Кража денис Лабутин выскочил из подъезда и быстро огляделся: не идёт ли мать. Хотя чего глядеть? Она с одной работы сразу на вторую, дома только
Скачать 3.12 Mb.
|
| Глава 7. ВИЗИТ ОМБУДСМЕНА … Дениса убили, и он чуть не расколотил компьютерный стол от злости. Как это он не успел нажать на «мышку»? Уж вроде бы реакция двестипроцентная, а не успел. Такое когда бывало? «На заре юности», что называется, или с недосыпу. Он сел перед монитором, с ненавистью глядя на виртуальную руку, которая снова и снова складывалась в кукиш. – Так бы все пальцы тебе и сломал! – пробурчал он. Вдруг на его глазах виртуальная рука замерла; пальцы разжались. Рука повисела ладонью вниз и поплыла вперёд, на Дениса. Она вылезала из дисплея не спеша, и пальцы, покидая тонкую грань стекла, фаланга за фалангой бледнели, белели буквально до исчезновения цвета. Вот вылезла и ладонь. Тоже белая. Противная, как плесень на варенье. И даже на глаз мёртвая. Денис закричал жутко – такой жуткой была и рука, протянувшаяся из виртуальности в реальность и связавшая их между собой. Рука шевельнула пальцами прямо возле остренького носа мальчишки. Денис почувствовал, как ускользают от него и компьютер, и стена, и стул, а вот и пол. Бац! Какие высокие ворсинки у ковра… Целый лес. Чаща. Чаща ворсинок. А он паутинный клещ. И его никто не увидит, никто не заметит. Особенно эта страшная мёртвая рука. От противного резкого запаха нашатыря Денис очнулся. Возле него на коленях стояла мама, сама яркая белизна. Никакой виртуальной руки, пытавшейся схватить Дениса за нос, нет. Хранитель экрана погасил изображение, превратил в ночь. – Ма… чё это было? – Это я у тебя хотела бы узнать, милый ты мой, – упрекнула мама, всё ещё бледная от переживаний. – Захожу, а ты лежишь тут под компьютером. Выброшу я его, вот что. Смотри, до чего досиделся: уже создание теряешь. Куда это годится, вот скажи мне? – Мам, не… – прошамкал Денис, приподнимаясь. – Не выбрасывай… – Да ты погляди на себя! Лицо снежное, как кожа у поганки! Иди вон ложись, я тебе таблетку дам. Она несла из кухни стакан воды и таблетку, когда в квартире прожужжал дверной звонок. Мама от неожиданности вздрогнула, и несколько капель воды выплеснулось на пол. Поставив стакан на журнальный столик возле дивана, где лежал Денис, положив рядом таблетку, мама исчезла в коридоре. – Здравствуйте, Зинаида Аркадьевна, – услышал Денис знакомый голос. – Как хорошо, что мы застали вас дома. Похоже, это уникальный для вас случай нормального возвращения с работы. – Что значит – нормального возвращения? – Вовремя. Или, простите, для вас это немыслимое понятие? – Что вам нужно? Почему здесь милиционеры? Я никакого заявления не писала. – Заявления? Насчёт чего? – Что Денис… неважно. – Нам всё важно, Зинаида Аркадьевна, – мягким, увещевающим голосом произнесла женщина в коридоре. – Нас интересует всё, что связано с вашей неполной семьёй. Можно пройти в комнату? – Не думаю. – Почему? – Просто нежелательно. И представьтесь, пожалуйста. – Да, конечно, Зинаида Аркадьевна. Я омбудсмен школы, в которой учится ваш сын Денис. Зовут меня Люция Куртовна. – Как? – переспросила мама. – Люция Куртовна Душкова, – вежливо повторила посетительница. – И я к вам с официальным визитом. Вот подтверждение моих полномочий. – А милиционеры подтверждение чего? – с насмешливой ноткой спросила мама. – Они – не подтверждение, Зинаида Аркадьевна, – чуть жёстче ответила Люция Куртовна. – Они – гарантия моих полномочий. – И в чём они состоят, эти ваши полномочия? – настороженно сказала мама. У Дениса чуть сердце не вылезло от любопытства, и он поднялся с дивана, прильнул к косяку. В коридоре действительно стояли сияющая ямочками Душкова и два