Николай Михайлович Амосов Мысли и сердце
Скачать 3.21 Mb.
|
Стульев, как всегда, мало, поэтому расположились кто где — на столе, на подоконнике. Все курим, окно открыто. Воздух майский. До чего приятно, когда работа сделана, когда все хорошо. Когда Саша там лежит живой. С новым клапаном. Когда при нем его жизнь и то письмо, которое я теперь могу не читать. А впрочем, дело не в Саше. Окажись на его месте любой другой, нам было бы так же хорошо. Все больные дороги после тяжелых операций. В них вкладывается труд... Не знаю, как объяснить. Мы еще не остыли, и все разговоры крутятся около операции. Это Вася: — Я не сомневался, что вы справитесь. — Ты нет, а я сомневался. Конечно, зашили бы в конце концов... Машина же работала... Но цена! Вон гемолиз как подскочил. Ты еще молод, не можешь охватить всего объема информации. — А все таки что произошло? Видимо, нитка порвалась. Ведь не могла же мышца прорезаться на всех четырех стежках сразу? Это Мария Васильевна. Она сидит измученная, как и я, не в силах двинуться. — Сам не знаю. Нитка оказалась в руках, и я ее бросил куда то. Нужно было скорей затыкать дырку. Тут не до анализа. Вася пьет воду. Я тоже хочу пить, потому что вся моя рубаха и брюки мокрые от пота. При таких страстях я терял в весе до двух килограммов. Когда то проверял. — Что ж, ребята, пожалуй, клапаны вшивать можно? — Вот только, Михаил Иванович, само вшивание надо изменить. — Как? Женя мне объясняет. Вполне толковое рассуждение: сначала провести швы внутри через клапанное кольцо, без клапана, а потом протянуть нитки через клапан вне раны. После этого посадить его на место и последовательно завязать все узлы. Очень дельно. Нужно записывать протокол операции. Не хочется. Нудное дело, но деться некуда. Однако тут такой шум, что не дадут. Отправить их, может быть? Нет, не стоит. Им приятно здесь, и они заслужили. А так пойдут — и момент будет потерян. У каждого найдутся свои дела... Атмосфера рассеется, и снова ее не создашь. — Женя, может быть, пойдем ко мне в кабинет, там запишем операцию? Жене явно не хочется — видно по лицу. Тут хорошо. Не так часто бывает, когда все равны — и профессор и ординатор. Но надо идти. Начальство велит. Бросил сигарету, забрал журнал и историю болезни. Готов. И мне не хочется. Но нужно. Кроме того, переодеться. Я весь мокрый. Простужусь, пожалуй. Сейчас это мне не безразлично. Я еще хочу делать операции. По дороге заглянул в операционную. Мирная картина. Саша спит. Леня помогает ему дышать. Дима о чем то тихо беседует с Оксаной. Вспомнилось: будто у них любовь? Сплетни, наверное. А впрочем, кто знает? С виду все тишь и гладь, а сколько всяких подводных течений? Я просто не знаю. И знать не хочу. Но не буду мешать. По всему видно, что им хорошо. В раздевалке разбросаны вещи. Беспардонный народ. Вон и моя майка на полу. Ничего, подниму. Приятно надеть сухое. Приятно посмотреть на Женю: стройный, мускулистый, молодой. — Спортом занимаешься? — Да, занимался, а теперь какой спорт! Нет времени. — Спорт — ерунда. Но физкультура необходима каждому. Конек. Сам я это понял после сорока, когда появился животик и начало прихватывать сердце. Все согнал. Теперь агитирую. Кабинет. Он совсем неплох. Стены покрашены в хороший цвет. Светло. Занавески только старомодные, с пупышками. Нужно сменить на яркие. А впрочем, какая разница? У меня с годами все меньше и меньше тяга к вещам. Пожалуй, к старости пойму Диогена. Если бы в бочке была ванна. — Садись, приступим. Долго пишем — я в журнал, он — в историю болезни. Вспоминаем, чтобы не забыть чего, не исказить. Операция еще новая — приходится записывать подробно. Потом протоколы будут все короче и короче, пока останутся одни «обычно», «обычные»... Интересно идет мышление: сразу в нескольких планах. Вот тянется одна цепочка — мысли о Саше. Периодами она разрывается и включается другая — о медицине, об операциях, кровообращении. В интервалах между тем и другим — всякий вздор, порожденный тем, что попадает на глаза и в уши. Поток мышления. У меня сейчас какое то особенное состояние. Подъем, ясность, свобода мысли. Совсем иначе, чем до операции. Тогда был придавлен ожиданием опасности. Тянулась только одна ниточка — операция и все с ней связанное. Тоже подъем, но совсем другой — целеустремленный и неприятный. Страшно, но нужно. И — сожмись! А сейчас все открыто, все интересно и ново. Писать закончили, и Женя пошел. Шесть тридцать. Уже час после операции. Посижу еще пару часов и пойду. Если все благополучно. А, не загадывай! Кровотечение, почки, отек легких. Много всяких бед ожидает. Покурим. «Меняю хлеб... на горькую... затяжку...» Песня. Музыку бы сейчас послушать. Нужно магнитофон завести, как