Язык как знаковая система
Скачать 161.67 Kb.
|
| Язык как знаковая система По отношению к понятиям человеческого сознания, природным и общественным вещам и явлениям язык является знаковой системой. Язык не создает вещей и понятий, он лишь отражает их, фиксирует с помощью слов. Это позволяет рассматривать слова как знаки предметов и понятий. Хотя по своей материальной природе знаки языка не связаны с сутью вещей и в этом отношении независимы от них (условны), по своей психологической природе слова тесно связаны с обозначаемыми вещами устойчивой ассоциацией образа предмета и звучащего слова. Для человека иногда оказывается далеко не безразличным, как и почему называется та или иная вещь. В связи с этим культура речи предполагает уважительное отношение к слову, осторожное обращение с ним. Особого внимания требуют собственные имена, четкое произношение которых является требованием речевого этикета. Язык представляет собой не огромную коробку с ярлыками для различных вещей, но стройно организованную систему знаков. Это означает, что между языковыми единицами существуют различные отношения, соединяющие их в единое целое. Культура речи предполагает, что участники общения хорошо представляют себе системные связи слов и умело используют их, легко находят нужные ассоциации и оттенки значения слова, быстро исключают из оперативной памяти ненужные в данном речевом акте дополнительные значения и случайные звуковые и смысловые сближения слов. Знаковый характер языка позволяет ему служить надежным средством хранения и передачи информации. Язык окружает человека в жизни, сопровождает его во всех его делах, хочет он того или не хочет, присутствует во всех его мыслях, участвует в его планах... Собственно, говоря о том, что язык сопутствует всей деятельности человека, задумаемся над устойчивым выражением «слово и дело»: а стоит ли их вообще противопоставлять? Ведь граница между «делом» и «словом» условна, размыта. Недаром есть люди, для которых «слово» и есть дело, их профессия: это писатели, журналисты, учителя, воспитатели, мало ли кто еще... Да и из своего собственного опыта мы знаем: успех того или иного начинания в значительной мере зависит от умения говорить, убеждать, формулировать свои мысли. Следовательно, «слово» – тоже своего рода «дело», речь входит в общую систему человеческой деятельности. Правда, взрослый человек привыкает к языку настолько, что не обращает на него внимания. Владеть родным языком, пользоваться речью кажется нам настолько же естественным и безусловным, как, скажем, умение хмурить брови или подниматься по лестнице. А между тем язык не возникает у человека сам по себе, это продукт подражания и обучения. Достаточно присмотреться к тому, как ребенок в возрасте двух-трех лет овладевает этой системой: каждую неделю, каждый месяц в его речи появляются новые слова, новые конструкции – и все же до полной компетенции ему еще далеко... А если бы вокруг не было взрослых, сознательно или неосознанно помогающих ребенку освоить этот новый для него мир, он что, так и остался бы безъязыким? Увы, да. Тому есть немало документальных свидетельств – случаев, когда ребенок в силу тех или иных трагических обстоятельств оказывается лишенным человеческого общества (скажем, заблудившись в лесу, попадал в среду животных). При этом он мог выжить как биологическая особь, но безвозвратно терял право называться человеком: как разумное существо он уже не мог состояться. Так что история с Маугли или Тарзаном – красивая, но сказка. Еще более жестокие эксперименты ставит природа, производя иногда на свет человеческие существа, лишенные зрения и слуха. А раз ребенок лишен слуха, то у него не может развиться и звуковая речь – следовательно, мы имеем дело в данном случае с существами слепоглухонемыми. И вот оказывается, что из такого ребенка можно путем длительной и целенаправленной работы сформировать человеческую личность, однако при условии, что педагоги (а в России существует целая школа – профессора И.