КОНСПЕКТЫ ЛЕКЦИЙ
по дисциплине
«Проблемы квалификации транспортных преступлений»
Направление подготовки – 030900.68 "Юриспруденция"
Форма подготовки: очная
Владивосток, 2012 г.
Модуль I. Транспортные преступления: история и современность ( 4 час.)
Раздел I. Понятие, общая характеристика и виды преступлений против безопасности движения и эксплуатации транспорта. (2 час)
Лекция 1. Особенности законодательной регламентации ответственности за транспортные преступления: исторический аспект (2 ч).
Современная трактовка понятия «транспортные преступления» предполагает необходимость исторического анализа не только условий, в которых происходило формирование уголовного законодательства в области борьбы с этими деяниями, но и особенностей развития самого законодательства, его направлений, тенденций.
По вполне понятным причинам история борьбы с транспортными преступлениями вглубь веков особенно не простирается: транспорт как таковой (за исключением, пожалуй, гужевого) в России появился сравнительно недавно. Порядок движения по российским дорогам был регламентирован правилами и предписаниями в XVII – XVIII вв. и касался гужевого и отчасти водного транспорта.
Так, в главе IX «О мытах и о перевозах, и о мостах» Соборного уложения 1649 г. регламентировался порядок содержания проезжих путей-дорог, мостов, перевозов. В ст. 12 данной главы устанавливалась гражданско-правовая ответственность за нарушение этого порядка. К упомянутым нарушениям относились несоблюдение требований к исправному содержанию технических сооружений на дорогах, а также иные деяния, которые воспрепятствовали, затрудняли или делали невозможным следование по путям сообщения («простой, задержание и мешканье», т.е. по сути блокирование транспортных коммуникаций; уничтожение транспортных коммуникаций, включая и гидротехнические сооружения, и т.п.).
Одно из первых упоминаний об уголовной ответственности за, как мы сейчас бы сказали, «транспортное преступление» встречается в законодательстве России XVII века. Прообразом такого преступления можно считать, по-видимому, деяние, ответственность за которое устанавливалась статьей 17 главы XXII того же Соборного уложения 1649 г. Уголовно наказуемыми признавались действия лица, которое «с похвалы или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью жену, и лошадью ея стопчет и повалит, и тем ее обесчестит, или ея тем боем изувечит…» В 1732 г. для лихачей была введена смертная казнь.
Вместе с тем как казус, т.е. невиновное причинение вреда, квалифицировались действия ездока, который «бес хитрости» (по случайному стечению обстоятельств) не смог удержать лошадь, причинившую смерть потерпевшему: «потому что лошадь от чего испужався, и узду изорвав разнесет, и удержати ея будет немощно»1.
По мере появления новых видов транспортных средств, развития транспортной инфраструктуры в законодательстве России устанавливались и новые виды уголовно-правовых запретов. Уже в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержалась довольно обширная группа норм об ответственности за нарушения различных правил обращения с транспортными средствами. Все они подразделялись на три категории: нормы о сухопутном сообщении (ответственность за ненадлежащее содержание дорог, переправ, мостов; за повреждение, загромождение железнодорожных путей; за нарушение правил управления локомотивами и их эксплуатации; за несвоевременное сообщение о повреждении или загромождении железнодорожных путей); о речном транспорте (ответственность за повреждение шлюзов, плотин, водоспусков и других гидротехнических сооружений или судов; неисправное содержание речного водного пути и оборудования; ненадлежащий надзор за работой эксплуатационных служб); о морском транспорте (ответственность за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации судов)2.
Кроме того, в Уложении о наказаниях содержался еще целый ряд специальных статей об ответственности за неоказание помощи кораблям или судам при кораблекрушении или нападении на них (ст.ст. 1256, 1267, 1268, 1269); за оставление корабельщиком судна (ст. 1225) или управляющим паровым двигателем транспорта на железной дороге (ст. 1083) в момент угрожающей судну или транспорту опасности.
