Я бы не написала тебе, но, к сожалению, а может к счастью, стечение обстоятельств и моя привычка подводить итоги сделали своё. Знаю, ты ничего не ответишь на
Скачать 3.67 Mb.
|
Всю эту неделю шёл крупный, пушистый снег, и казалось, что нет никого кроме нас. Я совершенно потеряла связь с внешним миром. Для меня существовала только моя квартира и Катя. Не знаю почему, но мы обе чувствовали какую-то непривычную легкость в общении, наверное даже можно сказать что странное родство душ, ну может, это и звучит слишком, но именно как-то так... За эту короткую неделю произошло много всего: от ссор и ругани по мелочам до весёлого смеха и лёгких улыбок по утрам. А что делать? Ведь всегда трудно двум разным людям ужиться вместе. У каждой из нас есть свои предпочтения и мнения, привычки и традиции. Например Катя любит засыпать при включённом телевизоре, а у меня чуткий сон. Готовить она умеет, и очень хорошо в отличие от меня, но заставить Катю встать к плите — дело нескольких часов и беспрестанных уговоров. Особенно, если она сама не хочет. К тому же, как оказалось, я зря проводила генеральную уборку: всего за три дня Катя умудрилась вернуть квартиру к прежнему состоянию. Но это не так уж страшно — сказывался мой опыт проживания с привычной уже моей соседкой, Ольгой. У нас с Катей получился негласный уговор: я убираюсь в квартире, а она готовит мне капуччино. Никогда не забуду, как мы вместе сидели на диване, пили кофе, сваренный Катей (настоящий и офигенно вкусный!), окно непрерывно содрогалось от сильного ветра, а мы смотрели какой-то ужастик. Если честно, то фильм я даже не запомнила — наслаждалась тем, что Катя была рядом, и тем что мне было тепло и непривычно уютно. Кажется, я даже уснула, положив голову ей на плечо несмотря на весь выпитый за день кофе. Кстати, за эту неделю Катя почти выздоровела, и я без ложной скромности могу приписать эту заслугу себе, но насморк и лёгкий кашель у неё ещё остался. Хотя мне всё-таки чуть-чуть обидно, что Катя так быстро поправилась — было приятно заботиться о ней. И вот вспоминая о всяких милых сердцу мелочах, я иду по обледенелой улице, кутаюсь в тёплую куртку от пронзительного ветра и глупо, но счастливо улыбаюсь. Хорошее настроение и проснувшийся во мне оптимист клятвенно заверяли меня, что я смогу купить подарок до того, как окоченею. Выбирая Светке, подруге, подарок, вдруг замечаю серебряный браслет — несколько простоватый, но в тоже время изящный, почти невесомый и просто красивый. И только купив, вспоминаю, что у Светы аллергия на всё серебряное. Не беда, подарю Кате! И от этого решения внутри всё трепещет в предвкушение её чуть гордой, но ласковой улыбки. — Девушка, вам завернуть подарок? — Да, если можно, — говорю и опять улыбаюсь. Да что же это такое!? Если так и дальше пойдёт, я челюсть себе сломаю! Никогда так часто не улыбалась. Потом вспоминаю о Светке: — А можно ещё в-о-о-н ту подвеску? — Эту? Тоже завернуть? Я киваю, и продавщица, молодая девушка, аккуратно принимается заворачивать ещё один подарок. — Вот, пожалуйста, — она тоже улыбается и добавляет: — Упаковка бесплатна. Спасибо за покупку! — Вам спасибо! — прощаюсь и, окрылённая радостными предчувствиями, я мчусь домой, к Кате, забегая по пути в продуктовый. — Привет! Ну как сходила? — Катя открыла мне дверь и взяла из моих рук пакеты с едой. — Привет! Замёрзла, но довольна! Там такая метель, что просто жуть! Как здоровье, кстати? Катя ответила уже с кухни: — Да так же как и с утра! Хватит уже спрашивать меня об этом по сто раз в день. — Ну я же волнуюсь — вдруг хуже стало, — я захожу на кухню и помогаю ей разбирать пакеты, — Ух ты! Это то, что я думаю?! Подбегаю к плите и поднимаю крышку одной из сковородок: — Макароны с сыром! — Я подумала, что ты проголодаешься и придёшь усталая, вот и... — Катя немного смущённо отводила взгляд в сторону, стараясь сохранить независимый вид. В этом вся она и есть: на самом деле добрая, но почему-то изображает из себя какую-то Снежную Королеву. Только не все это, к сожалению, понимают. Не удержавшись, я обняла её и сказала: — Спасибо! Катя ласково потрепала меня по голове. Она так часто делала. Причём на других, когда они делали нечто подобное, я обижалась и проявляла недовольство, а тут была даже рада и позволяла ей это с лёгкостью. Катя быстро накрыла на стол, и пожелав друг другу приятного аппетита, мы принялись за еду. Кстати, ещё одна её особенность — она не любила говорить за обедом. А я не против помолчать, так что особых трудностей сейчас не испытываю. К тому же грех это, отвлекаться на что-то от такой вкуснятины! Поев, я иду мыть посуду. А то нечестно получается: она готовила, и Кате же мыть? Исходя из этих простых соображений, смело закатываю рукава домашнего свитера, в который уже успела облачиться, и с вызовом смотрю на грязные кастрюли. — Включи магнитофон, пожалуйста! — с музыкой всё как-то быстрее делается. — Сейчас, — Катя выбирает станцию, которая нравится мне, но сильно раздражает её. Я ей благодарна, ведь музыку мы любим разную. Я спокойно домываю, слушая одну из ретро песен. Думаю, что Катя уже ушла, и поэтому вздрагиваю, когда она осторожно обнимает меня за талию. — Уф! Не пугай меня так — я думала, ты уже в комнате, — поворачиваюсь у неё в руках так, чтобы видеть её лицо. Но держу свои руки поднятыми, потому как боюсь забрызгать Катю пеной. — Прости. Не хотела, — ухмыляется. Так я ей и поверила, что не хотела она! — Лена, у меня такой вопрос... Ты где Новый Год встречать будешь? — Катя говорит это намеренно небрежным, скучающим