Пятнышко и Беляш
Я обратил на него внимание, как только мы вышли на маленький, втиснувшийся между двумя горами пляж, и занялись поиском наилучшим образом расположенных лежаков. В расположении лежаков, как, впрочем, и во всем, что касалось устройства быта, моя жена Алёна стремилась к совершенству на пределе возможного. Дети бросили на деревянную подставку майки, оставили в песке сандалии и побежали к берегу. Я посмотрел им вслед, привычно наслаждаясь зрелищем моих бегущих худых длинноногих пока еще не девушек, потом повернулся к ним спиной и сразу увидел его. Такой высокий, худой, почти не загорелый – он стол метрах в десяти от меня и раз за разом пытался забить волейбольный мяч в крошечные, меньше минифутбольных, ворота под невообразимым углом градусов в 150 градусов. То есть почти параллельно линии ворот. Он бил, мяч летел мимо, он чертыхался на еще неслышном для меня языке, лениво плелся за мячом по жаре, катил его на прежнее место и повторял попытку. Один раз мяч ударился в штангу, но не попал в ворота, а перепрыгнул верхнюю перекладину и затих в ярко-зеленых кустах. Парень поднял руку кверху, предвкушая успех, а потом так и повернулся с поднятыми руками в надежде на сочувствие или поддержку несуществующих болельщиков. Хотя почему же несуществующих – я был болельщиком, я хотел, чтобы он попал в ворота. На мгновение мы встретились взглядами – у него были темно-русые волосы, щетина на щеках и подбородке, длинный чуть с горбинкой нос и глаза, скрытые темными очками почему-то в роговой оправе. Не найдя поддержки, он вернулся к своему занятию – пошел за мячом, а я ответил наконец на вопрос Алёны, куда я так уставился и не хочу ли дать денег молодому черному парню в белоснежной рубашке и шортах, и белых кроссовках, который закончил правильно расставлять наши лежаки и аккуратно укрыл их полотенцами с логотипом гостиницы.
Я показал глазами в сторону парня, совершавшего в этот момент очередную неудачную попытку. «Интересно? – с легкой издевкой спросила Алёна. – Да», - сказал я.
Мы прилетели на этот остров накануне вечером и нам все не понравилось. Дорога от аэропорта была чересчур долгой, заняла почти час, по одной стороне дороги были видны странные барачного вида здания, обнесенные сетчатым металлическим забором, по другой – всё больше обращали внимание деревянные церкви. Ещё проехали большое кладбище, два-три больших рекламных щита, а так все темный лес и холмы, на которых иногда вырастали деревянные дома постройки XIX века. В гостинице весь персонал был черный и одет в белое в стиле прислуги зажиточных плантаторов все того же XIX века. От Reception до виллы подвозили на раскрашенных в яркие цвета машинах, стилизованных под трамвайчики все того же времени. Дети проснулись и были в абсолютном восторге. Мы с Алёной переглянулись и поняли, что нас одолевают одни и те же сомнения – не пришлось бы завтра срочно искать самолет, чтобы вернуться обратно. Однако, будучи опытными путешественниками, мы знали, что утром все может оказаться не так, как вечером, и потому огорчения решили заменить ужином. Оказалось, что ресторан закрывается через 15 минут. По выражению лиц детей и нашим, большая черная мама в белом кружевном платье и белом чепчике поняла, что услуги room-service нам предлагать не следует, куда-то позвонила и торжественно сообщила, что ресторан не закроется и будет нас ждать. Это уже было первым серьезным очком в копилку позитива.
- Спасибо, - искренне поблагодарил я женщину.
- You are welcome, sir, - с достоинством ответила она.
Ужин в уже пустом ресторане, расположенном прямо на продолжении пляжа, в полной темноте, елочной гирляндой переливающиеся огоньки на мачтах то ли яхт, то ли прогулочных теплоходов на причале – всё темные, чужие, непонятные. После ужина обнаружилось, что детская спальня не закрывается на ключ и, конечно, дети сказали, что боятся спать одни. Объяснять что-то было бесполезно. «Ты посиди с ними, пока я вещи разберу, а потом я останусь, пока они не заснут. А ты постарайся сделать так, чтобы всё завтра закрывалось». Я охотно согласился и оценил самоотверженный поступок Алёны, понимая, что долго ей ждать не придется – все устали и очень хотели спать.
Утро было солнечным и совсем безоблачным. Небольшой пляж действительно был втиснут между двух гор, а с другой стороны его ограничивал пролив, разделяющий Карибское море и Атлантический океан, и большой бассейн. Мы позавтракали невкусным завтраком, дети отметили, что и фрукты, и булочки на «большом острове», откуда мы прилетели, были куда вкуснее. «Мы же не кушать сюда приехали, - наставительно сказала Алёна. – После обеда пойдем на вулкан смотреть». Одна из гор, подпирающих пляж, была вулканом – главной местной достопримечательностью.
