Для студентов и преподавателей вузов, а также для всех, интересующихся историей и методологией науки
Скачать 6.16 Mb.
|
| ГЛАВА 2 ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК 1. Наш опыт развивается через идущее вперед приспособление наших мыслей к фактам действительности. Через приспособление наших мыслей друг к другу возникает упорядоченная, упрощенная и свободная от противоречий система идей, к которой мы стремимся как к идеалу науки. Мои идеи непосредственно доступны только мне, как идеи моего соседа только ему непосредственно известны. Идеи эти принадлежат к области психической. Только связав их с физическим — жестами, минами, словами, действиями, — я могу на основании моего, обнимающего физическое и психическое, опыта сделать более или менее верное заключение по аналогии о мыслях моего соседа. С другой стороны тот же опыт научает меня познавать и мои идеи, мое психическое в его зависимости от физической среды, включая в нее мое тело и действия моих соседей. Изучение психического через «внутреннее созерцание» недостаточно, оно должно идти рука об руку с исследованием физического. 2. Сколько разнообразного я нахожу «в себе», например, по дороге на лекцию! Мои ноги двигаются, один шаг сменяет другой, а я для этого ничего особенного не делаю, кроме разве случаев, когда приходится, например, обойти какое-нибудь препятствие. Я прохожу мимо городского парка, замечаю и узнаю ратушу, напоминающую мне постройки в готическом и мавританском стиле, как и средневековый дух, в них обитающий. Веря в более культурный будущий строй, я хочу вообразить себе в своей фантазии этот строй, как вдруг при переходе через улицу на меня налетает велосипедист и заставляет меня непроизвольно податься в сторону. Легкая досада на этих идеалистов бесшабашной скорости сменяет мои фантазии о будущем строе. Взгляд на университетское здание напоминает мне мою цель — предстоящую лекцию, и я ускоряю свои шаги. 3. Разложим это психическое переживание на его составные части. Мы находим здесь прежде всего те части, которые в своей зависимости от нашего тела — открытых глаз, направления зрительных осей, нормального состояния и возбуждения в сетчатке глаза и т. д. — называются «ощущениями», а в своей зависимости от другого физического — присутствия солнца, осязаемых тел и т. д. — являются признаками, «свойствами» физического. Я 52 имею здесь в виду зеленый цвет деревьев парка, серый цвет и формы ратуши, сопротивление почвы, по которой я иду, прикосновение промелькнувшего велосипедиста и т. д. Сохраним для психологического анализа выражение «ощущение». К ощущениям, как, например, холодного, горячего, светлого, темного, яркого цвета, запаха нашатырного спирта, запаха розы и т. д., мы обыкновенно относимся неиндифферентно. Они нам приятны или неприятны, т. е. наше тело реагирует на них более или менее интенсивными движениями приближения или удаления, каковые движения нашему внутреннему созерцанию сами представляются опять-таки как комплексы ощущений. В начале психической жизни оставляют ясные, сильные воспоминания только те ощущения, которые были связаны с сильной реакцией. Но посредственно могут оставаться в «памяти» и другие ощущения. Сам по себе довольно безразличный вид склянки, содержащей нашатырный спирт, вызывает воспоминание о запахе и тем самым перестает быть безразличным. При всяком новом переживании ощущений играет известную роль вся предшествующая жизнь ощущений, поскольку она сохранилась в памяти. Ратуша, мимо которой я прохожу, была бы для меня только рядом в известном порядке расположенных в пространстве цветных пятен, если бы я не видал уже до этого множества зданий, не исходил бы их помещений, не поднимался бы на их лестницы. Воспоминания о многообразных ощущениях сплетаются здесь с оптическим ощущением в гораздо более богатый комплекс — в восприятие, от которого одно голое мгновенное ощущение мы можем отделить лишь с большим трудом. Когда перед несколькими лицами находится одно и то же оптическое поле зрения, «внимание» каждого из них направляется в свою сторону, — психическая жизнь каждого из этих лиц возбуждается разно под действием сильных индивидуальных воспоминаний. Пожилой господин, инженер, совершает прогулку по улицам Вены в сопровождении своих двух сыновей, 18 и 5 лет. Их глазам представлялись одни и те же картины, но инженер видел почти только конки, юноша — главным образом красивых девушек, а ребенок обратил внимание, может быть, только на игрушки в окнах магазинов. Имеют здесь также известное значение прирожденные или приобретенные органические свойства. Эти следы воспоминаний, остающиеся от переживаний прежних ощущений, — следы, играющие существенную роль в определении психической судьбы новых комплексов ощущений, незаметно сплетающиеся с последними и, примкнув к новому ощущению, развивающие его далее, — назовем представлениями. Представления отличаются от ощущений только меньшей силой и большей неустойчивостью и изменчивостью, и еще — родом своей взаимной связи (ассоциацией). Нового рода элементов, отличных от ощущений, они не представляют, но, напротив, имеют, по-видимому, ту же природу, как и ощущения [1]. 1 См. Э. Мах, «Анализ ощущений», изд. С. Скирмунта, стр. 163. 53 4. Новыми элементами кажутся на первый взгляд чувства, аффекты, настроения: любовь, ненависть, гнев, страх, подавленность, печаль, веселость и т. д. Но если присмотреться к этим состояниям поближе, мы находим мало анализированные ощущения, которые связаны со слабо определенными, спутанными и нерезко локализированными пространственными элементами внутри U и которые характерны для некоторых, известных нам из опыта, способов реакции нашего тела в определенном направлении, при достаточной силе переходящих в движения действительного нападения или бегства. Эти состояния представляют гораздо меньше интереса для общества, чем для индивидуума, и даже для последнего наблюдение их гораздо труднее, ибо элементы тела не столь доступны исследованию, как внешние объекты и органы чувств. Вследствие этого состояния эти менее исследованы, труднее поддаются описанию и номенклатура их менее совершенна. Чувства могут быть связаны как с представлениями, так и с локализированными вне U ощущениями. Если такое настроение выливается в определенное некоторым комплексом ощущений, сознательное движение нападения или обороны с заранее известной целью, то мы говорим об акте воли. Когда я говорю, что иду на лекцию, когда мне докладывают о визите какого-нибудь незнакомого ученого, когда называют кого-нибудь справедливым, то я не могу, правда, истолковывать разрядкой набранные слова как определенный комплекс ощущений или представлений; однако эти слова вследствие частого и многообразного их употребления получили свойство так описывать и ограничивать соответствующие комплексы, которые они могут обозначать, что во всяком случае мое поведение, характер моего реагирования на эти комплексы ими определяется. Слова, которые не могли бы обозначать никаких комплексов чувственных переживаний, были бы непонятны, не имели бы никакого значения. Когда я употребляю слова: «красный», «зеленый», «розовый», покрывающее их представление имеет уже значительно широкие пределы. Но эти пределы расширены еще в приведенных выше примерах и еще более — в научном абстрактном мышлении, причем возрастает также точность ограничения, определяющего характер нашего реагирования на соответствующие комплексы. Переход от самых 54 определенных чувственных представлений через обыденное мышление к наиболее абстрактному научному мышлению вполне непрерывен. И этот процесс развития, возможный только вследствие употребления речи, совершается сначала совершенно инстинктивно, результат же его находит сознательное методическое применение только в научном определении понятий и терминологическом их обозначении. Большая с виду разница между конкретным чувственным представлением и понятием не должна закрывать от нас непрерывности ряда от индивидуального представления до понятия, ни того, что ощущения суть основные элементы всякой психической жизни. Итак, нет изолированных чувств, желаний, мышления. Ощущение, являющееся одновременно процессом физическим и психическим, составляет основу и всей нашей психической жизни. Ощущения бывают также всегда более или менее активны, вызывая у низших животных непосредственно, а у высших — окольным путем, через кору большого мозга, самые разнообразные реакции тела [2]. Одно внутреннее созерцание, не дополненное постоянным изучением тела, а следовательно и всего физического, которого тело составляет неразрывную часть, не может служить достаточной основой для психологии. Итак, будем изучать органическую, и в особенности животную, жизнь как нечто целое, сосредоточивая свое внимание то более на физической, то более на психической ее стороне. Выберем к тому же такие примеры, в которых эта жизнь обрисована в особенно простых формах. 