в лучших домах. Есть такие профессора, что все пишут на магнитофон. Ерунда, твоя канцелярия слишком мала... Разве что песни. Но сколько таких минут, как сегодня, — чтобы и радость и время? Сказал там кто нибудь Рае? Не хочется идти. Марья с ней дружит, наверное, поговорила. Нехорошо утром получилось. Что же все таки делать? Не читать же скучные диссертации? Как они надоели! Вся жизнь ученого — с диссертациями. Сначала пишешь сам, потом руководишь, рецензируешь, слушаешь на ученых советах. Смешно — я ученый. Никак я с этим внутренне не соглашаюсь. Я — доктор, врач. Спуститься к ребятам, поболтать? Не получится. Я с грустью чувствую, как все больше и больше отдаляюсь от них. Возраст, что ли? Или стал зазнаваться, как некоторые говорят? Неверно. Хотя бы потому, что честно, сам перед собой, я не вижу никаких оснований. Хороший доктор. Но из них, ребят, многие будут лучше. Это моя главная мысль, первым планом. А где то ниже жужжит другая, спесивая: «Все таки Я — это Я. Сделал то то и то то, что другим не удалось. Последнее — клапан. Научных работ кучу написал, несколько книг. Диссертаций сколько от меня вышло...» Дерьмо ты! Выпусти только эти мысли на волю — и живо вообразишь, что в самом деле чего то стоишь, что ты ученый. Не заблуждайся: трудам твоим грош цена. Пройдет несколько лет, и никто их читать не станет, все безнадежно устареет. Прогресс хирургии остановить нельзя. Сначала оперировали желудки, потом пищеводы, потом легкие. Теперь — сердца, а в них — клапаны. Мои статейки и книги о хирургии желудка и легких в какой то степени пройденный этап, никому не интересны, то же будет и с работами о сердце. Но мысли — эгоисты: «Я все таки способствовал этому прогрессу». Да, конечно, хотя и не был первооткрывателем. Но какое это имеет значение? Разве это хоть чуточку изменило мир? А ты хочешь изменить? Да, хочу. Все хотят. Чтобы не было войны, чтобы все люди стали хорошими. Только наука изменит мир. Наука в широком смысле: и как расщеплять атом, и как воспитывать детей... И взрослых тоже. Вот Саша — ученый. Ах, как здорово, что он живой! Медицина пригодилась. Много я от него почерпнул, от Саши. Моя медицина стала гораздо яснее. Вырисовался какой то скелет науки, который нужно только одеть цифрами. Саша объяснил: настоящая наука начинается, когда можно считать. Это будто еще Менделеев сказал. Может быть, почитать Сашину тетрадь? Мне кажется, что я теперь имею на нее некоторое право. На письмо, пожалуй, нет — это слишком интимно, а тетрадь — там, наверное, наука? Небось ничего не пойму. Математика. Как жаль, что я ее не знаю. От формул меня сразу начинает поташнивать, и я тороплюсь заглянуть дальше или вообще закрыть книгу. Все таки любопытно, что там написано. Хотя бы перелистать. А не просмотрят они там, в операционной, чего нибудь? Прошло... Сколько? Всего десять минут, как ушел Женя. Посижу еще. Опытные ребята наблюдают за ним. А я так устал, что и подняться трудно. Старость. Чаю бы попить... Жаль, что в свое время не завел таких порядков. Придется терпеть. Толстенькая тетрадка. Название на весь первый лист: «Размышления». Фи, дешевка! Как школьник. Не суди строго. Все делают ошибки. И уж тем более не мне судить. Сколько сделано в жизни глупого? Листаю. Странная тетрадь. В науку вкраплены записи, как в дневнике. Явно не для печати, «Грустно сознавать, что скоро умрешь. Останутся от меня только модели — статьи, вот эта тетрадка, письма, в которых есть ложь, образы в памяти людей и фотографии в альбомах — но все застывшее, неподвижное. Хорошо бы оставить после себя хотя бы действующую модель...» Помню эти разговоры. Зачем оставлять? Иллюзия бессмертия. Да, припоминаю его другую трактовку. Человек как биологическая система исчезает. Но если рассматривать более высшую систему — человечество, то что то остается. В самом деле: человечество — это не только система из людей, но она включает и продукты их деятельности — модели мыслей: вещи, книги, картины, машины. Кроме того, остаются образы в памяти людей. И вот человек умирает, а эти модели еще продолжают жить своей собственной жизнью, отличной от жизни автора. Иногда она полезна для общества, потом может стать вредной. Обычно потому, что они — эти модели — мертвые, застывшие. Их жизнь пассивна. Теперь понятна мысль Саши — сделать действующую модель мозга, чтобы она могла жить и изменяться. Ужасна двойственность человеческой природы. С одной стороны, биологически, он животное, как волк или обезьяна. А с другой — это член общества, элемент более высшей системы, принадлежит ей. Ага! Начинается какая то стройность. Общие представления о мире, о Вселенной. Философия и математика. Вопрос о бесконечности. Не