Клейн Л. С. Норманизм – антинорманизм: конец дискусии редакция 35 лет тому назад в Ленинграде развернулась «варяжская дискуссия»
Скачать 325.37 Kb.
|
| http://stratum.ant.md/05_99/articles/clein/clein00.htm Клейн Л.С. НОРМАНИЗМ – АНТИНОРМАНИЗМ: КОНЕЦ ДИСКУСИИ Редакция 35 лет тому назад в Ленинграде развернулась «варяжская дискуссия», которая была событием, быть может, не столько в истории российской науки, сколько в истории русской культуры. Это был эпизод в трехвековом споре. Этот спор трижды за три века приводил к острым публичным состязаниям норманистов с антинорманистами, каждый раз во второй половине века. По напряжению, пожалуй, последняя схватка была самой острой. Все участники спора прекрасно понимали, что речь шла о возможности заниматься наукой и даже вообще о свободе в буквальном смысле слова. Что побежденным не миновать разгона, а кое-кому — тюрем и лагерей. Вот если выстоять, то дело кончится… тем же, но несколько позже. Но свободу действий удалось отстоять еще на ряд лет. И не только для себя. В атмосфере свободы для занятий норманнским вопросом выросли многие из следующего поколения исследователей. Некоторым кажется, что теперь-то дискуссии в старом ключе положен конец. Думается, что это лишь иллюзия. Стимулы для обострения спора всегда шли извне, из не-науки. Питательная почва для этого остается, пока на Востоке Европы сохранятся противоречия между реальной ситуацией и национальными амбициями. Эти противоречия порождают уязвленное национальное самолюбие, комплекс неполноценности и страсть к переделке истории. Чтобы история была не такой, какой она была, а такой, какой она должна была быть. Чтобы она питала новый национальный миф. Однако, помимо эмоций и политических коннотаций, в этой дискуссии есть и чисто научные аспекты. И сегодня, к счастью, мы можем заняться именно ими. Варяжская дискуссия 1965 г. Трижды на протяжении трех последних столетий в России вспыхивал с особой силой спор норманистов с антинорманистами: в XVIII в. (борьба Миллера против Ломоносова в Академии Наук), в XIX в. (публичная дискуссия Погодина с Костомаровым в Петербургском университете) и в 1965, когда мой семинар в Ленинградском университете был вызван на публичную дискуссию. В начале 60-х годов в Московском университете студент-первокурсник истфака, сын известного археолога, написал курсовую работу о роли варягов на Руси. Он бесхитростно суммировал факты, честно и непредвзято, не желая придерживаться догм антинорманизма. Работа была оценена всерьёз: студента немедленно исключили из Университета, и с этого начались его диссидентские мытарства – лагерь, психушка, изгнание из страны и смерть на чужбине. Это был Амальрик. В те же годы в Ленинградском университете, ничего не зная о судьбе Амальрика, я, тогда уже не студент, а молодой преподаватель, только что окончивший аспирантуру, завершил рукопись книги «Спор о варягах». Рукопись осталась неизданной. Выводы были теми же, что у Амальрика, но факультет был несколько либеральнее, а я был опытнее. У меня за плечами было руководство в школьные годы подпольной организацией «Прометей», которую раскрыли лишь задним числом, и никто не был арестован, хоть и оказались, конечно, надолго под надзором КГБ. Было и рискованное, но успешное выступление против марризма, который тогда еще считался «железным инвентарем марксизма». Я понимал, на что поднимаю руку, и что сразу всё сказать не удастся. Что надо продвигаться постепенно. На основе своей рукописи я стал читать спецкурс и организовал семинар, в котором этой тематикой занялось много способных студентов. Слухи о направленности наших работ обеспокоили парторганизацию факультета (секретарем тогда был И.В.Степанов), и решено было вызвать нас на дискуссию. Расчет был такой: либо я откровенно выскажу свои взгляды и буду разоблачен, так что можно будет со мной расправиться, либо я должен буду громогласно принять официальную трактовку – и оказаться лицемером и трусом в глазах моих студентов. В любом случае очаг крамолы будет ликвидирован. Поводом для дискуссии была избрана только что вышедшая книга И.П.Шаскольского «Норманнская теория в современной буржуазной науке». На факультете было объявлено публичное обсуждение этой книги, и кафедре археологии настоятельно предложили в нем участвовать. Обсуждение состоялось 30 лет назад – 22 декабря 1965 г. при огромном стечении народа. Перед дискуссией я зашел к декану В.В.Мавродину и попросил оказать нам содействие, ведь это же и для факультета важно. «Нет, я не стану вам помогать, – взметнулся В.