А уже через пятнадцать минут после недолгих сборов и обмазывания солнцезащитным кремом, я увидел этого длинного парня, безуспешно загоняющего волейбольный мяч в крошечные ворота. А еще минут через пятнадцать на широком деревянном лежаке с удобным матрацем, и его девушку – полную ему противоположность. Ростом по его плечо, плотно сбитая, загорелая, с выгоревшими распущенными волосами – лица я не видел, но почему-то был уверен в его привлекательности, она взяла его за руку и повела к морю, они поравнялись с моими девочками, выходящими из воды, остановились, обменялись какими-то словами и поплыли в сторону большого желтого круга метрах в пятидесяти от берега. С круга свисала лестница. Посередине, похоже, был натянут батут, потому что, забравшись на круг, они как дети стали прыгать, взлетая все выше с каждым прыжком.
Мои послушные девочки после моря сначала приняли душ и только потом побежали к нам делиться новостью:
- Мама, папа, мы только что познакомились с русскими.
- Тише, тише, перепугаете тут всех – и русских, и нерусских, - сердито прошептала Алёна, демонстрируя готовность слушать рассказ, но в другой тональности.
- Так смешно, - залилась старшая Дашуня, - она его Беляшом называет…
- Нет, - попробовала перебить младшая, - ты обещала, что я расскажу.
- Всё, - вмешался я, - а то никто сейчас не расскажет.
- Какой Беляш, - спросила Алёна, - кто Беляш?
- Да вон они на круге прыгают, - успела вставить младшая, - можно мы тоже попрыгаем?
- О ком они? – Алёна посмотрела на меня.
- Да тот парень, который мяч пинал, и девушка его, наверное.
- Мамочка, ну можно мы тоже сплаваем и попрыгаем?
- Странно, почему Беляш? Беляш – он жирный должен быть, – проявила непонимание Алёна. – С папой сплавайте и прыгайте. Я в бассейн лучше схожу.
- Ура, пап, пойдем туда, - они обе потянули меня за руки.
- Нет, - строго сказала Алёна, - вы только из воды вылезли, хоть двадцать минут позагорайте.
- Но они же уйдут уже, - с отчаянием всплеснула руками Даша, - а мы с ними хотели.
- Загорать, - повторила Алёна, - никуда они не уйдут, если только в лес.
- Я думаю, Беляш – потому что белый, в смысле не загорелый. В отличие от неё.
- А ты уже и разглядеть её успел. Вот молодец. Ну и как она кроме загара?
Перейдя рубеж в тридцать пять лет, Алёна совсем перестала радоваться присутствию молодых девушек в радиусе ста метров, но совершенно не готова была в этом признаться. Здесь главное было не поддаваться на очевидные провокации, поэтому я ответил:
- Девушка вполне милая, на мой вкус чуть полновата, года двадцать два – двадцать три, наверное, - и сразу сменить тему, - когда будут возвращаться, обрати внимание – очень странно они выглядят вдвоем, если не сказать – смешно – он длинный, белый и худой, она на его фоне небольшого роста, плотная и загорелая.
- Делать мне больше нечего – внимание обращать, - Алёна со вздохом перевернулась на живот.
- А зря, они очень забавные, тут больше смотреть не на кого. И как ни странно, они русские.
Последнее было чистой правдой. Зажатый между двумя горами пляж in the middle of nowhere, собрал не очень понятный на первый взгляд туристический контингент и по количеству грудных детей и беременных женщин на один квадратный метр вполне мог принять участие в каком-нибудь специальном международном конкурсе. В силу географической близости в основном они были похожи на американцев, хотя иногда слышалась и французская, и даже итальянская речь. Центром этой небольшой тусовки была группа русскоговорящих американцев, которые с самого нашего прихода сидели в тени и играли в карты. У всех были американские жены, как и полагается, три с детьми и одна беременная, что вполне подтверждало общую статистику. Они будто бы появились из неснятого эпизода «Однажды в Америке», где-то из середины фильма, когда герои уже стали подниматься, но их еще не убили.
- Папочка, ну давай сплаваем, пока они еще не ушли, - жарко прошептала мне в ухо младшая дочка Даша.
- У мамы спросите, - тоже шепотом ответил я.
- Вы там что шепчитесь? - приоткрыла один глаз Алёна.
- Мамочка, ну разреши нам на круг сплавать.
Алёна посмотрела в сторону океана, где на кругу продолжали загорать Беляш и его загорелая подруга в ярко-оранжевом купальнике, и спросила:
- Они доплывут? Там сколько метров?
- Думаю максимум пятьдесят, волн нет, должны доплыть.
- Но только с тобой.
- Конечно.
Девочки уже были готовы радостно закричать, но, посмотрев на меня, вспомнили, что крики в общественных местах не приветствуются, побежали к берегу, размахивая руками.
- Доплывете? - спросил я их, когда мы все уже были в воде.