голосом, но я то вижу, как она волнуется. У неё всегда кончики ушей краснеют. Руки у меня начинают затекать, поэтому я кладу их ей на плечи, чтобы было удобно думать. Если честно, то я даже не вспоминала о надвигающемся празднике. Обычно я сужу о том, что скоро Новый Год, по тому, что начинают крутить рекламу с поездом и кока-колой, а обычно в каникулы заняться совершенно нечем, и я целыми днями просиживаю перед теликом. Но в этот раз всё не так. Следствие — теперь не знаю, что и ответить, но ведь надо уже задуматься, а то осталось где-то две недели! — Даже не знаю... Обычно я с родителями праздную. Давай, я уточню и скажу тебе чуть позже. — Хорошо, — она немного огорчается, но не сильно, а потом лукаво смотрит на меня и мимолётно касается губами моей щеки: — Если не будет планов, то предлагаю тебе встретить его со мной. Я ошалело киваю, а Катя отпускает меня и говорит, как будто ничего необычного не произошло: — Пойдём, там скоро интересная комедия начинается! — А? Сейчас... Мою посуду я уже на чистом автопилоте. Чувство иррациональности происходящего кружит мне голову, ещё немного и я... в общём поверю, что этого не было. Что Катя не обнимала меня, не поцеловала меня и не предложила мне встретить с ней Новый Год. Мне это приснилось? — Но, если это сон, то кошмар или мечта? — я касаюсь рукой того места, куда Катя меня поцеловала (Это было! Это было!...) и решаю махнуть на всё рукой. В конце концов, разве это хоть что-нибудь изменит в моём отношении к ней?! Провести праздник вместе — обычное поведение двух подруг. Я беру мобильный и набираю номер родителей: — Алло, мама? Привет! Всё нормально! А вы как там? Угу. Слушай, а где вы Новый Год собираетесь отмечать?.... Я сажусь рядом с Катей на диван и удобно устраиваю голову к ней на плечо. Мне плевать на двусмысленность своего поведения — в квартире дубак и сквозняки гуляют, а рядом с ней тепло. Катя укрывает нас одеялом и недовольно ворчит: — Ты чего так долго? Кино уже минут двадцать идёт. — Да так. С мамой говорила, — нарочно делаю паузу и чувствую, как Катя напряглась, хотя спрашивает она абсолютно спокойным голосом (если честно, то я скоро начну завидовать этой её способности): — Ну и как? К ним поедешь? — Теоретически, я могу поехать вместе с ними в Египет по путёвке, которую подарили моему папе на работе, и праздновать Новый Год под палящим солнцем пустыни... — А практически? — я не вижу её лица, но улыбку всё равно чувствую. — Практически я наверняка обгорю, мне будет плохо, потому как акклиматизация у меня всегда болезненно проходит. К тому же считаю, что раз это зимний праздник, то его надо праздновать там, где есть зима. — Логично. — Я тоже так думаю... Но если честно, я просто не могу оставить на тебя хозяйство — ты захламишь тут всё к чёртовой бабушке! — О, это точно веская причина! Я думаю, что мы обе услышали и поняли настоящую причину: не хочется расставаться, ну никак... — А что за фильм-то? — А фиг его знает. Мы сидим и играем в карты, в дурака. Уже второй день подряд это наше единственное развлечение, не считая разговоров друг с другом. — Знаешь... Бита! ...я схожу с ума, — я отрешённо киваю головой, смотря в свои карты. Мне катастрофически не везло — ни одного козыря и картинок нету! — Согласна. А что делать? — делаю ход, на который Катя презрительно приподнимает бровь (две шестёрки под конец игры — это смешно!) — Может, сыграем на желание? — она без проблем кроет мои карты, а мне даже нечего подкинуть — у меня таких больших нет! — Вдвоём? Бита! — Ну да. Или боишься? — Катя ходит и мне не остаётся ничего, кроме как взять. — Я?! Да ничего не боюсь! — похоже, меня аккуратненько так берут на слабо, а я не особо и сопротивляюсь — делать-то всё равно нечего, вот и развлекаемся, как можем. — Я выиграла, — Катя собирает карты и протягивает мне колоду, — Мешай. — Не хочу! Давай ты, а то я всегда себе сдаю какую-то муть. — Ты проигрываешь даже тогда, когда у тебя хорошие карты, — Катя мешает колоду, как истинный шулер. Потом быстро раздаёт карты. — Ну что? На желания? — Да. Хоть это и глупо — ну что тут можно придумать? — Например, — Катя задумывается и с ухмылкой продолжает: — Можно попросить рассказать о чём-либо. Просто считай, что у тебя будет своеобразный долг, вот и всё. — Ну ладно, уговорила, — я зеркально повторяю её улыбку, похоже, что мне повезло на этот раз... Проходит один час. — И что мы имеем, — Катя демонстративно берёт листочек, на котором мы отмечали наши победы, и издевательски так говорит: — У меня раз, два, три... семь побед. А у тебя... — Издевайся, издевайся... Я отомщу! — ...а у тебя одна победа. Угу, единственная, которая была в самом начале. — Не везёт мне в картах, повезёт в любви. Вот, — и по-детски показываю Кате язык. Она смеётся и взлохмачивает мне волосы. — Чудо! И что же мне с тобой сделать? — она, не отнимая руки, проводит по моим волосам и чуть приподнимает мне голову, чтобы наши глаза были на одном уровне. — У меня есть целых семь желаний... Я нервно сглатываю и, заворожённая, смотрю в её серые ледяные глаза. Руки сами собой тянутся к её талии, и я робко притягиваю её к себе. В голове вертится одна мысль: «Что я, чёрт возьми, делаю!?» — Моё первое желание: закрой глаза и не шевелись, — Катя ласково шепчет эти слова мне на ушко. Я закрываю глаза, гадая — что же будет? А если это то, что я думаю... Как мне поступить? Но у Кати явно другие планы, потому что она мягко высвобождается из моих объятий и осторожно встаёт: — Подожди. Я сейчас. Я сижу и пытаюсь унять дрожь в руках. Так