В., – они заручились санкциями обкома, и ваша песенка спета». Я сказал: «Вы меня не поняли, я не прошу Вас выступать в поддержку, а только поставить наши выступления, как нам удобнее: мое – вторым, как ответ на Шаскольского, Лебедева – сразу за мной, чтобы закрепить воздействие». «Это я могу», – отвечал декан. Перед самым обсуждением ко мне подошел И.П.Шаскольский и сказал: «Вы будете главным моим противником, но не я буду главным Вашим противником». Он спросил, какую тактику ему избрать, чтобы нанести нам наименьший ущерб. Я отвечал, что мы знаем нашего главного противника и хорошо подготовились. Студенты были уверены в нашей победе: они уповали на неопровержимость археологических фактов – вот же скандинавские вещи, вот проценты погребений, вот карта с норманнскими комплексами в узловых точках. Я же говорил им: а вам на это ответят, что вы неправильно интерпретируете факты. Не в фактах тогда лежал ключ к победе в споре, а в овладении методологическими высотами. Я построил свое выступление на анализе самого спора антинорманизма с норманизмом как историографической проблемы и показал, что в ходе истории эти течения не раз менялись местами на карте общественно-политических ориентаций. Даже только за советское время – то норманизм был в руках марксистов инструментом уничижения феодальной верхушки (Покровский), то патриотическая пропаганда поднимала на щит антинорманизм. Я сделал упор на незамеченные нашими противниками перемены в зарубежной науке, где давно сменились ориентации и норманистами оказались просоветски настроенные исследователи, а антинорманистами – наоборот. Обеспечив методологическое прикрытие, можно было излагать факты, действительно весомые. Результаты дискуссии известны. Мы отстояли свое существование. Через несколько лет вышел сборник под редакцией того же Шаскольского и в нем большая обзорная статья «Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения» (Клейн и др. 1970), в которой я вместе с двумя другими участниками семинара безо всяких экивоков суммировал факты, так недавно сломившие научную карьеру Амальрика. В ведущем советском историческом журнале «Вопросы истории» появилось высказывание, подписанное замредактора Кузьминым, о «современном научном норманизме»: «Для многих зарубежных, да и советских ученых это – добросовестное научное убеждение... Ленинградские археологи Л.С.Клейн, Г.С.Лебедев, В.А.Назаренко ни в коем случае не отходят от марксизма, признавая преобладание норманнов в господствующей прослойке на Руси» (Кузьмин 1971: 187). А когда из Московского университета поступил в министерство подписной донос видного профессора-антинорманиста о нашей антисоветской деятельности, созданная на факультете комиссия профессоров встала на нашу защиту. Работа семинара продолжалась, его участники впоследствии стали видными славистами – это Лебедев, Булкин, Назаренко, Дубов, Носов, Рябинин, Плоткин, Петренко, Кондратьева, Башенкин, Белецкий и др. 35 лет тому назад в Ленинграде развернулась «варяжская дискуссия», которая была событием, быть может, не столько в истории российской науки, сколько в истории русской культуры. Это был эпизод в трехвековом споре. Этот спор трижды за три века приводил к острым публичным состязаниям норманистов с антинорманистами, каждый раз во второй половине века. По напряжению, пожалуй, последняя схватка была самой острой. Все участники спора прекрасно понимали, что речь шла о возможности заниматься наукой и даже вообще о свободе в буквальном смысле слова. Что побежденным не миновать разгона, а кое-кому — тюрем и лагерей. Вот если выстоять, то дело кончится… тем же, но несколько позже. Но свободу действий удалось отстоять еще на ряд лет. И не только для себя. В атмосфере свободы для занятий норманнским вопросом выросли многие из следующего поколения исследователей. Некоторым кажется, что теперь-то дискуссии в старом ключе положен конец. Думается, что это лишь иллюзия. Стимулы для обострения спора всегда шли извне, из не-науки. Питательная почва для этого остается, пока на Востоке Европы сохранятся противоречия между реальной ситуацией и национальными амбициями. Эти противоречия порождают уязвленное национальное самолюбие, комплекс неполноценности и страсть к переделке истории. Чтобы история была не такой, какой она была, а такой, какой она должна была быть. Чтобы она питала новый национальный миф. Однако, помимо эмоций и политических коннотаций, в этой дискуссии есть и чисто научные аспекты. И сегодня, к счастью, мы можем заняться именно ими. Вопрос о дефиниции. В той дискуссии мною был поднят важный теоретический вопрос. Нас хотели стигматизировать, заклеймить. Мы, естественно, сопротивлялись, и способом защиты была ссылка на неопределенность самого понятия – а что это