Ролло Мэй Смысл тревоги Перевод с английского М. И. Завалова и А. И. Сибуриной Москва Независимая фирма «Класс» 2001

104 Смысл тревоги Ранние представления Маурера о тревоге отличаются двумя особенностями. Во��первых, он не различал тревогу и страх. В своей первой статье Маурер ис�� пользовал эти термины как синонимы, во второй называл тревогой состояние животного, которое ожидает удара током, — а это состояние было бы точнее называть страхом49. Во��вторых, сигнал опасности, запускающий тревогу, свя�� зан с физической болью или дискомфортом. Очевидно, что в период работы над своими статьями Маурер пытался рассматривать тревогу на физиологичес�� ком уровне50. Но исследования теории обучения заставили Маурера радикально изменить свои представления о тревоге. Изменения последовали за попыткой найти от�� вет на следующий вопрос: почему люди в процессе обучения усваивают неин�� тегративное (“невротическое”, несущее в себе наказание) поведение? Иссле�� дуя животных, Маурер пришел к выводу, что крысы обучаются “невротическому” или “антисоциальному” поведению, потому что они не в со�� стоянии представить себе награды и наказания, которые ждут их в будущем, а обращают внимание лишь на мгновенные последствия своего поведения51. Размышляя над данными своих многочисленных исследований, Маурер делает интересный вывод о том, что сущностью интегративного поведения является способность внести в психологическую ситуацию будущее. Люди обладают способностью к интегративному обучению, чем радикально отличаются от жи�� вотных, поскольку человек вносит в процесс обучения “детерминанту време�� ни”: он способен оценить отдаленные последствия своего поведения и срав�� нить их с сиюминутными. Это обстоятельство делает поведение человека более гибким и свободным, в результате возникает также и ответственность. Маурер ссылается на выводы Гольдштейна, отмечавшего, что пациентам с по�� вреждением коры головного мозга свойственна одна наиболее характерная черта — потеря способности “выходить за рамки непосредственного (сиюми�� нутного) переживания”, абстрагироваться, использовать элемент “возможно�� го”. Поведение таких пациентов становилось стереотипным и теряло гибкость. Поскольку именно кора головного мозга отличает человека от животного (с неврологической точки зрения), можно утверждать, что эти пациенты утрачи�� вают возможности, которые свойственны только человеку. Возможность выходить за рамки настоящего момента и учитывать отдаленные последствия поведения основывается на некоторых качествах, которые, по словам Маурера, “очень резко выделяют” человека из мира всех живых су�� ществ. Во��первых, это мышление или способность пользоваться символами. Мы общаемся с помощью символов. Думая, мы используем “эмоционально за�� ряженные” символы и свои реакции на них. Другой особенностью человека является социальное, историческое развитие. Оценивая отдаленные послед�� Тревога с точки зрения психологии 105 ствия своего поведения, мы совершаем социальное действие, поскольку учиты�� ваем не только собственные ценности, но и ценности окружающих людей (если только возможно отличить первые от вторых). Маурер подчеркивает исторический аспект человеческой природы. Он утвер�� ждает, что человек — это существо, которое “удерживает время”52. Он пишет: “Способность вносить прошлое в настоящее, делать прошлое частью всех причинно��следственных связей, на основе которых живой организм действует или реагирует, — это суть человеческого “ума” и суть “личности”53. Клинические психологи, как правило, не сомневались в значимости личного прошлого для человека (например, в том, что в жизни взрослого человека мо�� гут воплощаться переживания его детства). Но Маурер предложил психоло�� гам��практикам нечто новое, обратив внимание на способность человека “удер�� живать время”. Другими словами, человек оценивает свое поведение с помощью символов, которые развивались на протяжении нескольких столетий в контексте его культуры, так что невозможно понять человека вне истории. Этот вывод привлек интерес Маурера к истории в целом, в частности, он захо�� тел изучать этику и религию, которые представляли собой