Первая как складывалась жизнь о. В. Рисса
Скачать 1.63 Mb.
|
Жизнь обыкновенного необыкновенного человека Олега Вадимовича Рисса, воссозданная по его письмам и воспоминаниям А. Мильчиным. Часть 1 Часть первая КАК СКЛАДЫВАЛАСЬ ЖИЗНЬ О. В. РИССА Олег Вадимович Рисс родился 31 января (13 февраля) 1909 года в Санкт-Петербурге. К дате своего рождения О. В. относился с предубеждением: По старому стилю я родился 31 января, а когда день моего рождения перевалил на новый стиль, я оказался рожденным 13 февраля, под знаком коего неудачного числа и пребываю всю жизнь (10.11.72). Отец О.В. — Вадим Вячеславович Рисс был ученый лесовод, как значится в свидетельстве о рождении О.В. В 1904–1913 годах В.В.Рисс, судя по справке Государственного исторического архива Ленинградской области, учился в Петербургском горном институте, где осенью 1913 года держал экзамен экстерном. В разрешении на расторжение брака в 1915 году он значится кандидатом коммерции. После революции Вадим Вячеславович, как мне известно от О.В., преподает в Лесотехнической академии. О родителях отца ни в письмах, ни в бумагах О.В. никаких сведений нет. В нашей переписке с О.В. затрагивались и генеалогические темы. Так, я не мог не задать ему вопроса о его предках, когда встретил фамилию Рисс в обзоре архива, готовившемся к изданию в книге нашего издательства: Читаю я рукопись 31-го выпуска «Записок Отдела рукописей» Библиотеки им. В.И.Ленина, и вдруг в обзоре архива братьев Булгаковых (жили такие в первой половине Х1Х в. в Москве и Петербурге, были почт-директорами, а до этого дипломатами) читаю: «С требованиями и просьбами о выдаче подорожных, предоставлении почтовых лошадей, назначении в провожатые почтальонов, отправке писем, посылке газет обращались к К.Я.Булгакову (далее следует длинный перечень лиц и среди них знакомая Вам фамилия: Рисс)... книготорговцы братья Рисс (Ризе,1820, франц. яз., 126.12)...» Конечно, не могу удержаться, чтобы не написать Вам об этом. А вдруг какие-нибудь родственники, предки, так сказать. Любопытно как бы то ни было (сер. июля 1968 г.). О.В. не смог внести ясность: О книготорговцах и типографщиках Риссах говорила мне давно одна сослуживица, читавшая воспоминания Т.Кузминской о жизни в Ясной Поляне. А года два назад мне по этому поводу прислал запрос какой-то московский историк, который по стопам Ираклия Андроникова собирает сведения об этой семье. Увы, ничего ответить ему я не смог. С французской стороны, насколько я знаю от родителей, у меня предков не было. А вот в книге «Сто лет императорской Академии художеств» я прочел об академике живописи Ф.Риссе, который одновременно считается основателем литографии в России, Со стороны матери у меня есть более знаменитый предок — заслуженный профессор Военно-медицинской академии, создавший в России первую кафедру болезней уха, горла и носа, Заслуги его были столь несомненны, что бабушка, его вдова, продолжала и при советской власти получать ту же «генеральскую» пенсию, которую ей выплачивали до 1917 года. О дедушке по матери, Александре Федоровиче Пруссаке, почетном профессоре Военно-медицинской академии, действительном статском советнике. О.В, еще несколько раз писал и позднее: Мой дедушка был начальником кафедры Военно-медицинской академии, его портрет висит в клинике, лет десять назад я передал в ВМА его документы и фотографии. В мои детские годы имя дедушки открывало двери всех больниц и поликлиник, а теперь даже в свою районную поликлинику непросто попасть на прием (30.05.74). Действительно, в бумагах О.В. сохранилось письмо к нему от начальника Научного отдела Военно-медицинской академии полковника медицинской службы Говорова от 12 марта 1958 года. В нем тот благодарит О.В. за «предложение предоставить Академии материалы о деятельности профессора Пруссака Александра Федоровича как основоположника русской отоларингологии» и сообщает, что «эти материалы... крайне необходимы для пополнения исторического музея кафедры отоларингологии Академии». В одном из писем ко мне О.В. упоминает своего прадеда П.П.Семечкина и, заметив в скобках: «(его автопортрет выставлен в Русском музее)», сообщает, что этот прадед (отец бабушки О.В. по матери), ...чтобы опубликовать работы своего друга П.А.Федотова, не только изучил литографское дело, но и «заимел» свою маленькую литографию, перешедшую к моей бабушке и просуществовавшую до 1917 года (05.09.79). Мать О.В., Людмила Александровна, по профессии актриса, после революции по каким-то причинам, скорее всего по состоянию здоровья, была вынуждена переквалифицироваться в счетоводы. Это явствует из сохранившегося в бумагах О.