Ссудный процент и ростовщичество
Материальное благосостояние жителей любой территории во все времена зависело от возможности спокойно, без помех трудиться и свободно обмениваться продуктами своего труда. Ради этого спокойствия и для большей гарантии сохранности личного имущества оседлые земледельческие народы с древнейших времен стали создавать государства. Первоначальная задача – обеспечение безопасности граждан и сохранности их имущества – с развитием сельского хозяйства, торговли и промышленности все более обрастает целым рядом других специфических функций, за которые отвечает государство.
Во все времена роскошь и богатство олицетворяли силу и власть над немощной нищетой. Правители повсеместно вели борьбу со своими подданными и соседями за обладание материальными богатствами, дабы усилить свое могущество. До появления ростовщика и последующей его реабилитации все богатства собирались посредством войн, грабежей и спекуляций.
«Римские правители провинций делают что хотят, - писал Л.А. Тихомиров67. – Они царьки. Им платят дань подчиненные Риму цари. Они грабят провинции. Не лучше было и в Риме. Главную основу состояния Красса68 составили спекуляции во время проскрипций Суллы69 и опустошений Мария70. Красс скупал задешево имения проскриптов и опустошенные дома, а потом перепродавал их. Выгодную спекуляцию составлял также торг невольниками, обогативший, между прочим, Катона71. Откуп государственных налогов создал также множество богачей. О грабеже провинций нечего и говорить. Красс в одном иерусалимском храме награбил на 15 миллионов руб. (речь идет о дореволюционных рублях, в современных ценах это приблизительно 15 млн. руб.х1012= 15 180 млн. руб. – А.Ч.). Помпей72 получал с каппадокийского царя ежемесячно по 37000 руб.; о добыче его во время войны с Митридатом73 можно судить по тому, что во время своего триумфа подарил каждому солдату своей армии по 327 руб. Громадные состояния, таким образом составленные, помогали захватывать власть. Искатели должностей и поили, и кормили, и потешали зрелищами “самодержавных” наших избирателей, издерживая на это миллионы. Должностные лица закупались, и продавали не только справедливость, но и самый Рим (воистину, “Ничто не ново под луной”. - А.Ч.). Масса граждан развращалась подкупом и кормежкой, но, конечно, жила в виде полунищего пролетариата. Сама столица Рим, - население которой фактически узурпировало власть “самодержавного народа” Римского государства, была сосредоточием этого контраста двух классов. О размерах низшего класса самодержавной голытьбы, скитавшейся в столице, можно судить по тому, что до Юлия Цезаря 320 000 человек пользовались даровой раздачей хлеба от республики»74.
С развитием торговли родился и ростовщик, додумавшийся до того, чтобы деньги «рожали» деньги, как живой народец, размножающийся сам по себе. Всё тогдашнее человечество восприняло эту «гениальную» догадку, как самую последнюю низость в отношениях между людьми. Древние религии запрещали своим последователям давать деньги в рост. Даже иудаизм предусматривает для своих последователей запрет предоставления ссуды в рост: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-нибудь другого, что (можно) отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею»75.
Эта двойная мораль иудаизма позволила иудеям создавать в странах рассеяния безнравственную и подлую систему ограбления коренного населения. Грабить своего нельзя, а гой, двуногий скот, только и пригоден для «стрижки с него шерсти». Именно поэтому иудей-ростовщик стал изгоем во всем мире, а расовые и религиозные предрассудки «темных народов» здесь ни при чём.
Проблема взимания процентов со времен Моисея волновала человечество всегда. Борьба духовного начала и материального в Западной цивилизации велась с переменным успехом, но шаг за шагом духовное оттеснялось на второй, третий или даже на четвертый план. Но, тем не менее, духовное постоянно накладывает свой отпечаток на экономику. Даже протестантские страны – голландские Штаты в 1658 г. объявят, что практика финансовых операций, иначе говоря, - заем под проценты, касается только гражданской власти.
«Борьба, которую вели папство и церковь, велась со всей суровостью, тем более что ростовщичество, конечно, не было воображаемым злом. Второй Латеранский собор (1139 г.) постановил, что не раскаявшийся ростовщик, не будет допускаться к причастию и не может быть погребен в освященной земле. <...> С ускорением денежной экономики, у которой никогда не хватало золотой или серебряной монеты, чтобы функционировать, стало неизбежным признание за "осуждаемым" ростовщичеством права действовать в открытую. (Эта «неизбежность» того времени связана, в первую очередь, с отсутствием развитых экономических государственных структур, которые позволяли предоставлять своим предпринимателям безпроцентные государственные кредиты, как это впоследствии сложилось, например, в Англии, – А.Ч.)