А. Соколянского) научат этого ребенка языку. Какому языку? Практически на единственно возможной для него чувственной основе – языку на основе осязания. Это служит еще одним подтверждением мысли о том, что без общества не может возникнуть язык, без языка не может сформироваться полноценная личность. Современный человек как биологический вид называется по-латыни Homo sapiens, то есть человек разумный. Но хомо сапиенс есть одновременно Homo loquens (хомо локвенс) – человек говорящий. Для нас это означает, что язык – не просто «удобство», которое придумало для облегчения своей жизни разумное существо, но обязательное условие его существования. Язык – составная часть внутреннего мира человека, его духовной культуры, это опора для умственных действий, одна из основ мыслительных связей (ассоциаций), подспорье для памяти и т.д. Трудно переоценить роль языка в истории цивилизации. Можно вспомнить по этому поводу известный афоризм немецкого философа-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера: «Язык создает человека» – или повторить вслед за российским ученым Михаилом Бахтиным: «Язык, слово – это почти все в человеческой жизни». Естественно, к такому сложному и многогранному явлению, как язык, можно подходить с разных сторон, изучать его под разным углом зрения. Поэтому языкознание (синоним – лингвистика, от лат. lingua – ‘язык’) растет не только «вглубь», но и «вширь», захватывая смежные территории, соприкасаясь с иными, соседними науками. От этих контактов рождаются новые, промежуточные и очень перспективные дисциплины. Одни их названия чего стоят: математическая лингвистика и лингвостатистика, лингвогеография и этнолингвистика, историческая поэтика и текстология... Некоторые из этих дочерних наук – такие, как социо- и психолингвистика, – уже нашли свое место в структуре (номенклатуре) человеческого знания, получили признание общества, другие – такие, как нейролингвистика, – сохраняют привкус новизны и экзотики... В любом случае не следует думать, будто языкознание стоит на месте и уж тем более, что оно только и занимается изобретением все новых правил, усложняющих жизнь простому человеку: где, скажем, надо ставить запятую, а где – тире, когда надо писать не с прилагательным вместе, а когда – отдельно... Этим, признаюсь, языкознанию тоже приходится заниматься, и все же важнейшие его задачи – иные: изучение языка в его взаимоотношениях с объективной действительностью и человеческим обществом. И хотя феномен языка кажется самоочевидным, необходимо с самого начала как-то его определить. Из всего многообразия существующих определений мы выберем для дальнейших рассуждений два, наиболее распространенных и всеобъемлющих: язык есть средство человеческого общения и язык есть система знаков. Данные определения не противоречат друг другу, скорее наоборот – друг друга дополняют. Первое из них говорит о том, для чего служит язык, второе – о том, что он собою представляет. И начнем мы наш разговор именно с этого второго аспекта – с общих принципов устройства языка. А уже потом, ознакомившись с основными правилами организации данного феномена и поговорив о его многообразных ролях в обществе, вернемся к вопросу о строении языка и функционировании его отдельных частей. Знак есть материальный объект, используемый для передачи информации. Проще говоря, все, при помощи чего мы можем и хотим что-то сообщить друг другу, есть знак. Существует целая наука – семиотика (от греч. semeion – ‘знак’), изучающая всевозможные знаковые системы. Поскольку среди этих систем находится (более того – занимает центральное место) человеческий язык, постольку объект данной науки пересекается с объектом лингвистики. Скажем, слово можно изучать с позиций семиотики, а можно – с позиций языкознания. В принципе человек может придать функцию знака любому предмету, любому «кусочку действительности». Возьмем три простых примера. На окне стоит цветок в горшке. Сидящий в кресле человек закурил и ослабил узел галстука. Из книги, лежащей на столе, торчит закладка. Все эти ситуации имеют, очевидно, свою причину и могут быть истолкованы как симптомы, то есть как проявления каких-то иных ситуаций (действий, состояний, побуждений и т.