В Уголовном уложении 1903 г. нормы об ответственности за транспортные преступления вошли в качестве составной части в раздел о преступлениях, связанных с ненадлежащим производством строительных работ и пользованием средствами связи. Число таких норм возросло, а ответсвенность за транспортные преступления заметно дифференцировалась. Так, на железнодорожном транспорте для разграничения составов была использована спецфика субъекта преступления. Все преступления подразделялись на совершенные:
а) лицами, состоящими на службе (неисполнение установленных законом или обязательным постановлением правил о перевозке пассажиров или грузов и о полицейском железнодорожном надзоре);
б) начальствующим составом эксплуатационных служб (принятие на службу лица, не способного выполнять обязанности по эксплуатации железной дороги);
в) пассажирами (нарушение правил для публики на железных дорогах);
г) иными лицами (переезд, переход или перетаскивание чего-либо через железную дорогу в то время, когда это недозволено, загромождение железнодорожного полотна, нарушение правил о сооружениях и работах вблизи линии железной дороги).
Несколько иной подход был избран законодателем при регламентации ответственности за посягательства на безопасную работу речного и морского транспорта. Универсальными криминообразующими факторами здесь послужили виды нарушения соответствующих правил. Уголовная ответственность предусматривалась за неисполнение установленных законом или обязательным постановлением правил:
о постройке, снаряжении и содержании судов;
о движении судов по водным путям;
о повреждении водного пути сообщения, гидротехнических сооружений и судов;
о загрузке и выгрузке судов;
о содержании пристаней и пользовании ими;
о пользовании находящимися в порту кранами, складочными магазинами и иными сооружениями и приспособлениями или отведенными участками портовой территории;
о разведении огня на береговом околомаячном пространстве.
В то же время Уголовное уложение содержало ряд специальных постановлений, относящихся: 1) к капитану или управляющему судном, управляющему железнодорожным поездом или паровозом, не принявшим во время опасности надлежащих мер для спасения людей, судна, поезда или паровоза, или виновным в оставлении последних в опасном состоянии (ст. 495); 2) к капитану или управляющему судном, неисполнившим установленных законом или обязательным постановлением правил об оказании помощи судну, терпящему крушение (ст. 494)3.
И в послереволюционный период посягательства на работу транспорта расценивались как имеющие повышенную общественную опас ность. С первых лет существования Советского госу дарства вопросам борьбы с ними уделялось особое вни мание как на нормотворческом, так и на правоприменительном уровнях. В соответствии с директивным указа нием предавать революционному суду народа всякого, кто виновен в расстройстве транспортной деятельности, нормативному регулированию был подвергнут широкий круг общественных отношений, связанных с безопасным функционированием транспорта, в основном железно дорожного, поскольку иные виды транспорта не получи ли еще в то время должного развития.
11 декабря 1918 г. специальным постановлением Совета Рабоче-крестьянской Обороны устанавливалась ответственность за задержку следующих по назначе нию эшелонов и грузов, несвоевременную подачу паро возов и порожних вагонов, за крушения и другие преступления, посягающие на нормальную и безопасную работу транспорта. В постановлении подчеркивалось, что виновные в этих преступлениях привлекаются к ответ ственности по всей строгости революционных законов4.
Декретами ВЦИК от 20 июня и 20 ноября 1919 г. предусматривались суровые меры наказания вплоть до расстрела для пресечения попыток умышленного уничто жения или повреждения железнодорожных путей, мостов и других транспортных сооружений в местностях, объяв ленных на военном положении5. Эти меры призваны были нейтрализовать участившиеся в условиях обострения гражданской войны случаи злоумышленного разрушения железнодорожных сооружений. В течение 1919—1920 гг. был принят еще целый ряд постановлений, устанавли вающих уголовную ответственность за нарушение поряд ка на транспорте, правил проезда по железным дорогам, порчу и утрату груза и багажа.