Первым обосновал продажу товара по цене выше цены приобретения и получение вознаграждения за риск предпринимательства Святой Фома Аквинский76, которого Шумпетер77 рассматривает "как, возможно, первого человека, представившего себе общую картину экономического процесса". Однако принципы, опиравшиеся на Аристотеля78, оставались неизменными: "Люди... совершенно правы, ненавидя заем под проценты. Таким путем деньги, в самом деле, становятся производительными сами по себе и отвращаются от своей цели, какова заключается в облегчении обменов". "Итак, процент умножает деньги; как раз отсюда и возникло то название, какое получил он в греческом языке, где его именуют отпрыском. Так же, как дети по природе подобны своим родителям, так и процент - это деньги, дитя денег". Короче, "деньги детей не рожают" или не должны бы это делать - формула, которую столько раз будет повторять Фра Бернардино и повторит Тридентский собор в 1563 г.: деньги не порождают деньги (pecunia pecuniam non parit)»79.
Проклятия слал на ростовщиков Лютер80: «Язычники могли заключить на основании разума, что ростовщик есть четырежды вор и убийца. Мы же, христиане, так их почитаем, что чуть не молимся на них ради их денег. <...> Кто грабит и ворует у другого его пищу, тот совершает такое же великое убийство (насколько это от него зависит), как, если бы он морил кого-нибудь голодом и губил бы его насмерть. Так поступает ростовщик; и все же он сидит спокойно в своем кресле, между тем как ему по справедливости надо бы быть повешенным на виселице. Чтобы его клевало такое же количество воронов, сколько он украл гульденов, если бы только на нем было столько мяса, что все вороны, разделив его, могли бы получить свою долю. А мелких воров вешают. <...> Мелких воров заковывают в колодки, крупные же воры ходят в золоте и щеголяют в шелку. <...> Поэтому на земле нет для человека врага большего (после дьявола), чем скряга и ростовщик, так как он хочет быть богом над всеми людьми. Турки, воители, тираны - все это люди также злые, но они все-таки должны давать людям жить и должны признаться, что они злые люди и враги, и могут, даже должны, иногда смилостивиться над некоторыми. Ростовщик же или скряга хочет, чтобы весь мир для него голодал и томился жаждой, погибал в нищете и печали, чтобы только у него одного было все, и чтобы каждый получал от него, как от бога, и сделался бы навеки его крепостным. <…> Он носит мантию, золотые цепи, кольца, моет рожу, напускает на себя вид человека верного, набожного, хвалится. <...> Ростовщик - это громадное и ужасное чудовище, это зверь, все опустошающий, хуже Какуса, Гериона или Антея. И, однако, украшает себя, принимает благочестивый вид, чтобы не видели, куда девались быки, которых он втаскивает задом наперед в свое логовище. Но Геркулес должен услыхать рев быков и крики пленных, и отыскать Какуса даже среди скал и утесов, чтобы снова освободить быков от злодея. Ибо Какусом называется злодей, набожный ростовщик, который ворует, грабит и пожирает все. И все-таки он как будто ничего не делал дурного; и думает, что даже никто не может обличить его, ибо он тащил быков задом наперед в свое логовище, от чего по их следам казалось, будто они были выпущены. Таким же образом ростовщик хотел бы обмануть весь свет, будто он приносит пользу и дает миру быков, между тем как он хватает их только для себя и пожирает... И если колесуют и обезглавливают разбойников и убийц, то во сколько раз больше должно колесовать и четвертовать... изгонять, проклинать, обезглавливать всех ростовщиков»81.
Тем не менее, схоласты допускали процент, когда для заимодавца возникал риск потерять деньги или он терял возможность получить доход. Эти тонкости фактически приоткрыли двери для проникновения ссудного процента в «легальную» экономику. В результате церковь разрешала займы государю и государству, а также прибыли торговых товариществ. Даже помещение денег у банкира, которое церковь осуждала, станет разрешенным, коль скоро доходы от них скрывались под видом участия в предприятии.
Фернан Бродель, крупнейший историк мирового рынка, отмечал: «Дело в том, что в эпоху, когда экономическая жизнь стала вновь стремительно развиваться, пытаться запретить деньгам приносить доход было пустым делом. Города росли как никогда раньше. Набирала силу и энергию торговля. Как же было кредиту не распространиться по всем оживленным областям Европы - Фландрии, Брабанту, Геннегау, Артуа, Иль-де-Франсу, Лотарингии, Шампани. Бургундии, Франш-Конте, Дофине, Провансу, Англии, Каталонии, Италии? То, что ростовщичество рано или поздно оказалось, в принципе, представлено евреям, которые были рассеяны по всей Европе и которым оставили, чтобы зарабатывать на жизнь, только этот вид деятельности – торговлю деньгами, – было одним из решений, а вернее не решением вообще. Или, скорее, то было в некотором роде использование завета Второзакония о праве евреев заниматься ростовщичеством по отношению к неевреям; под иноземцем здесь следовало понимать христианина. Но, всякий раз, когда нам известно о ростовщической деятельности евреев, например в банках, которые они имели в Италии, начиная с XV в. их деятельность оказывается, переплетена с деятельностью заимодавцев-христиан.
