Коммунистическая оппозиция в современной россии: генезис, противоречивость, перспективы
Скачать 0.87 Mb.
|
2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Во Введении рассматриваются факторы, обусловливающие актуальность избранной темы диссертационного исследования, дается характеристика степени ее научной разработанности в научной литературе, формулируется основная рабочая гипотеза исследования, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, методология исследования, научная новизна. Формулируются основные положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость работы, характеризуются формы апробации материалов диссертации. В первой главе «Теоретические основания исследования коммунистической оппозиции в современной России» рассматриваются основные подходы к исследованию дилеммы «власть – оппозиция», существа и генезиса политических партий, а также в сравнительном плане анализируется проблема «партий-преемниц» в постсоциалистическом пространстве. В § 1 «Теоретические основания исследования феномена оппозиции» автор, опираясь на классические положения политической науки, рассматривает оппозицию как саму по себе обладающую признаками системности, рассматриваемую на основе известной AGIL-схемы Т.Парсонса, что дает возможность рассмотреть оппозицию с точки зрения взаимодействующих и образующих ее начал. Анализируя существующие походы к пониманию роли и сущности оппозиции, автор приходит к выводу, что полноценное выполнение оппозицией ее функций как в рамках всей властной системы, так и в качестве системы относительно самостоятельной, требует решения герменевтической проблемы «понимания» организованной частью оппозиции интересов и установок ее стихийного начала, преодоления отношения к нему как «другому» и выстраивания с ним интегративных отношений, что позволяет решить задачу превращения оппозиции в единый субъект, способный последовательно и целостно противостоять власти. Рассматривая в качестве условия реального противостояния власти относительную соразмерность по отношению к ней оппозиции, автор анализирует вопрос о критериях завершенности оппозиционной субъектности, при которых оппозиция способна предстать как коллективное политическое начало, решающее вопрос собственной идентификации и легитимации. В том числе - проблемы согласия стихийного оппозиционного начала на осуществление организованным началом оппозиции некоторой неформальной власти по отношению к нему. Осуществление последней предполагает достаточно высокую степень интеграции данных начал оппозиции. Это требует их относительной интеграции на трех уровнях: социальном (представление более или менее крупных социально-экономических интересов); интерпретационном (когда артикуляция агрегированных интересов воспринимается представляемыми социальными образованиями); поведенческом (обладание организованным началом признаваемыми легитимными рычагами воздействия на поведение масс и определенным единством поведенческих алгоритмов с ними). Разные комбинации интеграции названных уровней определяют степень завершенности или незавершенности оппозиционного субъекта. На основании этих выводов автор делает заключение, что универсальные характеристики оппозиции, заключающиеся в типе ее системности, определяются комбинацией интеграции тех или иных из названных уровней. Анализируя положения работ Дж. Сартори, О. Кирхаймера, Х. Линца, Ф. Бэргхорна, принимая в качестве базовой для характеристики оппозиции классификационную пару «системная - внесистемная», автор приходит к выводу, что сама по себе характеристика «внесистемности» недостаточна, требует разделения на две: собственно «внесистемную», при которой оппозиция образует некую автономную систему, способную существовать наряду с властной, и «антисистемную», когда ее оформление в систему означает «уничтожение» противостоящей властной системы. Наличие или отсутствие интеграции на том или ином уровне триады «социальное – интерпретационное – поведенческое», в конечном счете, и определяет тип оппозиции в соответствии с предлагаемой автором классификационной триадой «системная – внесистемная – антисистемная». В § 2 «Теоретические основания исследования феномена партии», рассматривая партию как основную форму оформления организованной части оппозиции, опираясь на классические партологические положения Дж. Ла Паломбары, С. Липсета, С. Эльдерсфельда, Дж. Брайса, К. фон Бейме, Д. Сартори, К. Лоусона, Д. Эптера, Р. Макридиса, Ж. Блонделя, М. Дюверже, автор отмечает, что хотя основой партийного деления следует считать классовое деление общества, однако это предполагает известные ограничения самого классового подхода, если мы сталкиваемся