По свидетельству Н. С. Алексеева, первая попытка сформулировать норму об ответственности работников железных дорог, преступно нарушающих свои служебные обязанности, была сделана в Положении о Революцион ных Военных Железнодорожных Трибуналах 1920 г. 6 В компетенцию трибунала входило рассмотрение дел «о всякого рода преступлениях железнодорожных служащих, связанных с нарушением правильной работы желез ных дорог или препятствующих восстановлению нормаль ной деятельности железнодорожного транспорта», в том числе и дел об умышленном неисполнении служебных обязанностей (саботаж) и явно небрежном отношении к работе в случаях, имеющих для транспорта важные последствия». Норма содержала также дисциплинарную преюдицию: уголовная ответственность наступала при повторении аналогичных упущений после применения к виновному двукратного взыскания в дисциплинарном порядке.
В этот же период времени был издан ряд специаль ных уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за посягательства на безопасную работу дру гих видов транспорта: речного, морского и воздушного. Декретом СНК от 17 января 1921 г. была установлена ответственность за нарушение правил о воздушных передвижениях, а Декретом СНК от 5 сентября 1921 г. — за совершение преступлений на водном транспорте7. Характерной особенностью упомянутых и иных новелл, изданных в докодификационный период, являлась широ кая трактовка законодателем понятия «транспортные преступления». К ним он относил не только деяния, непосредственно посягающие на безопасность функционирования транспортных средств, но и другие упущения по службе. Среди такого рода упущений на водном транспорте фигурировали небрежное или нерадивое отношение к своим служебным обязанностям, имев шее своим последствием утрату или порчу перевозимых грузов; проезд по водным путям с нарушением установ ленных правил; неподчинение законным распоряжениям капитана и др.
Кодификация уголовного законодательства, завершив шаяся изданием УК РСФСР 1922 г., не привела к созданию системы специальных норм о транспортных преступлениях. Ответственность за посягательства на интересы транспорта предусматривалась в общих нормах: разрушение транспортных сооружений квалифицирова лось либо как диверсия (ст. 65 УК), либо как умышлен ное истребление или повреждение государственного иму щества (ст. 196, 197 УК); нарушение трудовой дис циплины на транспорте — как одно из должностных преступлений (ст. 105, 106, 107 УК). Квалифицированным видом злоупотребления властью, превышения или без действия власти признавалось совершение этих преступ лений, если в результате таковых последовало «расстройство транспорта» (ст. 110 УК). К числу специаль ных можно было отнести лишь две нормы: одна из них устанавливала ответственность за дезертирство с транспорта (ст. 126 УК), вторая — за «неисполнение или нарушение правил, установленных законом или обяза тельным постановлением для охраны порядка и без опасности движения по железным дорогам и водным путям сообщения» (ст. 218 УК). Впоследствии ее дей ствие было распространено на воздушный и весь сухопутный транспорт. Ответственность по этой статье наступала только за нарушения, не повлекшие за собой определенных вредных последствий. Преступления же, связанные с причинением вредных последствий, подлежали квалификации по другим статьям Уголовного кодекса8.
УК РСФСР 1926 г. в момент его принятия также не содержал системы специальных норм, предусматривающих ответственность за транспортные преступления, если не считать ст. 176 («непринятие должных мер капитаном одного из столкнувшихся на море судов для спасения другого судна») и ст. 184 («несообщение капитаном судна другому судну, столкнувшемуся с ним на море, названия и порта приписки своего судна»)9. Не были они включены и в Положение о преступлениях государствен ных 1927 г. В результате возникло явное противоречие между интенсивным развитием различных видов транспорта, ростом его народнохозяйственного значения в жизни страны, необходимостью укрепления дисциплины на нем и объемом криминализации посягательств на его нормальную, безопасную работу. В целях устра нения отмеченного противоречия действующее уголовное законодательство было изменено и дополнено соответ ствующими новеллами.