В. ее профсоюзного билета, где записано, что с 8 августа 1923 года по 11 марта 1924-го она работала счетоводом в клубе-казино. Брак родителей, зарегистрированный 27 апреля 1908 года, был непродолжительным. По просьбе мужа Священный Синод расторгнул этот брак, когда О.В. исполнилось шесть лет. Как сказано в Указе Синода от 9 октября 1915 года, «по вине прелюбодеяния жены... с дозволением истцу вступить в новое супружество и с преданием ответчицы епитимий, по выполнении коей и ей разрешить вступить в новый брак». Некоторое время перед 1917 годом О.В. переезжает жить в новую семью отца. В письмах он упоминает, что мачеха относилась к нему хорошо. Судя по воспоминаниям, к матери он возвращается уже после революции. Людмила Александровна в тяжелых условиях послереволюционных лет тяжело заболевает и в 1926 году на глазах у 17-летнего сына угасает. Всю жизнь не оставляет меня раскаяние,– писал много позднее О.В.— что я не спас маму, умершую в 41 год от скоротечной чахотки. 28 октября (день ее рождения) — последний — день, когда она вставала и сидела со всеми за столом, а 12 ноября скончалась. Хотя прошло 46 лет, но все это не уходит из памяти, и я боюсь повторить ошибку молодости. До самого последнего дня я не верил, что она умирает (28.10.72). Об ошибке молодости О.В. упоминает потому, что в это время его жена, Елена Абрагамовна, сильно кашляла. Судьба отца была трагичной. В 30-е годы он, преподаватель Лесотехнической академии, попадает в сталинскую человекорубку и погибает. ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ Острый интерес к газетам В лишь начатых, но незавершенных воспоминаниях О.В. «Мои газетные приключения» он ищет в своем детстве истоки собственного острого интереса к газетам, приведшего его в конечном счете в журналистику. Только три страницы своих «газетных приключений» исписал он своим бисерным почерком в поисках ответа на вопрос: «Откуда у меня интерес к газетам ипочему я пошел по этому пути» (такова первая фраза конспекта «газетных приключений»). Перебрав наиболее приметные из множества внешних подробностей предреволюционного Петербурга, Петербурга его детства (вроде газовых фонарей и синих вагонов конки, желтых почтовых ящиков и разноцветных шаров в окнах аптек, круглых тумб, оклеенных афишами, и необозримого поля ромашек справа от Петергофского шоссе сразу за корпусами Путиловского завода), О.В. переходит к главной теме: Но совершенно невозможно вообразить себе невскую столицу без неисчислимой уличной армии продавцов газет, Сколько их было, молодых и старых, наверно, не знали в городской управе, ведшей строгий учет торговых заведений на предмет взыскания сборов в казну. Газетчики постарше — те находили постоянное место где-нибудь на углу и терпеливо ждали покупателя, но шустрые мальчишки с широкими сумками сами мчались ему навстречу, бегали, скакали, кричали во всю Ивановскую, предлагая самый свежий, никогда не залеживавшийся товар. Десятки газет, выходившие в Петербурге, по способу доставки читателю делились на подписку и розницу. С первой, по-видимому, дело шло труднее, так как постоянным подписчикам предлагали всевозможные льготы и рассрочки. Сила газеты определялась ее розницей. Знаток дореволюционного газетного мира В.А.Гиляровский писал, что в руках властей это было нечто вроде узды для «строптивых» газет. Чтобы ее «прижать» или наказать за неумеренное суесловие, виновную на определенный срок лишали права торговать в розницу. В сущности, от этих сотен мальчишек, носившихся по улицам, как заводные, зависело благосостояние большинства столичных изданий, от общедоступной «Газеты-копейки» до синего по цвету и желтого по содержанию «Синего журнала», печатавшегося отвратительной линючей краской. С замиранием сердца и скрытой завистью смотрел я в детстве на этих лихих разносчиков новостей. Не могла не привлекать их ловкость, подвижность, кипучая энергия, какая-то неуемная дерзость и независимость. Но больше всего нравилось, что они, эти шустрые мальчишки, служили как бы связными для нас, жителей Петербурга, со всем остальным человечеством. Когда они во все горло выкрикивали «Приезд шаха персидского», или «Большие маневры германского флота», или даже «Гибель океанского парохода „Титаника“», кого не пронизывал электрический шок и кто мог удержаться, чтобы не полезть в карман за кошельком и отдать три копейки настырным сборщикам подати с человеческой любознательности. Когда я задумываюсь, откуда у меня возник интерес