такое, норманизм? Понятие было привычно одиозным, и перевесить это мы не надеялись. Поэтому мы старались так сузить это понятие, чтобы оно на нас не налезало. И мы избегали определять, кто же такие антинорманисты. А сейчас, когда можно быть вполне откровенным, как мы должны определить свою позицию – как норманистскую? Неонорманистскую? Прилично ли быть антинорманистом? Или лучше просто ненорманистом? Что есть норманизм? Термины «норманизм», «антинорманизм» и все производные так поизносились да затрепались за двести с лишним лет спора, что превратились в старые истертые монеты, на которых уже не разобрать, что там было вначале написано, и чтобы теперь определить их истинное достоинство, их надо расчистить, взвесить и попробовать на зуб. Долгое время у нас было принято вообще отрицать за норманской теорией научное значение. «Норманская теория никогда не имела научного значения», — утверждалось в «Истории СССР» издания 1947 г. (История СССР 1947: 74). В.В.Мавродин в 1949 г. аттестовал ее так: «Лживая тенденциозная квази-научная норманская теория» (Мавродин 1949: 20). В 1953 г. Д.А.Авдусин в статье «Неонорманистские измышления буржуазных историков» трактовал норманистскую работу видного археолога Т.Арне как «выпад против русского народа, не имеющий ничего общего с наукой» (Авдусин 1953: 114-120). Но уже в том же году Б.А.Рыбаков выражается несколько осторожнее: «После того, как многие доводы норманистов были опровергнуты (только после того! – Л. К.), норманская теория осталась где-то на грани между консервативной ученостью и политическим памфлетом» (Рыбаков 1953: 27). В том же духе трактует вопрос В.П.Шушарин в 1964 г.: «...из гипотезы (была, значит, все-таки когда-то гипотеза, то есть научная концепция! — Л. К.) норманская теория превратилась в средство фальсификации истории» (Шушарин 1964: 236-237). И еще: «...современный норманизм — во всех его формах (sic! – Л. К.)... — полностью утратил характер научной гипотезы, превратившись в средство пропаганды идеи о неспособности восточно-славянских народов к самостоятельному научному творчеству» (Шушарин 1964: 238). Тут единственное проявление некоторого отхода от крайности — признание, что взгляды норманистов были когда-то в прошлом (Когда? При Ломоносове? При Костомарове? Чьи взгляды? Байера? Миллера? Шлецера? Куника?) научной гипотезой. В своей книге 1965 г. И.П.Шаскольский признает, что так называемая норманская теория не является просто фальсификацией истории в политических целях, как это утверждалось прежде, а представляет собой течение в буржуазной науке. По сравнению с теми высказываниями формулировка И.П.Шаскольского (течение в рамках буржуазной науки) представляет собой большой прогресс. Автор делает оговорку: «Правда, с марксистской точки зрения эта теория дает неверное, ошибочное освещение рассматриваемых проблем, т.е. не является научной». Надо бы уточнить: что в этой теории (точнее, в том, что под ней обычно понимают) не является научным, а что, может быть, и допустимо признать научным. Лестница в преисподнюю норманизма. Термином «норманизм» в разные эпохи покрывались разные понятия. Конечно, если бы норманская теория состояла из одного четкого положения, то дело было бы просто: кто его признает — норманист, кто против — не норманист. Но норманская теория — не простая конструкция. 3а долгие годы первоначально простая схема обросла множеством пристроек и надстроек. Наоборот, некоторые части первоначального здания отрезаны и удалены. Возникает вопрос: что из них — норманизм, а что само по себе – не норманизм и лишь используется норманизмом. Если взять только самые основные положения норманской теории (как она представлялась антинорманистам – то есть то, против чего они воевали), то получим следующую цепь суждений и умозаключений: 1. Упоминаемые летописью варяги — это скандинавские германцы, норманны. 2. Основателями княжеской династии Киевского государства явились варяжские вожди Рюрик и другие, призванные восточными славянами и их соседями, или, может быть, насильственно вторгшиеся. 3. Они привели с собой свое племя варягов, называемое Русью, и от них это название перешло на восточных славян. 4. Варяги оказали огромное влияние на всю славянскую культуру, что отразилось в вещах и в языке. 5. Варяги создали первое восточнославянское государство. 6. Причиной важной роли, которую норманны сыграли в Восточной Европе (как и везде), является их природное, т.е. расовое, превосходство над другими народами, в первую очередь над славянами, которые неспособны к самостоятельному творчеству. 