же слышу её торопливые шаги, то, как она расстегивает сумку и видно достаёт что-то оттуда. Потом подходит ко мне и снова ласково гладит меня по голове. От её прикосновений мне хочется мурлыкать, но я держу себя в руках, только вот улыбаюсь помимо воли. — Смотри. Я открываю глаза и вижу два пригласительных билета в фото-галерею. Восхищённо ахаю и крепко обнимаю её: — Как ты узнала?! — отодвигаюсь и счастливо смотрю Кате в глаза, — Это ведь на ту, которая состоится через два дня, да? И на которую невозможно достать билеты, если нет нужных связей? Там собраны все мои любимые работы — я так мечтала об этом! Катя пользуется моментом и по-хозяйски обнимает меня, но я не против — ей позволено всё. — Ну, ты как-то сказала, что любишь фотографировать... А что я могу сделать? Как сказать то, что невозможно сказать? Пусть могуч и богат наш русский язык, но мне остаётся сейчас только одно — крепко обнять её и постараться не отпускать как можно дольше. Ведь даже самый щедрый человек не захочет отпускать своё счастье. Если все её желания будут такими, то я не против, я двумя руками «за»! — Ка-а-а-ть! Ты мою флэшку не видела? — Хм? Нет, а что? — Катя поднимает глаза от книги и задумчиво смотрит на меня. — Да нет, ничего. Просто ты хотела посмотреть мои фотографии, а они там хранятся, — я присаживаюсь на край кресла и читаю название книги: — «Основы современной философии». Ничего себе! И как? Интересно? — Как ни странно, да, — Катя иронично улыбается, — Аж не оторваться. Она поворачивается ко мне и говорит таким серьёзным, профессорским тоном: — Здесь сказано «Чтобы познать мир вокруг себя, научись задавать себе вопросы...». — И к чему это? — Ну, задай себе вопрос, где ты в последний раз видела флэшку? — Ну тебя к чёрту! — шутливо щёлкаю её по носу. — Пойду, поищу лучше. — Удачи! — Катя продолжает чтение, а я отправляюсь на поиски. Промаявшись минут тридцать и перерыв всю комнату, я решаю выпить чаю. Медленно пью — горячий! — и вспоминаю последний раз, когда видела свою флэшку. Так, я что-то скинула на неё, потом мне позвонили, и я положила её в карман джинсов, чёрных, которые сейчас... стираются... Блин! — Катя! Иди сюда на секундочку. — Что? — Катя заходит на кухню по-прежнему с книгой в руках. — В твоей книжке случайно не написано, что делать, если ты постирала флэшку? Катя задумчиво садится рядом со мной на пол, и мы вместе смотрим на то, как крутится барабан стиральной машины. — Н-н-да. Может, с ней ничего не случится? — Не знаю. Сейчас прокрутит, посмотрим... Машина остановилась через десять минут. Я быстро достаю свои джинсы и вынимаю из заднего кармана флэшку. — Может, её феном посушить? — Катя явно издевается над моим горем. — Вредина ты! Ну ни грамма сочувствия. — А если серьёзно, то раз воду вытряхнула, то теперь подожди, когда она высохнет сама, потом включишь, вдруг повезёт... — Ладно... Будь что будет. Мы с Катей быстро развешиваем оставшуюся одежду, и я уговариваю её сварить мне кофе. Флэшку же от греха подальше отношу в комнату. — Давно хотела спросить, где ты научилась так готовить? Катя продолжает варить кофе, и поэтому я не вижу её лица, когда она после минуты молчания мне отвечает: — Отец любил готовить. И меня научил. Особенно он любил готовить кофе, блины и макароны с сыром. — Странное сочетание. — Мама тоже так думает. А мне тогда это казалось самым обычным. — А...? — я хочу спросить, но вовремя себя одёргиваю: вдруг это ей неприятно? Катя поворачивается и осторожно разливает кофе по чашкам. Одну ставит передо мной, другую берёт себе. Я отпиваю и удивлённо замечаю, что он получился немного горьковатым. — Почему я говорю о нём в прошедшем времени? — Катя опять смотрит на меня своими пронзительными глазами, и у меня хватает смелости только на то, чтобы робко кивнуть на её вопрос. — Нет, он не умер. Просто мама выгнала его, когда мне было одиннадцать. За то, что он пил много. Когда у него случались неудачи, а это происходило довольно таки часто, он пил, пил и пил, пока не доводил себя до полной потери способности мыслить. И, конечно же, однажды настал момент, когда он ударил мать, находясь под градусом, и замахнулся на моего брата. Хорошо, что остатки мозгов включились, и он вовремя смог остановиться. На следующий день мама собрала его вещи, а я, как дура, всё не могла понять, куда он уходит и почему я не могу поехать с ним. Я звонила ему, писала письма, но либо мама не отправляла их, либо он не хотел отвечать. А брат так вообще его возненавидел. Мы часто с ним ругались, потому что я по-прежнему любила папу, а он называл его придурком и даже хуже. Кстати, помнишь, я сказала, что в том доме, ну у которого я отключилась, живёт моя девушка? Так вот, я соврала. Просто в тот вечер отец решил, что знать меня не желает. У него новая семья, и зря я вообще тогда пришла. Я — его прошлое, о котором он не желает вспоминать, — она немного молчит и добавляет, — Прости, что соврала. Почему с Катей я никогда не знаю, что сказать и как правильно поступить? Единственное, на что меня хватает, так это просто на то, чтобы подойти и обнять её сзади за плечи. Думала ли я, что когда-нибудь увижу человека, который плачет без слёз? Нет, но я бы отдала всё, чтобы ей стало легче. — Я тебя загрузила? Прости, не сдержалась. Не думай, что меня надо жалеть и всё такое. Я вполне счастлива и довольна жизнью. Особенно сейчас. Да и случай мой совсем не оригинальный, такое было, есть и всегда будет. — Как скажешь, — я целую её в макушку и сажусь на свое место. Мы в молчание пьём кофе. Я думаю о том, что она