мента с кислыми физиономиями. «Чего это они припёрлись? – обалдело подумал Денис. – Из-за денег? Откуда она узнала, что я деньги у матери спёр?! Я ж, вроде, никому ни намёком!». – В качестве омбудсмена я изучила состояние вашей семьи и приняла решение. Мама тем же настороженным тоном спросила: – И какое решение вы приняли? Улыбаясь ласковой улыбкой, Люция Куртовна прожурчала: – Об изоляции вашего ребёнка в специализированном детском учреждении – интернате № 34, и о направлении в суд иска об ограничении или лишении вас родительских прав. У мамы перехватило дыхание. Она секунды три молчала, потом рассмеялась громко, нервно – не зная, как реагировать. – Что вы сказали? – дрожащим от непонимания голосом переспросила она. Люция Куртовна прожурчала всё тот же текст – слово в слово. – Не поняла, – призналась Лабутина. – Это что, шутка? Показательное выступление? Душкова лучезарно показала мелкие ровные зубы. – Вы прекрасно знаете, что нет. Можете почитать на досуге официальное заключение. А мы мальчика изымаем. – Изымаете, значит? Лабутина часто задышала. – Имеете право? – изменившимся голосом поинтересовалась она. – Имеем, – сладостно, как близкой подруге, сообщила Душкова. – Я представитель ювенального суда в России, защитник прав детей. Понимаете, Зинаида Аркадьевна? Вы умная женщина, надеюсь. Не чините препятствий. Это глупо. Всё равно ведь заберём мальчика. – Да как вы смеете его забирать?! – закричала мама. – Вы ему кто?! Никто! Я го выносила, родила, инвалидом по женской части осталась, он мой единственный сын! Я его кормила, одевала, лечила, воспитывала, а вы что? На готовенькое накинулись?! Хоть одна-то причина у вас имеется его забирать? Спятили, что ли там, наверху, что у матерей детей забирают ни за что, ни про что?! – Зинаида Аркадьевна, – душевно принялась увещевать Душкаова, – всё по законам ювенальной юстиции – самой продвинутой в США и Европе системе защиты прав ребёнка. Почитайте заключение на досуге. Я бы вообще посоветовала вам изучить эти современные законы. Они включены в общую судебную систему. Вот изучите – и поймёте, в чём ваши недоработки как родителя, как матери. – Да о чём вы говорите?! – кипела Зинаида Аркадьевна. – Вы хоть сами понимаете, как это возможно ворваться ко мне в дом с милиционерами, размахивать мне тут бумажками – кто их вам написал?! – дебил какой-то… – и воображать, что из-за глупых писулек… – Вашего сына, прошу заметить, – прожурчала Душкова. – Что? – Эти глупые писульки ваш сынок написал. – Без разницы! Думаете, я вручу вам своего сына, которого четырнадцать лет растила, чтобы вы засадили его в интернат и сделали из него преступника, а из меня – его врага?! – Ну, зачем же так утрированно, – улыбчиво пропела Душкова. – Измените своё отношение к сыну, к его увлечениям, к его питанию и развлечениям, к его нуждам. Наконец, найдите более денежную работу, чаще бывайте дома, и мы пойдём вам навстречу… через суд, через освидетельствование, через некоторое неопределённое время – когда мы убедимся в вашем исправлении… – Вы, значит, убедитесь? – усмехнулась мама. – И в моём именно перевоспитании? Очень интересно. Безумие просто какое-то. Вы мне тут вещаете, что вот так запросто, из-за ничего, из-за того, что я работаю на трёх работах и беспокоюсь, что Денис свихнётся из-за компьютерных игр, я буду лишена родительских прав? Ну, и дурость! Мне, значит, запрещено воспитывать собственного сына? – Так, как это пытаетесь делать вы, – да, запрещено. Вы нарушаете права ребёнка. Это вы понимаете? – мягко плела паутину Душкова. – Не по-ни-ма-ю! – отчеканила мама и схватилась за лоб: у неё отчаянно заболела голова. – Не понимаю: детдом становится лучше родной семьи, что