На самом деле ростовщичеством занималось все общество - государи, богачи, купцы, обездоленные, да к тому же церковь, - общество, которое пыталось скрывать запрещенную практику, осуждало ее, но прибегало к ней, отворачивалось от ее носителей, но терпело их»82.
Конечно, трудно себе представить, как «обездоленные» и «церковь» занимаются ростовщичеством. Первые - поскольку ничего не имеют, церковь же - как все верующие, исповедующие данную веру. Безусловно, ростовщичеством тайно занимались отдельные клирики, но нельзя говорить обо всей церкви. Понятно, что пишет безбожник, но оставим это на совести автора.
С древнейших времен ростовщик или купец, сделавший торговлю и ростовщичество основным средством своего благополучия, используя ссудный процент, сколачивали огромные состояния в виде золотых и серебреных монет, украшений, посуды, оружия.
«Стремление к накоплению сокровищ по природе своей безгранично. Качественно или по своей форме деньги не имеют границ, т. е. являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но, в то же время, каждая реальная денежная сумма количественно ограничена, а потому является покупательным средством ограниченной силы. Это противоречие между количественной границей и качественной безграничностью денег заставляет собирателя сокровищ все снова и снова предпринимать сизифов труд накопления. С ним происходит то же, что с завоевателем мира, который с каждой новой страной завоевывает лишь новую границу»83, - отмечал К. Маркс.
Справедливости ради необходимо отметить, что собирание сокровищ в первоначальный период торговой деятельности для любого начинающего торговца при монетном (металлическом) обращении носит объективный характер. Без определенного накопления сокровищ невозможно адекватно отслеживать постоянно изменяющуюся конъюнктуру рынка. По этому поводу К. Маркс писал:
«Созидание сокровищ выполняет различные функции при металлическом обращении. Его ближайшая функция возникает из условий обращения золотой и серебряной монеты. Мы уже видели, что постоянные колебания размеров товарного обращения, колебания цен и скорости товарного обращения вызывают непрерывные отливы и приливы находящейся в обращении денежной массы. Следовательно, последняя должна обладать способностью к расширению и сокращению. То деньги должны притягиваться в качестве монеты, то монета должна отталкиваться в качестве денег. Чтобы действительно циркулирующая денежная масса соответствовала постоянно степени полной насыщенности сферы обращения, количество золота и серебра, находящееся в каждой стране, должно быть больше того, что требуется в каждый момент для монетной функции. Это условие выполняется благодаря превращению денег в сокровище. Резервы сокровищ служат одновременно отводными и приводными каналами для находящихся в обращении денег, которые поэтому никогда не переполняют каналов обращения»84.
Сокровище – этот материализованный труд, сконцентрированный в одном месте – всегда привлекало воров, грабителей и разбойников. Но если от «джентльменов удачи» возможно было защититься с помощью наемных охранников или войск, то от периодической экспроприации награбленного со стороны государственных структур стран, где поселялись ростовщики со времен рассеяния иудеев, защиты практически не было.
Тысячи лет в разных государствах на Земле повторялось одно и то же: ростовщики концентрировали огромные богатства, а ограбленное население путем самовольной экспроприации пыталось их вернуть. В этом и заключается весь секрет так называемых «еврейских погромов»: религиозная и расовая нетерпимость, всегда выпячиваемые на первое место, на самом деле – вторичны. Именно эту истину до сих пор всячески стараются скрыть определенные круги мирового финансового капитала.
Там, где правительство было мудрее, чтобы не допустить массовых убийств, оно само боролось против ограбления своих граждан. Так поступили и русские князья в ХII веке, выдворив ростовщиков за пределы Руси после погрома в Киеве. И правители Византии, да и испанские власти пополняли свою казну во времена «инквизиции» за счет ростовщиков-иудеев. А Филипп Красивый, король Франции, даже решился разгромить иудаизированный рыцарский орден Тамплиеров, чтобы пополнить казну своего государства за счет награбленного членами ордена.