историческую по�� пытку человека преодолеть сиюминутные последствия поведения с помощью универсальных ценностей, рассчитанных на долгое время. Разрабатывая концепцию интегративного обучения, Маурер настаивает на разделении двух понятий: интегративное и приспособительное, и это разде�� ление очень ценно. Любое поведение, которое усваивается в процессе обуче�� ния, является в каком��то смысле приспособительным. То же самое можно ска�� зать и про неврозы или про защитные механизмы, которые помогают приспосабливаться к сложным ситуациям. “Невротичные” крысы в экспери�� ментах Маурера перестали принимать пищу, а “антисоциальные” крысы набра�� сывались на пищу, несмотря на последующее наказание. И те, и другие “при�� спосабливались” к трудной ситуации. Но неврозы и механизмы защиты, подобные тем, что проявлялись в поведении подопытных крыс, не являются интегративными, то есть не готовят человека к обучению в будущем. Невро�� зы и защитное поведение не создают условий для последующего конструктив�� ного развития личности54. Все это позволяет глубже понять феномен тревоги. Теперь проблема невроти�� ческой тревоги помещена в культурный и исторический контекст, где осо�� бую роль играют ответственность человека и этическое измерение его жиз�� ни. Такой подход радикальным образом отличается от первоначальных 106 Смысл тревоги представлений Маурера, когда тревога рассматривалась как реакция орга�� низма на угрозу физической боли или неприятных ощущений. Согласно но�� вым представлениям Маурера “предварительным условием тревоги является социальная дилемма [примером которой может служить амбивалентное отно�� шение ребенка к своим родителям]”55. По мнению Маурера, если животные во�� обще способны испытывать невротическую тревогу, то только в искусственной среде (“экспериментальный невроз”), где они в какой��то мере становятся до�� машними, подвергаясь “социализации”. Лишь благодаря своим взаимоотноше�� ниям с исследователями животные становятся чем��то большим, чем “просто” животными. Утверждая это, Маурер ни в коей мере не хочет зачеркнуть цен�� ность экспериментов на животных или лабораторных исследований челове�� ческого поведения. Он просто помещает рассматриваемый метод на свое место в общей картине, и это совпадает с моими представлениями. Исследуя невро�� тическую тревогу, мы открываем, что суть проблемы лежит именно в тех каче�� ствах человека, которые отличают его от животных. Если ограничить себя ис�� следованием лишь тех форм поведения, которые свойственны и животным, если изучать лишь отдельные компоненты поведения, искусственно изолиро�� ванные в лабораторных условиях, если, наконец, изучать лишь чисто биологи�� ческие и физиологические импульсы и потребности человека, — вряд ли мож�� но приблизиться к пониманию смысла человеческой тревоги. Рассмотрим теперь самые последние представления Маурера о тревоге. По его мнению, “социальная дилемма” начинает играть роль во взаимоотношениях ребенка со своими родителями с самого раннего детства. Ребенок не способен просто убежать от тревоги, которую несут в себе эти взаимоотношения (по�� добно животному, убегающему от опасности), потому что тревожный ребенок одновременно и зависим от своих родителей, и боится их. Маурер соглашается с теорией психоанализа в том, что вытеснение появляется в связи с реальны�� ми страхами. Обычно это страх наказания и страх того, что родители лишат ребенка своей любви. Маурер целиком разделяет представления Фрейда о ме�� ханизме происхождения тревоги: реальный страх!вытеснение этого страха тревога!