2 См. A. Fouilliee, La Psychologie des idees-forces. Paris, 1893. — Эта верная и важная мысль развита у Фулье несколько многословно, в двух томах. 5. Бабочка, перелетающая с цветка на цветок, распустив блестящие крылья, пчелка, приносящая тщательно собранный мед в родной улей, яркий жучок, ловко ускользающей от ловящей его руки, — представляют нам хорошо знакомую картину обдуманных действий. Мы чувствуем себя родственными этим маленьким существам. Но когда мы видим, как бабочка неоднократно летит на огонь, как пчелка, беспомощно жужжа у полуоткрытого окна, бьется в тщетных стараниях пробиться через стекло; когда мы наблюдаем ее чрезвычайную беспомощность и растерянность, если немного передвинуть отверстие улья; когда мы, гуляя по полю, гоним вперед нашей тенью жучка на целые километры в то время, как он легко мог бы уйти из тени, подавшись в сторону, — нам становится понятным, как Декарту могло прийти в голову рассматривать животных как машины, как какие-то удивительные странные автоматы. Удачное ироническое замечание молодой королевы Христины, что при всем том о размножении часов что-то не слыхать, было, впрочем, достаточно для того, чтобы указать философу на ошибочность его взгляда и призвать его к большей осторожности в суждениях. 55 Но если мы ближе присмотримся к этим двум противоположным чертам животной жизни, которые кажутся нам столь противоречащими друг другу, мы находим, что обе они ясно выражены и в собственной нашей природе. Зрачки наших глаз автоматически сокращаются при освещении ярче обыкновенного и столь же автоматически расширяются сообразно со степенью темноты помимо нашего ведома и воли; в такой же мере помимо нашего сознательного содействия протекают функции пищеварения, питания и роста. Напротив того, если наша рука протягивается и открывает ящик стола, чтобы взять лежащий в нем масштаб, о котором мы вспомнили и который нам в данный момент нужен, то она как будто это делает совершенно независимо от внешнего толчка, исключительно повинуясь вполне обдуманному нашему приказу. Но если случайно обжечь руку или пощекотать пятки, то они оттягиваются и без обдуманного намерения и соображения, и даже у человека спящего или парализованного. В движении глазных век, которые непроизвольно закрываются при внезапном приближении какого-нибудь предмета, но которые могут закрываться и открываться и по нашей воле, а также в бесчисленных других движениях, как, например, в движениях дыхания и ходьбы, непрестанно сменяются и смешиваются обе эти характерные черты. 6. Внимательное наблюдение в себе процессов, которые мы называем соображением, решением, волей, знакомит нас с совокупностью очень простых фактов. Возьмем какое-нибудь чувственное переживание. Мы встречаем, например, своего друга, и он приглашает нас посетить его, отправиться с ним на его квартиру. Это переживание вызывает в нас разнообразные воспоминания. Последние оживают последовательно одно за другим, взаимно сменяясь и вытесняя друг друга. Мы вспоминаем остроумную беседу нашего друга, пианино, стоящее в его комнате, вспоминаем его превосходную игру на этом пианино. Но вот мы вспоминаем также, что сегодня вторник и что в этот день нашего друга обыкновенно посещает один сварливый господин. Мы с благодарностью отклоняем приглашение нашего друга и удаляемся. Каким бы ни оказалось наше решение, как в самых простых, так и в самых сложных случаях, оказавшие свое действие воспоминания таким же образом определяют наши движений, вызывая те же самые движения приближения и удаления, как 56 соответствующие чувственные переживания, следами которых они являются. Не от нас зависит, какие воспоминания оживут и какие одержат победу [3]. В наших произвольных действиях мы не менее автоматы, чем простейшие организмы. Но одна часть механизма этих автоматов, претерпевающая в течение жизни постоянные небольшие изменения, видна только нам самим и от чужих наблюдателей остается скрытой, а более тонкие черты ее могут укрыться даже и от нас при самом напряженном нашем внимании. Так как в наших произвольных действиях выступает очень сложный, весьма мало поддающийся анализу и обзору отрезок мировых событий, пространственно и временно весьма широкая и богатая мировая связь, то