ли? – Смотря какая семья. Иногда изоляция лучше и полезнее, чем родительский дом. – Что вы говорите?! У мамы полезли на лоб брови. – Первый раз слышу, что чужой человек лучше любящей матери. – Так то – любящей, – ввернула Люция Куртовна, улыбаясь, играя ямочками. – Вы намекаете, что я сына не люблю?! – взорвалась мама. – Да из-за кого я так горбачусь?! – Не знаю, из-за кого. Но только я вижу, как попираются права Дениса, как развито насилие и рукоприкладство в вашей неполной семье. – Какие ещё насилие и рукоприкладство?! – не поняла мама. Потом вспомнила. – Это когда он в ванной о косяк ударился? Вот здорово! И тут я виновата. – Конечно. Бить ребёнка мы вам не позволим. Обижать и тормозить его развитие – тоже. Денис слушал и холодел от страха. Каждая строчка заполненной им анкеты, каждое произнесённое им за чашкой чая с омбудсменом жгло его пониманием собственной глупости и самонадеянности. Во дурак! Чего хвост распушил, балбес? Перед кем? Перед врагом? Ведь теперь эта Люция Куртовна стала врагом. И каким врагом! Страшным. Дениса передёрнуло. Что-то защекотало ему висок, он дотронулся до кожи. Она оказалась мокрой. Холодный пот. Вот он какой, оказывается. Вот он отчего. От страха. Мама спорила, возмущалась, отстаивая сына. Душкова смотрела ей прямо в воспалённые глаза и ямочками на щеках играла, ласково улыбаясь. Когда мама перевела дух и ладонью отёрла мокрое от слёз лицо, она прожурчала: – Всё? Вам больше нечего добавить? Ну, что ж. мальчики, следите за порядком, чтобы отымание произведено законно. Денис! Подойди сюда, пожалуйста. Зинаида Аркадьевна, официальные бумаги я положу сюда. Пожалуйста, сохраните их, иначе придётся восстанавливать за ваш счёт. Понимаете? Денис дома? Денис! Разрешите пройти в комнату, проверить наличие ребёнка. Мальчики, пожалуйста. Милиционеры, глядя в пол, заливаясь краской, маясь, шагнули в комнату. Денис закричал: – Я никуда не пойду! Не хочу! Я с мамой буду! Я сам виноват! Я деньги все спёр, она правильно орала на меня! А синяк – это я сам вдарился, она меня и пальцем не тронула! – Денис, успокойся, – журчала Люция Куртовна. – Что ты вообще говоришь? Кого испугался? Ведь ты мне совсем иное рассказывал. – А я врал! – кричал Денис. – Зачем врал? Врать нехорошо, – пожурила Душкова. – Врал, потому что… врал! Захотелось, и всё! Мы с мамой хорошо живём, просто отлично! Оставьте нас в покое, ясно вам? Денис бросился к маме и прижался к ней крепко. Милиционеры перевели взгляд с мальчишки на омбудсмена. – И чё теперь? – кисло спросил один. – Их вдвоём тащить? Люция Куртовна с милой улыбкой изрекла: – Зачем вдвоём? Оторвите мальчика и ведите в машину. За вещами пришлют кого-нибудь из интерната. – Сына от матери, значит, отрывать? – уточнил второй милиционер. – А что делать? – печально вздохнула Люция Куртовна. – Ничего не поделаешь, закон есть закон. Его надо выполнять, восстанавливать нарушенные права ребёнка. Жаль, конечно, но… отрывайте. – Нет!!! – в голос закричали Денис с мамой и стиснули друг друга. Первый милиционер возвёл очи в потолок. – Знаете, что? Разбирайтесь сами. Смотреть на это безобразие тошно. – Ну, почему же тошно? – напевно начала Люция Куртовна, собираясь с мягкостью удава вновь расписать прелести ювенальной юстиции, но не успела. Милиционеры повернулись к конфликту спиной и зашагали вниз по лестнице. Второй их них возмущённо сказал напарнику: – Последние времена, слышь, настали: детей у матери забирают, полипы на теле детства… – Во-во. И нас к этому гадству подключили, паразиты… Люция Куртовна пожала плечами, обогнула Лабутиных, предупредила без малейшей досады: – В другой раз, видимо, отъятие произведём. До скорого свидания, Зинаида Аркадьевна. Денис. И