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 13 марта 1929 г. «О мероприятиях по усилению борьбы с транспортными преступлениями»10 устанавливалась уголовная ответствен ность за разрушение или повреждение железнодорожных и иных путей сообщения, сооружений на них, предосте регательных знаков, подвижного состава и судов (ст. 593б УК), за нарушение правил об охране поряд ка и безопасности движения, охране имущества транспор та, предупреждении и пресечении незаконного использова ния транспорта, а также проведении санитарных и про тивопожарных мероприятий (ст. 751 УК); за нарушение правил о предупреждении столкновения судов на море, о мерах охраны морских подводных телеграфных кабелей и иных правил, регулирующих морское судоходство (ст. 752 УК); за неоказание помощи капитаном судна людям, гибнущим на море или на ином водном пути (ст. 1561 УК). В качестве наказания в санкциях упомя нутых норм в основном фигурировало лишение свободы. Все иные нарушения правил безопасности движения и эксплуатации транспорта по-прежнему влекли ответ ственность по статьям о неосторожном убийстве, не осторожных телесных поверждениях и должностной халат ности.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 23 января 1931 г. «Об ответственности за преступления, дезоргани зующие работу транспорта»11 криминализации подверг лось деяние, описанное законодателем следующим об разом: «Нарушение работниками транспорта трудовой дисциплины (нарушение правил движения, недоброка чественный ремонт подвижного состава и пути и т. п.), если это нарушение повлекло или могло повлечь повреж дение или уничтожение подвижного состава, пути и путевых сооружений, либо несчастные случаи с людьми, несвоевременную отправку поездов и судов, скопление на местах выгрузки порожняка, простой вагонов и судов, и другие действия, влекущие за собой срыв (невыпол нение) намеченных правительством планов перевозок или угрозу правильности и безопасности движения» (ч. 1 ст. 593в УК). Данная норма содержала и квалифи цированный состав – те же действия, носящие явно злостный характер (ч. 2 ст. 593в УК). Наказывалось преступление по ч. 1 ст. 593в УК лишением свободы на срок до 10 лет, по ч. 2 той же статьи – высшей мерой социаль ной защиты – расстрелом и конфискацией имущества.
Этой норме суждено было стать наиболее часто применяемой в судебной практике по делам о транспорт ных преступлениях, чему в немалой степени способст вовала довольно гибкая ее законодательная конструкция. Бланкетный характер диспозиции, содержащей лишь при мерный перечень нарушаемых правил и их последст вий, позволял привлекать к ответственности за большой круг самых разнообразных деяний: составом преступле ния стали охватываться, по сути дела, все нарушения правил безопасности движения и эксплуатации железно дорожного, морского и речного транспорта. В этом же заключался и существенный недостаток нормы, по скольку описание объективной стороны преступления в виде неконкретизированного указания на «нарушение трудовой дисциплины» чрезмерно расширяло рамки судейского усмотрения и в целом свидетельствовало о явной криминализационной избыточности. Не случайно в дальнейшем законодатель пошел по пути сужения круга правил, нарушение которых влекло уголовную ответ ственность, ограничившись в основном лишь теми из них, которые регламентировали безопасность движения и эксплуатации транспорта. Однако на первых порах после издания нормы наметилась тенденция к ее расширительному толкованию.
В постановлении от 25 июля 1932 г. Пленум Верховного Суда СССР предложил при менять ст. 593в УК к работникам гражданской авиации, виновным в нарушении трудовой дисциплины, повлек шей последствия, указанные в этой статье12. Чуть позже, в связи с принятием в 1935 г. нового Воздушного Кодекса СССР и в целях усиления борьбы с посягатель ствами на безопасную работу воздушного транспорта, система транспортных преступлений была дополнена двумя новыми нормами, предусматривающими ответ ственность за нарушение работниками гражданской авиации служебных обязанностей (ст. 593г УК) и за нарушение правил об охране порядка и безопасности воздушных передвижений (ст. 754 УК). Необходимость криминализации этих деяний диктовалась быстрым ростом гражданской авиации, расширением сети воздушных со общений, высокой степенью общественной опасности воз душно-транспортных преступлений.