Орден храмовников или тамплиеров возник в 1119 году. Он был создан восемью представителями ордена ионитов (госпитальеров) выделившимися в отдельное братство. Первым великим магистром или гроссмейстером был избран Гуго де Пайанс. Король Балдуин Второй выделил братству часть собственного дворца, построенного на месте древнего Соломонова храма. Отсюда и название общины - храмовники, тамплиеры. Устав ордена «Бедные братья Иерусалимского храма» (бедность и здесь положили в основу) частично воспроизводил цистерцианский, и был разработан при деятельном участии Бернара Клервоского, позже причисленного к лику святых. В 1128 году орденский статут окончательно утвердил папа Гонорий Второй на соборе в Труа. Орден быстро начал богатеть. Под скипетром гроссмейстера в одной лишь Европе оказалось вскоре 10 тысяч обителей, собственный флот, банковские конторы и такое количество золота, что он мог предложить за остров Кипр 100 тысяч червонцев. Эти богатства после разгрома ордена перекочевали в казну Франции.
«Чтобы отвести народное возмущение от духовенства, церковью была пущена легенда, что распространением “черной смерти” (речь идёт о страшной чуме, свирепствовавшей в Европе в 1348–1349 годах - А.Ч.), мир обязан заговору евреев, будто бы замысливших истребить христиан путем отравления колодцев, и целые еврейские общины были вырезаны. Вот как описывает летописец Диссенгофен события черной годины: “В течение года были сожжены все евреи от Кельна до Австрии <...> можно было бы думать, что наступил конец всему еврейству, если бы уже завершилось время, предсказанное пророками”. Массовое уничтожение евреев перестало быть делом одних флагеллантов (самобичующиеся верующие, которые считали, что таким образом искупают свои грехи -А.Ч.), и современник этих событий Генрих Герфордский, вскрывая подлинную суть событий, проводит параллель между истреблением евреев и ограблением ордена храмовников французским королем: “В том и другом случае, - говорит он, - целью нападения были деньги, имевшиеся у истребляемых жертв”»85.
А на территории Киевской Руси почти в то же самое время происходила своя экспроприация.
«Народ, истомленный финансовой политикой Святополка86, взял с бою дворец крупнейшего киевского боярина, тысяцкого Путяты Вышатича (брата Яна), и разгромил дома евреев-ростовщиков, которые пользовались какими-то льготами великого князя.
<...> Восстание, несомненно, имело успех (в этом отрывке речь идет о восстании киевлян 17 апреля 1113 года, когда, устав от непосильных поборов со стороны ростовщиков и бояр, народ взялся за оружие – А.Ч.), так как Владимир немедленно издал новый закон – “Устав Володимерь Всеволодича”, облегчающий положение городских низов, задолжавших ростовщикам, и закрепощенных крестьян-закупов, попавших в долговую кабалу к боярам.
По Уставу Владимира было сильно ограничено взимание процентов на взятые в долг деньги. Срок взимания процентов ограничивался тремя годами»87.
В Европе дела обстояли несколько по-иному.
«Время было грозное, и обедневшие рыцари спешили в поход “на врага христовой веры”, провозглашенный летом 1095 г. папой Урбаном II (1088–1099 гг.). <...> Армия впитала в себя немало профессиональных преступников. Обманщики, воры, тунеядцы, грабители и убийцы, как писал летописец Альберт из. Экса, в большом количестве вошли в состав крестоносных отрядов. Походы обещали богатую добычу, а гарантированное Урбаном II вечное блаженство на том свете развязало руки тем, которые еще колебались идти на прямой грабеж и иные преступления. Особым преследованиям со стороны крестоносцев подвергались евреи, которые не могли стать под высокую руку церкви. В течение мая-июля 1096 г. в прирейнских городах погибло от рук крестоносцев до 3,5 тысяч евреев. Исчезли некогда процветавшие общины Трира, Майнца, Кёльна и Вормса»88.
Но вопреки всем преследованиям уже к началу XIII века на другом конце Европы в руках ростовщиков скопились огромные материальные ценности в виде золотых и серебряных монет и драгоценностей, которые служили основой меновой торговли того времени.
«В хлебной торговле богатые всегда платили наличными, бедняк же, как и полагается, уступал искушению, к вящей выгоде посредников. Таковы были купцы-ростовщики, которые в Неаполитанском королевстве, как, впрочем, и в других местах, скупали хлеб на корню. Венеция уже в 1227 г. оплачивала свою пшеницу в Апулии золотыми слитками»89
Но не только спекуляцией хлебом грешили венецианские дожи. Именно они финансировали переброску крестоносцев на судах из Венеции к Константинополю в 1204 году во время четвертого и последнего крестового похода. Это была месть капитала властям Византии за защиту интересов своих граждан.