она – вся воплощение улыбчивой жестокости – ускользнула в осенний пасмурный вечер. Словно ждал этого, – заморосил холодный дождь. Лабутины долго стояли, обнявшись, не веря своему счастью. Потом Денис проговорил, судорожно вздыхая: – Мам, я не хочу от тебя никуда. Мама шмыгнула носом, смаргивая последние слезинки: – А я отпускать не хочу… чудо-чадо моё бестолковое… – Почему это… бестолковое? – примирительно поинтересовался Денис. – Да потому это… Нашёл, кому душу открывать: исповедался окунь щуке под корягой… – И что с ним сталось? Он отлепился от мамы и посмотрел ей в глаза. – А что с окунем станется? В щучий желудок попал, – усмехнулась мама. – Пойдём умоемся, поедим и спать. – Пойдём, – облегчённо вздохнул Денис, а мама подумала: «Какой он у меня… большой-большой, а маленький», и провела ладонью по мягким мальчишеским вихрам… Глава 8. Ночью оба спали отвратительно: вертелись, часто просыпались в поту, дремали тяжело, с кошмарами расставаний и неудавшимися встречами. Наконец, под утро Денис не выдержал, перебежал к матери и приткнулся под бочок. Мама обняла его одной рукой, как крылом, и оба, наконец, крепко уснули. Проспали, конечно. Часовые стрелки скользнули на восемь двадцать пять, когда мама сонно подняла голову, чтобы проверить, сколько ещё можно не вставать. Она взвилась на постели: – Денька! Подъём! До уроков пять минут осталось! Бегом! Денис, весь в остатках сна, побежал, спотыкаясь, в ванную, плеснул на лицо холодной воды, сходил по маленькому, поскакал одеваться. – Учебники собрал? – спросила мама, лихорадочно нарезая колбасу и хлеб и засовывая бутерброды в мешочек. – Щас! В ранец вместе с учебниками и тетрадками он запихнул и завтрак. – Ну, всё, День? – Ага. – Ну, пока, лети. На пороге Денис всё же приостановился и посмотрел на маму. – Чего? – сказала она – Мам, нас не разлучат? – тревожно спросил мальчик. – Я не дам, – твёрдо обещала она, и Денис со спокойной душой припустил в школу. Он, понятное дело, успел только ко второму уроку, и Надя сообщила ему, что его отметили как заболевшего. – Может, если отметили, что я больной, так и вовсе слинять? – пробормотал задумчиво Денис. Надя возразила: – А справка? – Какая справка? – Официальная. Что ты сегодня на больничном, а выйдешь через три дня? – напомнила Надя. – Тьфу ты! Точно. Денис скривил губы. А так здорово было бы… Он проглотил бутерброд с колбасой и сбегал к фонтанчику в фойе, чтобы попить. Прозвенел звонок, и в класс вошла Яна Михайловна Герамисова, по прозвищу Герань, их классный руководитель. – Здравствуйте, садитесь, – привычным строгим голосом велела она и обвела взглядом ребят; наткнувшись на Дениса, приподняла чёрные восточные брови. – Лабутин, ты здесь?! – Да, Яна Михайловна, – встал Денис. – Я не заболел, я проспал. – Так будильником надо пользоваться, Лабутин, – раздражённо сказала Герань. – Слышал об этом предмете научно-технического прогресса? – Ну, слышал, – пробубнил Денис, разглядывая поверхность своей парты. – Что ж не завёл? Снова допоздна в компьютере зависал? – фыркнула русичка. – Ничё я не зависал, – буркнул Денис. – А, знаю-знаю, – с сарказмом подначила Яна Михайловна, – расхлёбывал последствия своей подставы. – Чего?! – вскинулся Денис. – А чего? Маму подставил, понаписал чушь всякую, и теперь ей судебный иск вчинят. А ты как хотел? Для омбудсмена каждое твоё слово – правдивое или лживое, без разницы, – предпочтительнее родительского. – Почему это? – ещё больше скис Денис. Яна Михайловна пожала худыми, почти девичьими плечами, и внимательно всмотрелась в понурую фигуру. – Потому, как разрушение семьи – первейшее дело тех, кто этими омбудсменами руководит. Она обвела тем же внимательным взглядом