формирование симптома для разрешения этой тревоги. Но механизм какого��либо феномена и его смысл — две разные вещи. Маурер заявляет, что Фрейду “не удалось полностью понять сущность самого феномена тревоги”56, поскольку он пытался объяснить тревогу с помощью ин�� стинктов и не понимал значения социального контекста для личности. По мере взросления нормального человека социальная ответственность становит�� ся (или должна стать) позитивной и конструктивной целью. По мнению Мау�� рера, конфликты, порождающие тревогу, как правило, относятся к этической сфере, — что хорошо понимал Кьеркегор, но не Фрейд. “Этические достижения прошлых поколений, — пишет Маурер, — как бы встроены в сознание людей нашего времени, и это не какие��то темные, злые и архаичные демоны прошло�� Тревога с точки зрения психологии 107 го, но силы, бросающие человеку вызов и ведущие его к раскрытию своего Я и к гармоничной целостности жизни”57. Источниками конфликтов становятся со�� циальный страх и вина. Человек боится социального наказания, лишения люб�� ви со стороны значимых других. Именно этот страх и связанная с ним вина подвергаются вытеснению. Будучи вытесненными, они превращаются в невро�� тическую тревогу. Тревога, утверждает Маурер, не является следствием “слишком сурового отно�� шения к своим желаниям или неудовлетворенности, но следствием безответ�� ственности, вины, незрелости”. Она возникает из��за “отвергнутых моральных стремлений”58 или, если пользоваться фрейдистской терминологией, вслед�� ствие “вытеснения Супер��Эго”. Такие представления прямо противоположны представлениям Фрейда. Из них можно сделать выводы, имеющие прямое от�� ношение к работе с тревогой в психотерапевтической практике. По мнению Маурера, стремление многих психоаналитиков растворить и “разанализиро�� вать” Супер��Эго (и связанные с ним чувства ответственности и вины) слишком часто приводят к “глубокому нарциссическому спаду”, не способствуют росту и зрелости, социальной адекватности и счастью, чего можно было бы ожидать от настоящей терапии”59. Маурер приходит к важному выводу: тревога играет конструктивную и пози�� тивную роль в развитии человека. Он пишет: “В наши дни как среди профессиональных психологов, так и среди непрофессионалов существует мнение, что тревога есть нечто нега�� тивное, разрушительное и “патологическое”, что с нею надо бороть�� ся и, если это возможно, ее устранять... Но, как мы убедились, трево�� га не является причиной дезорганизации личности, скорее она становится следствием или выражением такого состояния. Элемент дезорганизации появляется в том случае, когда происходит диссоци�� ация или вытеснение, и тревога представляет собой не только по�� пытку вернуть вытесненное содержание, но и стремление всей лич�� ности к восстановлению единства, гармонии, целостности, здоровья”60. И дальше: “На основании моего профессионального и личного опыта я берусь утверждать, что в процессе психотерапии следует относиться к тре�� воге как к дружественной и полезной силе; при таком обращении тревога в конце концов снова становится обыкновенной виной и мо�� ральным страхом, к которым можно реалистично приспособиться, после чего начинается новый процесс обучения”61. 108 Смысл тревоги НЕКОТОРЫЕ КОММЕНТАРИИ Пока я работал над этой главой, у меня родились новые мысли, которыми хо�� чется поделиться. Одна из них имеет отношение к проблеме тревоги, искусст�� венно созданной в условиях эксперимента. В своей статье, написанной в 1950 году, Маурер писал: “Сегодня у нас нет экс�� периментальной психологии тревоги, и не исключено, что она не появится и в будущем”62. В то время проблема человеческой тревоги не рассматривалась в рамках чисто экспериментальной психологии. Более того, до пятидесятых го�� дов ею почти не занимались и другие направления академической и теорети�� ческой психологии. Если мы просмотрим книги по психологии, изданные до 1950 года (исключение составляют книги психоаналитиков), то в предметных указателях вообще не найдем термина “тревога”. Слова Кьеркегора, написан�� ные сто лет назад, вполне можно отнести и к первой половине двадцатого века: “Психологи почти никогда не занимаются концепцией тревоги”63. В рам�� ках экспериментальной и академической психологии было проведено множе�� ство исследований всевозможных страхов, поскольку страх — это нечто конк�� ретное и поддающееся учету. Но на том уровне, где от проблемы страха следовало бы перейти к проблеме тревоги, исследователи останавливались. По мнению Маурера, это происходило потому, что психологи не решались вы�� зывать у исследуемых людей тревогу в условиях лаборатории, боясь причи�� нить вред. Но Маурер либо недооценивал изобретательность психологов (и эффективность работы их личных механизмов защиты), либо