Издано редакционно-издательским отделом кввкухз 07. 09. 1994г

МЕДСАНБАТ Медсанбат — полевой, передвижной, в лесу. Поят хвой­ной настойкой — такой приказ, иначе есть не дадут. Горечь страшная, зато витамин С, и раны затягиваются быстрее. В медсанбате ст. Неболчи я пробыл пару недель. Щека зажила быстро, в конце 1-й недели почистили скуловую кость, это было больно. Остальное затянулось быстро. Врач сказал: «Як на собаци». Получил справку: направлен в 392-й запасной стрелковый полк. Так начинается второй период моей жизни на войне, ибо, начиная именно с этого стрелкового полка, я перестал быть командиром стрелкового взвода — стал связистом. 392-й ЗАПАСНОЙ СТРЕЛКОВЫЙ ПОЛК Полк стоял недалеко от Боровичей, которые называли не иначе как «фронтовой Париж» — отчасти из-за сравнения с лесом и деревнями, отчасти из-за большого количества банно-прачечных отрядов, госпиталей и девчат. В полку я сначала числился в батарее 120-мм минометов. Оттуда я два раза был послан в командировку. Надо было из полка сопровождать эшелон с нестроевиками в Войбокала, Ларьянстрой. Войбокала — железнодорожная станция под Ленинградом. Во время любой остановки нестроевики разбегались по станции в поисках еды. И надо же, что именно в это время разбомбили оба моста через Волхов, и эшелон остановился в нескольких километрах от моста. Так как продовольствие мы получали на станциях, кормить этих нестроевиков (порядка 600 человек) было нечем. Начальник эшелона выделил в моё распоряжение паровоз с вагоном, 4 человека — на станцию Хвойная за продуктами. В течение двух суток я выколачивал продукты и, когда прибыл, меня встречали как бога. Порядка сотни человек все-таки разбежались по окрестным деревням, так мы их и не досчитались. Остальных сдали и вернулись обратно в расположение полка. Вторая моя командировка была в июне в Рыбинск. Ехал я через Ярославль, проезжал именно в ночь на 15 июля, когда Ярославль подвергся сильнейшей бомбежке, горел завод резины, и утром солнце было закрыто шлейфом дыма. Я был под многими обстрелами и бомбежками, но эта особая: где-то далеко слышны крики, визги, летят обломки….Когда в бою погибают солдаты – это уже кажется привычным, а вот в такой обстановке я еще не был – и кажется надо куда-то бежать, кого-то спасать или . по крайней мере, что-то предпринимать - и стыдно чувствовать своё бессилие: где-то люди, дети - погибают , а ты сидишь в укрытии и ничем не можешь помочь. В Рыбинске познакомился с Тоней Кулаковой, младше меня на год. Провел у них дома три вечера, для войны это довольно много, сфотографировались и долго переписывались. Через год она тоже пошла на фронт и воевала зенитчицей, потом переписка прервалась. Ничего серьёзного, конечно, не было...После войны, когда женился, искать её К этому же времени относится знакомство с Колей Близнюком. Он был в этом же 392 полку командиром взвода в радиороте, бог знает, как бы сложилась судьба моя, если бы нe он. Узнав, что я учился в институте связи, он быстро убедил меня перейти в их роту. Через некоторое время я пере­вожусь командиром учебного взвода в роту связи, где гото­вят девушек радисток—агентурщиц. С Колей мы быстро по­дружились. Жили в одной землянке, хлебали из одного ко­телка, рассказывали подробно друг другу о своей жизни (ему было уже 22 года, мне — 19 лет). А служба наша состояла в том, что с девчатами мы зани­мались по 10 часов в день. Из них 6 часов — СЭС (станционно-эксплуатационная служба), 4 часа — матчасть радиостан­ций. За месяц нужно было подготовить из школьниц (а им было 17—18 лет) радисток третьего класса. Правда, были и постарше, и даже замужние. Так, у меня была замкомвзводом огромная дама, на девчат она гнула матом, они ее боялись, я тоже. Дисциплина была строгая. Однажды ко мне во взвод сунули повариху за какую-то провинность. В первый же день она сбежала на свидание (рядом был авиа­полк). Прибыла в два часа ночи. Привели ее ко мне, начал ее воспитывать, а она: «Пошел ты, лейтенант, знаешь куда?» И сказала куда. Я ей — арест и в холодную. В 4 часа ночи меня будит дежурный — повесилась. Валенки, полушубок — бегу. Лежит, ремень на шее и косит глазом на мою реакцию. Я сказал: «Пусть вешается». Только я в дверь, она вскакива­ет: «Товарищ лейтенант, я больше не буду». Вот так было ночью, а днем — опять занятия. Девчата не выдерживали на­грузки — спали. Когда я видел, что заснуло 30—40 процен­тов, давал команду: «Встать! Выходи!» и вдоль землянок без шинелей, туда и обратно «Бегом, марш!» — просыпались все и опять начинали заниматься работой на ключе (азбука Мор­зе). РОДНЫЕ Мой отец - рабочий, мама - бухгалтер. Жили мы почти в центре города строителей кораблей Николаеве. Жили довольно бедно, даже по сравнению с соседями. Лишь по праздникам родители могли позволить себе (и нам с братом, младше меня на 3 года) деликатесы . Одежда - самая необходимая. Коньки я делал сам (деревяшка, под ней – металлическая проволока большого диаметра) Ремешками деревяшка привязывалась к валянку. Велосипед мне подарили подержанный, с рынка, когда я окончил 4-й класс. В семье были твердые устои на труд и учебу ; на что никогда не было отказов - на оплату книг и учебников. Художественную литературу для себя и для мамы ( папа не читал) я брал в библиотеке рядом с домом ( ул.Пушкинская, д 32)., где был отдел для взрослых и для детей разного возраста. С 8 класса меня записали во взрослый отдел. Именно мама меня приучила к чтению - это стало необходимостью и продолжается в глубокой старости. Когда я стал ленинградским студентом, родители не могли мне помогать, а на стипендию не проживешь. В общаге мне сразу подсказали. Как можно заработать – и я ночью на жд станции грузил уголь и худо-бедно зарабатывал на еду. Когда началась война, моё сообщение, что я в военном училище родители получили, но вскоре бежали из города на восток - сначала в район нижней Волги, откуда я получил письмо на полевую почту училища (Уральск) и ответил. .Но они это письмо уже не Борис Петрович .Нина Наумовна получили и 15 летний Петька поехал в Уральск искать меня - а я уже был в Новоузенске на формировании артдивизиона 53 бригады 2-й ударной.армии. Лишь в октябре 1943 г. я, наконец, связался с родными. А получилось так. Когда формировалась 2-я ударная, я уже был в Новоузенске, родители эвакуировались из Николаева, в дороге устроились — отец Борис Петрович и младший брат Петя — на работу в полевой госпиталь. Пете тогда было 15 лет. Госпиталь эвакуировался под Сталинград летом 1942 года, когда немцы подошли к Сталинграду, они эвакуировались в Среднюю Азию. А в это время письма, ко­торые родители писали на полевую почту моего артдивизио­на 53-й отдельной курсантской бригады, когда мы вышли из окружения, ко мне не попали (в это время я находился в го­спитале ст. Оксочи и писал по сталинградскому адресу). Пи­сьма с пометкой «Пропал без вести» были отправлены обрат­но. Короче говоря, связь наша прервалась. Находясь на кур­сах младших лейтенантов, я узнал, что в Бугуруслане нахо­дится бюро по розыску потерявших друг друга на войне лю­дей, и я туда написал. И мама, Нина Наумовна, тоже писала на Бугуруслан. Так мы нашли друг друга. Мама рассказала, как пришло мое первое письмо, у нее отнялись ноги и неко­торое время она не могла идти. Я же получил письмо в ок­тябре сорок третьего года. Стояли мы в какой-то деревне, жили вместе с Колей Близнюком, и вот я получил письмо и фото отца и матери — худых, неузнаваемых. На радостях за 600 рублей раздобыл самогона и мы отметил это событие. Из последующих писем я узнал, что мой дорогой братишка—пацанчик в холод и голод ездил разыскивать меня в Уральск в училище, там меня не застал и еле живой вернулся к роди­телям. Ездил без денег, еды, теплой одежды.. В дальнейшем в Средней Азии Петр работал сначала в колхозе, потом на заводе, закончил вечернюю школу с серебряной медалью и приехал в Москву, поступил в Московский авиационный ин­ститут, проучился там немного, а затем решил, что ошибся с выбором профессии, ушел работать в газету и учиться в вечернем Полиграфическом институте, стал журналистом. УЗЕЛ СВЯЗИ «КОСТЕР» — ОСВОБОЖДЕНИЕ НОВГОРОДА Вернемся к учебной радиороте 392-го запасного стрелко­вого полка. Командовал учебной ротой капитан Бадьянов. Командирами взводов были Коля Близнюк, Суворов и я. Су­воров был гораздо старше нас (32—35 лет) и в наших неслу­жебных делах не участвовал. Он имел обыкновение вне занятий сидеть в землянке, раскладывать пасьянс и петь под нос арии из опер (он из старой интеллигентной семьи, ленингра­дец). Мы с Колей всегда были голодны, после занятий выгля­дывали нетерпеливо, когда нам принесут обед (у каждого был свой ординарец из взвода), но т. к. котелок наливался на двоих, мы во время еды старались быть рыцарями по отно­шению друг к другу. Вечером разбирались со своими