с социумом, в котором еще не сложилось новое классовое деление, а партии в силу тех или иных причин уже возникли. Выделяя ситуацию образования партий в условиях политических и экономических метаморфоз в СССР и странах Восточной Европы в конце XX века, автор отмечает, что в этом случае создание партий может опережать возникновение и самоидентификацию соответствующего класса. Партобразование вынуждено как бы повторять прежний исторический генезис и первоначально базироваться на иных, доклассовых основаниях, ранее зафиксированных историей. Делается вывод, что в этих условиях партиям свойственна в известном смысле «неполная роль», заключающаяся в первоначальном отсутствии массовой базы и тяготении к выражению доклассовых расколов. В этом случае агрегация и артикуляция интересов, выполняемые партией, строятся не от исходной социальной матрицы к политическому выразителю, а в противоположном направлении: встает задача найти свою социальную среду, причем возможно, что партия, образованная одним расколом, находит свою поддержку в среде раскола иного, более широкого. Опираясь на «генетическую» модель С. Липсета и Ст. Роккана, описывающую четыре раскола, образующих современную партийную конфигурацию, автор предлагает рассматривать в качестве пятой критической точки расколов кризис социализма в конце XX века. Ему свойствен «раскол по вере», который с учетом роли идеологии можно считать подобием раскола между церковью и государством. Причем реакция «верующего» сегмента опередила реакцию социальных образований на проводимые трансформации. Возникает проблема интеграции двух разных, хотя и родственных расколов: раскола «по вере» и социально-экономического, которая в первую очередь осуществляется на социокультурной основе и реализуется в оформлении не «политической», а «социокультурной партии». Рассматривая разницу исполнения функций этими двумя видами партий, автор отмечает различие в трех отношениях: 1. по принимаемой роли действия, которое для «социокультурной» партии оказывается ритуальным; 2. по отношению к результату, который для нее вторичен по отношению к процессу как исполнению ритуала; 3. по исходной конструкции действия, которое партия такого типа выстраивает не в соответствии с его эффективностью, а в соответствии со своими символическими началами. Все вместе это резко снижает эффективность осуществляемой интеграции. Рассматривая ситуацию, когда образующие партию и ее возможную базу расколы родственны, но первый из них в снятом виде опережает второй, автор приходит к выводу, что в ней интеграция расколов, осуществляемая на социокультурных основаниях, оказывается не полной. Идеология не вырастает из интереса, а интегрируется с ним внешними обстоятельствами. При отсутствии полноценной интеграции расколов оформляются три уровня оппозиционности: «веры» (параметры «раскола по вере), стихийных установок массы (отражающей собственно социально-экономический раскол) и уровень интегрированного данной партией политического поведения (выражающегося в нем достигнутой степени интеграции названных расколов), проявления которых анализируются автором. Специфически интегрированный «социокультурной партией» оппозиционный субъект обладает относительно малой устойчивостью и приобретает черты, описанные А. Вятром применительно к движению, несет в себе предрасположенность к затуханию, подвержен разрушению интеграции образующих его расколов в случае перехвата властью рычагов социокультурной интеграции и достигнутой легитимности оппозиции. В § 3 «Проблема партий-преемниц в постсоциалистическом пространстве» анализируется, в сравнении с проблемой утраты власти правящими партиями в странах Восточной Европы и СССР, определение их преемниками места в пространстве политических альтернатив и на основе этого – специфические черты этого процесса в СССР (России). С известной условностью можно выделить три варианта утраты компартиями власти: 1. дезорганизация партийного руководства, отказ от жесткого противостояния оппонентам, утрата монопольной легитимности и самой власти (Польша, ГДР, Венгрия, Чехословакия); - 2. изменение самоидентификации, проведение несвойственного им курса в экономике, утрата легитимности – и утрата власти в ходе последующего кризиса (Болгария, Югославия); - 3. попытка сохранения самоидентификации, жесткое противостояние с противниками и свержение (Румыния). Представляется обоснованным, что наиболее типичными из всех вариантов можно считать Россию, Венгрию, Чехословакию и Болгарию. При этом в них соединялись те или иные элементы разных вариантов, а Россия отчасти продемонстрировала синтез всех трех. Однако на смену этим партиям во всех случаях