переоценивал их доброту и заботу о людях. Как бы там ни было, когда после 1950 года на свет появились тысячи работ, посвященных тревоге, результаты многих из них опи�� рались на исследования людей (как правило, студентов). Сталкиваясь с подобными исследованиями, мы убедились, что некоторые пси�� хологи вызывали тревогу с помощью угрозы удара током, а другие полагались на угрозу провала. Оказалось, что угроза провала вызывала у студентов нуж�� ную реакцию намного эффективнее, так что в последующих экспериментах ис�� следователи опирались преимущественно на этот метод. Типичные условия эксперимента можно описать следующим образом: студент относится к экспе�� риментатору с уважением и доверием, поскольку тот представляет почтенную науку. Студент сотни раз слышал слова о том, что наука спасет человечество, и готов внести в нее свой скромный вклад. Студенту предлагают выполнить какое��то задание. А затем, независимо от того, как он справился с работой, ему говорят: “Вам не удалось выполнить поставленную задачу” или: “Этот тест по�� казывает, что вы не сможете успешно учиться в вашем университете”. Общая цель подобных действий — понизить самоуважение испытуемого и вызвать у него необходимую тревогу. Тревога с точки зрения психологии 109 В проведенных экспериментах интересно то, что молодых психологов учат (под наблюдением профессора, руководящего работой) искусно обманывать, когда они произносят студентам свои заключения. Они вынуждены лгать, не выдавая себя мимикой, чтобы их словам поверили. Если поставить себя на место студента, жертвы обмана ученых, можно пред�� ставить несколько различных реакций. Например, можно представить студен�� та, который верит экспериментаторам, потому что он усвоил урок своей куль�� турной среды: надо доверять людям, наделенным авторитетом. В результате его самоуважение резко снижается, на что и рассчитывали исследователи. (И верхом наивности было бы думать, что как только студенту объяснят, что это был обман, все встанет на свои места.) Кроме того, можно представить хитрого студента, который знает, что выжить среди людей можно только с помощью обмана. Подозрительное отношение к людям отчасти защитит его в подобной ситуации; циничный взгляд на жизнь получит подтверждение, поскольку эта ситуация соответствует атмосфере подозрительности, в которой он живет. Сту�� дент удивится: неужели молодые экспериментаторы и их научный руководи�� тель думают, что их ложь кто��то принимает за чистую монету? Поставив себя на место “циничного” студента, можно спросить: если испытуе�� мый не верит обману, как это может снизить его самоуважение? Оставив в сто�� роне тот факт, что это обстоятельство сводит на нет весь эксперимент, можно ответить, что люди должны понимать происходящее на сознательном уровне. На сознательном уровне наносится удар по самоуважению студента, и сила удара прямо пропорциональна вере студента в слова экспериментатора. Но на более глубоком уровне сознания, как мне кажется, происходит еще кое��что: студент понимает, что ученый, которого он так уважает, попросту его обманы�� вает. Эти два уровня могут присутствовать одновременно. Тот, кто хоть немно�� го знаком с практикой психотерапии, знает: когда терапевт по какой��то при�� чине лжет, на сознательном уровне клиент ему верит, поскольку оба они живут в одной культуре и молчаливо предполагают, что надо доверять словам человека, пользующегося авторитетом. Но потом выясняется: на бессознатель�� ном уровне (выражающем себя в сновидениях или через оговорки) клиент знает, что ему сказали ложь, но не осмеливается признать то, что он это знает. Изучая литературу по этому вопросу, мы с коллегами обнаружили критику та�� ких экспериментов и поначалу вздохнули с облегчением. Ну вот, подумали мы, по крайней мере, некоторые исследователи принимают в расчет этические соображения. Но нет, в каждом случае критика касалась не обмана экспери�� ментаторов, а того, что тревогу одного студента, возникшую в связи с ощуще�� нием провала и снижением самоуважения, нельзя считать эквивалентом тре�� воги другого. Некоторые критиковали подобные эксперименты по той причи�� 110 Смысл тревоги не, что