- А вдруг они не дождутся? – спросила Даша, похоже, больше её ничего не интересовало.
Девочки научились плавать года в три и упражнялись в этом занятии регулярно, но даже в небольшую волну я бы на этот эксперимент не решился. А тут лишь редкая рябь нарушала почти зеркальную поверхность, ветра не было, поэтому мы уверенно продвигались к намеченной цели. Наше целенаправленное движение было замечено, и девушка в оранжевом купальнике приветливо помахала рукой. Потом они оба наклонились, протягивая руки, и помогли девочкам забраться на круг. Мне тоже предложили помощь, но я покачал головой – «всё нормально».
Не знаю, как правильно описать свое первое, или теперь уже второе впечатление, от Маши и Дениса. Хотя, наверное, первое впечатление описать легко – очень милые, очень симпатичные, очень дружелюбные и совершенно инфантильные. При дальнейшем знакомстве подтвердилось всё, кроме последнего, но об этом позже. В первую же минуту они совершенно очаровали моих детей, взяв их за руки и начав прыгать. Все четверо и меня пытались вовлечь в это занятие, но я представил, как это будет выглядеть, и отказался. Да и не очень, впрочем, хотелось. Сел спиной к огромной шине, стянутой сеткой батута, и наблюдал, как дети, маленькие и большие, получают удовольствие. Потом, подпрыгивая всё выше и выше, они с визгом перескочили через край в воду, и теперь уже пришла моя очередь помогать забираться.
Денис, несмотря на высокий рост и худобу, был очень скоординирован и пластичен, а Маша выглядела как бывшая гимнастка, так что я совсем не удивился бы, если после одного из прыжков она села бы на шпагат.
- Давно здесь? – спросил я Дениса, чтобы поддержать разговор.
- Дней десять? – полувопросом ответил он, посмотрев на подругу, и подтвердил после ее согласного кивка.
- Не скучно? Здесь же в общем делать совсем нечего.
- Нет, - они оба засмеялись.
- Пообедаете с нами? – они переглянулись, потом посмотрели на умоляющие лица девочек. – «Хорошо», - Маша ответила за обоих.
Так что первый из наших долгих разговоров мы продолжили за обедом. Алёна не возражала против моего приглашения и была с нашими новыми знакомыми предельно мила, чему способствовали восторженные рассказы девочек, женское любопытство и простодушное заявление Маши в самом начале:
- Мы как вас увидели, сразу сказали, наконец, красивая женщина на пляже появилась, правда, Беляш?
- Да, - сказал Денис, вытирая руки мокрой салфеткой, - это я сказал, что вы очень красивая.
Алёна на мгновение растерялась от непривычной и неожиданной откровенности, но сразу же вернула Маше комплимент:
- Нет, - серьезно сказала Маша, - я молодая, загорелая, веселая, симпатичная, а вы – красивая.
- Но я тоже загорелая и веселая, - сказала Алёна.
- Да, у нас мама очень веселая, - почти хором сказали девочки.
- И папа тоже, - добавил я.
- Да, - подтвердила Даша и подошла поцеловать меня в щеку.
- Это здорово, - сказал Денис, - четверо взрослых русских, трезвых и веселых, даже не четверо, а шестеро – это просто праздник какой-то. Давайте отмечать. Дамы решили отмечать белым вином, мужчины – пивом, дети – кока-колой. А я впервые посмотрел на него другими глазами.
За салатами мы выяснили, что Денис и Маша не только десять дней находятся на этом крошечном острове, но и в ближайшее время не собираются его покидать. И снова возник вопрос – не скучно ли? На этот раз его задала Алёна. Денис сделал паузу, прежде чем отвечать, словно обдумывал, насколько можно быть с нами серьезным и откровенным.
- Скучно по сравнению с чем?
- Ну не знаю, с Москвой, например.
- А чем вы занимаетесь в Москве таким, чем нельзя заниматься здесь? Проклинаете грязь, пробки и вечно серое небо? Что вы делаете такого, чего нельзя сделать здесь?
Вопрос был настолько прост, насколько сложен оказался ответ. Вопрос был обращен к Алёне, но и ко мне тоже. Алёна улыбнулась одной из самых любимых своих улыбок и перевела стрелку:
- Чем мы занимаемся в Москве, милый?
- Конечно, - Денис решил прийти на помощь, - если вы скажете, что каждую неделю ходите в театр, на концерты, в музеи.
- Нет, - сказал я, - не ходим. Да нет в Москве театров и концертов таких, чтобы каждую неделю ходить.
- Тогда? – Денис глотнул пива и облизал с губы пену. Дети притихли, будто не могли решить, на чьей они стороне в этом еще не успевшем разгореться споре.
- Друзья, подруги, - начала Алёна.
- А вы с ними постоянно встречаетесь? Или все больше телефон и Facebook?