класс. Все слушали, не опуская глаз. – Ну, – вздохнула учительница, – это тема для отдельного разговора, который, возможно… мне и не разрешат проводить… В общем, ребята, не доносите на своих родителей, любите их, цените, и если омбудсмен попросит вас рассказать о своей семье, о своих увлечениях, планах, проблемах, твердите одно: мама и папа классные, лучше всех, нам помогают во всём, никаких проблем. Иначе окажетесь в интернате. А там, поверьте на слово, совсем худо. Она помолчала пару секунд и негромко, с нажимом, повторила: – Несладко. – А откуда вы знаете? – пискнула Галка Кугушева, сидевшая перед Денисом. – Недавно там была, вот и знаю… Ну, всё. Начнём урок. И так по программе не успеваем. Садись, Лабутин. И впредь головой думай, а не тем, чем ты там себе думал… Не мальчик, а геймер. Enter какой-то сплошной. Только и знаешь, что… энтерить. По классу пробежал шумок, глаза одноклассников заискрились: у «Лабы» появилось новое прозвище – Лаба Enter. Или просто Enter. Клёво. – Тихо-тихо, – велела Яна Михайловна. – Откройте учебник на странице 31, посмотрите упражнение номер четыре. На странице тридцать два, упражнения с первого по четвёртое. Это задание на дом. Плюс ещё параграфы учить девятый и десятый. А теперь откройте тетради, небольшой диктант. Дружный вздох, шелест бумаги… – Лабутин, не спи. Диктант и тебя касается. Денис что-то написал; наверняка, на «парёшник», не больше. Он даже списывать у Нади не мог. Новую тему слушал вполуха. На перемене, когда шли в кабинет истории, ни с кем не разговаривал, никуда не смотрел. Мимо двери с фамилией «Душкова» с содроганием убыстрил шаг. Четыре следующих урока дались Денису с головной болью. С облегчением услышал он звонок с последнего урока, смахнул с парты в рюкзак учебник, тетрадь, ручку и рванул к двери. Домой! К компьютеру, погрузиться в игру, успокоить эту невыносимую тревогу, это жгучее беспокойство, терзание, не дающее вздохнуть полной грудью. Надя спросила вдогонку: – День, тебе помочь? Он не услышал. Он хотел домой, к привычному своему образу жизни. К маме. Но в коридоре его ждал крутой поворот в судьбе: два вчерашних мента, за спинами которых стояла королевой Люция Куртовна. – Здравствуй, Денис, – проворковала она, улыбаясь. Не успел Денис опомниться, как милиционеры подхватили его под руки и понесли к выходу. На него кидали жадные любопытные взгляды, переговаривались, шептались на ухо друг другу, но никто не кинулся ему на помощь. Во дворе школы Дениса втолкнули в милицейскую машину, стиснули с боков, и водитель тут же выжал сцепление. – Не имеете права! – плакал Денис, вырываясь из прижатых к нему больших тел. – Я пожалуюсь в ООН! Милиционеры даже не хмыкнули. Отвернулись каждый в своё окно. Водитель сквозь зубы сказал: – Сучья работа. И больше – ни звука. Денис в страхе замолчал. Зубы у него стали выстукивать дробь, которую никто не слышал из-за шума двигателя. – Сопроводиловка у тебя? – спросил один мент через голову арестованного. – У меня. Второй даже не повернул к напарнику головы. Машина остановилась у железных ворот, скрывавших вместе с высоким бетонным забором невзрачное серокирпичное здание в четыре этажа. – Идём, малец, – сказал первый мент. – Не повезло тебе. – Раздалбёж, – кратко выразился водитель, глядя на руль. – Я не пойду, – пискнул Денис. – Не парь, Лабутин, – устало сказал первый мент, – всё равно ж заставим. Тебе на что горло срывать? – Тут не помогут, парень, – кисло поддержал второй мент. – Кричать некому: не слышат. Думать надо было башкой, а не тем, чем ты там думал, когда к омбудсмену попёр и семейную жизнь ей наизнанку выворачивал. Да ещё привирал, небось. – Отвезите меня к маме, – слабым голосом попросил