в них не учитывался привычный уровень тревожности испытуемого, который следовало бы отделить от ситуационного, то есть созданного экспери�� ментаторами. Это, конечно, справедливо. Но никто даже не упомянул о моральной стороне этих экспериментов, о том, что испытуемого обманывали, полагая, что потом, после “разъяснения”, все само встанет на свои места. По моему мнению, подобные исследования долж�� ны занять свое место в одном ряду с лоботомией или электрошоком, то есть подобные исследования должны находиться под контролем, как это делается у любых настоящих специалистов. Какую бы этическую позицию по отношению к этим вопросам мы ни занимали, в любом обзоре, посвященном изучению человеческой тревоги, можно найти следующие факты. Прежде всего, наиболее плодотворные исследования, про�� ливающие свет на проблему тревоги, наряду с экспериментальными методами включают в себя и клинические техники. Это можно сказать про изучение па�� циентов с язвенной болезнью или про случай Тома, о чем мы говорили в пре�� дыдущей главе64. Сюда входит также исследование людей в ситуациях, порож�� дающих тревогу. Ирвинг Дженис, например, изучал тревогу и стресс у пациентов госпиталя, готовившихся к хирургической операции. К числу по�� добных испытуемых относятся солдаты, участвовавшие в боевых действиях, незамужние матери, парашютисты, школьники, испытывающие страх при тес�� тировании. Очевидно, что при этом можно изучать тревогу, не вызывая ее у испытуемых искусственными методами. Обращает на себя внимание и тот факт, что исследователи, оставившие в сфе�� ре академической экспериментальной психологии наиболее ценные работы по проблеме тревоги, пришли к пониманию проблемы через клиническую работу и в своих исследованиях использовали клинические техники. К их числу мож�� но отнести О. Хобарта Маурера, Ирвинга Джениса и Джона Мэсона. Третий очевидный факт заключается в том, что наиболее ценные сведения о тревоге поставляют психотерапевты — Фрейд, Ранк, Адлер, Салливан и др., с помощью клинических методов изучавшие субъективную динамику. В центре их внимания находился отдельный человек, столкнувшийся в своей жизни с кризисами. Другое мое замечание касается любопытных феноменов, с которыми я сталки�� вался в своей психотерапевтической практике и которые невозможно объяс�� нить с помощью классических представлений психоанализа о тревоге. Я обра�� тил внимание на то, что некоторые пациенты практически не вытесняют свои сексуальные, агрессивные или “антисоциальные” (по терминологии Фрейда) желания. Вместо этого они вытесняют потребности и стремления, касающиеся Тревога с точки зрения психологии 111 отношений с другими людьми, в которых присутствовала бы ответственность, дружба и милосердие. Когда в процессе анализа мы касались агрессии, сексу�� альности или других форм эгоцентричного поведения, это не вызывало у па�� циентов тревоги. Но когда возникали противоположные потребности и жела�� ния — желание построить с кем��то конструктивные и ответственные взаимоотношения, — они сопровождались интенсивной тревогой и теми реак�� циями, которые характеризуют пациента, чьи жизненно важные психологиче�� ские стратегии оказываются под угрозой. Подобное вытеснение конструктив�� ных социальных желаний свойственно агрессивным пациентам с вызывающим поведением. (Если использовать греческое слово, то это будет вытеснение любви в форме агапе, а не вытеснение либидо.) Всем известно, что такой тип агрессивного человека с вызывающим поведени�� ем широко распространен в нашей культуре. Но подобные люди редко посеща�� ют психоаналитиков, поскольку в нашей культуре, ориентированной на сорев�� нование (где человек, умеющий агрессивно эксплуатировать других, не испытывая при этом чувства вины, в некотором смысле добился “успеха”), он чувствует большую поддержку и комфорт, чем человек противоположного типа. Обычно именно “слабый” (с точки зрения культуры) человек обращается к психоаналитику, поскольку в контексте своей культуры он “страдает невро�� зом”, а агрессивный, успешно приспособившийся человек — нет. Именно пер�� вый, неагрессивный тип людей вытесняет свое “вызывающее поведение”, свои сексуальные