7. Политический вывод для современности: опыт истории учит тому, что и впредь германцам суждено повелевать, а славянам — повиноваться. Легко заметить, что чем дальше по цепочке, тем удаленнее от простой фактологии и ближе к политике, накал возрастает. Получается как бы лестница в преисподнюю норманизма. Сами по себе не все звенья в цепи имеют одиозное звучание. Однако в этой цепочке последующие звенья немыслимы без предыдущих, ибо они из предыдущих выводятся. Но значит ли это, что предыдущие немыслимы без последующих? Значит ли это, что и на них мы вправе перенести ту отвергающую неприязнь, которую справедливо вызывают к себе последующие? Иными словами, верно ли, что всякий, кто сделал шаг-два по этой лестнице, неминуемо скатится вниз? Если верно, тогда то одиозное, что мы обозначаем термином «норманизм», начинается с самого верха, с самого первого шага. Но верно ли? Всякий ли, кто стоит на любой ступеньке этой лестницы — норманист? Антинорманисты решали вопрос именно так, и схватки вспыхивали на каждой ступеньке лестницы. И можно заметить, что понятие норманизма сужалось: главный очаг борьбы спускался все ниже — от дальних подступов к основным вопросам. Антинорманизм отступал — это отмечает и И.П.Шаскольский: «С конца ХIХ в. полемическая деятельность антинорманистов стала ослабевать, а количество норманистских сочинений не уменьшилось, и в предреволюционное время создалось впечатление, что в общем в русской историографии последних десятилетий последователи норманизма одержали верх» (Шаскольский 1965: 11-12). О том, что такое положение сохранилось и в первые послереволюционные десятилетия, причем как в эмигрантской литературе, так и в советской, свидетельствуют приводимые автором этой книги высказывания Ф.А.Брауна: «Дни варягоборчества, к счастью, прошли», и Ю.В.Готье — о том, что спор уже «решен в пользу норманнов» (Шаскольский 1965: 12). И.П.Шаскольский исходил из количественного уменьшения антинорманистской литературы. Но для выводов об отступлении антинорманизма были не только количественные основания. Вдумаемся в предмет спора: как он изменялся? Первые ступени. Антинорманисты давно полностью сдали первую позицию — ту, на которой бой шел первые сто с лишним лет: кем были варяги — норманнами (скандинавскими германцами) или нет? Кто только не выдвигался на роль варягов — от западных славян и литовцев (жмудинов) до иранцев и даже евреев. Все это выдвигали антинорманисты, те же, кто признавал норманскую принадлежность варягов — были норманисты. А все прочее считалось малосущественным. Кто сейчас отрицает, что варяги — норманны? Странно и смешно подумать, но факт: с точки зрения всех антинорманистов прошлых двух веков, от Ломоносова до Костомарова, Гедеонова и Забелина, все советские историки — норманисты (за исключением разве что В.Б.Вилинбахова). Борьба была перенесена на другие ступени. Долгое время острые споры шли по вопросам №2 и 3: об эпизоде прибытия (призвание, завоевание или поиски службы) и о термине «Русь» (северного он происхождения или южного). И снова противники норманизма жестко отмежевались: кто признает, что варяги нанялись на службу к славянам, тот наш, а кто признает призвание или (того хуже) завоевание — норманист! А кто считает термин Русь скандинавским, северным — и подавно норманист! Но в последующие годы у советских исследователей стали закрадываться сомнения. Эпизод прибытия уже не толкуется в курсах лекций столь уничижительным для варягов образом. Каким бы способом они ни проникли, но, оказавшись здесь с оружием в руках, далеко не всегда держались в рамках, приличных для служебного персонала — так или иначе, но почти все главные князья оказались варягами. Самые мощные доказательства южного происхождения термина Русь были марровскими, остальные — очень шатки. А марровские рушились! Одни исследователи, пойдя на компромисс, признали, что термин имел двойственное происхождение — южное и северное (но какое странное совпадение — надо же! — с двух сторон сошлись и встретились два термина одного звучания и даже одного значения). Другие заколебались: то ли с севера пришло это слово, то ли с юга... А третьи стали склоняться на сторону северного происхождения: пусть грамматические перипетии путешествия термина с севера на юг не вполне ясны, но как бы там ни было, а все-таки финны до сих пор зовут русами (руосси) шведов, а славян — венедами (веняя), и антинорманисты никак объяснить этого не могут. В 1949 г. В.В.Мавродин еще считал эти два вопроса (вторую и третью ступеньки) основными в споре, определяющими деление на норманистов и антинорманистов. В.П.Шушарин в своей книге 1964 года еще твердо стоит на старых позициях, хотя и не считает эти вопросы главными. А вот И.П.