«Так в марте 1171 г. по распоряжению василевса Мануила Комнина, были внезапно арестованы венецианские купцы и все остальные граждане республики (а мы с вами уже хорошо уяснили: капитал очень любит республиканские формы правления - А.Ч.), пребывавшие в тот момент на территории империи. Их имущество, включая товары, деньги, недвижимость, подверглись конфискации. После этого торговля Венеции с Византией, по существу, была прервана почти на полтора десятка лет»90.
Но не прошло и пятнадцати лет, как место Венецианских заняли ростовщики Генуи и Пизы.
«В мае 1182 года царьградская знать и купечество задумали одним ударом избавиться от западных конкурентов и, отведя от себя самих назревшее к тому времени возмущение константинопольских низов, направить его против латинян. Для этого в столице была спровоцирована резня чужеземцев; поднявшийся тогда столичный плебс подверг жестокому разгрому лавки генуэзцев и пизанцев.
<…> В начале апреля 1201 г. в результате нескольких встреч с престарелым венецианским дожем Энрико Дандоло (1192-1205) был подписан договор, по которому Венеция на определенных условиях согласилась предоставить крестоносцам корабли»91.
Результатом этого договора явилось разграбление Константинополя «христианскими» рыцарями. Бесследно пропали почти все произведения византийского ювелирного искусства.
«По словам современного писателя Никиты Хониата, крестоносцы нашли столько серебра, золота и разных драгоценностей в домах цареградских жителей, что из бедняков вдруг сделались богачами. В храме Святой Софии крестоносцы изрубили на части и разделили между собой святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, сорвали все украшения, захватили священные сосуды и утварь. Они навьючивали сокровища в храме и поднимали ударами копий вьючных животных, когда они скользили и падали на мраморном помосте: кровь животных и другие нечистоты оскверняли святилище. Развратная женщина пела непристойные песни и плясала на горнем месте»92.
Вот откуда то золото, которым впоследствии оплачивалась пшеница. «Рыцари Христовы» вместо освобождения Гроба Господня от неверных разграбили столицу Православного государства. Советский историк Михаил Абрамович Заборов в своей работе «Крестоносцы на Востоке» с «классовых позиций» пытался вину за происшедшее возложить на папу Иннокентия III, вдохновителя и организатора этого крестового похода, и венецианских купцов, которые, якобы из мести, своей хитрой политикой толкнули «рыцарей» на это преступление – разграбление Константинополя.
«Венецианцы завели в гаванях Византии свои фактории, беспошлинно перевозили товары, торговали ими; они добились полного освобождения от таможенного надзора и право постоянно проживать в Константинополе, - пишет М.А. Заборов. – Хозяйничанье венецианских купцов, арматоров (судовладельцев), ростовщиков на территории Византии, главным образом в столице, часто наталкивалось на решительное противодействие василевсов (а как же ещё могли реагировать Православные государи на хозяйничанье в столице иностранцев, грабивших их Православных подданных? - А.Ч.), которые подчас принимали против "морских разбойников с Адриатики" (так называет венецианцев византийский писатель Евстафий Солунский) суровые меры, ущемлявшие интересы венецианской торговли»93.
И после того, как власти Византии выдворили Венецианских ростовщиков за пределы своего государства, последние толкнули крестоносцев на разграбление Константинополя.
В Испании поправляли свое финансовое положение иначе.
Предполагают, что евреи поселились в Испании еще во времена царя Соломона, вероятно, вместе с финикийцами. Другие относят начало этой иммиграции к первому веку христианской эры. Во всяком случае, это пришлое население скоро заняло в Испании видное место не только по количеству, но и по влиянию среди христиан. Торговля, служба в правительственных и частных учреждениях и связанное с ними образование оставались на долю духовных, людей простых и в том числе евреев. У евреев были свои школы, и даже академии. Питомцы этих заведений становились докторами, аптекарями, финансистами и даже учеными и, между прочим, славились своими астрологическими познаниями. Они широко воспользовались в этом отношении цивилизацией арабов, тем более, что завоеватели Испании отличались веротерпимостью и покровительством знанию. Высшие правительственные должности также часто занимались евреями, между ними насчитывают министров и ближайших придворных испанских королей. Все это не могло не возбудить ненависти и зависти к удачливым пришельцам, а народной массе они казались единственными виновниками ее темноты и несчастия. За евреями, конечно, водились грехи, общие всем богатым и влиятельным классам: притеснение бедноты, обход и прямое нарушение законов - особенно когда началось преследование Израиля.
Уже в IV веке эльвирским собором были запрещены браки между христианами и последователями Моисеева закона. В некоторых городах евреям отводились особые кварталы, куда они должны были возвращаться с наступлением ночи и выходить оттуда в платье с установленными знаками голубого или зеленого цвета.