мне рассказала. Катя, наверное, мысленно ещё раз всё переживает, поскольку её взгляд рассеяно блуждает по кухне, надолго не задерживаясь ни на чём. Вскоре она встаёт и хочет выйти. Я ловлю её у порога, обнимая, и тихо, но решительно говорю: — Спасибо, что поделилась. Рассказала, хоть тебе и неприятно. — Ага. Кст-а-а-а-ати, я придумала тебе второе желание, — Катя поворачивается у меня в руках и продолжает: — Я хочу, чтобы ты не боялась спрашивать у меня всё, что тебя интересует. Считай это официальным разрешением лезть в мою жизнь. Она легко щёлкает меня по носу и, смеясь, выходит из кухни. А я стою и думаю, что если мир ещё можно хоть немного понять, то её — никогда. — Лена, ты как, спишь? — Уже нет. Что-то случилось? — сонно протираю глаза и смотрю на часы. 10-30 утра. — Да я зашла сказать, что у меня дела и мне срочно бежать надо, — Катя подаёт мне чашку свежего кофе, и я прощаю ей утренею побудку. Да и залежалась я что-то. Вскоре до меня доходит смысл её фраз и я осторожно интересуюсь: — Это надолго? Ты успеешь на выставку? — Как раз успеваю. Если что, то подъеду прямо туда. Я позвоню, хорошо? — Ага, — вспоминаю о её вчерашнем желании и честно стараюсь его выполнить: — А что за дело? — Мама вдруг приехала. Всего на день. Я тебе потом всё расскажу — опаздываю. — Удачи! Дверь сама закроешь или...? — Лежи уж, лентяйка! — Катя выходит из комнаты, но через секунду возвращается: — Кстати, можешь в магазин сегодня сходить? Я последние продукты вчера на обед перевела. — Хорошо! Иди уже! — Ну, пока! Выглядит Катя радостной, но немного взволнованной. Наверное, давно маму не видела. Что-то меня совесть мучает за то, что я о родителях даже не вспоминаю в последнее время. Надо бы позвонить, узнать, как им там отдыхается? Я бегаю по квартире и лихорадочно наношу последние штрихи макияжа, пытаясь не повредить причёску и не помять платье. А ещё я нервничаю. Такое бывало, редко правда, когда я спешила на свидание с каким-нибудь симпатичным парнем. Катя позвонила и предупредила, что встретит меня уже там. Сказала, что хочет меня кое о чём попросить, но о чём — говорить отказалась. Лишь злорадно хихикнула и попрощалась. Любопытство заставило меня с нетерпением поглядывать на часы, но я всё равно умудрилась долго провозиться. И как итог вполне могу опоздать и получить от Кати нагоняй. Есть ещё один повод спешить — я действительно хочу попасть на эту выставку. Я начала фотографировать ещё давно и случайно — у моего на тот момент парня был старенький цифровик, который он подарил мне, махнув рукой. Сказал, что сам не любит фоткать, а чего тогда технике без дела лежать? Ну, и понеслась душа в рай. Сначала никто не обращал на это внимание, но, когда прошло полгода, все как-то поверили, что я всерьёз увлеклась. Но делала я это не для других, скорее для души. Мне просто хотелось этого, и я фотографировала. Только вот людей не люблю снимать, почему, не знаю. Друзья говорят, что у меня неплохо получается, но я не особенно верю, считаю себя полной посредственностью, без грамма гениальности. А однажды наткнулась на сайт, посвящённый фотографии. Потом начала читать историю создания, посмотрела на фотографов с точки зрения художников. Оказалось, что это целое искусство, которому надо уделять много времени, сил, вкладывать в дело просто всю душу, не жалея себя и не жалуясь на неудачи. Я так пока не могу. Но увидеть художественные фото, а если повезёт, то и пообщаться с авторами — такой шанс выпадает ох как редко, и меня всё это радует, хоть и что-то страшно немного... Особенно мне греет душу то, что Катя будет рядом со мной — не так буду нервничать. Я надеваю высокие сапоги на удобном каблуке, накидываю пальто и, удовлетворённо окинув себя взглядом в зеркале, подмигиваю и быстро выхожу из дома. Поскорей бы... Стараюсь идти быстро — но на каблуках, по льду, зимой... В который раз получаю доказательства того, что я дура. Но ничего уже не исправить — остаётся только сжать зубы и постараться не упасть. Хорошо, что осталось недолго. Перехожу улицу и, поднявшись из перехода, почти сразу вижу нужное здание. Да, с такой вывеской его трудно не заметить. Оглядываюсь по сторонам — где же Катя? Может, позвонить? Роюсь в сумке в поисках мобильного телефона, но пока не удачно. Вдруг, кто-то закрывает мне ладонями глаза, и я невольно улыбаюсь: — Катя? — говорю и сразу же поворачиваюсь. — Угадала. Пойдём? — Катя даёт мне руку, и мы заходим внутрь. Раздевалку находим быстро. Я снимаю пальто и жду, когда принесут мой номерок. Беру его и ищу глазами Катю. На секунду мелькают её пепельные волосы, и я иду в том направлении. — Катя?! Она поворачивается, и я впадаю в лёгкий ступор. Катя выглядит просто потрясающе в воздушном небесном (первая ассоциация: ясное зимнее утро) платье, чуть приталенном, но абсолютно свободном. Неброский макияж, явно профессиональный, как и причёска. Кажется, что платье шили ей на заказ — настолько идеально оно стелилось по фигуре, прекрасно сочетаясь с цветом серых, пасмурных глаз. Глядя на неё, можно было поверить, что зима бывает не только холодной, жестокой и суровой — она приносит радость и счастье тем, кто любит её несмотря ни на что. — Ты прекрасна... — колени подгибаются, в горле пересохло — я волнуюсь, как никогда. Катя подходит ко мне и, слегка привстав на носочках, целует меня в щёку: — Спасибо. Только ты тоже великолепно выглядишь. Вон тот парень тебя глазами прямо... хм... рассматривает, — она улыбается и берёт меня за руку, — Пойдём. Да, вместе мы действительно смотримся впечатляюще: девочка-весна и леди-зима. — Знаешь, тебе очень идёт зелёный цвет, особенно в сочетании с рыжими волосами. Да и глаза у тебя как будто ярче стали, — Катя тоже смотрит в зеркало вместе со мной и улыбается каким-то своим мыслям. — Наверно. Мы входим в зал, и я забываю обо всём: столько фотографий, просто дух захватывает! Помещение разделёно на несколько секций, посвящённых различным темам: природа, человек, техника и города-мегаполисы. Почти каждая из них заставляет меня замирать и восхищённо смотреть. Вот это действительно фотографии, не то, что у меня! Да я даже и рядом не стою, но всё равно не смогу прекратить фотографировать — это уже стало частью меня. Но сейчас всё не важно — я просто радуюсь, наслаждаюсь каждой минуткой жизни. Не знаю как, но автор сумел так соединить краски, оттенки, контрасты, что картина просто врезалась в память, западала в душу. Как он смог поймать такие моменты? Где? Когда? Ведь это абсолютно иное видение мира! Мы с Катей переходим из одного зала в другой, по-прежнему крепко держась за руки. Я — так просто боюсь потеряться, а каковы её мотивы, мне не дано понять. Хотя и есть кое-какие предположения... И я не заметно для себя вдруг осознаю, что буду не против, если Катя станет относиться ко мне не только, как к подруге или соседке. И когда только успела влюбиться? А то, что я влюбилась в неё по самое не могу, уже не оставляет никаких сомнений. А иначе объяснить дрожь, в которую меня бросает только от одного её прикосновения, либо взгляда, не могу. Есть правда один неясный момент... А как она себя ведёт с другими? Вдруг для неё это обычное поведение, а я возомнила не знамо что? Вот только логика ещё сопротивляется, а сердцу уже пофигу, мягко выражаясь. — Катя, тебе хоть нравится или спишь с открытыми глазами? — я стараюсь говорить шутливым тоном, показывая тем самым, что она может говорить правду. Я не обижусь, ведь так даже лучше, если у людей отличающиеся взгляды и мнения. Можно поговорить, поспорить, потом помириться и весело посмеяться — всё это проявления жизни, то, что заставляет нас дышать, отличая от роботов и потерявших свою душу нелюдей. — Ну, кое-что нравиться, а кое-что не очень, — Катя отвечает уклончиво, но я не отстаю. — Что именно нравиться? Покажи. Катя чуть ли не наугад указывает на ближайшую фотографию, на которой был изображён взъерошенный воробей. Потом более внимательнее смотрит и ухмыляется: — А ведь действительно нравиться, — говорит тихо, еле слышно. Я радуюсь и в порыве чувств быстро целую её в щёчку. А захотелось мне, вот и всё! — Хм, а мне ещё тогда вон та, та и во-о-о-н та нравятся! — говорит и многозначительно так смотрит. — Я рада за тебя! — врёт ведь, сволочь, и не краснеет. Зато я краснею за нас двоих. Быстро перевожу тему: — Ты хотела меня о чём-то попросить? О чём? Теперь настала очередь Кати отводить глаза: — Помнишь, я говорила, что у меня мама приехала? — дождавшись моего кивка, она продолжает: — Так вот... Я, конечно, её люблю и знаю, что и она меня любит. Но... Иногда общение с ней даётся мне слишком тяжело, особенно, если мы говорим с ней один на один. Ну и... — И? — Не хочешь завтра ко мне в гости сходить? — Катя волнуется, по глазам вижу. — Хочу! Она облегчённо вздыхает, и мы идём дальше. Я подробно расспрашиваю Катю о её матери, стараясь заочно узнать получше человека, чтобы не наделать глупостей. — Ладно. Ну не съест она меня в самом деле! — я решаю закончить трепать нервы и себе, и Кате. Будь, что будет! — Это как посмотреть... — Катя говорит в сторону, а я шумно сглатываю. На что я подписалась?! Мы идём дальше, в секцию, посвящённую людям. — Знаешь, я немного завидую этим людям. — Каким? — Катя недоумённо на меня смотрит. — На фотографиях. О них будут помнить. Люди склонны всё забывать, а у них есть возможность навсегда войти в историю, если фотограф окажется по-настоящему гениальным. Но и это не главное. Ты только посмотри! Вон парашютист, а там девушка на берегу моря. А вон там взрослые прыгают на батуте. Они счастливы по-своему. Они все живые на этих фотографиях и останутся таким ещё очень и очень долго. — А ты хотела бы попробовать что-нибудь, что изображено на этих фотографиях? — Катя смотрит на меня серьёзно, но в глазах её горит азарт и странная обречённость. — Наверное, а что? Она кивком указывает на фотографию, к которой мы только что подошли. Хм, на ней две девушки, на мосту, целуются, а весь мир вокруг размыт и как бы проносится мимо. Есть только они. У меня замирает сердце, когда Катя мягко обнимает меня и заставляет повернуться к ней. Низ живота наполняется огнём и дыханье перехватывает. Смотрю в её глаза и... первой наклоняюсь Кате на встречу. Чувствую её губы, язык, руки. Мы улыбаемся, почти смеёмся. Я чувствую почти детский восторг, играю с ней, Катя отвечает тем же. Всё моё существо заливается смехом, хочется кричать о своём счастье, но губы заняты, поэтому приходится держаться. Только бы ещё секунду чувствовать её! Дыхание уже давно не хватает, сердце бьётся как сумасшедшее, мы прерываем поцелуй, чтобы немного вздохнуть. Я тяжело и глубоко дышу от страсти, желания ,и в мыслях творится страшный сумбур. Я хочу ещё, и в её глазах я вижу своё отраженье. Улыбаюсь — она прекрасна. Боги, что мы наделали?! Вдруг два раза вспыхивает вспышка фотоаппарата, и мы синхронно поворачиваем головы на источник раздражения. Им оказывается мужчина среднего возраста, с аккуратной бородкой, в дорогом светло-бежевом костюме. Он снова нас фотографирует и обезоруживающе улыбается: — Девушки! Простите меня, пожалуйста! Я