п.). Например, хозяйка квартиры решила, что ее цветок должен получать больше света. Служащему хотелось курить, а галстук давил шею. Читатель боялся забыть, на каком месте он прервал чтение, и потому заложил соответствующую страницу... Но наряду с причиной эти ситуации могут иметь и специальную цель: сообщить кому-то что-то. В частности, в «шпионском» фильме цветок на окне – возможно, сигнал: явка провалена. Закурив и ослабив узел галстука, человек, может быть, хочет показать собеседнику, что официальная часть разговора закончена и дальше можно чувствовать себя свободнее. А может быть, он хочет продемонстрировать своим жестом, кто именно является здесь хозяином положения, – в таком случае ему дозволено то, что не позволяется другим. Закладка, оставленная в книге, возможно, тоже должна сообщить другим членам семьи, что книга занята, что она в работе, не надо убирать ее на книжную полку... Теперь цветок, расслабленный узел галстука, закладка – это знаки. (Закладка, собственно, и перед тем была знаком, но – для себя, теперь же она стала знаком и для других.) Для того чтобы предмет (или событие) получил функцию знака, стал что-то обозначать, человеку нужно предварительно договориться с другим человеком, получателем этого знака. Иначе адресат может просто не понять, что перед ним знак, не включится в ситуацию общения. Ученым давно были известны рисунки древнего латиноамериканского народа майя – сплошные полосы фантастических фигурок людей, животных, каких-то предметов... Однако не сразу стало ясно, что перед нами – письмена: настолько они были декоративны, орнаментальны! А разгадал эти письмена в 50-е годы нашего века российский ученый Ю.В. Кнорозов: в свои тридцать с небольшим лет он был удостоен степени доктора исторических наук за расшифровку письменности майя.  Образец письменности майяВ обычной, повседневной жизни мы многих знаков просто не замечаем, не придаем им особого значения. Хотя роль их в общении велика. Таковы, в частности, мимика и жесты. Долгое или решительное объяснение, отказ или согласие, просьбу или приказ можно заменить одним многозначительным взглядом или движением руки. Но эти знаки для нас – как бы само собой разумеющееся. Пожалуй, мы обращаем внимание на мимику или жесты только тогда, когда наблюдаем за иной культурой общения. Скажем, за жестикуляцией итальянцев или вообще жителей Средиземноморья. В шутку говорят, что если итальянцу связать руки, то он и разговаривать не сможет... Кроме национально обусловленных систем жестов, «привязанных» к конкретному языку, существуют также интернациональные, общечеловеческие основания поз собеседников, движений их рук, дистанции между ними и т.д. Они, в частности, описываются в книге австралийского исследователя Алана Пиза «Язык тела». Эта книга, переведенная на десятки языков, включая русский, за короткое время выдержала огромное количество изданий. И интерес к ней читателей не случаен. Оказалось, что слова могут обманывать, вводить в заблуждение, но «язык тела», мимика и жесты, выдают истинное отношение человека к тому, что он говорит и слушает. По тому, как вы сидите, слушая собеседника, что в это время делают ваши руки (и ноги!), что написано на вашем лице, можно определить, доверяете ли вы собеседнику, интересно ли для вас то, что он рассказывает, и т.п. Вот вы непроизвольно отклоняетесь назад и скрещиваете на груди руки – тем самым вы увеличиваете дистанцию между собой и собеседником, в вашей позе появляется оттенок высокомерия и недоверия к тому, о чем идет речь. Вы потираете рукой шею – для собеседника это сигнал: вы в раздумье. Подперли ладонью подбородок – и опять-таки сделали это непроизвольно, бессознательно. Но со стороны, объективно оценивая, это сигнал: разговор вам наскучил, можно было бы сменить тему.  