девча­тами, кто где виновата, так как моя замкомвзводиха всех держала в ежовых рукавицах. Был случай, что она до того до­пекла одну, уже в летах (28—30) замужнюю женщину, обви­нив ее в амурах, что та пыталась застрелиться. За два месяца мы привыкли к своим девчатам, они к нам. И позже, когда Волховский фронт был расформирован и мы с Колей на машине двигались по фронтовой дороге в тыл фронта сдавать имущество роты, остановилась встречная ма­шина, с кузова соскочили несколько наших учениц и бук­вально затискали и зацеловали нас — «своих» лейтенантов. Оказалось, что они уже получили назначения во фронтовую разведгруппу и распределялись кто куда, в основном к пар­тизанам. Я больше никого не встречал, а Коля еще долго имел связь с Аней Костериной, даже рассказывал, что она живет в Москве в самые последние годы, когда мы с ним встречались в Киеве в 1968 году. Некоторое время при расформировании мы располагались в Крестцах, а затем я был назначен начальником узла связи с позывным «Костер» на окраине Малой Вишеры .Готовилось наступление на Новгород, через этот узел проходили основ­ные связи фронт—армии. Ясно, что я не имел никаких пред­ставлений о дислокации войск, действительных номерах ча­стей и соединений — у меня в голове были лишь позывные, кодировки должностей, кроссировки связи, нарушений линий и т. д. Узел представлял собой телефонную станцию на 100 номеров, 3 аппарата СТ-35 и две радиостанции типа РСБ — одна стационарная, другая подвижная. Личный состав — 14 бойцов—связистов, больше половины — девчонки. Для орга­низации связи, обеспечения смен, питания, зарядки аккуму­ляторов и прочих малых и больших дел я мотался с утра до ночи. А ночью самая большая нагрузка — одна заболела, у другой женские проблемы, третья в самоволке, каждый раз при неполадках вызывают к телефону разные начальники, гнут матом (конечно, и я в долгу не оставался, если началь­ник помельче), требуют немедленно соединить, а как сразу соединишь, если линия неисправна, приходилось молить со­седей — дать связь через них, кроссом соединять в обход. Вообще начальника кросса — солдатика — я очень берег хороший кроссист, знал на память все возможные варианты обходов, а это для начальника узла — незаменимый человек. Все кроссисты друг друга знали, матом гнули артистически (была на линиях даже одна кроссистка — ее иногда прослушивали, специально подключившись, как народную артистку). Уставали страшно. В течение 3-х суток перед взятием Новгорода я не спал, это был единственный случай за всю войну, когда на третьи сутки меня вызвали, со мной разгова­ривали, а я ничего не понимал, потом так уснул, что разбудить меня не могли даже по звонку начальника штаба армии, в полосе которой был этот узел связи. После взятия Новгорода узел был свернут, а я откомандирован в Ленинградский резерв. Видно, именно от этого штаба армии, который обеспечивался узлом связи «Костер», на меня и был подан на­градной материал на первый орден. В Ленинграде на Поклонной горе, где располагался peзерв, мы пробыли недолго, дней 10—12. В основном молодые офицеры — лейтенанты, старшие лейтенанты, капитаны. Нас погрузили в эшелон из товарных вагонов и отправили в юж­ном направлении. Через некоторое время узнали, что пункт назначения – Дно. Шутили – «идем на дно». В штабе 59-й армии, которая теперь была в составе вновь образованного 3-го Прибалтийского фронта, мне дали направление в стрелковую дивизию командиром стрелкового взвода. Это было лето 1944 года. 1630-я ОТДЕЛЬНАЯ РОТА СВЯЗИ И опять резкий поворот судьбы: по фронтовой дороге мне навстречу движется автомобильная радиостанция РСБ, в ка­бине справа от водителя офицер, капитан, лицо знакомое. Я остановился, смотрю. Он тоже посмотрел на меня, остановил машину, выходит. Разговорились, оказывается, студент третьего курса института связи им. Бонч-Бруевича, в котором я учился на I курсе и где меня застала война. Посмотрел он на мои красные нашивки за ранения и говорит: «А может быть, хватит судьбу испытывать, хочешь ко мне начальником этой радиостанции?» Посадил он меня в кузов, и поехали мы туда, откуда я шел. Взял он мои документы, и через час я уже был начальником радиостанции 1630-й отдельной роты связи. С этой ротой связана работа по обеспечению связью при освобождении Пскова—Порхова, а затем Эстонии и Латвии. Штат радиостанции менялся, сохранилась фотография: Саша Кобрин (ныне доктор технических наук, живет