понимаю. Не буду пытаться. «Элементы связи, системы, подсистемы...» Это понятно, он хорошо объяснил мне в свое время. Организм — это система, в которой элементы — клетки. Но клетка — тоже система, ее элементы — молекулы. Органы и их сочетания, выполняющие определенную функцию, — это подсистемы. Что то подобное есть и в клетках — структуры из молекул. И человечество — тоже система. «Связи — это воздействия элементов или систем друг на друга, основанные на законах физики, — обмен энергией или материальными частицами...» А люди? Они общаются между собой через слова и вещи. Конечно, это тоже физика, но какая то сложная. Вот здесь объяснение: «Информация». Все привыкли к обычному значению этого слова — «сведения». Вот что он пишет: «При взаимоотношениях сложных систем действует не только само физическое воздействие, но и изменение его во времени и пространстве, которое улавливается и запоминается в виде модели — то есть изменения какой то структуры. Пример: один человек что то говорит другому. Произнесенные слова — это физические колебания воздуха. Но они почему то не действуют, скажем, на кошку. Потому что человек умеет выделить из колебаний воздуха информацию, которая представлена смыслом слов. Для этого наш орган слуха воспринимает колебания воздуха, превращает их в нервные импульсы. Они идут в мозг и последовательно запоминаются, то есть отражаются в коре мозга в виде образа — модели, составленной из нервных клеток. В корковой модели отражены не сами колебания воздуха, а только их последовательность во времени, которая и представляет собой информацию. Вместо звуков можно взять буквы, воспринимаемые глазом. Будут зрительные образы — модели, но из них извлекается та же информация — последовательность знаков дает смысл словам». «Итак, сложные системы взаимосвязаны друг с другом не только через физические воздействия, но и через выделяемую из них информацию». «Информация невозможна без моделирования. Модель — это всегда какая то структура, отражающая или систему, или изменения физического воздействия в пространстве и во времени. Домик из кубиков — это модель системы настоящего дома. Слова, записанные на бумаге, — это модель, структура, в которой отражена последовательность звуков речи. Чертеж машины — это модель. Ноты — модель. Математическая формула — тоже. Когда мы видим картину, то в нашей коре отпечатывается ее модель — образ. Каждый знает, что модели могут быть примитивные, имеющие отдаленное сходство с оригиналом, и точные, приближающиеся к нему. Детский рисунок дома — примитивная модель, а инженерный чертеж — точная». Много интересных вещей написано, но сложно: информация, модели... Зачем? Жили и без них. Физика, химия, материализм. Оказалось — недостаточно. Я уже от Саши кое что усвоил — он терпеливо объяснил, но и сейчас смутно... Вот новый раздел — «Познание». «Познание — это моделирование. Мозг — колоссальная моделирующая установка. Что такое „знать“? Это значит знать структуру предмета — системы, его связи с другими, его изменения во времени... Это все — информация о системе, заложенная в нашей коре в виде образов, составленных из нервных клеток. Это и есть модели. Иногда мы знаем точно — подробные модели. В другой раз — приблизительно — примитивные модели. Но мы никогда не знаем „до конца“, потому что модель никогда не может быть абсолютно точной копией оригинала. Тем более модель из нервных клеток...» Да. Мозг — моделирующая установка. Вычислительная машина — тоже. Она моделирует цифрами сложные логические действия. Будто бы никакой принципиальной разницы между ними нет. Не так легко понять эту механику воспитанному на «качественных отличиях» живого от неживого. Впрочем, что значит «понять»? Это «привыкнуть и уметь пользоваться». Слова кого то из великих физиков. Я не умею пользоваться и потому не понимаю. А просто верить не хочу. «Пределы познания одного человека. Любая моделирующая установка не может во всех подробностях воссоздать в виде модели структуру системы более сложной, чем она сама. В лучшем случае она воспроизведет главные структурные элементы, возможно определяющие основную функцию системы оригинала. Чем сложнее моделирующая установка, тем более точную модель она может создать. Если иметь тысячу кубиков, то из них нельзя сделать точной модели целого города. Если взять миллиард — то модель будет много точнее». «Так же ограничена и скорость переработки информации — скорость моделирования, скорость познания. Ограничено и предельное количество моделируемой информации. Хорошо, что человеку свойственно „забывать“ и освобождать свою кору для новых сведений!» Видимо, это очень важно для нас, медиков. Вот что он пишет: «В коре четырнадцать