Однако в центре внимания законодателя по-прежнему оставался железнодорожный транспорт. Отражением тен денции на усиление охраны безопасности его движения явилось установление Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. уголовной ответ ственности за совершение действий, могущих вызвать крушение поезда: развинчивание рельсов, подкладывание на рельсы различных предметов и т. п.13 Ответст венность наступала с 12-летнего возраста и могла выра жаться в применении к виновным «всех мер уголовного наказания». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 апреля 1941 г. была предусмотрена уголов ная ответственность за самовольную без надобности остановку поезда стоп-краном14. Виновные наказыва лись лишением свободы на срок от одного года до 3 лет, если эти действия по своему характеру не влекли за собой более тяжкие наказания. Все это, очевидно, не обходимо связывать с проявлением общей тенденции к расширению сферы уголовной репрессии и ее ужесто чению как основных направлений развития уголовной политики времен сталинизма. Думается, что даже обста новка военного времени не давала оснований для при менения столь жестких способов криминализации и пенализации этих и других видов транспортных преступ лений.
В результате принятия рассмотренных новелл в уго ловном законодательстве того периода сложилась опре деленная система норм о транспортных преступлениях. По мнению Н. С. Алексеева, к транспортным относились следу ющие преступления: 1) нарушение работниками транспор та трудовой дисциплины (ст. 593в УК); 2) нарушение работниками авиации служебных обязанностей (ст. 593Г УК), 3) умышленное разрушение или повреждение путей сообщения (ст. 593б УК); 4) нарушение обязатель ных постановлений об охране порядка на транспорте (ст.751, 754 УК); 5) самовольная остановка без надоб ности поезда стоп-краном (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 апреля 1941 г.); 6) нарушение специальных правил эксплуатации судов (ст. 752, 753, 1561, 176, 184 УК)15.
Обращает на себя внимание тот факт, что в уголовном законодательстве этого периода не имелось ни одной специальной нормы, непосредственно направ ленной на охрану безопасного функционирования авто транспортных средств. Между тем с развитием автомо бильной промышленности, ростом автопарка, интенси фикацией движения по дорогам страны обеспечение безопасности такого движения становилось всё более серьезной проблемой. Пробельность уголовного закона длительное время затрудняла борьбу с посягательст вами на безопасную работу автотранспорта. В судебной практике такие деяния квалифицировались либо по статьям о преступлениях против личности, либо как нару шения обязательных постановлений об охране порядка на транспорте, либо как преступно-небрежное исполнение водителем своих служебных обязанностей (ст. 111 УК). Такая практика, как обоснованно отме чалось в литературе, не обеспечивала достаточно эффективной репрессии в отношении грубых нарушений правил безопасности движения на автотранспорте.
Пленум Верховного Суда СССР от 26 мая 1932 г. разъяснил, что работники автотранспорта за автоаварии с человеческими жертвами по общему правилу должны привлекаться к ответственности по ст. 111 УК; в исключительных случаях, когда наруше ние правил вождения автотранспорта повлекло массовые человеческие жертвы, гибель ценного государственного имущества и другие исключительно серьезные последствия, действия водителя по аналогии могут квалифицироваться по ст. 593в УК.
Впоследствии Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 29 декабря 1936 г. приравнял преступные нарушения трудовой дисциплины работников автотранспорта и городских железных дорог к таким же деяниям на железнодорожном и водном транспорте, указав на необходимость квалификации этих нарушений по ст. 593в УК уже без обязательной ссылки на аналогию. Наконец, постановлением Пленума того же суда от 15 сентября 1950 г. все автотранспортные преступления подразделялись на совершенные работниками транспорта и иными лицами, с предписанием квалифицировать первые по ст. 593в УК, а вторые – по статьям о преступлениях против личности16. Нетрудно убедиться, что пробел уголовного закона был восполнен применением нормы по аналогии, что привело к отсутствию единства в квалификации преступных нарушений правил безопасности движения автотранспорта, смешению их с другими деяниями, особенно в процессе квалификации действий водителей, не являющихся работниками автотранспорта. Определенные трудности возникли и при решении таких вопросов, как квалификация действий води телей-стажеров, водителей, являющихся работниками автотранспорта и не имеющих права на управление транспортными средствами, водителей, отстраненных от работы администрацией, должностных лиц, нарушающих правила эксплуатации автотранспорта.
Уголовному законодательству ряда союзных республик были известны и другие, кроме перечисленных выше, виды транспортных преступлений, например ведение автомашины лицами, находящимися в нетрезвом состоя нии, а равно способствование опьянению водителей авто машин при исполнении последними служебных обязан ностей, независимо от наступления последствий (ст. 202 УК Туркмении).