в Ленингра­де), Володя Цымбалист, Петя Боков, Коля Зайцев. Во время одного из перемещений — летом в лесу — рота пополнилась двумя офицерами — выпускниками Ленинград­ской академии связи, которая дислоцировалась в то время в Томске, Борисом Изаксоном и Толей Дегтяренко. В роте были и старые офицеры (по возрасту 40—45 лет)- Маковей; средний возраст — Захаров, Жидков, молодежь - Володя Черепнев — красавец, начальник пункта сбора до­несений, Сухов — телефонная группа и др. В роте было мно­го девушек. Две из них — подруги Оля Власенко и Лена Савоськина впоследствии стали женами Бориса и Толи. Служ­ба в роте заключалась либо в дежурстве по связи на узле, который обеспечивала рота, либо выезде в войска для обе­спечения радиосвязью подвижных групп. Несколько раз я ле­тал на У-2 офицером связи в передовые дивизии, обеспечивая их связью. Пока командиром роты был Мишка, жилось, не­плохо, хотя он очень строго спрашивал службу и связь. Од­нажды, узнав, что у меня в Ленинграде брат, выписал (неза­конно — из фронта — в другой фронт) командировку мне и старшине Васе Лосеву, нагрузив нас продуктами для своих родных. Добирались мы до Ленинграда на попутных маши­нах и в железнодорожных вагонах. Доехали. Отдали продукты и пошли к брату. Мой двоюродный брат—художник, до вой­ны — председатель профсоюза работников искусств Ленин­градской области. Доброволец, замполит роты, в 42-м году был ранен навылет в руку — правую. Но он — левша, писал картины левой рукой, работает и сейчас, имел несколько вы­ставок своих картин. После ранения опять был направлен на свое рабочее место — председателем союза РАБИС. Но в 1949 году почему-то переизбран. Квартира, где он жил до войны, была разбита. Нашли мы его на Невском, в Союзе. Встреча! И ночевка в его новой квартире — ул. Репина, дом 1/3, кв. 8 на Васильевском острове. Много было переговоре­но, он мне написал на своем фото: «Милому брату в память о бурных событиях. Воюй до конца!» Был я и в своем обще­житии на Среднем проспекте Васильевского острова (прос­пект Мусоргского), нашел одноглазого Бориса Жебеля, одно­курсника и жившего со мной в одной комнате Жору Сидоренко. Так как меня забрали в комендатуру за неверное ко­мандировочное предписание, туда со мной явилась студентка Валя Бушуева и устроила артистический скандал со слезами: «приехал жених, три года ждала», и мне продлили командировку еще на три дня, после чего мы устроили в общежитии праздник—свадьбу. Продолжаю о нашей отдельной роте связи. Ни разу за это время рота не подвергалась обстрелу или бомбежкам. Один раз только произошло несчастье: на мине подорвался почтальон. Затем, уже около Риги, сменилось начальство — командиром роты стал капитан Музлов — карьерист с довольно низкими моральными данными, служебными — тем более, но когда на смену ему пришел Щербаков, мы оценили первых двух. К моему счастью, он начал командовать, когда нас перебрасывали на Дальний Восток и меня со штатом и радиостанцией передали в 10-й механизированный Kopпус генерал-лейтенанта Васильева. Новый 1945 год встречали в лесу около станции Ропажи всей ротой. Я читал сочиненные на этот случай стихи. Пили, пели, танцевали. Пили мы, видно, не только этиловый спирт, потому что во время вечера я вдруг ослеп, и это продолжалось несколько минут. Потом все восстановилось. Пили много, и я уже не помню почему, но проснулся от смеха девчат. Я лежал среди них, видно, ночью искал, где тепло, забрел и уснул. К этому же времени относится довольно напряженная paбота на узле связи. К концу дежурства мы изматывались, и нам было не до вежливости. Так, мне сообщили, что вызывает кто-то по телефону. Я взял трубку, назвался, он: «А?», я еще раз повторил. Он опять: «А?» Я сказал обычное в этом случае «... на» и положил трубку. Не успел я сдать дежурство, звонит Музлов: «Тебя вызывают в Особый отдел». Усталый, голодный, я проторчал за дверьми около трех часов, пока понял, что меня четвертуют за телефонный ответ. Интересовались, где я был в окружении, с кем и когда выходил, все это с перерывами на «подождите за дверью». А затем; «Что ж это ты, лейтенант, разговаривать по телефону не умеешь». Вот тогда я догадался в чем дело. Однажды ко мне в Ропажи приехал Коля Близнюк. После расформирования Волховского фронта из Ленинградского резерва он попал в агентурную радиошколу, но не поладил с начальством и оказался в Прибалтике. Так как мы с ним переписывались, он