- Ну конечно встречаюсь, - убежденно сказала Алёна и посмотрела на меня, - помоги же, что молчишь…
- Фитнес, салоны, просто в кафе посидеть пообедать или попить чего, правильно?
- Да, - Алёна снова обрела уверенность, - и что же в этом плохого?
- Конечно же ничего плохого, - вступила наконец и Маша, - просто Денис вбил в голову, что ему ничего этого не нужно и пытается в этом убедить меня.
- Получается убедить? - спросил я. Денис серьезно посмотрел на свою подругу и повторил мой вопрос – получается?
- Как когда, - улыбнулась Маша и продолжила неожиданно откровенно, - когда он рядом - очень легко получается, а когда одна, то хуже получается. – Она положила руку ему на голову и взъерошила жесткие густые волосы.
- Ну здесь-то вы все время вдвоем – так что убеждать легко будет, - сказал я.
- Только я думаю, что через полгода такой жизни вы оба на стенку полезете, и никакое убеждение не поможет.
- Может быть, - не стал спорить Денис, - только почему не попробовать. Полезем на стенку – слезем со стенки, сядем в самолет и улетим. Только не факт, что в Москву, хотя может и в Москву, не хочу зарекаться.
- Просто как закроешь глаза и представишь всю эту грязь, пробки, агрессию, скандалы - так сразу и желание в Москву пропадает.
- То есть жить и получать от жизни удовольствие, правильно я вас понимаю? – спросил я у Дениса.
- Не совсем, - похоже, он стал постепенно утрачивать интерес к разговору, не услышав от меня ничего нового по отношению к тому, что сам уже передумывал много раз. – Но это длинная история.
- Здесь немного развлечений, я готов выслушать.
- Да, - он улыбнулся, чтобы смягчить то, что собирался сказать, - вопрос в том, готов ли я рассказывать.
- А вы здесь надолго? – вежливо спросила Маша мою жену и, не скрывая, пихнула своего друга коленкой под столом.
- На пару дней, чтобы обстановку сменить, - так же вежливо ответила Алёна, - а то на одном месте скучно сидеть.
По мере насыщения разговор все больше перетекал на женскую часть стола. Девочки с удовольствием рассказывали Маше о жизни на «другом острове», показывали фотографию огромной ящерицы, регулярно посещавшей нас и исчезающей в кусты всякий раз по одному маршруту. Мы с Денисом заказали еще пива, он совсем выключился из разговора и ушел в себя, чем сильно разочаровывал моих дочерей, потому что половина их рассказа была адресована именно ему.
- Может, всё-таки найдешь время рассказать свою историю, - тихо сказал я, - ничего, что на «ты»? – Он кивнул в ответ. – Нормально. – И ответил чуть поморщившись:
- Да ведь истории как таковой нет. Приехал сюда, увидел, понравилось. Знаете, у Моэма есть рассказ такой, - сказав это, он настороженно посмотрел на меня, будто боясь прочитать в моих глазах – «какой Моэм, какой рассказ?», но похоже, ничего такого не прочел и продолжил. – Там мужик один, успешный врач, плывет куда-то на пароходе, потом на каком-то острове выходит на берег, просто посмотреть – и остается. Можно сказать, вот и вся история, которую описали сто лет назад. А, может, и до этого еще описали. Так что я не первый такой и не последний.
Мне показалось, он пробовал меня на понимание. Приму такой ответ и, слава Богу, просто еще одним чудаком больше. Наверное, он даже хотел, чтобы я принял такой ответ и отвязался от него. Но почему-то очень важным оказался для меня этот разговор, мозги прочистились за время отдыха, все расслоилось, важное поднялось наверх, и где-то среди этого важного были те же вопросы, что мучили Дениса, несмотря на всю нашу разницу в опыте, возрасте и, наверное, много ещё в чём.
Между этим разговором и следующим прошло больше суток. Мы договорились поужинать на следующий день, перед нашим отъездом. За это время, конечно же, ещё не раз встретились на крошечной территории, зажатой между двумя горами, девочки ещё не раз сплавали с Машей и Денисом на батут, и даже Алёна к радости детей присоединилась к ним, и они вместе прыгали там, взявшись за руки. На следующий день мы отвлекли Дениса от его упражнения по закатыванию мяча с линии ворот и предложили сыграть в футбол семья на семью – я с девочками, и он с Машей. Играли до пяти голов, и мы проиграли, забив только два. За нашим матчем наблюдал весь пляж. Как сказала Алёна, все беременные женщины повернулись животами к футбольной площадке. Ещё она сказала, что если Денис - Беляш, то Машу можно назвать Пятнышком. Я посмотрел на неё внимательно, пытаясь понять, сколько в этом новом прозвище осуждения или насмешки, но не нашёл нисколько. Накануне перед сном Алёна, как всегда издалека, завела разговор о наших новых знакомых. Я уже лежал в белоснежной постели, окруженной белоснежными стенами и белоснежной мебелью, лениво пролистывал комментарии к новому закону о запрете на усыновление. Алёна наносила на себя жидкость разной плотности и запаха из многочисленных баночек и вдруг заговорила про Дениса.