Таким образом, особое значение транспорта как од ной из важнейших отраслей народного хозяйства обусло вило постоянное совершенствование уголовного законо дательства, направленного на усиление борьбы с пося гательствами на его нормальную, безопасную работу. В то же время нельзя не отметить отсутствие в нем стройной системы транспортных преступлений, несовер шенство законодательной конструкции отдельных норм, наличие серьезных пробелов. Исторический очерк фор мирования отечественного уголовного законодательства об ответственности за транспортные преступления дает возможность выявить наиболее характерные тен денции, закономерности и особенности развития анали зируемой группы норм.
Во-первых, четко прослеживает ся тенденция к их количественному росту. Во-вторых, наблюдается противоречивое стремление законодателя, с одной стороны, к постоянной дифференциации ответ ственности в этой сфере, с другой — к ее интеграции, т.е. созданию и сохра нению в законодательстве норм, предусматривающих от ветственность за посягательства на безопасную работу сразу нескольких видов транспорта. В-третьих, дается чрезмерно широкая трактовка понятия транспортных преступлений за счет включения в их число преступ ных нарушений правил, не относящихся к сфере регу лирования безопасности движения и эксплуатации транс порта. В-четвертых, ответственность за транспортные преступления строится с учетом юридического, а не факти ческого статуса лица, управляющего транспортным средством. В-пятых, ужесточается без достаточных к тому оснований наказуемость транспортных преступ лений вплоть до снижения возраста уголовной ответ ственности за отдельные из них до 12 лет, включения в санкции соответствующих норм наказания главным образом в виде лишения свободы, а в санкцию ст. 593в УК – смертной казни.
Отмеченные недостатки во многом объясняются неразработанностью в тот исторический период на доста точно высоком теоретическом уровне понятия «транспорт ные преступления». Это обстоятельство лишало зако нодателя возможности очертить четкий круг преступлений, относимых к категории транспортных, выделить наиболее типичные их виды, привести нормы о транспортных преступлениях в стройную систему. К сожалению, указанные недостатки в силу тех же причин не были до конца преодолены и в процессе принятия УК РСФСР 1960 г.
Анализ тенденций в развитии уголовного законо дательства на протяжении последней более чем четверти века, начиная с момента принятия УК РСФСР 1960 г., позволяет установить следующие особенности уголовно-правовой политики в сфере борьбы с транспортными преступлениями. Во-первых, с введением в действие УК РСФСР 1960 г. ряд транспортных преступлений, известных предшествующему законодательству, подверг ся полной или частичной декриминализации. Она кос нулась: нарушения работниками транспорта трудовой дисциплины (ст. 593в УК); нарушения работниками авиации служебных обязанностей (ст. 593г УК); наруше ния правил пользования радиоустановками на судах (ст. 753 УК). Кроме того, в связи с принятием Уголов ного кодекса РСФСР был признан утратившим силу Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 апреля 1941 г., которым регламентировалась уголовная ответственность за самовольную без надобности остановку поезда стоп-краном.
Во-вторых, некоторые из ранее известных уголовному законодательству составов преступлений подверглись реорганизации и были либо укрупнены, объединены в один состав (ст.ст. 751, 752, 754 УК РСФСР 1926 г. – в ст. 85 УК РСФСР 1960 г., ст.ст. 176, 184 УК РСФСР 1926 г. – в ст. 204 УК), либо модифицированы (некоторые положения ст. 593в УК РСФСР 1926 г. в новом УК приобрели вид ст. 86). Норма об ответственности за неоказание помощи капитаном судна людям, гибнущим на море или на ином водном пути (ст. 1561 УК РСФСР 1926 г.), была воспринята новым УК без существенных редакци онных изменений (ст. 129).