поэтому-то эти действия и не могут быть предугаданы. Органы низших животных реагируют сравнительно более правильным и простым образом на раздражения, находящиеся перед ними. Все важные обстоятельства сводятся у них почти исключительно к моменту пространства и времени. Вид автоматичности получается здесь поэтому особенно легко. Но более тщательное наблюдение обнаруживает и здесь индивидуальные различия, частью прирожденные, частью приобретенные. Большие различия обнаруживаются также и в памяти животных, в зависимости от рода и вида последних, меньшие — в зависимости от индивидуума. Если взять собаку Одиссея, которая, находясь уже при последнем издыхании и не имея сил более подняться, узнает своего господина после двадцати лет разлуки и приветствует его, махая хвостом, и рядом с ней поставить голубя, память которого о сделанном ему благодеянии живет не более одного дня, и пчелу, которая едва узнает место, где она находила корм, — какая получится огромная разница! Но отсутствует ли совершенно память даже у самых низших организмов? 3 Когда мы упускаем из виду эти факты при последующем обсуждении наших поступков, у нас является раскаяние, которое имеет известный смысл и значение для предупреждения повторения подобных поступков или ситуаций в будущем. И ценно здесь не раскаяние или самобичевание, а исключительно изменение наших чувств. Вопрос о свободе воли и ответственности за свои поступки может сводиться лишь к тому, достаточно ли психически развит индивидуум, чтобы, принимая известные решения, он мог принимать в соображение последствия, которые будут иметь его действия для него и для других. — См. взгляды, которые развивает А. Менгер в своей замечательной книге «Новое учение о нравственности» («Neue Sittenlehre»; есть несколько русских переводов). Смелость правдивости, которую обнаруживает Менгер во всех своих сочинениях, делает ему величайшую честь. 57 Если мы, люди, склонны считать себя за нечто совсем иное, чем простейшие организмы, то причина этого лежит в большей сложности и в большем многообразии проявлений нашей психической жизни. Возьмем муху, например, движения которой непосредственно определяются, по-видимому, светом, тенью, запахом и т. д. Прогнанная, она десять раз продолжает садиться на то же место вашего лица. Она не может уступить, пока удар не свалит ее на землю. Жалкий нищий, который в заботе о гроше, чтобы прожить день, неоднократно нарушает покой удобно расположившегося и дремлющего буржуа, пока крепкая ругань последнего не прогонит его прочь, действует в такой же мере как автомат, как и этот буржуа; но оба они — автоматы немного более сложные. 7. Основной чертой в действиях животных и людей является определенность, правильность, автоматичность. Только эта черта у животных и у людей выступает в столь различных степенях развития и сложности, что нам может показаться, будто мы видим два совершенно различных основных мотива. Но для понимания собственной нашей природы в высшей степени важно проследить черту определенности настолько далеко, насколько то можно. Ибо наблюдение неправильности, беспорядочности не представляет никаких, ни практических, ни научных, выгод. Выгода и понимание являются только в результате открытия закономерности там, где мы до сих пор видели лишь беспорядочное. Опровергнуть допущение души, действующей свободно и независимо от каких-либо законов, будет всегда трудно, ибо среди фактов опыта всегда остается известная нерасследованная часть. Но свободная душа, как научная гипотеза, и даже искание ее, есть на мой взгляд методологическое заблуждение [4]. 4 Из совсем иных философских основных соображений возникают взгляды, приводимые в своих сочинениях Дришем. То, что нам в людях в особенности кажется свободным, произвольным и не поддающимся учету, покрывает их автоматические действия лишь как легкая дымка или туман. Мы видим человеческие индивидуумы, так сказать, в слишком большой близости, и поэтому картина заволакивается многими искажающими ее частностями, разобраться в которых сейчас же очень трудно. Если бы мы могли наблюдать людей на большом расстоянии, с высоты птичьего полета, с луны, эти мелкие частности исчезли бы для нас вместе с последствиями индивидуальных переживаний, и мы лишь видели бы людей вполне закономерно растущих, питающихся и размножающихся. В статистике действительно применяется метод исследования, основанный