Некоторые жесты, имеющие знаковую природу:а – затруднение, растерянность: «Вот те раз! Что же делать?»;б – превосходство: «У меня на это своя точка зрения»;в – скука: «Все это мне совершенно неинтересно»Наряду с такими повседневными, привычными для нас средствами общения существуют целые сложные системы знаков специфических, даже экзотических. Таков, например, язык цветов, в прошлом веке любимое развлечение светского общества, средство флирта, налаживания отношений. Н  е менее экзотический ныне язык – язык веера. При помощи этого маленького опахала, непременного атрибута светской жизни, дама могла, оказывается, назначить свидание (и даже договориться о его точном времени), упрекнуть кавалера за несдержанное обещание или попросить прощения... Для этого нужно было по-разному держать веер в руках, в разной степени его раскрывать или указывать пальцем на определенную его часть. Понятно, что передаваемая при этом информация носила в основном салонно-будуарный характер, но большего, собственно говоря, и не требовалось. Вспомогательные, в каком-то смысле тайные, языки и были предназначены для определенной сферы жизни.Язык веера: некоторые знакиЕще одна чрезвычайно интересная в данном смысле знаковая система – язык татуировок. Речь идет здесь, конечно, не о входящих сегодня в моду цветных орнаментах, имеющих скорее эстетическую ценность (это древнее искусство происходит из Юго-Восточной Азии), а о татуировках в традиционном европейском понимании. Это условные изображения, наносимые под кожу путем накалывания и втирания красящих веществ и распространенные главным образом в среде моряков и преступников. По содержанию «наколки» опытный человек (например, работник милиции) может определить не только «профессию» преступника, его положение в уголовной иерархии, но и некоторые его пристрастия и идеалы. Крест, меч, цветок (роза), змея, череп, женщина, карта и т.п. – каждый из этих элементов имеет свое определенное значение, а сочетание их позволяет передавать довольно богатую информацию.  Некоторые виды татуировок (так называемые «перстни» – наколки на пальцах, распространенные в уголовной среде)Язык цветов, язык татуировок, язык веера, язык духов, язык форменной одежды могут многое сказать посвященному человеку. Что уж говорить о таких распространенных системах, как дорожные знаки или бытовые пиктограммы! В последнем случае имеются в виду символические рисунки, передающие разнообразные практические сведения. Стрелка или указующий перст означает ‘туда’ или ‘выход’, восклицательный знак – ‘внимание!’, ‘опасность!’ (а еще, в других знаковых системах, – ‘интересно!’, ‘сильный ход!’), перечеркнутая сигарета – ‘не курить!’, перечеркнутый утюг (на этикетке к одежде) – ‘нельзя гладить’, рюмка на упаковочной коробке или ящике – ‘осторожно: стекло!’ (или: ‘хрупкое содержимое, не бросать!’) и т.д. А если вспомнить еще всевозможные фирменные эмблемы, товарные знаки, спортивные символы и т.п., то можно, не сильно преувеличивая, сказать: человек живет в мире знаков. Независимо от того, имеется ли в виду сфера специального, узкопрофессионального общения или же речь идет о передаче информации общедоступной, рассчитанной на самого широкого потребителя, знак, как мы видим, имеет преднамеренную, целенаправленную природу, он специально используется для передачи определенного смысла. Преднамеренность – первое из свойств знака. И отсюда же вытекает второе его важнейшее свойство: двусторонность. В самом деле, у знака обязательно должны быть две стороны: идеальная, внутренняя (то, что передается, – значение, смысл, или, еще по-другому, семантика) и материальная, внешняя (то, чем передается, – форма). Эти две стороны знака называют планом содержания и планом выражения. Материальная сторона знака, его план выражения, может быть самой разной – лишь бы она воспринималась органами чувств: слухом, зрением, осязанием... Подавляющую часть информации о мире человек получает с помощью зрения. И не случайно те примеры знаковых ситуаций, что приводились выше, имели визуальную, зрительную природу. Но если говорить о знаке языковом, о единицах человеческого языка, то его основная материя, конечно же, звук. На протяжении сотен и сотен тысячелетий человеческий язык существовал исключительно в звуковой форме (еще ему, конечно, помогали жесты), и только в последние несколько тысячелетий этому способу передачи информации сопутствует письменность. Не забудем также о том, что еще совсем недавно целые народы пользовались языком исключительно в его устной, звуковой форме: письменности они просто не знали. Конвенциональность – третье основное свойство знака. Но знак никогда не существует изолированно, сам