Чтобы избавиться от этих преследований, евреи часто добровольно принимали христианство и вместе с обращенными силою составили особую группу населения Испании - мараносов, которые были первыми жертвами испанской инквизиции. Обстоятельства, предшествовавшие крещению и тех, и других, не могли, конечно, способствовать их твердости в христианской религии, а отсутствие руководства со стороны невежественного католического духовенства вызывало даже у искренних последователей этой религии невольные уклонения в область еврейских обрядов. Эти уклонения и послужили поводом к преследованию мараносов инквизицией.
Евреи не могли, конечно, особенно сочувственно относиться к возрождению Испании, так как опыт прошлого говорил им, что падение мавров будет началом их собственного падения.
«По мнению Торквемады94, отступничество мароносов могло прекратиться только с изгнанием евреев из Испании, а так как евреи находили приют и покровительство в Гренаде, то завоевание последнего оплота мавров тесно связывалось в глазах великого инквизитора с очищением родины от сомнительных религиозных элементов. Дело нетерпимости присоединилось, таким образом, к историческому движению испанцев, которое ставило своей целью возвратить прежнее положение на Пиренейском полуострове. Фердинанд V95 вполне разделял в этом случае общенародные стремления и стремления Торквемады. Он давно собирался разнести позерну “житницу”, как называл Гренаду, а религиозная Изабелла96 видела в этом деле угодное Богу предприятие»97.
Но не всегда последовательно вели себя власть предержащие.
«Из финансовых соображений духовенство проявляло веротерпимость. Так, после изгнания евреев из Испании и Португалии здесь (во Франции после разгрома альбигойской ереси - прим. А.Ч.), наравне с Голландией, было оказано гостеприимство изгнанникам. Это обстоятельство немало способствовало расцвету Авиньона, Карпантра и других городов в папских владениях на юге Франции»98.
Окончательный разрыв с религиозной традицией произошел в 1545 г. с написанием Кальвином99 письма о ростовщичестве. «По Кальвину, следует воздать свое теологии, своего рода неприкосновенной моральной инфраструктуре, и свое - законам человеческим, судье, юристу, закону. Существует дозволенное законом ростовщичество среди купцов (при условии, что рост будет умеренным, порядка 5 %) и ростовщичество недозволенное законом, когда оно противоречит милосердию. "Господь вовсе не запрещал всякого барыша, из которого человек мог бы извлечь свою выгоду. Ибо что бы это было? Нам пришлось бы оставить всякую торговлю"»100. Таким образом, у кальвинистов были полностью развязаны руки. Над ними больше не довлело моральное осуждение общества и суд Господа. К чему все это привело, мы знаем из высказываний деятелей Великой французской революции.
«Тон (по отношению к капиталистам во Франции) никогда не бывал дружественным. Марат101, который, начиная с 1774 г. избрал резкий тон, дошел до того, что утверждал: "У торговых наций капиталисты и рантье почти все заодно с откупщиками, финансистами и биржевыми игроками». С наступлением Революции выражения делаются резче. 25 ноября 1790 г. граф де Кюстин102 гремел с трибуны Национального собрания: "Неужели же Собрание, которое уничтожило все виды аристократии, дрогнет перед аристократией капиталистов, этих космополитов, которые не ведают иного отечества, кроме того, где они могут накапливать богатства". Камбон103, выступая с трибуны Конвента 24 августа 1793 г., был еще более категоричен: "В настоящий момент идет борьба не на жизнь, а на смерть между всеми торговцами деньгами и упрочением Республики. И, значит, надлежит истребить эти сообщества, разрушающие государственный кредит, ежели мы желаем установить режим свободы".
Де ла Платьер104, которого Законодательное собрание в 1791 г. сделает министром внутренних дел, выражался без околичностей. "Париж, – говорил он, восхитительно всё упрощая, - это всего лишь продавцы денег или те, кто деньгами ворочает, - банкиры, спекулирующие на ценных бумагах, на государственных займах, на общественном несчастье"»105.
Несколько слов для тех, кто слабо представляет себе, что же такое ростовщичество. Согласно В.И. Далю106: «Ростовщик - принято более в дурном значении, человек, берущий лихву, незаконные росты, и сверх того большие залоги, на тяжких условиях»107. Именно поэтому ростовщичество преследовалось до появления кальвинизма всеми религиями мира, за исключением иудаизма. Давать деньги в рост под проценты было одним из тягчайших грехов для христианина и, тем более, для любого язычника или мусульманина. Вот почему все европейское рыцарство предпочитало обогащаться за счет «военных трофеев» (грабежей), а не за счет торговли и ростовщичества.