пришли «партии-преемницы», играющие заметную роль в политической жизни. В работе отмечается, что ситуации поражения компартий и образования их преемниц могут быть различены по следующим основаниям. Первое. Конфигурация идеологических альтернатив, в которой преемница определяла свое новое позиционирование. Второе. Момент проведения «учредительных выборов». Третье. Конфигурация селективных и коллективных стимулов. Четвертое. Варианты легитимации преемственности. Четыре названные страны представили четыре варианта судьбы «партий-преемниц». В двух случаях партии пошли по пути изменения самоидентификации, выразившейся в формальной социал-демократизации. В Венгрии это не помогло партии сохранить власть, в Болгарии власть на некоторое время была сохранена, но позднее утрачена. В обоих случаях партиям удавалось возвращаться к руководству, но уже ничем в своей политике не напоминая старые правящие партии. В двух случаях партии сохранили прежнее коммунистическое название. В Чехословакии компартии удалось, хотя и на вторых ролях, но сохранить политическое влияние. В России – вплотную подойти к возврату власти в середине 90-х гг. и остаться ведущей оппозиционной силой. Попытка создания в России «партии-преемницы» под некоммунистическим названием (Социалистическая партия трудящихся) оказалась неэффективной. В работе делается вывод, что ситуация в России оказалась обладающей особой спецификой, выразившейся, в частности, в образовании феномена мощной коммунистической оппозиции, не только подошедшей в середине 90-х. гг. к взятию власти в стране, но и поставившей в национальную повестку дня вопрос о восстановлении прежнего социального устройства. В работе показывается ряд особенностей становления современного коммунистического движения в России. Первая: в отличие от стран Восточной Европы здесь еще до утраты власти КПСС образовался ряд структур, объединявших ее левое крыло и ставших центрами образования «партий-преемниц». Вторая: доминирование в КПСС коллективных стимулов над селективными, определившее массовость «верующего» компонента. Третья: запрет КПСС в 1991 г., который в массовом сознании членов партии актуализировал образ коммуниста как способного противостоять враждебным внешним условиям. Четвертая: восприятие запрета, в результате, как покушения на ядро внутреннего сознания, придавшее сопротивлению во многом экзистенциальный характер. Пятая: оформление, в результате существования нескольких влиятельных центров консолидации коммунистов, нового сочетания коллективных и селективных стимулов. Шестая: последовавший за запретом шок экономических реформ, который наложился на существование организующихся центров сопротивления власти. В России, в отличие от других постсоциалистических стран, образовался феномен, который по имени его организационного начала можно обозначить как «феномен коммунистической оппозиции». Под ним в данном случае имеется в виду не движение за коммунизм как таковой, а приобретшее политические формы оппозиционное субъективирование, имеющее социокультурную природу и черты. Во второй главе «Формирование коммунистической оппозиции и обретение ею завершенных черт в период 1991-1995 гг.» проводится анализ ее ценностных и темпераментных черт, развитие ее от уровня ценностного протеста до субъекта, вступающего в политическое противостояние с властью при неоднозначном позиционировании по отношению к доминирующим общественным предпочтениям. В § 1 «Ценностные и темпераментные основы коммунистической оппозиции» проводится анализ стартовых условий формирования исследуемого явления, воспроизведение черт позднесоветской социокультурной реальности как его отличительной характеристики, доминирующая ориентация на выражение установок «раскола по вере». Анализируя стартовые условия возникновения коммунистической оппозиции и опираясь на работы ряда современных исследователей, автор делает вывод, что первоначально она зарождается как эмоционально-психологическая реакция партийной массы на запрет КПСС. Она не столько была сориентирована на собственно политическую деятельность, сколько преследовала цели самоидентификации и самоактуализации «верующего» компонента, утверждения в собственных глазах (и в глазах общества) факта своего существования. Характер политической оппозиции ей придает добавление к этой психологической реакции уже и реакции широких масс на экономический поворот начала 1992 г. При определенном совпадении они изначально были разнородны и противоречивы. Устранение этой разнородности требовало от коммунистов: 1. представить доктрину, объединявшую интересы обоих произошедших расколов и способную выступить альтернативной доктриной