В-третьих, в момент принятия УК РСФСР 1960 г. криминализации подверглись: нарушение правил безопасности движения и эксплуатации автомототранспорта или городского электротранспорта работником этих видов транспорта (ст. 211 УК), нарушение правил безопас ности движения автомототранспорта лицом, не являю щимся работником автомототранспорта (ст. 212 УК), нарушение действующих на транспорте правил (ст. 213 УК). В дальнейшем криминализационные процессы в данной сфере еще более усилились. Они выразились в восстановлении Указом Президиума Верховного Со вета СССР от 21 октября 1963 г. «Об усилении уголов ной ответственности за самовольную без надобности остановку поезда»17 уголовной ответственности за эти действия и в установлении уголовной ответственности за управление транспортным средством в состоянии опьянения (ст. 2111 УК), за выпуск в эксплуатацию техни чески неисправных транспортных средств (ст. 2112 УК), за допуск к управлению транспортными средством лиц, находящихся в состояний опьянения (ст. 2113 УК), за угон транспортных средств (ст. 2121 УК), угон воздушного судна (ст. 2132 УК), за умышленное блокирование транспортных коммуникаций (ст. 1 Закона СССР от 23 октяб ря 1990 г.), за принуждение работников железнодорож ного, воздушного, водного, автомобильного или магист рального трубопроводного транспорта к невыполнению своих служебных обязанностей (ст. 2 Закона СССР от 23 октября 1990 г.), за угон или захват железнодорож ного подвижного состава, морского или речного судна (ст. 3 Закона СССР от 23 октября 1990 г.)18. Все это привело к тому, что нормы о транспортных преступ лениях стали наиболее динамичной частью уголовного законодательства.
В-четвертых, законодатель, не ограничиваясь введе нием в уголовное законодательство новых составов преступлений, шел также по пути включения в эти составы новых квалифицирующих признаков. В 1968 г. ст. 211 УК дополнилась частью 3, содержащей в качестве квалифицирующего признака указание на наступление последствий в виде «гибели нескольких лиц». В 1982 г. квалифицированными видами угона транспортных средств стали признаваться угон, совершенный по предварительному сговору группой лиц, а равно соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потер певшего, или угрозой применения такого насилия (ч. 2 ст. 2121 УК), и угон, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угро зой применения такого насилия (ч. 3 ст. 2121 УК).
В-пятых, прослеживается тенденция ко все более последовательному ограничению сферы действия норм о транспортных преступлениях лишь ситуациями, связан ными с посягательствами на безопасность функциони рования (движения и эксплуатации) транспортных средств. Она нашла свое отражение в конкретизации и унификации элементов составов транспортных преступлений. Унификации, в частности, подверглись как признаки субъекта транспортного преступления (акцент все чаще стал делаться не на юридическом, а на фактическом статусе лица, управляю щего транспортным средством), так и признаки транс портных средств, о которых идет речь в соответствую щих нормах (видовая характеристика указанных средств все последовательнее стала выводиться за пределы составов).
В целом и по содержанию и по конструкции группа норм, предусматривающих ответственность за транспорт ные преступления, в момент принятия УК РСФСР 1960 г. отвечала достигнутому в тот период времени уровню развития уголовно-правовой и уголовно-политической мысли. Правда, законодатель, несморя на уже имевшиеся в то время в теории предложения о выделении в Уголовном кодексе РСФСР самостоятельной главы «Транспортные преступления», эту идею не воспринял. Составы транспортных преступлений оказались «рассеянными» по разным главам УК, что являлось, на наш взгляд, одним из серьезных недостатков действовавшего в ту пору уголовного законодательства.
Дальнейший ход исторических событий лишь подтвер дил целесообразность системного изложения норм об ответственности за транспортные преступления, ибо с появлением новых видов, ростом числа транспортных средств, увеличением масштабов негативных последствий транспортной деятельности возникла настоятельная необходимость в криминализации ряда деяний, посягающих на безопас ное функционирование транспорта, в результате чего группа транспортных преступлений стала расти буквально на глазах. Объединить же их в одну главу без существенной ломки сложившейся системы Особенной части УК было уже практически невозможно. По вполне понятным причинам законодатель не может произвольно изменять уже сложившуюся систему права. Это удалось сделать лишь в процессе разработки и принятия УК РФ 1996 г.
|