Шаскольский в своей книге 1965 года эти два положения уже не включил в corpus delicti норманизма! В его формулировку, определяющую, что такое норманизм, они уже не входят. Но это только теоретически, декларативно. Практически же И.П.Шаскольский продолжал решительно воевать с теми, кто готов признать «призвание», «завоевание» или скандинавскую Русь, и зачислял их в норманисты. Он признавал, что, возможно, всё-таки термин «Русь» окажется северным, но сторонники этого мнения уже заранее зачислены в норманисты! Создавалось впечатление, что автором книги, как и многими другими историками до сих пор, движет в этом деле тайный страх перед теми ужасными последствиями, которые разразятся, если (не дай бог!) окажется, что термин «Русь» — северного происхождения. Т.е. если северного, ну тогда... Ну, тогда уже ничего не остается, как идти на поклон к шведскому королю, чтобы принял наши худые землишки под свою могучую державу! Иными словами, молчаливо подразумевалось, что дальнейшая цепочка построена в норманистской теории (как ее представляли антинорманисты) правильно, прочно, и из этого звена уже с необходимостью вытекают все последующие. В борьбе за термин «Русь» сказались и этот страх, и опасения за урон национального достоинства: зазорно носить чужое имя. А не зазорно ли носить русским людям личные имена Петр и Георгий (греческие), Иван, Марья, Михаил (древнееврейские), Игорь и Ольга (варяжские)? Откуда приходят имена — дело случайное. Переселения и завоевания — тоже зависели от множества конкретных обстоятельств истории и происходили в разных направлениях. Привязывать судьбу спора к исходу установления таких конкретных событий — значит ставить решение важных вопросов истории в зависимость от выяснения случайных обстоятельств – и с весьма рискованным результатом! |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Рефератов по дисциплине «История» Образование Древнерусского государства. «Норманизм» или антинорманизм» в исторической науке |  | Сценарий «Урока космоса» России: исполнится 150 лет отмене крепостного права; 70 лет назад началась самая кровавая в нашей истории Великая Отечественная война;... |
| Виктор гончаренко Невероятно, но всего лишь лет 90 тому назад не было ни самолетов, ни планеров, ни аэродромов | | К читателю Эта работа была задумана несколько лет тому назад и складывалась по частям долго и трудно |
| «Самые самые динозавры» Первые динозавры появились на нашей планете около 230 миллионов лет назад, а последние, о которых мы знаем, вымерли примерно 65 миллионов... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эта работа была задумана несколько лет тому назад и складывалась по частям долго и трудно |
| Некоторые соображения по поводу биополя Около 20-ти лет тому назад, кажется, осенью 1989 года, я смотрел по тв передачу об информационных полях живых организмов. Меня эта... | | Моу «Каргапольская средняя общеобразовательная школа №4» Интеллектуальный уровень класса высокий, подтверждением тому служат победы в олимпиадах и интеллектуальных марафонах. Но несколько... |
| А вы знаете, что многоэтажные дома стали строить всего 100 лет с небольшим назад? А мы сейчас с вами отправимся в дом русича, который жил 300 лет назад. В то время даже двухэтажные дома были большой редкостью | | Пояснительная записка Несколько лет тому назад Республика Татарстан... «последовательное формирование полилингвистического поколения, способного общаться на двух государственных языках и знать минимум... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Танцевальное искусство с незапамятных времен занимало в жизни человека важное место. Уже в наскальных рисунках, созданных несколько... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Несколько лет тому назад французский парламент принял даже специальный закон об употреблении французского языка в торговле с целью... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Добрый вечер, дорогие наши выпускники! Мы искренне рады тому, что снова в этих стенах собрались те, чьи звонкие голоса год или десять... | | Реферат «История развития компьютерной техники» Слово «компьютер» означает «вычислитель», т е устройство для вычислений. Потребность в автоматизации обработки данных, в том числе... |
| Реферат на тему «История развития вычислительной техники» Слово «компьютер» означает «вычислитель», т е устройство для вычислений. Потребность в автоматизации обработки данных, в том числе... | | Реферат на тему «История развития вычислительной техники» Слово «компьютер» означает «вычислитель», т е устройство для вычислений. Потребность в автоматизации обработки данных, в том числе... |