к газете, определивший выбор профессии, то считаю, что больше всего обязан славным мальчишкам чуть постарше меня, трудолюбивым и восторженным, быстроногим и добросердечным, как немного позже лично убедился. В семье, где я родился и рос, газет, насколько помню, не выписывали. Если что и покупали у газетчиков, то иллюстрированные журналы «Огонек», «Весь мир», интереснейший «Аргус», печатавший переводные романы Гастона Перу и Мориса Леблана с убийствами и загадочными преступлениями. Но через площадку от нашей квартиры жила бабушка, мамина мама. Как было заведено в доме при жизни дедушки, заслуженного профессора Военно-медицинской академии, ежедневно к утреннему кофе ей доставляли солидную газету «Новое время». Одна в полутемной столовой, среди громоздкой мебели, бабушка пила ароматный кофе, закусывая сдобными сухариками и «Новым временем». По субботам эта газета давала литературное приложение, печатавшееся на хорошей бумаге, с отчетливыми иллюстрациями. Бабушка давала мне смотреть картинки. Но так как я незаметно для взрослых неизвестно как (вероятно, по вывескам магазинов) выучился читать, то не столько любовался картинками, сколько поглощал печатавшийся из номера в номер роман о похождениях вора-джентльмена Арсена Люпена. При всем моем восхищении уличными газетчиками я не мог воспользоваться их услугами и не помню случая, чтобы что-нибудь у них покупал. Если в сопровождении няни я что-нибудь «самостоятельно» покупал, то это были переводные картинки или открытки в писчебумажном магазине Фишеркина на Литейном проспекте или загадочные китайские кружочки, продававшиеся в чайном магазине. Если их опустить в полоскательницу с теплой водой, то белый плоский кругляшок раскрывался и превращался в цветок, миниатюрную пагоду, слона или обезьяну. Все решительно изменила революция. В доме второй семьи отца, куда я переехал незадолго до семнадцатого года, газеты не переводились. Бурно набирающие ход события накаляли интерес к злобе дня, которую по-разному освещали газеты разных направлений. Поэтому независимо от политических убеждений нередко «мыслящие интеллигенты» покупали и одну, и другую, и третью газету, чтобы сопоставить их сообщения и понять, что происходит. Не брезгали даже «Маленькой газетой» с ее бульварной внешностью и задиристой «Русской волей», которой, единственной из всех петроградских газет, удалось облапошить цензуру и «тиснуть» заметку об убийстве Распутина. В армии газетчиков О.В. написал и даже напечатал на машинке еще одни неопубликованные воспоминания, названные им «Мои друзья типографщики», где в подробностях живописал свои первые газетные приключения, которые только наметил в выше цитированной рукописи: Сколько я ни перебираю в памяти прожитую жизнь, не могу обнаружить у себя такого недостатка, как зависть. Впрочем, за одним исключением. Скажу откровенно, что в восемь лет завидовал мальчишкам-газетчикам. И не потому лишь, что они свободно и непринужденно вели себя на улицах. Любо было смотреть, с какой лихостью и отвагой они прыгали на ходу в трамвай или конку. Я наслаждался их звонкими голосами, какими они выкрикивали названия газет и журналов. Поражался их неутомимости и усердию, когда, распродав одну пачку газет, они бежали куда-то в типографию за второй. С утра до вечера они в движении на свежем воздухе. В солнечный день, как в дождь и стужу. Отважное и неукротимое племя, заполнившее весь город и знавшее себе цену. Труд юных газетчиков представлялся мне веселым и соблазнительным. Завидная доля быть разносчиком новостей, особенно если публике они интересны и необходимы. А какой магической силой привлекать людей обладает газета, я убедился в февральские дни семнадцатого года. На улице, где я тогда жил, проходила, можно сказать, вся революция. Мимо нашего дома к Таврическому дворцу шли демонстранты с лозунгами «Долой самодержавие!», проносились грузовики с солдатами и рабочими в шапках и папахах с красными ленточками, с выставленными перед собой винтовками. Помню, что однажды по Таврической улице прокатил открытый автомобиль, на переднем сидении которого рядом с шофером красовался молодцеватый военный в невиданной форме с башлыком и позументами. Кто-то в толпе зевак болезненно ахнул: — Господи помилуй! Конвоец из свиты его императорского величества. Ну, теперь царю аминь! А через день или два мимо нас стали проезжать в автомобилях и совсем небывалые пассажиры. В публику, стоявшую на тротуарах по обе стороны улицы, они разбрасывали не только листовки, но и газеты. Впервые я увидел, что газеты не