(n) →φ(n + 1) Заместитель утверждения: φ(m) Здесь в «утверждении» индуктивного доказательства [т.е., «то, что нужно доказать» (PR §164)] используется ‘m’ вместо ‘n’ для обозначения того, что ‘m’ есть любое конкретное число, в то время как ‘n’ – это любое произвольное число. Для Витгенштейна, заместитель утверждения “φ (m)” – это не математическое предложение, которое «утверждает о своей общности» (PR §168), это элиминируемое (устранимое) псевдо-предложение, которое выступает заместителем для доказанных базы и индуктивного шага. Хотя индуктивное доказательство не может доказать «бесконечную возможность применения» (PR §163), оно позволяет нам «осознать», что прямое доказательство любого конкретного предложения может быть построено в конструктивной манере. Например, если мы доказали “φ(1)” и “φ(n) →φ(n + 1)”, то нам не нужно повторять модус поненс (modus ponens) m – 1 раз для доказательства конкретного предложения “φ(m)” (PR §164). Прямое доказательство, скажем, “φ(714)” (т.е., без 713 итераций модус поненс) «не может иметь еще лучшего доказательства, чем, скажем, мое установление вывода, поскольку это и есть само предложение» (PR §165). Вторым очень важным моментом для Витгенштейновской радикальной конструктивной позиции по поводу математической индукции является его отказ от неразрешимых математических предложений. Во время дискуссий о доказуемости математических предложений часто высказывается мнение, что есть существенные математические предложения, чьи истинность или ложность должны оставаться неразрешимыми. То, чего не понимают говорящие это люди, так это то, что такие предложения, если мы можем использовать их и хотим называть их «предложениями», это совсем не то же самое, что мы называем «предложениями» в других случаях; потому что доказательство меняет грамматику предложения (PG 367). В этой цитате, Витгенштейн ссылается на Брауэра, который в 1907 и 1908 заявляет, во-первых, что «вопрос соблюдения principium tertii exclusi эквивалентен вопросу существуют ли неразрешимые математические проблемы», во-вторых, что «нет даже частицы (?shred) доказательства того убеждения, … что не существует неразрешимых математических проблем», и, в-третьих, что существует значащие предложения/«вопросы», такие как «Существует ли в десятичном разложении числа π бесконечно много пар равных цифр?», к которым закон исключенного третьего неприменим, потому что «нужно рассматривать неопределенным то, решаемы ли проблемы подобно [данной]» (Brouwer, 1908 [1975, 109-110]). «Тем более не является определенным то, что любая математическая проблема может быть решена, либо доказана ее нерешаемость», говорит Брауэр в (1907 [1975, 79]), «хотя ГИЛЬБЕРТ в “Mathematische Probleme” верит, что каждый математик глубоко в этом убежден». Витгенштейн из тех же начальных данных делает противоположный вывод. Если, по словам Брауэра, мы не уверены, все ли или некоторые «математические проблемы» решаемы, то мы знаем, что у нас нет на данный момент применимой процедуры разрешимости, что означает, что заявленные математические предложения неразрешимы, здесь и сейчас. «То, что «математические вопросы» имеют общего с подлинными вопросами», пишет Витгенштейн в (PR §151), «так это то, что на них можно ответить». Это значит, что если мы не знаем как разрешить выражение, то мы также не знаем как его сделать ни доказанным (истинным), ни опровергнутым (ложным), что значит, что закон исключенного третьего «неприменим», и, поэтому, что наше выражение – не математическое предложение. Как Витгенштейновский финитизм, так и его критерий алгоритмической разрешимости проливают свет на его очень спорные замечания о мнимых значимых гипотезах, таких как ПТФ и ГГ. ГГ – это не математическое предложение, потому что мы не знаем как разрешить ее, и если кто-то подобно G. H. Hardy говорит, что он «верит» в истинность ГГ (PG 381; LFM 123; PI §578), мы должны сказать, что у него/нее только «имеются догадки о возможностях расширения существующей системы» (LFM 139) – что человек может верить, что выражение «корректно» только в том случае, если он знает как доказать это. ГГ может быть быть доказана только в смысле, в котором она может «соответствовать доказательству методом математической индукции», что значит, что недоказанный индуктивный шаг (т.