на намеренном пренебрежении, игнорировании индивидуального и изучении только наиболее существенных, наиболее сильно между собой связанных обстоятельств. И действительно, при этом произвольные действия людей оказываются в такой же мере за- 58 кономерными, как какой-нибудь растительный или даже механический процесс, при котором никто обыкновенно и не думает о психическом воздействии, о влиянии воли. Число браков и самоубийств в течение года в какой-нибудь стране колеблется столь же мало, если еще не меньше, как число рождений и случаев естественной смерти, хотя в первых воля играет как будто большую роль, а в последних — никакой. Но если бы в этих массовых явлениях играл какую-нибудь роль хотя бы один элемент, влияние которого было бы незакономерно, не могло бы быть никакой закономерности и в большей части случаев [5]. Таким образом Декарту оставалось сделать только один еще небольшой шаг вперед, и он признал бы автоматами не только животных, но и людей. У великого скептика во всем существующем было желание весь мир свести к данным механики или, вернее, геометрии. Но под влиянием страха перед мощью инквизиции и, пожалуй, также под действием собственно своих унаследованных предрассудков, нашедших столь яркое выражение в его дуализме, смелость сомнения его, по-видимому, оставила. От непоследовательности уклонился уже Спиноза. Среди философов более позднего времени, рассматривавших с однородной точки зрения животных и людей, следует упомянуть еще о Lamettrie [6], изложившем эту точку зрения в своем сочинении «L'homme machine» и в статьях «L'homme plante» и «Les animaux plus que machines». Глубокой философии у Lamettrie искать нельзя. Чтение его сочинений, имевших важное значение в свое время, в настоящее время вещь бесплодная. Другое дело — сочинения его современника Дидро, предвосхитившего современные биологические идеи в своей гениальной работе «Entretien entre D'Alembert et Diderot. Le reve de D'Alembert» (Беседа между д'Аламбером и Дидро. Сон д'Аламбера). 8. Стремление устроить автомат, машину, подобную живым существам, и таким образом хоть отчасти их понять, увлекало всегда и повсюду, где мысль искала объяснения природы. Одним из древнейших автоматов, о котором мы имеем известия более чем баснословные, был летающий голубь Архита Тарентского. Занимался много конструкцией автоматов и Герон Александрийский [7], и эти его стремления были в позднейшее время лучше 5 Относительно этого я сделал уже несколько замечаний в моей работе: Vorlesungen uber Psychophysik. Zeitschr. f. praktische Heilkunde. Wien, 1883, стр. 148, 168, 169. 6 Lamettrie. Oeuvres philosophiques, precedees de son eloge par Frederic II. Berlin, 1796. 7 Herons Werke herausg. Von W. Schmidt. Leipzig, 1896. Bd. I. 59 поняты, чем, правда, скромные остатки античной науки, сохранившиеся в его сочинениях. В XVI столетии появляются искусственные часы с подвижными фигурами людей и животных в Страсбурге, Праге, Нюрнберге и т. д., а в XVIII столетии Vaucanson конструирует свою плавающую утку, своих флейтистов, а затем Droz создал своего рисующего мальчика и девушку, играющую на пианино. Как бы мы ни были склонны видеть во всех этих попытках одни игрушки, не следует при всем том забывать, что приобретенные при этом познания могут быть непосредственно использованы в научных исследованиях, как это сделал Borelli в своей книге «De motua animalium» (о движении животных). Существенным научным приобретением является также говорящая машина W. Kempelen'a, описанная в книге «Mechanismus der menschlichen Sprache, nebst Beschreibung einer sprechenden Maschine». Wien. 1791 (Механизм человеческой речи вместе с описанием говорящей машины) [8]. Добрую часть научной физиологии можно считать продолжением работы этих конструкторов автомата. С другой стороны автоматический шахматист Kempelen'a, в котором он должен был спрятать человека, представляет, правда, излишнее доказательство того, что интеллект не может быть заменен таким простым механическим образом. В том-то и дело, что живые существа суть такие автоматы, на которых влияет все их прошлое, которые продолжают еще изменяться с течением времени, которые произошли от других, сходных с ними автоматов и способны производить подобных же. Существует естественная склонность подражать, воспроизводить то, что понято. Насколько это удается, зависит уже от того, насколько это понято. Если вспомнить пользу, которую извлекло из конструкций автоматов современное машиностроение, если вспомнить считающие машины, контролирующее аппараты, автоматы для продажи различных вещей, мы можем надеяться на дальнейшее развитие технической культуры. Не невозможна конструкция абсолютно надежного автоматического почтового чиновника для заказных писем, что будет отрадным облегчением для человеческого интеллекта, отягченного механическими манипуляциями. 