«Мир торговли - это была вся совокупность людей со своей сплоченностью, своими противоречиями, своими цепями зависимости - от мелкого торгаша, бродившего по отдаленным деревням в поисках мешка пшеницы по дешевке, до изящных или же невзрачных лавочников, до владельцев городских складов, портовых буржуа, что снабжали продовольствием рыбацкие суда, парижских оптовиков и негоциантов Бордо. <...> Все эти люди образовывали одно целое. И ему неизменно сопутствовал ненавистный, но необходимый ростовщик, начиная с того, что обслуживал сильных мира сего, до мелочного заимодавца, ссужавшего деньги под залог. По словам Тюрго, не было более жестокого процента роста, “чем тот, что известен в Париже под названием лихоимства под недельный процент; он доходил порой до двух су в неделю на экю из трех ливров; сие составляет на 173 ливра 1/3 со ста. Однако же, как раз на этом воистину огромном ростовщическом проценте держится розничная торговля продовольствием, каковое продается на Крытом рынке и на других парижских рынках"»108.
В 1777 г. Парижский парламент запретил «любой вид ростовщичества (читай: займа под проценты - А.Ч.), осуждаемый священными канонами», и французское законодательство будет неустанно его запрещать как преступление вплоть до 12 октября 1789 г., когда грянула Великая Французская революция. Одним из первых законодательных актов революционного правительства стал закон об отмене запрета на взымание процентов. Очень примечательный исторический факт. Запрет на получение ростовщических процентов активизировал финансовую буржуазию, и Франция через двенадцать лет получила свою буржуазную революцию, как Византия через те же двенадцать лет получила крестовый поход в ответ на меры против ростовщиков. В Англии, после запрета на взымание процентов, Кромвель109 поднял мятеж и отрубил голову Карлу V. Первый законодательный акт Кромвеля разрешил взымание процентов.
Но споры продолжались. Закон 1807 г. установит процент: в делах гражданских в размере 5 %, а в коммерческих - в размере 6 %. Всё сверх этого считалось ростовщичеством. Точно так же декрет-закон от 8 августа 1935 г. рассматривал как ростовщичество, подлежащее уголовному преследованию, чрезмерную ставку процента.
Оправданием ссудного процента его адепты занимались всегда и в настоящее время «экономическая наука» не видит ему альтернативы. Какие только доводы в защиту процента не приводились: это и плата за риск, и не полученный доход, и чистый доход на капитал, и, наконец, вознаграждение фактора-капитала.
Отводя удар от ростовщического капитала, К. Маркс придумал трансформацию ростовщика в добропорядочного капиталиста-предпринимателя. Современный марксист пишет по этому поводу следующее: «Разрушая феодальную форму собственности, ростовщический капитал вместе с тем оказывался препятствием на пути развития капиталистической формы собственности. (Ни больше, ни меньше! Оказывается, накапливать первоначальный капитал - это противодействовать развитию капиталистической формы собственности. - А.Ч.) Поэтому все чаще (в особенности начиная с XVI в.) появляются законы, фиксирующие более низкие процентные ставки»110.
Выгораживая ростовщика и его преемника - банковского магната, К. Маркс в «Теории прибавочной стоимости» писал: «Только создание кредитной системы подчинило промышленному капиталу денежный капитал, ссужаемый под проценты. (Здесь всё поставлено с ног на голову. Через кредит финансовый капитал окончательно подчинил себе производство и торговлю – А.Ч.). Как только производство приобретает капиталистический характер, меняется и форма ссуды. Ссужаемая сумма становится капиталом, т. е. необходимым элементом производственного процесса; она дает возможность покупать рабочую силу и использовать ее в процессе производства и, следовательно, позволяет капиталистическому предпринимателю присваивать создаваемую в процессе производства прибавочную стоимость, или прибыль. При этом кредитор, понятно, требует часть дохода, создание которого стало возможным благодаря существованию ссудного капитала, то есть требует уплаты "процента".
Следовательно, процент возникает как капиталистическая категория, которая отлична от "ростовщического процента"»111.
Как видим, даже для «борцов за социальную справедливость» процент «как капиталистическая категория», пройдя через производство, перестает быть ростовщическим.
Получается интересный парадокс. Вы взяли деньги у ростовщика под проценты, прокутили и потратили их в свое удовольствие, и заимодавец требует вернуть долг и проценты. Вы напрягаете все свои способности и выплачиваете долг вместе с набежавшими процентами. В данном случае для классиков политической экономии и для марксистов (как в прочем и для большей части населения Земли) ростовщик - безнравственный стяжатель, «гобсек» и «жид» (по определению Маркса).