не мог не сфотографировать вас! — А вы кто такой? — Катя говорит так, что на месте мужчины я бы давно уже убежала. — Это моя выставка. Я Эрик Вильсон, — сейчас он больше походил на мальчишку-шалопая, чем на модного фотографа. Я его сразу простила, когда он ещё и грустно улыбнулся, и спросил: — Вы сильно сердитесь? Если хотите, я сотру эти фотографии, но сделаю это с огромным сожалением и скрепя сердце. — Катюшь, не злись. Может, сначала посмотрим, что получилось? — Ладно, — Катя сдаётся, но по-прежнему холодно смотрит на Эрика. Эрик весь сияет и радостно, словно ребёнок, получивший бесплатную шоколадку, говорит: — Можно ваш номер телефона — я позвоню, когда фотографии будут готовы. Ага, ага, я готова ему ещё и адрес продиктовать, но одёргиваю себя из-за недовольного взгляда Кати. Обменявшись номерами, мы распрощались. Я провожаю его взглядом — замечательный человек, живой! — Нахал. — А мне понравился! Такая улыбка милая, — я вижу, Катя злится и нервничает. — Не вижу ничего милого! — Катя обняла меня и сказала очень ласковым голосом: — Может, домой поедем? — Ты меня уже ревнуешь? — я рассмеялась и чмокнула её в носик. — Нет, просто... — Катя помотала головой и устало улыбнулась, но в глазах её плясали тёмные огоньки: — Я так намаялась и перенервничала за сегодня. — Ну, уговорила... врунья...! Мы заходим в квартиру. Нет, просто вваливаемся. Пальто и куртка летят в угол, туда же и сапоги, которые долго не желали сниматься. Каким-то чудом мы оказываемся в комнате. Катя старается сдерживаться, наверное боится, что если поспешит, то я испугаюсь. Да, я боюсь так, как никогда не боялась. Сомнения, угрызения совести, ведь меня воспитывали совсем иначе! Но, если я чувствую себя счастливой и хочу подарить счастье именно ей, то неужели это плохо? Да и как можно оттолкнуть её?! Я чувствую, что ещё могу остановиться... Но я не хочу сдерживаться — и так терпела долго! Я сама тяну её на кровать, расстегивая платье. — Уверена? — Катя садится на меня сверху и прижимает мои руки к кровати. — Ага! Катя целует меня в шею, чуть прихватывая и покусывая кожу, но по-прежнему крепко держит, не даёт мне ответить. — Точно? — она улыбается и проводит языком по моим губам, словно кошка. Потом касается губами, но только я хочу углубить поцелуй, отстраняется. — Тсс, — Катя снова наклоняется и смотрит мне прямо в глаза. Я чувствую запах её духов и едва уловимый вкус её тела. Я схожу с ума, смотря в её глаза. Наверное, и она что-то видит в моих, потому что освобождает мои руки и сладко целует. Ну, наконец-то я свободна! Я обнимая её за шею и перекатываюсь, оказываясь сверху. Шепчу ей на ушко: — Ну и кто круче? — Конечно, я! Мы смеясь боремся, лаская друг друга. Она удовлетворённо улыбается и каждым своим новым прикосновением доводит меня до невменяемого состояния. Я всё чувствую очень остро: её руки, пальцы, обжигающее дыхание на своей коже, глаза напротив моих, тёплые губы... И в то же время, я не могу избавиться от мысли, что это сон, странный, пугающий, прекрасный сон. Для меня всё ново, дико... Но вскоре я забываю свои мысли — остаются только чувства. А логика летит к чёрту!... — Мммм... — Я чувствую лёгкое прикосновение к своей шее и сладко ёжусь от щекотки. Хочу прекратить это безобразие и зарываюсь головой под подушку. Но не тут-то было! Мой мучитель не оставляет меня и там: нежные, ласковые прикосновения, почти не ощутимые. Но почему я тогда так сильно возбуждаюсь? И это после такой ночи?! — Катя, я спать хочу, — мой голос жалобно доносится из-под подушки. Рукой нашариваю мобильный и смотрю на время, — Мы легли всего несколько часов назад! Катя пользуется моментом и проводит по моей руке кончиками аккуратно подстриженных ногтей. Мурашки смелыми рядами маршируют по всему телу, заставляя сладко выгнуть спину от удовольствия. Катя ныряет под одеяло, и поцелуями добирается до моего ушка, и шепчет в него: — Я понимаю, солнышко. Но нам надо к моей маме, а она ждёт нас к 12. Если мы сейчас не встанем, то опоздаем. Я заставляю себе понять, что именно Катя мне говорит, и донести информацию до мозга. Но знаете, как трудно думать, когда тебя умело возбуждают, а ты не можешь, да и не хочешь этому мешать?! Я обвиваю руками Катю за шею и стараюсь прижаться к ней всем телом: — Как думаешь, у нас есть часик в запасе? — Есть, если ты готова отказаться от горячего, крепко сваренного кофе, душа и прочих радостей жизни. — Ты жестока! Катя ухмыляется и с издёвкой так говорит: — Не-е-ет, я просто даю тебе возможность выбора. С кем я связалась?! С монстром, не иначе! Меня озаряет действительно гениальная мысль: -А душ-то можно и вдвоём принять... — Ну и? — мы идём с Катей по улице и избегаем смотреть друг на друга. — Что? — И как давно ты знала, что уезжаешь? — До выставки. Я хмурюсь — никак не ожидала, что визит к её маме начисто перечеркнёт все мои мечты, стремления, всего лишь одной фразой: «Катя, ты не забыла, что мы сразу после Нового Года уезжаем? Будь готова». — А ты остаться не можешь? — спрашиваю, но, по-моему, ответ и так ясен, если б она могла, то осталась бы. — Не могу. Я нужна ей. У неё сейчас всё сложно... — Катя не смотрит на меня, взгляд её блуждает по хмурому пасмурному небу. Такому же, как и её глаза. — Понятно... Когда вернёшься? — равнодушно пинаю застывший и покрытый корочкой льда небольшой камушек. Он укатывается далеко вперёд. — Не знаю... не знаю вернусь ли вообще, — мы не спеша доходим до того места, куда отскочил камень, и Катя, замахнувшись, отправляет его косым ударом прямо на дорогу. Я с сожалением