миллиардов клеток. В организме человека — свыше трехсот миллиардов. Следовательно, организм в целом гораздо более сложная система, чем мозг. Если же учесть, что каждая клетка состоит из многих миллиардов различных молекул, то сложность организма невообразима. Можно ли предполагать, что корковые модели организма будут достаточно полными? Видимо, нет. В лучшем случае мы можем рассчитывать на очень примитивные образы. Хорошо, если из числа многочисленных структурных единиц организма мы смоделируем главные. Тогда хотя бы в общих чертах можно понять функцию органов и систем настолько, чтобы управлять ими. К сожалению, и это маловероятно. Беда в том, что организм — это такая система, в которой не только поведение целого определяется функцией его частей, но и наоборот — жизнь частей зависит от жизни целого. Следовательно, чтобы понять (смоделировать) организм, аналитический подход несостоятелен. Нужно создать более или менее точную „действующую модель“ организма, в которой объединяется жизнь элементов и жизнь целого». Печально. Значит, мало сделать так: один ученый в деталях изучает клетку, другой — моделирует на уровне органа, третий — объединяет в одно целое. До сих пор все медики так думали. Деятельность органа определяется работой клеток, жизнь целого организма — функцией органов. Теперь ясно — этого недостаточно. Это действия «снизу вверх». Клетки зависят от поведения организма в целом. Прямые и обратные связи. Поэтому тот, кто хочет понять весь организм, должен одновременно понимать и клетки, и органы, и их системы. Выходит, это невозможно. Или, вернее, можно, но только очень приблизительно. Именно так мы и понимаем. И, исходя из этих моделей, так же приблизительно лечим. Если часто удается, то только потому, что организм — саморегулирующаяся и самонастраивающаяся система, и все неточности нашего внешнего управления она компенсирует сама. |
Похожие:
 | Николай Михайлович Амосов Энциклопедия Амосова. Алгоритм здоровья Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли | | Николай Михайлович Амосов Голоса времен. (Электронный Следующие условия проведения запроса предложений являются неотъемлемой частью настоящей Закупочной документации уточняют и дополняют... |
| Николай Михайлович Амосов Книга о счастье и несчастьях. Дневник с... Фз «Об энергосбережении и о повышении энергетической эффективности и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской... | | Николай Михайлович Амосов Книга о счастье и несчастьях. Дневник с... Учащиеся 11 классов конкурсанты секции 1 участвуют только с индивидуальными работами (в показе коллекций не участвуют). На другие... |
 | Концепция ... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «золотое сердце» и что это значит «отдать своё сердце детям», «сердце не на месте» (что часто бывает с учителями), «сердце радуется»... |
| Николай Михайлович Карамзин История государства Российского. Том VI Рабочая программа утверждена на заседании кафедры «Связи с общественностью» протокол № от 20 г | | Николай Амосов ппг-2266 или Записки полевого хирурга Данный период был обозначен неизбежным моментом, который в любом случае наступил в результате перехода от феодализма к капитализму.... |
| Бюллетень новых поступлений за июнь 2011 года Текст] / Данилевский, Николай Яковлевич; сост., авт вступ ст и коммент. А. В. Репников, М. А. Емельянов-Лукьянчиков. М.: Росспэн,... | | Николай Михайлович Карамзин История государства Российского. Том I Охватывает разнообразные виды творческой деятельности, которые выделены в три основных направления: декоративно-прикладное, художественно-эстетическое... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Канонихин Николай Михайлович, труженик тыла («Урок мужества» в 1-б классе) «70-летию Сталинградской битвы» (3-а класс) | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Николай Михайлович Карамзин завершает публикацию «Истории государства Российского» (т. 1-8,1816-1817; т. 9 1821; т. 10-11, 1824;... |
| Николай Константинович Рерих Сердце Азии Пути благословения Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» | | Методическая разработка урока по курсу: «технология. Технический... Обучающая: закрепление навыков использования оператора ветвления при составлении и реализации программ, набора и отладки программы,... |
| Николай Михайлович Карамзин История государства Российского. Том IX Суде в отношении тех Высоких Договаривающихся Сторон, которые выразили свое согласие применять на временной основе положения Протокола... | | Николай иванович лобачевский Он высказал замечательные мысли, что геометрические свойства должны находиться в зависимости от движения материи и действующих сил.... |