е., “G(n) →G(n + 1)”) и выражение «nG(n)» не являются математическими предложениями, т.к. у нас нет алгоритмического способа поиска индукции (PG 367). «Общее предложение» бессмысленно еще до индуктивного доказательства «потому что вопрос имел бы смысл только тогда, когда общий метод разрешения был бы известен до открытия конкретного доказательства» (PG 402). Недоказанные «индукции» или индуктивные шаги - не значащие предложения, потому что закон исключенного третьего не выполняется в том смысле, что мы не знаем процедуру разрешимости, с помощью которой мы можем доказать или опровергнуть выражение (PG 400; WVC 82). Кажется, что такая позиция, однако, лишает нас какой-либо причины искать «разрешимость» такого незначащего «выражения», как ГГ. Витгенштейн в переходный период только говорит, что «математик... руководствуется... определенными аналогиями с существовавшей ранее системой» и что нет ничего «неправильного или незаконного в том, что кто-то занимается последней теоремой Ферма» (WVC 144). Если, например, у меня есть метод поиска целых чисел, удовлетворяющих уравнению x^2 + y^2 = z^2, то формула x^n + y^n = z^n может простимулировать меня. Я могу позволить формуле побудить меня к действию. Т.о. я скажу, что здесь имеется стимул (побудитель) – но не вопрос. Математические проблемы всегда являются такими стимулами. (WVC 144, Jan. 1, 1931) Более точно, математик может позволить бессмысленной гипотезе, такой как ПТФ, простимулировать его/ее, если он/она желает знать, может ли исчисление быть расширено без изменения его аксиом или правил (LFM 139). То, что здесь происходит [в попытке разрешить ГГ], - это несистематическая попытка конструирования исчисления. Если попытка успешная, то у меня снова будет исчисление, правда уже отличное от того, которое я использовал до сих пор. (WVC 174-75; Sept. 21, 1931) Если, например, нам удастся доказать ГГ методом математической индукции (т.е., мы докажем “G(1)” и “G(n) →G(n + 1)”), то мы получим доказательство индуктивного шага, но поскольку индуктивный шаг не был предварительно алгоритмически разрешим [(PR §§148, 155, 157), (PG 380)], то при конструировании доказательства мы построили новое исчисление, новую вычислительную машину (WVC 106), в которой мы теперь знаем как использовать это новую «машино-часть» (RFM VI, §13) (т.е., несистематически доказанный индуктивный шаг). До доказательства индуктивный шаг не является осмысленным математическим предложением (в конкретном исчислении), тогда как после доказательства шаг индукции уже является математическим предложением с новым, определенным смыслом, и в новом, только что созданном исчислении. Это разграничение выражений без математического смысла и доказанных либо опровергнутых предложений, каждое из которых имеет определенный смысл в некотором исчислении, есть точка зрения Витгенштейна, которую он произносил несметное число раз с 1929 по 1944. Неизвестно, является ли это в конечном счете оправданным – а это абсолютно ключевой вопрос для философии математики Витгенштейна – этот сильно не-интуитивный аспект мнения Витгенштейна об алгоритмической разрешимости, доказательстве и смысле математических предложений есть часть его отказа от предопределенности в математике. Даже в том случае, если мы алгоритически разрешим математическое предложение, связи, которые возникли в результате, не существуют до алгоритмической разрешимости, что означает, что даже если у нас есть «математический вопрос», разрешенный нашей процедурой разрешимости, выражение имеет определенный смысл только как предложение, которое разрешено. Как в средний, так в поздний период Витгенштейн считал, что «новое доказательство дает предложению место для новой системы» (RFM VI, §13), оно «помещает его в целую систему исчислений», хотя оно «не приводит, полностью не описывает целую систему вычислений, которые стоят за предложением и придают ему смысл» (RFM VI, §11). Необычная позиция Витгенштейна здесь – вариант структурализма, который частично происходит из его непринятия математической семантики. Мы ошибочно думаем, например, что ГГ имеет полностью определенный смысл, потому что, следуя «обманчивым путем, где тип выражения языка, состоящего из слов, дает смысл математических предложений» (PG 375), мы воспроизводим в памяти ложные картины и ошибочные, ссылочные концепции математических предложений, и тем самым ГГ у нас получается о математической реальности, и т.