развития страны; 2. интегрироваться в единую оппозиционную систему; 3. предстать перед обществом в качестве дееспособного альтернативного целостного политического начала. Автор показывает, что компоненты формирующегося коммунистического движения (его элита, актив и массы), выступившие относительно организованной частью, в своих темпераментных и ценностных установках воспроизводили достаточно инертные черты позднесоветской реальности. Последняя сформировала у них характер не субъекта-преобразователя, а субъекта-подданного. Его элита в массе своей была лишена навыков исполнения функции целеполагания, актив - сориентирован на инструктивную деятельность, в массе доминировала установка не столько на изменение социальных условий, хотя они ее и не устраивали, сколько на отрицание новых слов и суждений. При этом и элита, и актив комдвижения, сформированные в условиях аппаратно-бюрократической деятельности, воспроизвели ее характерные черты, в первую очередь – пассивно инструктивный настрой и ориентацию на минимизацию ошибок, минимизацию творческой деятельности. По мнению автора, организованная часть формирующейся оппозиции, обладая чертами высокой информационной устойчивости и политической обороноспособности, несла в себе высокую инертность, снижавшую способность к новаторскому действию и политическому наступлению. Парадокс заключался в том, что на роль непримиримой оппозиции претендовало начало, обладавшее чертами субъекта-подданного. Опираясь на данные социологии, автор отмечает, что раскол в отношении к проводимой с 1992 г. политике существовал внутри всех социальных групп. Коммунисты в этих условиях являлись, в первую очередь, носителями «раскола по вере», движением «ценностей», защищавшим свои ценности, символы и язык в большей степени, нежели социально-экономические требования пострадавшей от социальной трансформации массы. Между коммунистами и широкой массой, при известном совпадении настроений, определился ряд барьеров, вытекавших из 1. разницы языка и социокультурного типа; - 2. восприятия их социально родственной частью общества как отстраненного и назидательного начала, претендующего на духовную власть ней; - 3. отсутствия у них зримого интеллектуального превосходства над властью; - 4. отсутствия в них притягательности силы. В преодолении этих барьеров коммунистическое движение сталкивалось с рядом сложностей, вытекающих из противоречия между его консервативным политическим темпераментом и изначально радикальными установками исповедуемой доктрины, из ориентации на ценностную защиту образов прежней жизни, а не на формирующиеся в новых условиях интересы. Хотя в полной мере эта противоречивость могла проявиться лишь при относительно высокой степени развития субъекта и первоначально не воспринималась как очевидная. В § 2 «Становление коммунистической оппозиции. Первые проявления противоречивости» анализируется проблема самоидентификации центров коммунистического движения и борьба между ними за преемственность в ходе восстановления партийных структур, приобретение им черт завершенной оппозиции и переход от противостояния «в себе» к противостоянию с властью. Автор отмечает, что ни один из существовавших к моменту запрета КПСС внутрипартийных центров не ставил задачу актуализации коммунистической доктрины применительно к новой технологической эпохе, ведя полемику друг с другом в основном по вопросам истории. Однако наличие этих центров позволило после запрета оперативно начать работу по восстановлению партийных структур, когда между ними развернулась конкуренция по поводу преемственности. Был образован ряд новых компартий (РКРП, Союз коммунистов, РПК, ВКПБ), но основная борьба развернулась между сторонниками: 1. восстановления собственно КПСС, 2. оформления только российской партийной структуры на базе КП РСФСР и 3. объединения коммунистов в рамках новых компартий. После Июньского (1992 г.) Пленума ЦК КПСС и последовавшей в октябре 20-й Всесоюзной партконференции развернулось массовое движение явочного восстановления структур КПСС. Автор отмечает, что в центр вышло противостояние между Оргкомитетами 29-ого Съезда КПСС и 2-ого Съезда КП РСФСР, вылившееся в оформление КП РФ на ее 2-м съезде и преобразование КПСС в Союз коммунистических партий – КПСС на ее 29-м съезде. Преимущество оказалось у сторонников КПСС, чья установка на игнорирование негативной позиции власти к партии в большей степени соответствовала эмоционально-психологическому протесту партийной массы. Завершив этап самоидентификации, коммунистическое движение вступило в самостоятельное противостояние с властью, хотя пока еще по поводу не ее замещения, а определения правил игры, что наиболее полно выразилось в отношении к «учредительным выборам» 12 декабря 1993 г. По мнению автора, именно эта ситуация привела к кардинальному изменению баланса сил внутри коммунистической оппозиции. Заняв позицию бойкота, левое крыло коммунистов (СКП-КПСС, РКРП, РПК и т.