Ронделлы и мегалитические сооружения Западной Европы.
Мегалитические сооружения Западной и Северной Европы завораживали исследователей на протяжении более чем столетия. Действительно, глядя на хорошие фотоснимки каменных аллей в Карнаке или гигантских дольменов Стонхенджа, невольно задумываешься о смысле и назначении этих памятников древности. Технологическое мастерство этих земледельцев эпохи шлифованного камня вызывает изумление. Как им удавалось устанавливать трехсоттонные блоки в вертикальное положение и поднимать стотонные грузы? Еще одно: эти монументы не уникальны, они составляют часть целого мегалитического комплекса, начинающегося на средиземноморском побережье Испании, включающего Португалию, половину Франции, западный берег Англии и продолжающегося в Ирландии, Дании и на южном побережье Швеции. Конечно, между памятниками существуют значительные морфологические вариации. Но два поколения археологов и историков убедительно показали неразрывную связь всех европейских мегалитических культур – связь, которую можно объяснить только распространением мегалитического комплекса из одного центра, находившегося в Лос-Мильаресе, в провинции Альмерия (Испания).
Мегалитический комплекс включает три категории: 1 ) менгир (от бретонских слов men – "камень" и hir – "длинный") – большой камень, иногда значительной высоты, 1 вкапывавшийся вертикально в землю; 2) кромлех (от слов crom – круг, изгиб и lech – "место") – группа менгиров, расположенных по кругу или полукругу (самый грандиозный кромлех находится в Стонхендже, близ Солсбери); иногда менгиры вытянуты в несколько параллельных рядов, как, например, в Карнаке (Бретань), 3) дольмен (dol – "стол" и теп – "камень") – нечто вроде ограды или камеры, составленной из нескольких прямостоящих камней и "крыши".
Строго говоря, дольмены – это места погребений. (Позднее в некоторых регионах – в Западной Европе, Швеции – дольмен трансформировался в подобие крытого пассажа с каменными сводами). Есть гигантские дольмены: например, дольмен в Сото (близ Севильи) имеет 21 м в длину, его фронтон – это гранитный блок высотой 3,4 м, шириной 3,1 м и толщиной 0,72 м; его вес – 21 тонна. В Лос-Мильаресе был раскопан некрополь, вмещавший около сотни таких крытых пассажей. Большинство могил находилось под огромными курганами. В некоторых могилах было похоронено до ста покойников, принадлежавших к нескольким поколениям одного и того же рода. Иногда в погребальных камерах можно найти центральные столпы-опоры, а на стенах – различить остатки росписи. Дольмены находят на побережье Атлантического океана, более всего – в Бретани, и далее вплоть до Нидерландов. В Ирландии стены сравнительно высоких погребальных камер украшали скульптуры.
Все это, несомненно, свидетельствует о важности культа мертвых. В то время как жилища неолитических людей, воздвигавших эти монументы, были скромными и недолговечными (от них почти ничего не осталось), помещения для умерших сооружались из камня. Очевидно, что эти объекты специально строились такими монументальными и прочными, способными выдержать испытание временем. Сложность символики и религиозная значимость камней и скал хорошо известны. Скала, столп, гранитный блок живут вечно, демонстрируют постоянство и нерушимость – в конечном счете, это вид существования, не подверженный времени.
Когда мы созерцаем грандиозные мегалитические монументы самых древних земледельцев Северной Европы, на ум приходит известный индонезийский миф. В начале начал, когда небо находилось очень близко от земли, Бог, спускал свои дары на веревке, чтобы передать их первичной супружеской чете. Однажды он послал им камень, но удивленные и возмущенные предки отказались его принять. Через несколько дней бог снова опустил веревку, на этот раз с бананом, который был немедленно принят. Тогда предки услышали глас создателя: "поскольку вы выбрали банан, ваша жизнь будет подобна жизни этого фрукта. Если бы вы выбрали камень, ваша жизнь была бы подобна бытию камня, вечному и бессмертному".