по себе. Он всегда входит в целую систему, действует на фоне своих «собратьев». Поэтому подписать конвенцию, договориться о содержании знака на практике означает разделить сферы влияния знаков: вот это обозначает то-то, а вот это – другое... Обусловленность – четвертое свойство знака. Нетрудно показать это и на примере языковых единиц. Так, слова в целом образуют систему, и эта система складывается из множества частных подсистем. Одна из них – названия цветов солнечного спектра: красный, оранжевый, желтый, зеленый... Во многих языках русским названиям голубой и синий соответствует одно слово. Например, для немца цвет чистого неба, василька и полоски леса на горизонте будет все blau. Der Blaufuchs – так по-немецки называется голубой песец (букв. ‘голубая лиса’), а die Blaubeere – черника (букв. ‘синяя ягода’): первая часть в этих немецких словах одинакова... Нет, конечно, при необходимости можно различить данные цветовые оттенки – скажем, при помощи определений himmelblau – ‘небесно-голубой’ и dunkelblau – ‘темно-синий’. Однако в огромном большинстве случаев немец скажет просто blau, без всяких уточнений. Не получается ли тем самым, что значение слова синий в немалой степени зависит от того, есть ли в данном языке слово голубой или нет? Если есть (как в русском), то объем его семантики сужается, если нет (как в немецком), то соответственно возрастает... Как писал Велимир Хлебников, «каждое слово опирается на молчание своего противника». Еще один пример из области лексики. В ее состав входит подсистема названий частей тела. Мы все активно используем в своей речи слова рука, плечо, локоть, колено, бедро, живот и т.д. и абсолютно уверены в их значении. У каждой единицы своя сфера действительности, свой обозначаемый предмет, свои отношения с другими словами. Что такое, например, плечо? Это часть тела, ограничиваемая с одной стороны грудью и шеей, а с другой стороны рукой. Но возьмем медицинскую терминологию. Это в некотором смысле другой язык, отдельная лексическая подсистема. И оказывается, что здесь знакомые нам слова употребляются в несколько ином значении. Если в обыденной речи значение слова плечо определялось его отношениями со словами грудь, шея, руки, то в медицине это ‘кость от плечевого сустава до локтевого’. Как видим, значения данных слов определяются здесь уже иными «партнерами» – и прежде всего словом сустав (которого, прямо скажем, нет в обыденной речи). Опять получается: содержание знака обусловлено содержанием других знаков, всем устройством данной системы, лежащей в ее основе конвенцией. Можно сказать, что языковой знак есть производное от языка как целого. Еще один привычный объект семиотики, соотносящийся с человеческим языком, – это сигнальные системы животных. Часто их так и называют: язык животных. Конечно, речь идет не о способности каких-то животных подражать человеческому языку (хотя некоторые птицы – попугаи, скворцы и др. – могут имитировать человеческую речь, повторяя слова или целые фразы, иногда даже как будто бы к месту). Речь идет о системах сигнализации в животном мире, подчас довольно сложных по количеству знаков и разнообразных по материальному воплощению. Одна из наиболее хорошо изученных сигнальных систем животных – так называемые танцы пчел. Пчела-разведчица, обнаружившая медоносные растения, возвращается с добычей (взятком) к улью и тут, на сотах, кружится в замысловатом танце, выписывает круги и полукружия. Ориентация этих движений по отношению к солнцу должна показать другим летным пчелам направление, в котором следует лететь, а темп танца указывает на расстояние до источника нектара. Очень часто в среде животных используются звуковые сигналы: пение и крики у птиц, свист и визг у грызунов, визг, вой и рычание у хищников и т.п. В целом же в качестве плана выражения языка животных выступают чрезвычайно разнообразные феномены – лишь бы их можно было воспринимать органами чувств. Это звуковые и ультразвуковые сигналы, телодвижения (в том числе танцы) и особые позы, окраска и ее изменение, специфические запахи и т.