д.) не учло особенности настроения масс, видевших в выборах возможность оказать воздействие на власть. КП РФ, напротив, действуя в рамках политического темперамента, ориентированного на минимизированное действие, приняла участие в выборах, что совпало с этими настроениями. В результате: 1. КП РФ, приняв участие в выборах без конкурентов на коммунистическом поле, подтвердила претензию на статус «партии-преемницы»; 2. Получив фракцию в парламенте, КП РФ сфокусировала на себе внимание протестных настроений; 3. В руководстве СКП-КПСС одержали внутрипартийную победу ее сторонники, что привело к утрате самостоятельного партийного значения СКП-КПСС в России. В итоге, включившись в зримое публичное противостояние с властью, КП РФ все больше стала восприниматься обществом как единственная реальная альтернатива существующей власти и проводимой ею политике. Анализируя социологические данные, характеризующие общественные настроения середины 90-х гг., автор делает вывод, что в обществе в этот период начинают доминировать стихийно оппозиционные настроения, по своему вектору все более актуализирующиеся в левом поле. Данные опросов показывают, что в 1993-1995 гг. происходит резкое падение поддержки как курса правительства, так и президента Ельцина. Заметно растет число представителей групп, определяемых исследователями как «социалисты», при их явном доминировании над «капиталистами». Анализ существующих в обществе ориентаций на уровне устойчивой аксиологии дает основание отметить доминирование ценностей, в принципе родственных внутренним установкам коммунистического движения. Однако в избранных коммунистами пропагандистских установках преобладал акцент не на ценности, интегрирующие представителей «раскола по вере» и социально-экономического, а на самоидентифицирующие их идеологические установки, в известной мере разделяющие оппозицию с обществом. КП РФ, выступившей на первый план в комдвижении, не удалось осознать всю степень «просоциалистичности» общественных ожиданий. Сделав акцент на национал-патриотические установки, принятые в абсолютизированном и не наполненном проектным и социально-экономическим содержанием виде, ей не удалось интегрировать весь объем стихийной оппозиционности общества. В § 3 «Контуры общественных ожиданий и позиционирование коммунистической оппозиции в их поле в середине 90-х гг.» на основании приводимых социологических данных анализируются контуры доминирующих ожиданий общественного устройства, самоопределение коммунистической оппозиции в поле идеологических альтернатив в ходе электорального цикла 1995-1996 гг., кризис внесистемной роли оппозиции. На основе данных социологических исследований автор показывает, что в оценках общества существовала поддержка демократизации общественной жизни, но при желании сохранения сильного СССР и ведущих позиций государства в экономике, негативное отношение к крупной частной собственности и избранию Б. Ельцина президентом РСФСР, отрицательное отношение к приватизации. Доминировало представление о желательности социалистических целей общественного развития. Однако, рисуя вполне социалистическую картину своих ожиданий, большинство общества не стремилось голосовать ни за левых коммунистов, ни за КП РФ, которые не олицетворялись ею с этими ожиданиями. Причину этого автор видит в том, что утвердившиеся в этот момент общественные ожидания оказались как шире фундаменталистких установок левого крыла коммунистов, так и левее, «социалистичнее» избранной КП РФ национал-патриотической доктрины, выдвижение которой в условиях распада государства было понятно, но которая не была наполнена конкретным социально-экономическим содержанием. По мнению автора, формирующееся расхождение установок коммунистического движения с ожиданиями стихийно-оппозиционных настроений сыграло ключевую роль в ходе электорального цикла 1995-1996 г. Организованные левые силы выступили в ходе парламентских выборов 1995 г. четырьмя блоками (КП РФ, Коммунисты - Трудовая Россия - за Советский Союз», Аграрная партия и блок «Власть – Народу»). Однако их совместная интеграция коллективного поведения масс достигла лишь 32 % голосовавших. Ни одной из четырех сил не удалось найти политическое самоопределение, которое могло бы покрыть доходящий до 60 % левый компонент общества. Автор отмечает, что, вступив в президентскую кампанию, лидеры коммунистов сделали ставку на