8 То, что сохранилось еще от говорящей машины Kempelen'a, находится в коллекции физического кабинета Венского политехникума (сообщено проф. Dr. A. Lampa). 60 Оставаясь на нашей точке зрения, мы не видим оснований дольше останавливаться на противоположности физического и психического. Нас может интересовать только одно: познание взаимной зависимости элементов. Что эта зависимость — определенная, хотя и сложная и с трудом поддающаяся изучению, мы предполагаем заранее и с этим допущением приступаем к исследованию. Оно нам продиктовано всем предыдущим нашим опытом, и каждый дальнейший шаг вперед подтверждает его, как это станет еще ясней из дальнейших частных исследований. |
Похожие:
 | Рунг Эдуард Валерьевич Греко-персидские отношения: Политика, идеология,... Книга предназначена для специалистов в области антиковедоведения и международных отношений, преподавателей и студентов гуманитарных... | | М. И. Дробжев роль и значение учения в. И. Вернадского в ХХI веке тамбов 2008 Монография предназначена для преподавателей и студентов вузов, средних специальных учебных заведений, учителей и учащихся общеобразовательных... |
| Для студентов гуманитарных вузов, а также читателей, интересующихся... Соколов С. В. Социальная философия: Учеб пособие для вузов. М.: Юнити-дана, 2003. 440 с. (Серия "Gogito ergo sum".) |  | Гбоу впо «дагестанская государственная медицинская академия» мз РФ научная библиотека Указатель предназначен для преподавателей вузов, научных сотрудников и для всех, интересующихся данной проблемой |
| Рекомендуется для магистрантов и аспирантов технических вузов по... П 29 Философия техники: учебное пособие / М. А. Петинова. – Самара: Самар гос техн ун-т, 2014. – 92 с | | Учебник для вузов / Под ред. Г. С. Никифорова. 2-е изд., доп и перераб.... Учебник предназначен для студентов и преподавателей факультетов психологии университетов, а также для специалистов, занятых на практике... |
| Книга представляет интерес для всех, интересующихся историей гидрологии,... О. А. Спенглер. /составитель В. С. Вуглинский, дизайн и компьютерная вёрстка В. Ф. Усачёв; спб, «лема», 2009, 134 с | | А. Н. Баранов Введение в прикладную лингвистику Учебник предназначен для студентов и аспирантов отделений прикладной лингвистики филологических факультетов университетов, других... |
| Учебник для вузов «Введение в социальную философию. Учебник для вузов»: Аспект Пресс; 1996 Он стремится совместить философскую традицию с новейшей методологией обществознания. Автор выстраивает социальную философию недокринального... | | Контрольные вопросы и задачи с решением. Учебное пособие предназначено... «Экономика недвижимости», но полным по охвату изложенных тем, рекомендованных для изучения умо по образованию в области производственного... |
| «Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии» Курс «Право конкуренции ес» предназначен для студентов магистратуры по направлению «Юриспруденция» по программе «Международное право... | | Практикум по гештальт-терапии abbyy fineReader 11 Книга предназначена для психологов, психотерапевтов, а также для всех интересующихся психологией |
| Анкета слушателя, заявки вузов и конк Вторую международную научную школу для молодёжи и преподавателей «Прикладные математика и физика: от фундаментальных исследований... | | «Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии» Курс Таможенное право ес предназначен для студентов магистратуры по направлению «Юриспруденция» по программе «Международное право... |
| «Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии» Курс Торговое право ес предназначен для студентов магистратуры по направлению «Юриспруденция» по программе «Международное право и... | | «Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии» Курс Право вто предназначен для студентов магистратуры по направлению «Юриспруденция» по программе «Международное право и право ес»,... |