или агрессивные тенденции. Быть может, именно этим объясня�� ется тот факт, что в психоаналитических теориях причиной тревоги считают вытеснение сексуальности и агрессии. Если бы у нас была возможность чаще анализировать людей агрессивного типа — “успешных” людей, которые ни�� когда не посещают психотерапевтов, — может быть, мы увидели бы, что трево�� га очень часто рождается вследствие вытеснения ответственности. Конечно, многие люди испытывают вину и тревогу, потому что боятся выра�� жать свои личные склонности и желания, в частности, имеющие сексуальную природу, как об этом говорил Фрейд, но в то же время многие чувствуют вину и тревогу из��за того, что получили “автономию” без “ответственности”65. В последнем случае предметом вытеснения является то, что Адлер называл “социальным интересом”. Адлер подчеркивает одну чрезвычайно важную вещь: потребность человека быть ответственным социальным существом не менее важна, чем потребность выражать свои индивидуальные эгоистичные стремления. На это можно возразить, что эгоистичная потребность удовлетво�� рять себя является первичной по отношению к социальному интересу и благо�� родству, поскольку последние появляются лишь на поздних стадиях развития ребенка. Но не так давно мы поняли важность того факта, что каждый человек при рождении находился в состоянии взаимоотношений со своей матерью и 112 Смысл тревоги плод формировался в утробе в течение девяти месяцев. Так что индивидуализм появляется после взаимоотношений. Каждый человек соединен социальными связями с другими изначально, еще находясь в утробе (по словам Салливана), и не так важно, в каком возрасте он осознает эту связь и ее смысл. Это согласуется с представлениями Маурера, который утверждал, что мы плохо представляем себе, какую важную роль в нашей культуре играют вина и со�� циальная ответственность, порождающие тревогу. Иллюстрацией этих слов служит случай Элен (глава 9), которая не могла принять свою экзистенциаль�� ную вину, касающуюся внебрачной беременности, поскольку это чувство всту�� пило бы в конфликт с ее “разумным” представлением о себе как об эмансипи�� рованной личности. В результате сильное чувство вины осталось вытесненным и плохо поддавалось терапии. Создается впечатление, что вытес�� нение вины, сопровождающееся появлением невротической тревоги, в нашей культуре характерно для некоторых групп населения и в каком��то смысле присуще нашей культуре в целом. Конечно, многие пациенты страдают под тяжелым бременем иррациональной вины и тревоги, не имеющих отношения к ответственности. По моим наблюде�� ниям, это особенно ярко выражено у пограничных психотиков. Нет сомнения, что в процессе психотерапии следует прояснить иррациональную вину и осво�� бодить от нее пациента. Но существуют и совсем другие пациенты, и с ними дело обстоит иначе: когда в результате работы аналитика их чувство вины снижается, оказывается, что пострадало подлинное, хотя и запутанное, пони�� мание пациентом самого себя и пациент лишается наиболее ценных и объек�� тивных мотивов для изменения. Мне известны случаи неудачного психоанали�� за, который не привел к положительным результатам именно из��за того, что аналитик стремился устранить или обесценить чувство вины своего пациента. Конечно, наступало временное облегчение от тревоги, но проблемы, порож�� давшие тревогу, не были разрешены и лишь глубже спрятались с помощью бо�� лее сложной системы вытеснения. Не стоит ли отвести феномену вины более важное место в психотерапии? Конечно, стоит. Я думаю, что Маурер именно это и делает в своих поздних ра�� ботах. Вспомним, например, с каким почтением он относится к термину “Су�� пер��Эго” и как пишет о “вытеснении Супер��Эго”. Столкнувшись с таким пози�� тивным отношением к Супер��Эго, кто��то может подумать, что Маурер просто рекомендует соблюдать моральные нормы своей культуры, как если бы свобо�� да от тревоги и психологическое здоровье были свойствами человека, послуш�� ного “правилам”, поведение которого никогда не выходит за рамки общепри�� нятых культурных норм. Проблему, о которой я говорю, хорошо иллюстрирует случай Ады (речь о ней пойдет ниже). Ада — одна