провожаю его взглядом. — А какого... какого ты тогда вообще со мной заигрывала? Зачем обняла там, на выставке, зачем дала понять, что хочешь? Не могла уехать по-тихому? Сделать так, чтобы мы были просто случайными подругами-знакомыми?! — Я не справилась... Не сдержалась. Прости. — Прости?! — я резко торможу и возмущённо разворачиваю её к себе: — А ты подумать не могла? Не сдержалась она! А то, что я не хочу, чтобы ты уезжала? Что я хочу, чтобы ты была рядом? Что у меня всё внутри разрывается, тебе плевать, да? Поиграла, влюбила в себя и убежала?!!... — Лена, успокойся! Пожалуйста... — она хочет взять меня за плечи и притянуть к себе, но я отмахиваюсь от её протянутых рук. — Лена, там... — Да плевать мне, что там! Мне плевать! Езжай, куда хочешь! Мне плевать!... — Ленка, чтоб тебя! Послушай! — Катя снова делает попытку схватить меня за куртку, но я отскакиваю. По-моему, у меня началось что-то вроде истерики. Я вижу всё расплывчато и как-то нереально, словно сон. — Не хочу слушать! Не буду! — кричу, как маленький капризный ребёнок. — Бл*, там...! Отойди от дороги! Но... поздно, слишком поздно я оглянулась и увидела, как снегоуборочная машина проезжает мимо, посыпая меня грязным снегом пополам с песком. Вот теперь я точно ни хрена не вижу. Возмущённо отплёвываюсь, на зубах скрипит песок, на сердце — скребут кошки. Я вся грязная, беспомощная, жалкая... Хочется плакать. Я без сил падаю на колени и обнимаю себя за плечи — крепко, пытаясь унять боль и разочарование. Лена подошла ко мне и то ли платком, то ли салфеткой стёрла грязь с моего лица, стряхнула, сколько смогла, снега с одежды и, сев рядом, крепко обняла. — Только не давай мне смотреться в зеркало, пока не придём домой и я не помоюсь. — Угу. Я захожу в Катину комнату и содрогаюсь от холода, а она сидит на подоконнике с открытым настежь окном и смотрит на падающий снег. — Бр-р-р, у меня обои отклеятся при такой температуре! — подхожу к ней и обнимаю за талию, засовывая руки под её большой домашний свитер, и чувствую тепло ставшего таким родным тела. — Не отклеятся, — опять этот равнодушный тон. Катины глаза широко распахнуты, кажется, что внешним холодом она стремиться заморозить свои чувства, эмоции, боль. — Отклеятся, — упрямо продолжаю глупый спор, — ты уедешь, а мне что? Ремонт делать прикажешь? — Я заплачу, если будет надо. — А я заплАчу, даже если будет не надо. Катя чуть улыбается и ласково треплет мне волосы, легонько почесав за ушком. Странно, но мне хочется одновременно мурлыкать и плакать. — Вот уедешь и забудешь, — говорю несколько обиженным тоном, но так, чтобы она уловила серьёзные нотки в моём голосе. Для меня это действительно важно. — Не забуду. — Забудешь, я тебя немного уже знаю. Ты не из тех, кто пишет письма. — Хочешь, я заведу в Интернете дневник и каждый день буду туда писать, чтобы ты знала, что со мной и как? — Нет, наверное. Я подумаю. Не хочу, чтобы ты делала это ради меня. Дневник — это что-то личное и зачастую только для себя. — Будем в аське переписываться? — Нет. Так ещё больнее будет. — Что же ты от меня хочешь?! — раздражённо. — Да хотя бы того, чтобы ты заткнулась, — говорю и прижимаюсь головой к её животу, пряча слёзы. Не могу больше говорить — в горле першит. Я, всё ещё крепко прижимаясь к Кате, смотрю сквозь слёзы в открытое окно. Дикое сочетание тепла и холода. Но так гораздо лучше — когда смотришь в серое небо, кажется, что боль не может быть бесконечной... Новый Год мы встретили несколько странно: сначала долго сидели, обнявшись в квартире, потом ходили по городу, встречали толпы счастливых людей, радостно запускающих фейерверки. Стали свидетелем, как вроде бы взрослый на вид мужчина отправил ракету прямиком в чьё-то окно. А потом сломя голову пробежал мимо нас с весёлой улыбкой. Вслед ему неслись проклятья. Мы почти не говорили — устали от слов. И так всё понятно. Просто ловили счастье, глотали его, не боясь подавиться, потому что запивали слишком большие куски слезами. Так легче. — Проводишь? — Нет. Не хочу. — Ладно. Тогда до встречи, — Катя улыбается и мимолётно целует меня в губы. — Прощай, — закрываю дверь... Конец? Захожу в комнату и сажусь на подоконник, стараясь не смотреть вниз, потому что и так слышно, как хлопает дверь такси и, пробуксовав колёсами, машина уезжает. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу — зима навеки моё время года. Звонит мобильный, я недовольно достаю его из кармана джинс и прижимаю, не глядя, к уху: — Да? — Ленка! Привет! С прошедшим тебя! Прости, что не позвонила раньше — связи вообще не было! Скоро приеду... Поговорив ещё пару минут, я устало кидаю мобильный на кровать — жизнь возвращается в прежнее русло. Снег падает несмотря ни на что, планета не остановилось, а сердце всё так же гоняет кровь по венам. Смешно? Смешно... Мобильный звонит снова, а я задумчиво смотрю на мигающий экран — подходить, не подходить? На седьмом звонке вскакиваю и кидаюсь к телефону: — Катя?! — и почему я решаю, что это она? — Нет. Это Эрик. Эрик Вильсон. — А-а-а, здравствуйте. — Вижу, что вы мне не рады, — чуть насмешливый голос невольно вызывает у меня улыбку. — Да нет. — Обожаю этот чисто женский ответ: «Да нет». Понимай, что называется, как душе угодно. Но не суть. Я звоню сказать, что фотографии готовы, и я могу отдать вам их хоть сейчас. Что скажете? — Давайте сейчас! И, если не трудно, то как можно быстрее. У меня мало времени! — Хорошо, — Эрик удивлён, но в целом доволен моей реакцией — его всё это, видно, забавляет. Забрав фотографии, я пулей понеслась