д. Что же составляет план содержания языка животных? Это прежде всего «тревога» (опасность), «угроза» (отпугивание), «покорность» (подчинение), «обладание» (собственность), «свойскость» (принадлежность к тому же сообществу), «сбор» (созывание). Двусторонность данных единиц не подлежит сомнению: как и у человеческого языка, у них есть свой план выражения и план содержания. Но вернемся к языку обычному, человеческому. Что в нем является знаком? Любая ли единица языка – знак? Нет. Коль скоро, по определению, знак двусторонен (напомню: он должен быть доступным восприятию и одновременно содержать значение, смысл), то, скажем, звук – это не знак. И слог – это не знак. Что означает, к примеру, русский звук [ы]? Или слог [са]? Да ничего они не значат. Эти единицы принадлежат только одной стороне языка: плану выражения. Но и единицы, принадлежащие только плану содержания, также не являются знаками: им для этого тоже нехватает второй стороны. В частности, для сегодняшней лингвистики уже привычен термин сема-это минимальный содержательный элемент, сочетание которого с другими такими же компонентами образует целый смысл. К примеру, в состав значения слова стол входят семы ‘мебель’, ‘состоящий из ножек и горизонтальной плоскости’, ‘служащий для работы, приема пищи’, ‘изготавливаемый обычно из дерева’ и др. Так вот эти семы, равно как и в целом значения слова стол, не являются знаками – они представляют собой только фрагменты плана содержания. Стол, пятнадцать, Пушкин, вышеупомянутый,– все это знаки, с помощью которых один человек может передать другому разнообразную информацию. Но ведь ту же роль могут играть и целые сочетания слов? Особенно наглядно выступает равноценность слова словосочетанию в тех случаях, когда последнее оказывается устойчивым, фразеологически связанным. Это значит, что какой-то компонент словосочетания или вообще не употребляется без своего привычного «партнера», или в его отсутствие получает иной смысл, ср.: с бухты-барахты, ходить ходуном, железная дорога, привести в порядок, не подлежит сомнению... Следовательно, фразеологизмы в плане содержания представляют собой единство; недаром многие из них мы можем заменить словом-синонимом. Например, с бухты-барахты означает ‘внезапно, неожиданно’, не подлежит сомнению – ‘несомненно’, скатертью дорога – ‘убирайся’... Да и со стороны внешней, формальной они тоже заметно ограничены в своем функционировании. Нельзя, например, сказать «не ходи ходуном» или изменить название железная дорога оборотом дорога из железа (как можно сделать в случаях с так называемыми свободными сочетаниями: железная труба – труба из железа). Итак, устойчивые словосочетания – это, конечно, тоже знаки. А если словосочетания менее устойчивы как целое, то есть их члены более свободны в своих комбинациях, – тогда как? Например, двадцать пять, ходить в библиотеку, студенческая столовая, ткань в крупную клетку, Александр Сергеевич Пушкин... Можно ли их считать знаками? Они ведь тоже несут смысл, передают информацию... Конечно, можно было бы считать их комбинациями знаков – составляющих их слов. Но с другой стороны, а всегда ли легко свести содержание данных сочетаний к значениям составляющих? Пожалуй, даже ходить в библиотеку – это не просто сумма значений глагола ходить и предложно-падежной формы в библиотеку. (Глагол ходить ведь имеет и значение ‘функционировать’ (о часах) или ‘ухаживать’ (за больным, за животным) и т.д., которые сразу же «отсекаются» данным контекстом.) Тогда, может быть, свободные словосочетания – это знаки особого рода? Пожалуй, да. Но и целые предложения (высказывания) тоже обладают своим «неделимым» смыслом, не сводящимся к значениям их отдельных компонентов. Более того, иногда смысл высказывания довольно далеко отходит от этих значений. Вот простой пример. В квартире раздается звонок, и один член семьи (положим, отец) говорит другому (положим, сыну): «Слышишь – звонок». Или «Звонят». Что это – констатация факта: ‘кто-то, стоящий за дверью, нажимает на кнопку звонка’? Нет, скорее это просьба или побуждение к действию: ‘пойди открой дверь’. Точно так же восклицание «Регламент!» на собрании или на конференции означает ‘хватит болтать’. Фраза «Вы выходите?» в автобусе или в троллейбусе означает ‘дайте, пожалуйста, пройти’. Возмущенный вопрос: «У тебя совесть есть?» вовсе не требует ответа «Да, есть» или «Нет, нету»; это просто укор, выражение неодобрения, осуждения каких-то поступков собеседника. И таких примеров в речевой деятельности человека масса. Все это означает, что высказывание (предложение) – это тоже знак, и в каком-то смысле знак отдельный, самостоятельный, независимый от слова. Некоторые ученые применительно к словосочетанию и предложению говорят о «суперзнаках», «надзнаках» в сравнении с типовым, нормальным знаком – словом. Такая точка зрения удобна тем, что позволяет определить в языке и «субзнаки» (или, если бы можно было так сказать, «недознаки», «подзнаки»). Это тоже двусторонние единицы, только не используемые самостоятельно в качестве названий: они употребляются лишь в составе нормальных знаков – слов. Речь идет о значимых частях слова – морфемах: корнях, приставках, суффиксах, окончаниях... Скажем, в составе русского существительного перестройка можно выделить такие части, как пере-, -строй-, -к-, -а, и все они будут отвечать таким критериям знака, как двусторонность и конвенциональность. Вот только обладают ли они свойством преднамеренности? Вроде бы ведь человек при помощи морфем не общается... В любом случае знак – независимо от «величины» – существует благодаря единству двух своих сторон: плана содержания и плана выражения. Порознь значение и форма оказываются беспомощными и бесполезными, неспособными в одиночку организовать общение. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Тема Дата Язык как знаковая система. Языковые уровни и языковые единицы. Языкознание как наука о языке |  | Тема Культура речи как образовательная Значение языка в жизни общества. Понятие лингвистической экологии. Речевая культура как показатель общей культуры личности. Язык... |
| Тема Культура речи как образовательная Значение языка в жизни общества. Понятие лингвистической экологии. Речевая культура как показатель общей культуры личности. Язык... | | Методические указания по организации самостоятельной работы для студентов... Значение языка в жизни общества. Понятие лингвистической экологии. Речевая культура как показатель общей культуры личности. Язык... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Система счисления – это знаковая система, в которой числа записываются по определенным правилам с помощью цифр | | Решение: в палитре 65536 цветов. Значит, 2 I =65536, откуда i=16... Язык – знаковая система представления информации. Множество символов языка образуют алфавит |
| Программа вступительного экзамена по специальной дисциплине Основная... Язык как система. Национальный язык. Формы существования русского национального языка. Современный русский литературный язык как... | | 1. Язык и речь ... |
| Разработка урока по теме «язык в жизни человека. Функции языка. Язык как система» Кирилин Андрей Юрьевич, учитель первой квалификационной категории, выпускник Московского государственного открытого педагогического... | | Вступительных испытаний (собеседования) основного общего образования... Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Язык и общество. Язык как развивающееся явление |
| Тамбовский филиал Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Язык и общество. Язык как развивающееся явление | | 5. примерный перечень вопросов к экзамену человек как целостная биологическая... Общая характеристика стволовой части мозга. Строение и функционирование его отделов |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Литературный язык как высшая форма национального языка. Содержание и соотношение понятий «язык», «литературный язык», «современный... | | Электронные образовательные ресурсы, к которым обеспечивается доступ обучающихся Русский язык. Эор к умк «Русский язык 1 класс»; Авторский коллектив Иванов С. В., Евдокимова А. Д., Кузнецова М. И. Система учебников... |
| Тема урока Тип урока Язык как основное средство общения в определённом национальном коллективе. Русский язык – национальный язык русского народа | | Тип урока Русский язык – национальный язык русского народа. Русский язык как развивающееся явление |