- Ну надо же, и правда как Беляш, вообще солнце к нему не пристает. Я вижу, они тебе понравились, причем, что удивительно – оба. Мне кажется, Денис даже больше. Мне пока ещё ничего не следует опасаться?
- Понравились, - я решил не обращать внимания на последний вопрос, - и, правда, Денис интереснее. Может потому, что Маша молчит в основном. А он интересный парень. Я бы хотел продолжить наш разговор.
- Она молчит, потому что умная. Она, может, и думает по-другому, но спорить не хочет. Так один раз поспоришь, другой – раз, и нет Беляша.
Я засмеялся:
- Откуда следует, что тебе он тоже понравился?
- Ну да, прикольный парень. Давно таких не видела. Может и вообще не видела. Думала, что таких и нет уже.
- А мне показалось, что ты его не слушала совсем. Так что же в нем такого прикольного?
- А я и не слушала, а смотрела. У него есть такой стержень внутренний, очень крепкий. Он ещё дурачок, поэтому сам не понимает, насколько крепкий. А девчонка тоже не понимает, но чувствует и знает, что такого больше не встретит.
- То есть ты полежала, посидела, посмотрела и увидела внутренний стержень? – я с удовольствием посмотрел на свою загорелую, чуть отяжелевшую, но всё равно очень красивую жену. Она улыбнулась мне отражением в зеркале.
- В тебе же разглядела. Значит, могу разглядывать. А у тебя какие-то сомнения появились?
И вот наутро она снова вернулась к этому разговору, хотя, по правде сказать, после дня исследования достопримечательностей острова можно было сказать, что Беляш и Оранжевое пятнышко занимали в их списке наряду с вулканом первое место.
- Детям так с ними хорошо, - продолжила она, - тяжело будет расставаться.
- Ну поскольку с собой мы их забрать не получится, можем здесь задержаться.
- Нет, - вздохнула Алёна, - перед смертью не надышишься. Ты знаешь, - она полностью повернулась ко мне, - еще никогда мне так не хотелось возвращаться в Москву.
- Но мы и не в Москву возвращаемся…
- Конечно, но потом всё равно в Москву. Так вот никогда у меня не было такой ломки – сама не могу понять, в чём дело. Смотри – она и точно как пятнышко на батуте. А он и вправду как Беляш, – так она показала, что не хочет сейчас обсуждать эту тему. Слишком всё хорошо вокруг, чтобы обсуждать что-то сложное и неприятное.
Я устроился удобно на своём широком белом лежаке и с удивлением подумал, что никогда подобного от Алёны не слышал, а в том, что это был заход на более серьезный разговор, сомневаться не приходилось. Мы очень хорошо знали друг друга, нам нравились одни и те же страны, города и фильмы. Мы оба любили солнце, океан, яркую зелень в сочетании с голубым небом и белым песком. Нам было неуютно в обществе глупых и невоспитанных людей. Потому мы и были вместе вот уже почти пятнадцать лет, которые принесли нам куда больше радости, чем разочарования.
Дети в сопровождении Маши приплыли с батута, она же их проводила сначала до душа, а потом до лежаков. Алёна приподнялась на локтях, чтобы поблагодарить её.
- Мы тут смотрели – ты прямо как пятнышко на этом батуте, такое красивое яркое пятнышко, - Алёна улыбнулась, чтобы быть правильно понятой. – Вы такая чудесная пара, можно просто лежать и любоваться.
- Спасибо, - просто сказала Маша и, не услышав продолжения, - ну я пошла, увидимся за ужином.
- Могла бы сказать, что мы тоже красивая пара или, на худой конец, что у нас дети красивые.
- Или просто, что ты красивая, - предложил я. – Наверное, она просто не говорит то, что не думает.
- Я тоже не говорю.
- Ты очень красивая, мамочка, - сказала Настя, неожиданно оказавшись около нас. – Ты самая красивая и очень хорошая.
- А Маша? – решил я проверить свою дочь на баланс правды и политкорректности.
- А Маша просто красивая и просто хорошая, - совершенно серьезно ответила она. Мы с Алёной дружно расхохотались.
- Браво! – сказал я, - прямая дорога в дипломатию.
- Никакой дипломатии, - Алёна обняла Настю, чтобы следом обнять подбежавшую Дашу, озабоченную тем, что пропустила что-то важное и интересное. – Никакой дурацкой дипломатии, правда, птички мои, всегда говорим, что думаем.
- Учителям нельзя, - сказала Даша, так и не попавшая в этот момент в нужную тональность. – Ты сама говорила.
- Вот балда, - сказала Настя, - при чем тут учителя? – Сказала и получила от меня подзатыльник.
- Ну что, девочки, хотите уезжать? – спросил я.