Денис, – пожалуйста, ну, пожалуйста. Ну, я же вам ничего не сделал… Я больше не буду… – Чего ты там не будешь? – вздохнул второй мент, не ожидая ответа, но Денис ответил: – Ничего не буду! С Люцией Куртовной разговаривать… врать… маму огорчать… – и с огромным трудом, после паузы, выдавил: – И геймерить… тоже не буду. Даше в мегашутеры… – В чего? – переспросил второй мент. – В мегашутер… – сдавленно просипел Денис. – В Counter Attack 3D. Правда. Отпустите! Пожалста! Менты переглянулись. Прокашлялись. Дениса захлестнула волны надежды: вдруг отпустят?!.. Но менты мельком взглянули на него… и мальчик понял. Бесполезно умолять, обещать, в ногах валяться. Им его жалко, да приказ выше жалости. – Не заорёшь? – для проформы спросил первый мент. Денис весь сжался и даже головой не мотнул: не мог. Да что он теперь мог? Не с ментами надо будет сражаться, а в кабинетах с чиновниками. Кто бы научил – как? «Мамочка, ты же меня вытащишь отсюда? Я хочу к тебе. Я тебя люблю. Я сам не знал, как тебя люблю!». Мысли забивали ему голову, и она начала болеть. В кабинете, куда его привели милиционеры, его уже знали: перед женщиной в кричащем красном костюме лежала пачка исписанных листов – вся правда и неправда о Денисе Лабутине и его семье. Женщина перебирала документы холёными руками с модным маникюром и не читала, а будто освежала в памяти давно изученные факты. – Отпустите меня к маме, – сипло проговорил Денис, с трудом глотая комки в горле и, подумав, выдавил: – Пожалуйста. Женщина подняла к нему лицо – такое же холёное, как и руки; с искусным макияжем, сквозь который проглядывала неженская жёсткость. Серые глаза впитали Дениса всего, до последней клеточки, словно выпили, оставив от Дениса одни стеклянные стенки стакана. – Здравствуй, Денис Николаевич, – красивым низким голосом произнесла эта ухоженная женщина. – Меня зовут Алла Викторовна Крисевич. Я отныне твой начальник, потому что ты будешь жить у меня дома – то есть, в интернате, который я почитаю, как свой собственный дом. Садись. Мы обо всём поговорим, и ты всё-всё мне расскажешь подробно. Договорились? От этого зависит твоя дальнейшая судьба. Денис сел и сразу же сказал: – Я всё наврал. У меня с мамой полный ажур. Честно. Алла Викторовна дежурно улыбнулась. От этой улыбки Дениса вдруг передёрнуло: он вспомнил улыбку Душковой, когда она стояла в коридоре их квартиры и приказывала ментам оторвать Дениса от мамы. Улыбчивая жестокость… Но, может, эта Крисевич – настоящая? То есть, нормальная? – Я очень рада, Денис Николаевич, что в семье у вас полный ажур, – с искренностью в красивом низком голосе призналась Алла Викторовна. – Но дело, видишь, вот в чём. Раз поступил сигнал от вашего школьного омбудсмена, надо его тщательно проверить, несмотря на твоё новое признание. Ведь ты и сейчас можешь нас обманывать. Как тебе верить, если ты уже столько лжи налил? Ну? Верно же? Проверим, убедимся, что мама у тебя ответственная, что папа исправно платит алименты и принимает участие в твоём воспитании, что твои психологические расстройства устранены – и ты вернёшься домой… «В двор с качелями и чау-чау», – подумал Денис, охваченный неожиданной тоской. – Ну, что, Денис Николаич? – услышал он красивый низкий голос. – Ты всё понял? Денис кивнул. Разговаривать было тщетно. Алла Викторовна набрала номер и сказала в трубку: – Георгий Николаевич? Принимайте новенького… Да-да, из той же школы… И из класса… Совершенно верно, он самый. Кстати, по самым последним данным, классный руководитель невзначай дала ему новое прозвище, так что можете воспользоваться… Да-да, увидите в деле, там на первом же листе. Лабутин, подожди в коридоре, – низким контральто велела, улыбаясь, Крисевич. Когда