продаются, а разлетаются в воздухе и бесплатно достаются всем желающем. Подходи, кто хочет, бери и тут же читай или неси домой. Гоняться за газетами, которые падали чуть ли не с неба, а точнее -- с борта грузовика, было излюбленным занятием мальчишек нашей улицы. Газета называлась «Известия Советов рабочих и солдатских депутатов» и только-только начала выходить. В ее содержании мы, мелкота, не разбирались, но старались собрать побольше экземпляров, благо она бесплатная. И нам доставляло особенное удовольствие, если какой-нибудь серьезный человек, не столь расторопный, как мальчишки, останавливал и просил: — Эй, ребятишки, поделитесь газетой! Зачем вам столько? Сознание важности быть разносчиком новостей, зародившееся в такой будоражащей обстановке, укреплялось с годами и входило в кровь. Соприкоснувшись с печатным словом в горячие революционные дни, я уже был отравлен им на всю жизнью. И финал мечты у меня был самый скромный. Вот бы и мне заделаться газетчиком! Конечно, я разумел не тех, кто пишет в газету или ее печатает. Нет, на первых порах хоть бы затесаться в круг мальчишек, которые разносят, продают, суют газеты в руки читателей. Выкрикивать заглавия важнейших сообщений голоса бы у меня хватило. Мысль о том, чтобы испробовать занятие газетчика крепко засела мне в голову и ждала только подходящего момента, чтобы воплотиться в действие. Он наступил в один из летних вечеров семнадцатого года, когда отец со своей второй женой (в то время я жил у них, а не у мамы) собрались в театр на спектакль по знаменитой пьесе «Роман» с Е.М.Грановской в главной роли. А мне дали тридцать копеек, чтобы я не томился весь вечер дома и пошел в киношку. В восемь лет я пользовался известной самостоятельностью и даже путешествовал один с Таврической на Николаевскую к маме и бабушке. Пошел я в кинематограф... и не дошел. Не помню точно, опоздал ли к началу сеанса или картина показалась мне неинтересной, но я оказался на людной улице с маленьким капиталом в кармане. Невдалеке на трамвайной остановке, как обычно, рыскали несколько мальчишек-газетчиков. Присмотревшись к ним, я заметил, что они действуют словно по уговору. При подходе трамвая один мальчишка вскакивает в моторный вагон, другой -- в прицепной. И никогда двое не сталкивались в одном и том же вагоне. Мгновенно у меня созрело намерение пустить в ход мои тридцать копеек. Накуплю-ка я на всю сумму газет и журналов и таким образом получу право вторгаться с громкими криками в трамвай. Тут же на остановке я купил «Вечернее биржевое» и «Вечернее время» на двадцать копеек, а гривенник отдал за «Синий журнал». И дождавшись очередного трамвая, на какую-то секунду опередил мальчишку, который кинулся к переднему вагону. Согласно подмеченному мной правилу, никто из газетчиков в «мой вагон» не вскочил. Те четыре или пять газет, которые были у меня в руках, я распродал сразу, а вот с «Синим журналом» намаялся. Его взял у меня какой-то язвительный пассажир, сидевший у входа, но не отдал за него десять копеек, а начал рассматривать и медленно перелистывать. То ли он хотел меня помурыжить, то ли догадался, что я за птица, и решил надо мной поиздеваться. Трамвай за это время прошел несколько остановок и значительно удалился от района, где я жил, Вот еще горе на мою голову! Я переминался с ноги на ногу и сердито посматривал на вредного пассажира, но не решался спросить напрямик; — Вы журнал покупаете или нет? Мой растерянный вид, вероятно, вызвал сочувствие у спутницы моего мучителя, миловидной молодой женщины. Она за меня вступилась: — Перестань волновать мальчика! Отдай деньги за журнал и отпусти его с миром... — Нет, нет, мне этот журнал совсем не нужен,– и он вернул его мне, Выскочив из несчастливого вагона, я сел в трамвай, шедший в обратном направлении. Здесь нашелся сердобольный пассажир, избавивший меня от «Синего журнала». Таким образом, ко мне вернулись тридцать копеек, с которыми я вторично проделал ту же коммерческую операцию — опять накупил газет и ринулся их продавать в трамвае. Разумеется, после пяти-шести рейсов мальчишки заметили, что у них появился странный конкурент. К счастью, они оказались добродушными и не накостыляли мне по шее, чего я, откровенно говоря, чуть-чуть побаивался. Наоборот, удивленные моим бескорыстным поведением, они прониклись ко мне явной симпатией. Вихрастый паренек чуть постарше меня, у которого я приобрел «вечерок» на весь свой капитал, посмотрел на меня как на чудака: — Ты что задаром стараешься? — Как задаром? Он рассмеялся. — С твоей торговлей не