- Там дом лучше и пляж лучше. И завтраки лучше. И Дэвид лучше.
- Конечно Дэвид лучше, - сказала Алёна, - поскольку здесь нет никакого Дэвида.
Дэвид был нашим батлером на острове, с которого мы прилетели.
- Зато здесь Беляш и Маша, - сказала Даша. – Они тоже очень хорошие. И здесь батут.
- Не Маша, а Пятнышко, - со знанием дела поправила ее сестра.
- Какое пятнышко?
Я пошел плавать, чтобы не слушать всё сначала. Такая неожиданная встреча на этом забытом острове. Именно этим молодым людям суждено было вернуть к мыслям, которые в обычной жизни с трудом пробивались сквозь тяжелый пыльный слой повседневной суеты. Интересно будет спросить, на что вообще они жить собираются. Она не похожа на дочку состоятельных родителей, а он похож. Или наоборот, кто их сейчас разберет. Все перепуталось. Вот эти ребята уедут, и другие, и мои девочки уедут, и кто останется? Страна без будущего? Я нырнул и проплыл несколько метров под водой, чтобы растворить в безбрежном просторе тяжелые вязкие мысли. Потом вынырнул и лёг на спину, широко расставив руки и ноги – пусть жаркое солнце выжжет всю не успевшую раствориться грусть. Мы всего-навсего встретили симпатичных юношу и девушку со своими причудливыми взглядами на жизнь – ничего больше за эти два дня не произошло, ничего не изменилось.
Вечером Денис был вполне откровенным относительно того, как будет построена доходная часть их с Машей жизни. «У меня есть деньги на счете в швейцарских франках, ещё года два назад отец посоветовал, но я про них даже не думаю. Я зарабатываю понемногу, блоги веду за разных людей, сначала странным казалось, а теперь привык вроде, и нормально. Это можно отовсюду делать – главное, в курсе быть того, что там происходит, ну, в смысле, того, что этих людей касается. У Машки квартира, её тысяч за сорок можно сдать, мою за шестьдесят. Вместе тысячи три долларов получается. Здесь дом хороший можно за тысячу снять недалеко от океана, всё остальное вообще ничего не стоит. На эти деньги на Карибах точно можно прожить, если не на Сен-Бартсе. Примерно так».
Примерно так ответил Денис на мой первый вопрос, когда мы все нарядные, умытые и благоухающие уселись за большой стол на террасе ресторана и разобрались с едой и вином. Девочки наши уткнулись в айфоны, но на этот раз я не стал делать им замечания.
- А что потом? – спросила Алёна, обращаясь к ним обоим. - Вы думаете, что поняли, чего хотите. Что будет через три года, через пять?
- Вы имеете в виду, чего мы хотим через пять лет? – переспросила Маша.
- Ну да.
- Давайте я за себя скажу.
- Ты спокойно можешь за нас обоих говорить, - Денис обнял её загорелые плечи.
- Я бы хотела, чтобы через пять лет мы жили на Карибах, но не здесь, чтобы у нас был свой дом, всё равно купленный или в аренду, чтобы Денис писал свою музыку, я работала в какой-нибудь гостинице или SPA, чтобы у нас был ребенок. Лучше два. Думаю, что это всё. Я больше ничего не хочу. Да, и чтобы мы любили друг друга.
- Как давно вы знакомы? – мягко спросила Алёна. При слове «ребенок» дети одновременно оторвались от айфонов и постарались понять, о чем идет речь. Смотреть на это было смешно.
- Чуть больше года. – Ответила Маша и сама продолжила, - я знаю, что вы хотите сказать. Что пять лет вот так вдвоем, когда и в больших городах редко кто выдерживает, да ещё чтобы и любить друг друга. А я вот думаю, может, потому и не выдерживают, что в больших городах?
- Вполне может быть. Но тогда получается, что вы просто хотите от соблазнов спрятаться. Закрыться от внешнего мира, чтобы сохранить свои чувства от всякого воздействия. Задача трудная, но если совсем людей не видеть, то вполне может получиться, - улыбнулась Алёна.
Всё это время Денис маленькими кусочками поедал свою рыбу, внося в этот процесс разнообразие посредством глотков холодного белого вина. Он вступил в разговор в тот момент, когда после паузы Маша, показалось, уже придумала ответ на ответ.
- Вот ни разу не хочется превращать всё это в банальный конфликт поколений, - задумчиво сказал он, поглядев сначала на меня, потом на Алёну, - но вы так задаете вопросы, как будто сами знаете ответы. А беда в том, что вы тоже ответов не знаете. У вас просто есть свой опыт жизненный, и он вас привел к какому-то результату, неплохому, судя по всему, раз вы здесь, вместе, с такими чудесными детьми…
- Спасибо, - успела вставить Алёна, дотянувшись до Насти и погладив её по голове.
- Но это же совсем не значит, что у вас нет проблем там, дома, где нет солнца, и всё время звонят телефоны.