знал, где я нахожусь. И вот такой сюрприз. По этому поводу только что сшитый мой китель (только вошёл в моду вместо гимнастерки) был обменян у доктора Мишки Кордыша на литр спирта-ректификата. Из Ропажей мы ездили в Ригу. Однажды поехали пить пиво. Пива много, закуски нет. Хорошо, машина была своя— полуторка ГАЗ-А, вповалку доехали, еле дотянули до коек. Так я узнал, что пивом можно упиться не хуже, чем водкой. Были на танцах — это называлось «балом». Был распо­рядитель с повязкой. Узнали, что значит танцы с «отхлопыванием» — наши девчонки отказывались выполнять эти прави­ла, и нас чуть не вытурили за нарушение обычаев. День Победы. Ночью прибыл из командировки, сдавал ра­диостанцию, ехал обратно в паровозной будке, уснул во вто­ром часу. Над головой приемник. Сначала стрельба, не про­снулся. Кто-то включил приемник. Слышу сквозь сон: «Побе­да, победа!», а я спать хочу. По радио выступил Сталин: «До­рогие соотечественники и соотечественницы... С победой вас!» Потом поехали в Ригу, болтались по городу, попали в театр —пела Эльфрида Пакуль и выступал милый, молодой, весе­лый Аркадий Райкин. Вечером в роте забили пульку, пили, стреляли, бесились, целовались –особенно девчонки - их у нас в роте было много…. , А на следующий день всей ротой (за исключением де­журных) двинули на озеро, достали лодки, байдарки, пили, пели, прыгали, веселились. Устроили соревнование, и я – опытный загребной Николаевского яхтклуба – победил… Такого настроения и веры в бу­дущее не было за всю прошедшую жизнь. Нам было по 22— 24 года...

Похожие:

	Список печатной продукции, изданной и отпечатанной редакционно-издательским отделом центра		Библиографическая поддержка при подготовке пособия оказана библиографом,... Ббк '™ Утверждено Редакционно-издательским советом угнту в качестве учебного пособия
	Институт кибернетики, информатики и связи Утверждено редакционно-издательским советом Тюменского государственного нефтегазового университета		«российский университет дружбы народов» (рудн) «согласовано» Рекомендовано редакционно-издательским советом университета в качестве методических указаний к практическим занятиям
	Ортопедические принципы лечения заболеваний пародонта Рекомендовано Редакционно-издательским советом университета в качестве методического пособия для студентов обучающихся по специальности...		Ортопедические принципы лечения заболеваний пародонта Рекомендовано Редакционно-издательским советом университета в качестве методического пособия для студентов обучающихся по специальности...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рекомендовано редакционно-издательским советом университета в качестве методических указаний для студентов специальности		Е. В. Лёвкина экология человека Рекомендовано к изданию Редакционно-издательским советом бгти (филиала) огу в качестве учебно-практического пособия для студентов...
	Учебно-методическое пособие по выполнению, структуре, оформлению... Утверждено редакционно-издательским советом Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета		Одобрено редакционно-издательским советом Саратовского государственного В этой связи в своих исследованиях следует использовать современные законодательные положения, инструктивные мате­риалы, научные...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Работа одобрена редакционно-издательским советом академии в качестве учебного пособия для специальности 050501 «Профессиональное...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рекомендовано редакционно-издательским советом университета в качестве методических указаний для студентов специальности «Менеджмент...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рекомендовано редакционно-издательским советом университета в качестве методических указаний для студентов специальности «Менеджмент...		Е. В. Лёвкина методика преподавания биологии Рекомендовано к изданию Редакционно-издательским советом Бузулукского гуманитарно – технологического института (филиала) огу в качестве...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... И 1994г дошкольному учреждению присвоен статус «Детский сад общеразвивающего типа с приоритетом развития творческих и познавательных...		Методические указания по дисциплине «Менеджмент» содержат описание... Рекомендовано редакционно-издательским советом университета в качестве методических указаний к практическим занятиям