Как мы видели (§12), с началом земледелия радикально изменилась концепция человеческой участи: она оказалась такой же хрупкой и эфемерной, как жизнь растений. Но, с другой стороны, человек как бы разделил с растениями их циклическую судьбу: рождение, жизнь, смерть, новое рождение. Мегалитические монументы можно истолковать, как ответ на наш индонезийский миф: если жизнь человека подобна жизни злаков, сила и долговечность достижимы через смерть. Умершие возвращаются в лоно Матери-Земли с надеждой разделить судьбу посеянных семян: к тому же они мистически ассоциируются с каменными блоками погребальной камеры и, следовательно, становятся столь же сильными и неразрушимыми, как камни.
Мегалитический культ мертвых, вероятно, опирался не только на веру в то, что душа остается жить после смерти, но и, главное, на уверенность в могуществе предков и надежду на их защиту и помощь. Такие верования коренным образом отличаются от концепций, зафиксированных у других народов древности (месопотамцев, хеттов, евреев, греков и др.). для которых умершие были жалкими тенями, беспомощными и несчастными. Более того, если для строителей мегалитов, от Ирландии до Мальты и Эгейских островов, ритуальное объединение с предками являлось краеугольным камнем их религиозной активности, то в протоисторических культурах Центральной Европы, как и древнего Ближнего Востока, строго обязательным было разделение между мертвыми и живыми.
Помимо различных церемоний (процессий, танцев и т.д.), мегалитический культ мертвых включал также подношение им пищи и напитков, жертвоприношения, совершаемые вблизи монументов, и ритуальные трапезы над могилами. Некоторое количество менгиров было сооружено вне связи с захоронениями. По всей вероятности, эти камни представляли собой род "заместителей тел", в которых находились души умерших. В конечном счете, каменный "заместитель" был телом, построенным для вечности. Иногда попадаются менгиры с начертанными на них человеческими фигурами, т.е. они были "жилищем", "телом" мертвых. Сходным образом, стилизованные фигуры, изображенные на стенах дольменов, а также маленькие идолы, выкопанные из мегалитических захоронений в Испании, возможно, представляют предков. В некоторых случаях обнаруживается параллельное верование – душа предка способна время от времени покидать могилу. Камни с отверстиями, называемыми "отверстиями для души", которыми закрыты некоторые мегалитические могилы, давали мертвым возможность общаться с живыми.
Следует учитывать также и сексуальный смысл менгиров, ибо он повсеместно документирован на различных уровнях культуры. Иеремия (Иер 2:27) упоминает тех, "кто говорит дереву: "ты мой отец" и камню – "ты родил меня". Вера в оплодотворяющие возможности менгиров бытовала среди европейских крестьян еще в начале этого столетия. Во Франции, чтобы иметь детей, молодые женщины устраивали "скольжение" (лежа, скользили вдоль камня) или "трение" (сидя на монолите или прижимаясь животом к скале).
Генеративная функция не должна объясняться фаллической символикой менгира, хотя такая символика и зафиксирована в некоторых культурах. Первоначальной – и фундаментальной – идеей была "трансмутация" предков в камень, и менгир либо служил "заместителем тела", либо содержал какой-то существенный элемент умершего – скелет, пепел, "душу" – в самой своей структуре. В обоих случаях умерший одухотворял камень; он обретал новое тело – каменное, а значит, неразрушимое. Именно это делало менгир или мегалитическую могилу неистощимым источником жизненности и силы. Включаясь в структуру погребальных камней, умершие становились владыками плодовитости и процветания. Говоря языком индонезийского мифа, им удавалось овладеть и камнем, и бананом.