о. имеет определенный смысл, такой как «где-то еще во Вселенной существуют разумные существа» (т.е., предложение, которое определенно является истинным или ложным, независимо от того, знали ли мы когда-нибудь его истинностное значение). Витгенштейн покончил с этой традицией, во всех ее формах, подчеркивая, что в математике, в отличие от области контингенциальных (или эмпирических) предложений, «если мне нужно знать, что говорит такое предложение, как последняя теорема Ферма», я должен знать ее критерий истины. В отличие от критерия истины для эмпирических предложений, который может быть известен до того, как предложение разрешено, мы не можем знать критерий истины для нерезрешенного математического предложения, хотя мы «знакомы с критерием истины для похожих предложений» (RFM VI, §13).

Похожие:

	Московский Государственный Институт Электроники и Математики (Технический... Учебно-методическое пособие по курсу «Философия права». Таганрог: Изд-во трту, 2005. 23 с		Реферат по курсу «История философии» на тему: «Русская философия ХХ века»
	Реферат по дисциплине основы философии Средневековая философия, философия Средневековья — исторический этап развития западной философии, охватывающий период с V по XIV...		Курс; клиническая психология (2013/14 уч г.) П л а нсеминарского... Понятие философии. Знание и мудрость. Проблема самоопределения философии. Предмет философии. Специфика философского знания. Философия...
	Реферат по курсу «История философии» на тему: «Русская философия ХХ века» Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования		Программа кандидатского экзамена по дисциплине «История и философия науки» Многообразие философии. Философия как наука, идеология, откровение, любовь к мудрости, трансцендирование, искусство спора и т д....
	Репрезентация проблемы национального самосознания в русской классической... План: Определение философии. Соотношение философии и мировоззрения. Определение мировоззрения. Исторические типы мировоззрения (мифология,...		Реферат по философии Тема: современная К религиозной философии относились патристика (особенно учения Августина), томизм, т е философия Фомы Аквинского и др
	Реферат по дисциплине «Философия» на тему: «Роль философии в жизни общества» «свести на нет» арифметику, на которой зиждится вся алгебра, геометрия и высшая математика. Казалось бы, что более «приземленной»...		Реферат для сдачи кандидатского экзамена по истории и философии науки... Все эти процессы смогут давать большую прибыль лишь в том случае, если каждый работник будет знать свои функции и выполнять их на...
	Программа итогового государственного экзамена по основной образовательной программе «Философия» «История зарубежной философии», «История русской философии», «Логика», «Онтология и теория познания», «Философия и методология науки»...		Требования к написанию реферата по курсу «история и философия науки» реферат Реферат по истории и философии науки является письменной, самостоятельной творческой работой и является обязательным для аспирантов...
	Программа курса философии планы семинарских занятий Методические... Философия в системе культуры. Составные элементы культуры. Философия и мировоззрение. Философия и идеология. Генезис философии. От...		Решение проблемы разграничения физики и математики в философии Платона... ...
	Реферат по истории науки на тему: «Периодизация истории математики... Методические указания для подготовки к экзамену кандидатского минимума по истории и философии науки		Доклад на тему: «Взаимодействие философии и частных наук (метафизическая,... Частные науки, длительное время не имели в своей структуре теоретического уровня знания. Отсюда, науки с необходимостью должны были...