в аэропорт. Время ещё было, но мало. Так хотелось успеть, ведь я должна. А иначе, никогда не прощу себе этого! Меня злили пробки, меня бесила толпа в метро. Я злилась на Катю, на то, что она уезжает, на себя, на то, что позволяю ей это. Но... «У меня мать на грани, понимаешь. Мне кажется, что она скоро сломается. Я не могу бросить её! А у неё работа. Которую она тоже не бросит, и сюда никогда не приедет насовсем, мне придётся к ней ехать...». Не понимаю! Не понимаю! И никогда не пойму! Но... отпускаю, потому что наверное так правильно... Вбегаю в аэропорт и растеряно замираю — куда дальше-то? Пробую набрать её номер, но она не отвечает. Чёрт! Подхожу к стенду с объявлениями и пытаюсь найти нужный рейс. Как она там говорила, Лондон, город под цвет её глаз... Когда там её самолёт отправляется, и главное — где её сейчас можно найти?! А если она уже прошла пропускной контроль? Так, спокойно, мыслим логически. Ближайший рейс на Лондон только через два с половиной часа, значит, скорее всего, все сидят в залах ожидания, а это вон там... Я бегу, расталкивая окружающих, огибая тележки с вещами и беспокойных людей. Именно в такие моменты я жалею, что прогуливала физкультуру — в боку уже минут пять как колет нещадно, а лёгкие просто разрываются... — Сколько людей... Что делать? Набираю побольше воздуха и срывающимся голосом кричу: — Катя! Кать! Ты где?! Все оглянулись, но нигде я не вижу её. Сердце отчаянно колотится — ну, не может всё так закончиться! Не могу я отпустить её, не сказав, что... — Лен? Ты чего буянишь? Изумлённо оборачиваюсь и вижу перед собой своё лохматое ухмыляющееся чудо... моё чудо... и моё чудовище...! — Катька! — с визгом бросаюсь её на шею. Она опять треплет меня по голове и улыбается. — Ты чего? Решила проводить? — Ага! Прости, я как дура себя вела! Вот, — роюсь в карманах и, найдя заветный конверт, торжественно ей вручаю. — Что это? — Катя недоверчиво берёт его и с интересом заглядывает внутрь. — Там те фотографии. Я хочу, чтобы ты не забывала! Помнишь, у меня есть одно желание? Ну, которое ты проиграла мне в карты? — То единственное? — Катя с любовью смотрит на фотографии и качает головой, словно не веря, что на ней мы. — Ага. Так вот. Я хочу, чтобы мы когда-нибудь обязательно встретились! Обещаешь? — Конечно! — Катя радостно обнимает меня, а я крепко-крепко сжимаю её в ответ. Всё будет хорошо, мы встретимся. Мы не забудем друг друга. Карточный долг самый важный — его нельзя не выполнить! Ведь, правда? Да? Конец. «...Суккубус (Инкубус) — один из демонов, который воплощает в себе целый класс существ — духов похоти. Имя происходит от латинского incubare (лежать на чем-либо, лежать грузом, тяготить)...» Краткая демонология |
Похожие:
 | Биография Нобеля На вопрос: «Что вы знаете о Нобелевской премии ?» я услышала ответы: 1) Слышал(а), что награждают такими премиями за особые услуги.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Как можно кардинально ничего не изменяя, все же продвинуться по направлению к счастью |
| Дорогие учителя, добро пожаловать на праздник! Марафон учебных предметов в школе №1 На улице весна, а значит, пора подводить итоги уходящего учебного года. Достижений много!!! | | Ты – энта(м) энти (ж) Ты понимаешь меня энта фагхемни (у м) энти... |
| Разноцветная любовь. Часть первая Любовь, выражаемая в письме опасна,... Ты ведь Человек, читатель! А изучив мои каракули до конца, ты сам себе и ответишь на все вопросы. И на этот вопрос тоже. И, поверь,... | | Нет ничего лучше прогулки по свежему снежному покрывалу накрывшему... Чаи, когда хорошую фотографию хочется сделать еще лучше. К примеру, вы сфотографировали своих детей впервые лепящих снеговика, а... |
| Проект «Моя малая родина» Примечание: Перед данным уроком я организовала экскурсию по поселку, вместе с детьми сделали фотографии достопримечательностей. На... |  | Название конкурса Конкурс стихов «Тебе любимый город посвящаю», «Моя родная станица», «На Кубани вырос я…» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Глина, из которой ты слеплен, высохла и затвердела, и уже ничто и никто на свете не сумеет пробудить в тебе уснувшего музыканта... | | «Обособление обстоятельств, выраженных одиночными деепричастиями и деепричастными оборотами» Цель урока: систематизация сведений об обособлении обстоятельств, выраженных одиночными деепричастиями и деепричастными оборотами;... |
| Краевой конкурс творческих работ среди учащейся молодежи Нам предложили написать сочинение о правах ребёнка. А что я знаю о своих правах? Практически – ничего! Попробую поразмышлять | | Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин Пишет ему старуха мать: «Стара я уж стала, и хочется перед смертью повидать любимого сынка. Приезжай со мной проститься, похорони,... |
| 5 Где моя зарплата? 6 Если я знаю ответы на все вопросы, зачем мне думать? Наконец-то кто-то разоблачил существующую систему образования. Когда выйдет следующая книга? | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Развивать познавательные процессы: память, логического мышления – через построение умозаключений, внимания – через умение анализировать,... |
| Итоги проведения Всероссийского конкурса генеалогических исследований... Итоги проведения Всероссийского конкурса генеалогических исследований «Моя родословная» | | Реферат Направление: Сохраним свое здоровье Тема: «Культура здорового закаливания» Оно является важнейшей предпосылкой к познанию окружающего мира, к самоутверждению и счастью человека. Активная долгая жизнь – это... |