- Конечно, - встрепенулась Алёна, - я и говорю о том же, у всех есть проблемы, надо научиться их решать, а не прятаться от них.
- Нет, - упрямо сказал Денис, - не о том же. Пусть вы научились как-то там решать свои проблемы, дай вам Бог, только я вообще этих ваших проблем не хочу.
- Откуда ты знаешь, какие у нас проблемы? Ты же ничего о нас не знаешь…
- Хотите расскажу? – грустно улыбнулся Денис. – Причем только про часть, - он ответил на встревоженный взгляд Алёны. – Давайте с вас начнем?
- Давай, - я кивнул головой, соглашаясь.
- Вы остановите, если что, - начал он. – Вы финансово в полном порядке, если можете себе позволить за десятку с острова на остров на частном самолете летать, но при этом не сверх богаты. Это значит, вы относитесь к одному из двух подвидов наших обеспеченных сограждан: к чиновникам среднего звена или к бизнесменам, ведущим дела с государством – из уважения к вам первый вариант убираем, значит остается второй, а это значит, что на вас или на вашу компанию уже лежит десять томов компромата, и каждый год к вам приходят наглые отмороженные менты, и ваша служба безопасности имеет ежегодный бюджет на то, чтобы откупаться от них. Вопрос даже не в том, в начале или в конце списка находится ваша фамилия или ваша компания, а в том, как сложатся звезды, и не имеет никакого значения, в нефтянке вы, или дорожном строительстве, или ещё где. И у вас почти наверняка есть какой-нибудь латвийский вид на жительство и недвижимость где-нибудь, и счета в швейцарском банке. И вы каждый день общаетесь с людьми, с которыми при других обстоятельствах, - он сделал паузу, посмотрев на притихших детей, - и здороваться бы не стали. И это плата за то, чтобы поддерживать привычный вам образ жизни и обеспечить лучшее будущее и хорошее образование для ваших чудесных детей. – Он подумал и продолжил в полной тишине, придававшей всему сказанному совсем уже пророческое звучание. – Я думаю, вы даже и продать свой бизнес не можете, потому что слишком всё переплелось, и продать вам его никто не даст – посчитают за предательство. – Он глотнул вина из бокала, только что пополненного официантом. – Мне продолжать или хватит?
- Хватит, - сказал я и посмотрел на Алёну, машинально продолжавшую гладить Настю по голове. – Ты хочешь, чтобы я тебе ответил что-нибудь?
- Как сами хотите. Десерт будешь? – спросил он, обращаясь к Маше.
- Мамочка, мы хотим мороженое.
- Конечно, сказала Алёна, - давайте всё это сладким заедим.
- Дижестив какой-нибудь? - спросил я Дениса.
- Ну да, - сказал он, - местный ром, куда же без него.
- И откуда ты всё это знаешь? – спросил я Дениса через паузу. – В книжках такого не пишут. В интернете тоже не пишут. Так что, скорее всего, тебе это кто-то рассказал, так?
- Да, - он пожал плечами, - в основном от отца узнал. У меня с ним хорошие отношения. Он мне много рассказывает. Я ведь не сильно ошибся, правда?
- Можешь считать, что вообще не ошибся, - я успел поймать напряженный взгляд Алёны – «зачем эта откровенность, чужие непонятные люди, дети…» - и продолжил, кивнув ей, что понимаю, что делаю. – Мы вот тут сидим под звездным небом, слушаем, как океан шумит, такая благодать, вулкан вот рядом, самое время поговорить, зачем живём, правда, Денис?
Он крутил у носа бокал с ромом и не собирался приходить мне на помощь. Не он начал этот разговор, не он задавал вопросы – ему и так всё ясно.
- Скажи мне, если бы у тебя была такая возможность, ну волшебник, например, предложил бы, взять и переменить всё там, дома, но только тогда вся жизнь твоя с этим и будет связана. Но сможешь гарантированно изменить. Согласился бы или всё равно здесь остался?
- Конечно, согласился. Не задумываясь, - уверенно ответил Денис.
- А так даже пробовать не хочешь? Без гарантий?
- Бессмысленно. Вы там всё так устроили, что ничего изменить уже нельзя. Тем более снаружи. Только изнутри можно. Но изнутри никто менять по ходу не собирается. Думают, что у них вечность впереди. А вечности никакой нет. Если меня спросите, так я вообще думаю, что до февраля 17-го года не так уж долго и осталось. Может даже меньше года осталось. И чего мне ехать, на всё это дерьмо, которое случится смотреть?
- Беляш! – возмущенная Маша ткнула его локтём в бок.