из двух черных незамужних матерей. У нее силь�� Тревога с точки зрения психологии 113 ное Супер��Эго — в том смысле слова, в котором его употреблял Фрейд, и, пола�� гаю, также и в том, в каком термин “Супер��Эго” использует Маурер. Ада обла�� дает “сильной потребностью оценивать, но у нее нет свободно выбранной цели или чувства того, чему бы она хотела соответствовать”. В результате ее спонтанность и внутренние инстинктивные порывы оказались почти полнос�� тью вытесненными из сознания. Чуткое отношение к людям порождало трево�� гу, поскольку Ада не могла относиться к окружающим так, как того требовали ее стандарты. Женщина чувствовала, что не может жить в соответствии со своими внутренними требованиями, поэтому она испытывала глубокую поте�� рю ориентации и сильную невротическую тревогу. Ада была как бы в плену из��за того, что с детства привыкла подчиняться авто�� ритетным людям, и когда молодой человек, от которого она забеременела, на�� стаивал на своих желаниях, девушка не могла сказать “нет” наперекор его ав�� торитету. Вина, которую она испытывала, не связана ни с сексуальностью, ни с беременностью как таковыми. Причина вины состояла в том, что Ада послуша�� лась другого авторитетного человека вместо своей матери. В этом заключа�� ется дилемма человека, привыкшего подчиняться авторитетам — внешним по отношению к своему Я. При этом не имеет значения, насколько мудрым или добрым является авторитетный человек на самом деле, важно лишь то, что авторитет, а не собственная целостность человека становится для него высшей инстанцией. Перед подобной дилеммой оказывается человек, стремящийся освободиться от невротической тревоги посредством подчинения родителю или своему Супер��Эго, которое есть просто интернализованный ро�� дитель.

Похожие:

	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... У 67 Освобождение от созависимости / Перевод с английского А. Г. Чеславской — М.: Независимая фирма “Класс”, 2002. — 224 с. — (Библиотека...		Руководство по эриксоновской гипнотерапии Перевод с английского А.... Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...
	Москва Независимая фирма “Класс” Издательство Трансперсонального института 2000 Д 49 Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом/ Под ред. Станислава и Кристины Гроф/Пер с англ. А. С. Ригина....		Феденок Юлия Николаевна Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...
	Резюме иванова елена георгиевна Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...		Социализация личности в рамках классных часов Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...
	Отчет моу сош №5 2010-2011 уч год Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Б 42 Гипноз XXI века — М.: Независимая фирма “Класс”, 2003. — 272 с. — (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 106)
	Ю. С. Ясинская " " 2011 г. Положение о сайте образовательного учреждения гбоу сош №1621 Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Э 77 Семинар с Бетти Элис Эриксон: новые уроки гипноза. — М.: Независимая фирма “Класс”, 2002. — 208 с. — (Библиотека психологии...
	М. А. Базанов (Челябинский государственный университет) Д. С. Лихачев... Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...		Девиантное поведение некоторых представителей национальных меньшинств... Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...
	30 июня I. Морарь Дайте Морарь "хотя бы" гражданство России! Йоки.... Терапевтические трансы: Руководство по эриксоновской гипнотерапии /Пер с англ. А. Д. Иорданского. М.: Независимая фирма "Класс" (Библиотека...		Мириам Польстер Интегрированная гештальт-терапия. Контуры, теории и практики Ирвин Польстер, Мириам Польстер. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики / Пер с англ. А. Я. Логвинской – М.:...
	Роси Ш. Э77 Гипнотические реальности: Наведение клинического гипноза... Эриксон М., Росси Э., Роси Ш. Э77 Гипнотические реальности: Наведение клинического гипноза и формы косвенного внушения/Пер с англ....		Патентам и товарным знакам (19) А, 23. 06. 1992. De 202004021326, 30. 08. 2007. Jp 2001-303173, 31. 01. 2001. Jp 2001-214236, 07. 08. 2001. Jp 09-176786, 08. 07....