разживешься! Купил за пятак и за пятак продаешь... Лучше-ка приходи в Эртелев переулок к типографии... Они отпускают газеты со скидкой... С каждой пары — нам копейка.., Не хватило у меня духа признаться, что не собираюсь всерьез торговать газетами и тем более ходить за ними в типографию. Но за добрый совет поблагодарил, Расстались мы дружески. Мой наставник, вроде как для поощрения новичка, уступил мне газеты со скидкой, какую сам получал в типографии. Но затем мне так не повезло, что все удовольствие от продажи газет в трамвае враз испарилось. На углу Суворовского проспекта и 8-й Рождественской улицы я подстерег тринадцатый номер трамвая, направлявшийся к Невскому, и влетел в него с задорным криком: — «Вечернее время»! Последние телеграммы! Блестящая победа итальянцев в Альпах! Крик застрял у меня в горле, едва я увидел в глубине вагона отца и тетю Любу, ехавших в театр. Удирать было бесполезно: они меня заметили и подозвали к себе. Вот невезение –проклятый 13-й номер трамвая! То ли от стыда, что так позорно лопался, то ли от отчаяния, что моя затея сорвалась, я зарыдал и уткнулся в плечо отца. Мне сделали строгое внушение и приказали немедленно отправляться домой, В утешение отец скупил у меня все оставшиеся газеты. Эта неприятная для меня история долго вспоминалась и обсуждалась в семейном кругу и заставляла меня досадливо ежиться. Но кое-какой полезный урок я получил. Во всяком случае, понял, что входят в газету не с того подъезда. Если мне на роду было написано в нее попасть, то следовало подождать более благоприятных обстоятельств. Они и появились через шесть лет, когда я учился в школе и заканчивал второй класс тогдашней второй ступени, что соответствовало нынешнему седьмому. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Жизнь обыкновенного необыкновенного человека Олега Вадимовича Рисса,... Раньше говорили: «Талант — это труд». Скоро будут говорить: «Труд — это талант». Все меньше людей умеет талантливо трудиться |  | История Принято считать, что наука как форма познания складывалась в Древней Греции в VII-VI вв до н э., как результат длительного развития... |
| Книга первая Обыкновенная и непримечательная. И жизнь у неё самая обычная. Но всё круто меняется, когда приходит он. Этот человек входит в её... | | «Какой была самая первая мягкая игрушка?» Мы занимаемся в Доме детского творчества в объединении «Мягкая игрушка», поэтому нам важно знать, как выглядела первая мягкая игрушка,... |
| Когда на уроке литературы я читаю это стихотворение, то сразу же... Ах, как мы были счастливы тогда, вступая во взрослую жизнь. Как будто от чего-то тяжелого освободились, жизнь стала проще и легче,... | | Вузы смогут стать исследовательскими? И как их появление повлияет... В ближайшее время в России откроют вузы нового поколения исследовательские университеты. Как этот проект изменит жизнь абитуриентов,... |
| «Поиск и обработка экономической информации» Сегодня, мы не можем представить свою жизнь без компьютера. Но ведь так было не всегда. В своем реферате я хочу рассказать о компьютерной... | | К читателю Эта работа была задумана несколько лет тому назад и складывалась по частям долго и трудно |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине «История отечественного... Россия не бедна демократическими традициями, что её государственность изначально складывалась как демократическая, что эта сторона... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Я долго думал, как начать эту книжку. Для меня всегда самое трудное — начало работы. С трудом дается первая страница статьи, первая... |
| Первая управленческая революция. Вторая управленческая революция Политическая жизнь и властные отношения. Роль и место политики в жизни современных обществ. Социальные функции политики | | Джордж Сорос Первая волна мирового финансового кризиса Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сегодня по дороге в школу я слышала, как молодые листочки спорят, чья почка лопнет первая, как солнечный луч играл с тучкой в догонялки,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Данные об учителе: Маскарин Валентин Никонорович, имеющаяся первая и запрашиваемая первая категория |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эта работа была задумана несколько лет тому назад и складывалась по частям долго и трудно | | Как создать православную семью Как возникла первая семья Одной из важнейших задач школы является воспитание культурного, всесторонне развитого человека, воспринимающего мир как единое целое.... |