Когда же вы взятую под проценты сумму потратите на приобретение зерна в районах, где случился высокий урожай, и продадите его с большой выгодой в районах, где хлеб не уродился, вернув при этом долг с процентами и заработав приличную сумму сверх того на несчастии других, по классической политэкономии вы – предприниматель, а ростовщик трансформируется в благодетеля-капиталиста, способствующего предпринимательству. Но, поскольку не было факта капиталистического производства и не образовалась «прибавочная стоимость», для марксистов вы – спекулянт, наживающийся на горе людей, а заимодавец - стяжатель и т. д.
Однако, если вы взятую под проценты ссуду употребите на закупку зерна, приобретение и установку мельницы, наймете рабочих, перемелете зерно и продадите муку с большой выгодой все тем же голодающим, вернете долг с процентами ростовщику, то вы по всем канонам современной политэкономии (даже марксисткой) являетесь капиталистом-товаропроизводителем (с точки зрения марксистов - эксплуататором, присваивающим прибавочную стоимость). Ростовщик же, получивший все сполна, как и в предыдущих случаях, превращается, как по мановению волшебной палочки, в участника капиталистического производства, а процент становится уже вовсе не ростовщическим, а иной «категорией».
Совсем недавно население России стало участником и свидетелем того, как коммерческие банки, используя ссудный процент, в течение нескольких месяцев ограбили всех и вся. Граждане лишились своих сбережений, а предприятия, торговля и учреждения - оборотных средств. Достаточно было правительству разрешить создание коммерческих банков, как все финансы оказались в их руках или под жестким контролем. (Такие банки - грабительские по своей сути, так как принадлежат частным лицам, которых никогда не заботило и не будет заботить ни расширение производства, ни благосостояние граждан, ни судьба государства).
Как только был брошен клич: «ОБОГАЩАЙТЕСЬ!», в стране как по мановению волшебной палочки было создано коммерческих банков больше, чем во всех остальных странах вместе взятых. Поскольку основная цель коммерческого банка - получение сверхприбыли при наименьших затратах и минимальном риске, он никогда не станет вкладывать средства в производство без соответствующего принуждения со стороны государства. Финансироваться коммерческими банками будут отрасли по добыче нефти, газа, золота или драгоценностей, но не перепрофилирование или модернизация существующих предприятий. Пример России последних лет и бывших стран социализма очень примечателен.
Исторически банк возник как один из элементов охранной системы ростовщика от экспроприации награбленных им ценностей.
Современный банкир - самое мерзкое и пакостное существо, какое изрыгало из своего чрева человечество. Не понимая глубинной сущности современной финансовой системы, он верой и правдой служит капиталу, делая богатых еще богаче, а бедных еще беднее. Заблуждение в том, что деньги в современной финансовой системе служат всем одинаково, не позволяет обществу отнестись критически к самой финансовой системе и роли денег в обществе.
Банковская система превратилась в необходимый элемент современной экономики. Банк - это уникальное учреждение, позволяющее аккумулировать большие денежные массы с целью дальнейшего вложения их в новые производства, строительство, научные исследования и крупные государственные проекты, то есть те сферы человеческой деятельности, которые требуют крупных капитальных вложений на начальной стадии. Но это только одна сторона банковской деятельности, которую современные банкиры всячески выпячивают. С другой стороны, коммерческий банк - это крупный ростовщик, позволяющий без материальных затрат и затрат физического труда, только за счет паразитического процента накапливать огромные денежные средства для отдельных личностей - владельцев капитала.
И, действительно, банковский кредит от кредита ростовщика отличается только тем, что ростовщик дает в рост свои «нажитые» деньги, а банк дает в рост деньги вкладчиков, выплачивая им часть ссудного процента в качестве процента по вкладам.
Экономисты считают, что банки - это такая категория заимодавцев, которая, не жертвуя своими сегодняшними покупками, дает взаймы для покупок сегодня же.
Оправданием ссудного процента его апологеты занимались всегда, с древнейших времён и занимаются по настоящее время. С этой целью придумывались самые различные формулы. Например, процент, по Викселлю112, - это скорость роста задолженности. Кейнс113 (известный экономист первой половины ХХ в.) писал: «Влияние изменения нормы процента на действительно сберегаемые суммы имеет огромное значение, но только действует оно в направлении, противоположном тому, какое обычно предполагается. Если даже соблазн более крупного дохода, который можно будет получить в будущем при более высокой норме процента, приводит к уменьшению склонности к потреблению, мы все же можем быть уверены в том, что рост нормы процента приводит к сокращению действительно сберегаемой суммы. Общая сумма сбережений зависит от общей суммы инвестиций; рост нормы процента (если только он не компенсируется соответствующим изменением графика спроса на инвестиции) уменьшит инвестиции". И далее: "До сих пор умеренно высокую норму процента оправдывали необходимостью создания достаточного побуждения к сбережению"»114.
|