интеграцию «советско-социалистической» и «национал-патриотической» групп. Однако они не учли неоднородность последней, состоявшей как из «красных», так и из «белых» патриотов, и оставили в стороне «умеренно-социалистическую группу», на парламентских выборах реализовавшуюся в 12 % голосовавших, но в общем социальном поле доходившую до 38 %. Как показывают приводимые данные, голоса «национал-патриотов» добавили во 2-м туре коммунистам около 5 % голосов, тогда как умеренно-левых оттолкнула национал-патриотическая риторика КП РФ. Основываясь на приводимом анализе, автор полагает, что ни КП РФ, ни левое крыло коммунистов (Блок КТР-СС – РКРП, РКП-КПСС, РПК) не сумели в полной мере сделать выводы из итогов прошедшего электорального цикла. Достигнув к 1996 г. высшей точки своего влияния, коммунистическая оппозиция выступила в качестве самостоятельной политической и ценностной системы, относительно успешно конкурирующей с системой власти. Однако, оставив в стороне умеренно-левый массив общества, она не смогла в полной мере осуществить интеграцию образовавших ее общественных расколов. По мнению автора, в обществе сложились не две (властная и оппозиционная), а три противостоящие системы, включая систему не интегрированных стихийно-оппозиционных ожиданий. Кризис внесистемной роли коммунистической оппозиции выразился, в первую очередь, именно в том, что ей не удалось мобилизовать весь объем последних, а своих ресурсов для замещения власти у нее оказалось недостаточно. Автор выдвигает тезис, что не коммунистическая оппозиция оказалась заперта в «электоральном гетто», а ее лидеры и актив, не сумев оценить всю степень левизны общества, оказались заперты в «социокультурном гетто». Преувеличивая готовность общества голосовать за принимаемые ими установки и ценности, они недооценили его реальную левизну, существование в нем огромного умеренно-левого массива. В третьей главе |
Похожие:
 | России Издательство «библиополис» И. Р. Шафаревич. Трёхтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России — Псков, 2002. — 366 с | | Конспект занятия по шахматам тренера-преподавателя Лобанова Е. В.... Сегодня мы продолжим изучать пешечный эндшпиль и узнаем что такое оппозиция и ключевые поля |
| Расим Илхам оглы Генезис института мировых судей в России Диссертация выполнена на кафедре теории и истории государства и права начоу впо современной гуманитарной академии | | Программа курса «современные политические идеологии» «ландшафта» современной России, раскрыть роль и перспективы политических идеологий в специфических условиях социально-политического... |
| Соколова М. В. С594 История туризма: Учеб пособие Древнем Востоке. Описаны зарождение и генезис туристско-экскурсионной деятельности в России, возникновение и становление международного... |  | Курсовая работа по дисциплине «макроэкономика» Цель исследования: рассмотреть состояние и перспективы развития рынка ценных бумаг в современной экономике России |
| Докладом по теме «Предпринимательство в экономике современной России:... Информация об участии студентов и преподавателей колледжа в конкурсах, олимпиадах и конференциях в 2009-2010 учебном году | | Актуальные процессы и перспективы Испанский язык в информационном обществе: актуальные процессы и перспективы / El español en la sociedad de la información: actualidad... |
| Юридическое образование в современной россии: состояние и перспективы развития На этот раз в рамках проекта было проведено научное соревнование уже международного масштаба – Международный конкурс для студентов... | | Планы семинарских занятий, тестовые задания по дисциплине «Политическая... Бродовская Е. В. Политическая система современной России: Учебное пособие/Е. В. Бродовская. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – 160 с |
| Педагогическая пресса в россии во второй половине XIX в.: Генезис,... | | Программ а 5-й международной конференции мобильная связь в россии Сети связи третьего поколения. Международный опыт и перспективы внедрения в России |
| Реферативная работа по теме: «Экономические и экологические преимущества... «Экономические и экологические преимущества атомной энергетики и перспективы её развития в России» | | Тема: Идеология: генезис и содержание Тема: Идеология: генезис и содержание (ассистент кафедры общественного здоровья и здравоохранения Шпаковская Е. В.) |
| Урок по теме «Часовые пояса на карте России» Сформировать понимание уникальности географического положения России через знакомство с современной схемой исчисления времени в России... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени». Противоречивость характера и одаренность Печорина |