униженный услышанным разговором (как они прознали про Enterа?!) Денис поворачивался к двери, в зеркале на стене он приметил, как мгновенно исчезла с женских губ улыбка. Будто куклу выключили. Лицо стало деловое, хищное… «И Душкова такая же, когда на неё никто не смотрит», – понял Денис, и слёзы выступили у него на глазах. Мама! Прости! Верни меня домой! Не забывай меня! Упитанный невысокий парень с узкими чёрными глазами взял Дениса повыше локтя и повёл по коридору в другой кабинет, на котором висела строгая табличка: «ПУГИНСКИЙ ГЕОРГИЙ НИКОЛАЕВИЧ заместитель директора интерната № 34 по воспитательной работе. Часы приёма по личным вопросам: среда, пятница 14.30 – 16.30. Запись у секретаря» Пока стояли перед дверью, ожидая позволения войти, Денис внимательно изучил табличку и постарался всё запомнить. Помнил же он пароли, очки, жизни и смерти в любом шутере! Что уж тут-то запоминать?! Дверь открылась, и он забыл всё, что тщательно запоминал. В светлом кабинете с коричневыми шкафами, где за стеклом стояли книги разных форматов, сувениры и образцы минералов, за современным чёрным столом сидел, вальяжно покачиваясь в высоком офисном кресле, представительный мужчина. Весь белый от седины, он не казался старым – настолько массивным было его крупное лицо с квадратным подбородком, настолько тяжёлым – взгляд пронзительных голубых глаз, и настолько высокомерными – длинные тонкие губы. «Солдафон», – мелькнула у Дениса мысль. Этот спуску не даст, жалеть не будет, только шлепка даст, да побольнее, чтоб на пару метров отлетел от удара. Пугинский забарабанил пальцами по листу, который читал. – Enter, значит, – без улыбки проговорил он. – Геймерёныш… Есть у нас и такие. Продвинутые… В общем, свои ни к чему не пригодные навыки оставь при себе. Компьютеры у нас только для работы. Докажешь, что достоин клавишу Enter нажимать, дадим допуск простые тексты набивать. А не докажешь – останешься унитазы чистить. С унитазов у нас начинают все, и ты не исключение. Кровать твоя в комнате 229, на втором этаже. Устав в учебке. Прочитай, что запрещено, что разрешено, выучи наизусть и выполняй. И не ныть. За нытьё отдельное снятие очков за твоё поведение. Ренат! – крикнул он, и вошёл упитанный парень с узкими чёрными глазами. – Ренат Абдуллович, отведите Enterа в столовку, велите дать суп и компот, потом – на склад, подберёте ему форму, и в 229-ую определите. Да построже с ним. Он уже устроил бучу, когда его брали. Ненадёжный тип. – А мы и не таких ломали, Георгий Николаевич, – усмехнулся Ренат. Пугинский побарабанил пальцами по столу. – Совершенно верно, – дружелюбно кивнул он помощнику. – И это всякий раз даёт новые силы воспитывать для государства полезных людей. Да, Ренат Абдуллович? – Так точно, господин зам директора! – вытянулся тот и отдал честь. Денис смотрел на них ошарашено и не верил своей беде. Разве так может быть, чтоб он попал сюда на самом деле? – А когда я увижу маму? – спросил он с непроходящими комками в горле. Пугинский обратил на него тяжёлый взгляд; как букашку придавил. – Кого-кого ты там хочешь увидеть? – словно не веря услышанному, переспросил он. – Маму… – Маму, значит… Пугинский откинулся на кресле, внимательно прошёлся по мальчишеской фигуре, остановился на лице, вонзился в глаза и без малейшего намёка на сочувствие произнёс: – А не ты ли её хаял? Жаловался на неё? Чуть ли не выл из-за невыносимых условий, которые она тебе устроила? У Дениса опять вырвались слёзы, и он сумел только выдавить: – Я врал. Пугинский помолчал, побарабанил пальцами, пожал плечами. – Враньё – оружие обоюдоострое, Enter. Обманщику веры нет. Как теперь доказать, где ты врал, а где правду говорил?.. То-то. Всё. Ренат