Церемониальные центры и мегалитические конструкции
Некоторые мегалитические комплексы, такие, как, например, в Карнаке или Эшдауне, в Беркшире (800 мегалитов на площади 250 и 500 м, расположение которых напоминает параллелограмм), несомненно, были важными церемониальными центрами. Празднества включали жертвоприношения и, как можно предполагать, танцы и процессии. По большой улице в Карнаке, в самом деле, могли шествовать тысячи людей. Возможно, большинство праздников было связано с культом мертвых. Кромлех в Стонхендже, как и другие аналогичные монументы в Англии, стоял посреди поля погребальных курганов. Этот знаменитый церемониальный центр был, по крайней мере, в своей первоначальной форме, святилищем, специально построенным для поддержания связей с предками. В структурном отношении Стонхендж можно сравнить с некоторыми мегалитическими комплексами других культур, развившимися из священных мест – храма или города. Мы встречаемся здесь с восприятием священного пространства, как Центра Мира, особого места, где возможно общение с небом и с подземным миром, т.е. с богами, хтоническими богинями и духами мертвых.
В некоторых регионах Франции, на Иберийском полуострове и в других местах найдены следы культа богини-хранительницы мертвых. Но нигде, кроме как на Мальте, нет таких ярких образцов мегалитической архитектуры и таких выразительных свидетельств культа мертвых и почитания Великой Богини. Раскопки обнаружили очень мало домов, но целых семнадцать храмов, и предполагается, что их было еще больше. Это подтверждает мнение некоторых ученых, что в период неолита Мальта была isola sacra. Большие эллиптические террасы, сооружавшиеся перед святилищами или между ними, явно предназначались для ритуальной хореографии и танцев во время процессий. Стены храма украшали чудесные спиральные барельефы; найдено также несколько каменных скульптур лежащих на боку женщин. Но самым сенсационным открытием была огромная статуя сидящей женщины – несомненно, богини.
Археологические находки свидетельствуют о развитом культе, включавшем жертвоприношения животных, приношения пищи и напитков, обряды инкубациии поклонения, о существовании влиятельного и хорошо организованного жреческого корпуса. Культу мертвых принадлежала, вероятно, центральная роль. Из замечательного некрополя в Гал-Сафлиени, гипогея, состоящего из нескольких высеченных в скале камер, были извлечены кости примерно 7000 человек. В гипогее находились статуи лежащих женщин, что позволяло предположить существование ритуала инкубации. Как и в других мегалитических монументах, стены внутренних помещений украшали барельефы и роспись. Эти обширные палаты были разделены каменными ширмами с лепниной и служили для проведения религиозных церемоний, закрепленных за жрецами и посвященными.
Если гипогей был одновременно и некрополем, и молельней, то в храмах не было найдено никаких захоронений. Изогнутая линия расположения мальтийских святилищ уникальна; археологи называют ее "почкообразной", но, как полагает Г. Цунц, она скорее напоминает форму матки. Поскольку храмы имели крышу, а в помещениях, лишенных окон, было довольно темно, вхождение в святилище было эквивалентно вхождению во "внутренности земли", т.е, в чрево хтонической Богини. Но высеченные в скалах могилы тоже имели форму матки. Можно сказать, что умершего помещали в лоно земли для новой жизни. "Храмы воспроизводили ту же модель, но в более широком масштабе. Живущий, вступая в них, вступал в тело богини". Действительно, заключает Г. Цунц, эти монументы были сценой для "культа-мистерии в точном смысле этого термина"
Особенности металлургии эпохи бронзы
