Правительство Российской Федерации
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
Национальный исследовательский университет
Высшая школа экономики
Факультет медиакоммуникаций
ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА
На тему
Биографический миф Набокова: проза, мемуаристика, интервью
Студентка группы № 446ж
Жосу Жоржета Леонидовна
Руководитель ВКР
Доцент факультета филологии
Поливанов Константин Михайлович
Москва, 2014 г.
Оглавление
Оглавление 2
Введение 3
Глава 1. Набоковский сюжет воспоминания в традиции русских автобиографий 7
Глава 2. «Другие Берега» 10
Глава 3. «Первое стихотворение» как воплощение темы творчества 17
Глава 4. «Машенька» 25
Глава 5. «Защита Лужина» 30
Глава 6. «Подвиг» 36
Глава 7. «Дар» 43
Глава 8. «Смотри на арлекинов!» 49
Глава 9. Исчезновение Сирина 64
Глава 10. Набоков как интернациональный писатель 72
Глава 11. Образ Набокова в интервью 75
Заключение 85
Список использованной литературы: 88
Введение
Тему автобиографичность прозы Набокова довольно сложно назвать новой и неисследованной: по этому предмету написаны книги такими авторами как Б. Аверин, Н. Мельников (его труды можно назвать трилогией о Набокове: «Портрет без сходства», «Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова» и «Набоков о Набокове и прочем: интервью, рецензии, эссе»), М. Маликова, В. Курицын, С. Шифф, Б. Бойд, Г. Барабтарло, П. Тамми. Несмотря на такие имена маститых исследователей и огромный корпус исследовательских работ по набоковиане (набоковский бум пришелся только на 90-е гг. в России), в теме биографического мифа писателя еще остались лакуны, пусть и немногочисленные. Таким белым пятном является текстуальное сравнения расхождения и совпадений жизненных фактов самого Набокова и тех фактов, которые он приводит в своих автобиографиях, а также — сравнения сравнение биографических сведений писателя с фактами из жизни его литературных героев.
В первом случае сравнения читатель сталкивается с двумя стратегиями прочтения автобиографии Набокова: или принимать все на веру, что крайне неосмотрительно, зная любовь писателя к шуткам, фокусам, каламбурам и играм с темой двойника, или попытаться избавиться от диктата автора, показывающего только определенную сторону своей жизни (в случае с автобиографиями Набокова — это его детство, которое он навсегда запечатлел в «Других берегах», Conclusive Evidence: A Memoir и Speak, Memory: An Autobiography Revisited). В случае выбора второй стратегии, читатель будет вынужден ознакомиться с биографией Набокова, чтобы не угодить в расставленные ловушки писателя, которые помогают Набокову подсвечивать те эпизоды детства, которые ему нужны, и убирать в тень те, что мешают ему выстроить ровную и красивую историю биографии.
Когда же идет сравнение фактов набоковской жизни и жизни его литературных героев, важно не брать за основу идею, что Набоков пишет Ганина по своему образу и подобию, что мысли Ганина равны мыслям автора, что Набоков выписывает героев своих русских романов, глядя на самого себя, потому что у него не хватает фантазии и т. д. Ни одно из этих утверждений не является верным: подход Набокова к своим романам не является куцым или ходульным. Конечно, можно сказать, что первый роман Набокова «Машенька» представляет из себя довольно сырой пример тех приемов, что писатель будет эксплуатировать в своем дальнейшем творчестве и что любовь Ганина к Машеньке уж больно похожа на первую любовь Набокова к Валентине Шульгиной. Но такой вывод стал возможен только после того, как Набоков опубликовал свою первую, вторую, а потом и третью редакцию автобиографии. Выходит, что Набоков совершенно осознанно пишет о любви к Вале в «Других берегах» после дебютного романа «Машенька» и сам признается, что был удивлен точностью и тонкостью описания любовной связи Ганина и Машеньки.
Такой же знак неравенства можно поставить между Набоковым и Мартыном Эдельвейсом, учебные годы которого, проведенные в Кембридже, практически в деталях повторяют студенченское время Набокова.
Стоить взять во внимание, что первые романы русского периода Набокова щедро одарены их создателем автобиографическими деталями, разбросанными тут и там: в одном случае, они приведены в соответствии с детскими воспоминаниями Набокова, в другом — переиначены. Это вряд ли можно назвать солирующей стратегией игры писателя с читателем в то время, скорее, такое описание подхода больше идет американскому или, лучше сказать, швейцарскому периоду Набокова. Особенно ярко это проявилось в последнем прижизненном романе «Смотри на арлекинов!»: в этом тексте Набоков осознанно вступает в поле двойников. Сам писатель составляет автобиографию Вадим Вадимыча, который пишет свои собственные воспоминания, но чувствует, что он будто бы чей-то двойник, тень, слабо повторяющая чью-то другую жизнь.
Со времен публикации «Лолиты» Набоков вынужден давать десятки интервью и со временем вырабатывает жесткий алгоритм взаимодействия с журналистами, тем самым, культивируя образ одинокого писателя-олимпийца, эстета, литературного сноба, аполитичного человека, уникального в языковом плане автора и энтомолога, за плечами которого четыре книги о бабочках.
Новизна данной работы заключается в попытке текстуального сравнения автобиографии, биографии и биографии геров романов Набокова, которые для удобства представлены в таблицах. Субъектом исследования можно обозначить автобиографически миф Набокова, который присутствует с самого начала его писательской карьеры и особенно ярко выражается в последние пятнадцать лет жизни Набокова. Объектами сравнения и анализа являются художественные произведения, мемуары и интервью писателя.
Нахождение различий и совпадений в реальной жизни Набокова и автобиографической, мотивация такой писательской стратегии — основные цели настоящего исследования. Для того, чтобы реализовать намеченную цель, необходимо
выяснить хронологию написания эссе, которые предшествовали автобиографиям, но потом стали их частью;
проследить и обозначить литературные связи Набокова с традицией написания автобиографий в русской литературе;
охарактеризовать переход Набокова с русского языка на английский для публикации своих произведений в Америке — Набоков поменял не только язык, но и поменял суть самого себя: вернул родовую фамилию, отказавшись от эмигрантского псевдонима «Сирин»; проследить эту тему перехода в англоязычных автобиографиях;
выполнить текстуальный анализ избранных произведений Набокова («Машенька», «Защита Лужина», «Дар», «Смотри на арлекинов!»);
проследить стратегию позиционирования своей личности Набоковым во время интервью;
Метод анализа крайне прост: внимательное чтение произведений, мемуаров и интервью Набокова. Вынесенная гипотеза на защиту такова - Набоков писал свои автобиографии не в русле традиции классической автобиографии, но составлял их с определенной концепцией прошлого и жизни как таковой.
|