Абдуллович, уводи. – Я докажу! – закричал Денис, рванувшись к модному, чёрного цвета, столу. Ренат ухватил его, вывернул, как преступнику, руку. – Больно! Пусти! – взвыл мальчик, и Ренат ослабил захват. – Прямо сейчас докажешь? Георгий Николаевич не отводил от новичка недоброго металлического взгляда. – Прямо сейчас! – выпалил Денис. – Ну-ну, попробуй. Предъяви мне свидетелей, документы – и я подумаю, доказательна ли твоя доказательная база. Денис очень хотел быстро соображать, и не мог. Пугинский подождал, и, не дождавшись ни слова, усмехнулся уголком рта. – Ренат, в «купальню» его, чтоб охладился. – Есть, Георгий Николаевич. Идём, Enter. |
Похожие:
 | Дать рекомендации родителям о том, как формировать у детей навыки... Ла Красная Шапочка, такая хорошенькая да умненькая, что лучше её и на свете не было. Мать любила её без памяти, а бабушка ещё больше.... | | Дать рекомендации родителям о том, как формировать у детей навыки... Ла Красная Шапочка, такая хорошенькая да умненькая, что лучше её и на свете не было. Мать любила её без памяти, а бабушка ещё больше.... |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... И я успел лишь сказать, какая она замечательная мать, как я люблю ее, и попрощаться. Мы ни разу больше не говорили о брате. Хотя,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Она же утверждала, что это архаично, реакционно и полностью лишает вторую половину рода человеческого проявить свои таланты и реализовать... |
| Кира кирилл вика ваня долли мери санек натали костя денис леша Санек. Классуха совсем озверела, блин. Сразу собрание? Неужели сами не могли разобраться | | «Работа художника над произведением» Мы являемся свидетелями того, что компьютеры, уже занявшие прочные позиции во многих областях современной жизни, быстро проникают... |
| Районный конкурс «Одаренные дети 2013» Номинация «Успех моей будущей... «Люби землю. Она не унаследована тобой у твоих родителей, она одолжена тобой у твоих детей» | | Анализ опытно экспериментальной работы за 2-е полугод Хорошо, если соседи по партии друзья, они могут работать в паре, слушать друг друга, играть ансамблем. За вторую половину года такие... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Как же не хочется, мне б еще хотя бы месяц каникул. А потом еще… Но его нет, все равно придется завтра вставать рано, наряжаться... | | Прощание Сатурна, или не будите спящую собаку Хотя собака вовсе и не спит, и даже не дремлет, а только лежит неподвижно с закрытыми глазами, но эта неподвижность обманчива — в... |
| Как уберечь детей от беды на дороге? Вы живете, проезжают автомобили, значит ребенка надо учить видеть кусты у подъезда, стоящие машины, угол дома и другие предметы,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сортавалторге, была заведующим магазином №14. Неонила Петровна считала, что техникум привил ей серьезное отношение к работе, чувство... |
| Как скомпоновать реферат очень быстро с отличным результатом Только для тех студентов, которые сами пишут свои работы в условиях нехватки времени | | Оксана Громская Как найти свою половинку. Тренинг для женщин по устройству... На самом деле каждая женщина Природой обречена найти свою вторую половинку, если только она сама себе в этом не препятствует. Эта... |
| Дополнительные материалы примеры Наталья Кирилловна Нарышкина (1651–1694) – мать Петра I Наталья Кирилловна Нарышкина (1651–1694) – мать Петра I, была образованнейшей женщиной своего времени. Она воспитывалась в доме боярина-западника... | | «Скоро Новый год!» Вы никогда не задумыва-лись о том, сколько радости несёт детям снег? Только закружат в воздухе снежинки, сразу улучшается настроение,... |