- Извините, - он посмотрел на Алёну, чтобы оценить степень своей вины, но на этот раз она была увлечена смыслом, а не звуками и, похоже, даже не обратила внимания на «дерьмо». – Если спросите, - он снова вернулся ко мне, - болит ли у меня здесь, - он показал на грудь, - когда думаю о том, что дома – ну да, болит. Но ехать и очередным поленом кидаться в костер – не хочу. «Россия, Лета, Лорелея»1 - это сколько раз уже проходили, кто-то же должен урок усвоить? Я понятно говорю?
Я кивнул в ответ:
- Да, понятно.
- Может, ещё рому выпьем?
- Давай по последней и спать пойдём.
Самолет у нас завтра был в одиннадцать, до маленького аэропорта ехать было не больше получаса, так что особо торопиться было некуда, но дети явно засыпали, а Алёна, если и готова была продолжать этот разговор, то только со мной.
За два дня эти мальчик с девочкой всколыхнули всё, чему редко удавалось пробиться за тяжелой повседневной суетой большого города. По правде сказать, я много раз предлагал Алёне уехать с детьми, но ответ её был – в тридцать лет не хочу вдовой жить, пока ты здесь тёлок трахать будешь. Не то чтобы она считала, что моё предложение обусловлено именно этим, она знала, что я люблю её и детей и главное всё-таки забота о них, но и правда в её словах тоже была. И поэтому позицию она занимала жесткую – или вместе уезжаем, или никак. Последний год я уже и разговоры на эту тему не начинал.
- Ну что, милый, уел тебя мальчик? – она вошла в комнату, когда, щелкая каналами, я пытался найти трансляцию английской премьер-лиги, - пойди поцелуй детей на ночь, а то они уже заснули, наверное.
Я взял у неё пластиковый ключ и через внутренний дворик зашёл в домик, где жили дети. Между широкими кроватями, где они лежали, утопая среди подушек, горела лампа, которая предположительно мешала бояться незнакомой обстановки, ночи и шума океана. Я по очереди посидел с каждой, выполнив ритуал поглаживания по спине, который с некоторых пор стал обязательным, когда они засыпали в моём присутствии.
- Пап, а мы их больше никогда не увидим? – шепотом спросила младшая Даша.
- Вот же глупая, конечно нет, - вместо меня ответила Настя, продолжая, по-видимому, прерванный моим приходом разговор. – Это только в кино так бывает, что все в конце встречаются.
- Почему обязательно в кино, - задумчиво сказал я, с удовольствием проводя рукой по её гладкой худой спине, вдыхая накопленные за день запахи солнечных лучей, - в жизни тоже бывает, только очень редко.
- Маша сказала, что если так надо, чтобы мы встретились, то обязательно встретимся, - прошептала Даша, дожидаясь от меня подтверждения счастливого конца сказки.
- Да, я тоже так думаю, а теперь спите, а то не проснетесь завтра, - поцеловав каждую, я тихонько защелкнул дверь и вошёл к себе. К моему удивлению Алёна не занималась уходом за телом, а смешивала себе джин с тоником.
- Выпьешь? – спросила она, не оборачиваясь.
- Выпью. Только чего-нибудь покрепче. Там коньяк был.
- Так тут бутылка целая. Чего нужно бутылку открывать?
- Однова живем. – Я обнял её за плечи и поцеловал ямочку под ухом. – Расстроилась?
- Расстроилась. Потому что он правильно говорил всё. Так забываешь на отдыхе, а он будто окно на улицу распахнул – смотри.
- Это правда. За нас с тобой, - я поднял бокал и только сейчас понял, что она молчит.
- Слушай, - повернулась ко мне Алёна, - я подумала, я готова уехать с детьми. Ты мне обещай только, - она уткнулась мокрым уже лицом в мою грудь, - обещай, что всё сделаешь, чтобы как можно быстрее приехать к нам. Я больше ничего не прощу – обещай, что всё сделаешь так, чтобы быстрее к нам приехать.
- Да, сказал я, - обещаю.
Утро прошло без сюрпризов. Съев невкусный завтрак, мы выписались из гостиницы и поехали в аэропорт. Дети в обязательном порядке повторили фотосессию с пилотами, чтобы, ещё не успев взлететь, выложить свои приключения в Instagram. На борту их ждал сюрприз в виде плетеной корзины с напитками и шуршащими пакетиками, содержавшими чипсы, шоколадки, сосалки. Мне кажется, за разбором содержимого корзины они даже не заметили, как самолет взлетел. Оторвавшись от детей и улыбающейся счастливой Алёны, я посмотрел в окошко как раз в тот момент, когда мы пролетали над крошечным пляжем, зажатым между двумя горами. Мне показалось, да нет, я точно увидел, как на большом круглом батуте лежат двое – их невозможно было спутать ни с кем из-за оранжевого пятна купальника. Я хотел, чтобы дети тоже успели посмотреть вниз, но было уже поздно – крыло самолета закрыло от нас пляж, а через несколько мгновений и сам остров. Пятнышко и Беляш остались в своём настоящем, безо всяких усилий за два дня определив наше будущее.
Март – апрель 2013
|