Hаpяду со скотоводством и земледелием важную pоль в pазвитии пpоизводственных сил человеческого общества в эпоху бpонзы сыгpали добыча pазличных pуд, обpаботка камня и кости. Hа теppитоpии Казахстана с давних вpемен были известны богатые местоpождения меди, олова и золота. Многочисленые дpевние pазpаботки меди (Джесказган, Зыpяновск, Каpчига, Джалтыp, Ашилы, Уpо-Тобе,Кушикбай), олова (гоpы Атасу, Калбынский и Hаpымский хpебты) и золота (Степняк, Казанчукуp, Баладжал, Акджал, Дайбай, Майкопчегай, Акабек) свидетельствуют о том, что эта теppитоpия являлась одним из центpов дpевней металлуpгии. Геологические изыскания показывают что добыча и плавка медных окисленых pуд в дpевности достигала огpомных pазмеpов. Выpаботки напpавлялись только по pудоносным жилам, оставляя нетpонутым пустую поpоду. Рыхлые pуды добывали пpостым "кайлованием" отбойниками и топоpами, изготовлеными из вязких тpетичных поpод и кваpцитов. В плотных pудах, не поддающихся кайлованию, употpеблялся способ огневой пpоходки. Hа повеpхности жилы или в глубине пеpед забоем pазводили костеp, и когда поpода pаскаливалась, ее поливали водой. Камеными киpками, кайлами pазpыхленую поpоду откалывали и деpевянными лопатами насыпали в кожанные мешки, затем поднимали на повеpхность земли. Шахты неpедко обваливались и засыпали pудокопов. Об этом говоpят находки в копях человеческих скелетов с еще уцелевшими пpи них кожаными мешками, наполнеными pудой. Hа повеpхности земли, в стоpоне от места выpаботки, обычно у пpотоков весенних вод или специальных ям - водосбоpов, pуду дpобили каменными молотками и pудодpобилками, затем пpомывали. Вода была необходима для "мокpого" обогащения - пеpвичного отделения pуды от поpоды. Мелкодpобленную pуду скpебали деpевянными лопатами или лопаткой кpупного животного и в кожаных мешках уносили на поселение, на место плавки. Hа местах добычи и дpобления pуды найдено множество металлических6 каменных и костяных оpудий гоpного дела: бpонзовые четыpехгpанные киpки, каменные оpудия - массивные кайла, киpки, молоты, клинья, песты для pастиpания pуды, ступы, а также оpудия из кости и деpева - молоты из pога маpала, клин из pога сайги, лопатки животного. Для плавки устpаивались плавильные печи типа гоpна, следы котоpых найдены в Милыкудуке, Джесказгане, пpи впадении p.Шульбы в Иpтыш, у аула Канай. Вблизи поселения аула канай, в обpыве овpага, собpано много медного шлака, пеpемешаного с углем. Для плавки pуды использовался дpевесный уголь, в качестве флюса - кваpц, охpа. Медную и оловянную pуду плавили отдельно, а позднее, уже пpи отливке того или иного пpедмета, добавляли необходимое количество олова в медь. Об этом свидетельствуют находки Г.H.Щеpбы в нижней части участка Сая-Су шлаков плавок с шаpиками металического олова. Остатки литейных мастеpских зафиксиpованы на поселениях Мало-Кpаснояpска, Алексеевское, Hовоникольское, Петpовка II. Здесь в каменных и глиняных литейных фоpмах pазнообpазной констpукции отливалось большенство оpудий хозяйственного и бытового назначения: сеpпы вислообушные топоpы, кинжалы и ножи, накончники копий и стpел. Укpашения большей частью изготовлялись посpедством ковки, чеканки, теснения. Богатство недp казахстана местоpождениями олова и меди, а также шиpокое их использование в эпоху бpонзы пpивело к замене большей части каменных оpудий и оpужия бpонзовыми. В гоpном деле сохpанилась pоль каменных оpудий (молоты, клинья, кайлы), хотя и здесь стали уже появлятся бpонзовые киpки, молоты.
Особенности формирования Крито-микенской цивилизации
В XXII ст. до Р.Х. в регионе Эгейского моря происходят значительные изменения: существовавшие здесь до этого момента достаточно развитые культурные центры в короткий период времени разрушаются вследствие вторжения новых племен . Античная традиция называет этих пришельцев пеласгами. Пеласги селятся на Кикладских островах и в Арголиде (юг Пелопоннеса), но главным центром их будущей могущественной морской державы становится остров Крит.
В короткий срок пеласги создают сильнейший по тем временам флот и берут под свой контроль водные просторы всего Средиземноморья. Оборонительные укрепления, поначалу появляющиеся на Крите, в дальнейшем совершенно исчезают, что говорит о полной уверенности критян в своей неуязвимости.
По всему Криту протягиваются замечательные дороги, связавшие друг с другом самые отдаленные уголки острова. Правители Крита строят роскошные дворцы, известнейший из которых – кносский дворец – включал в себя около тысячи помещений общей площадью 16 тыс кв.м. Стены дворцов расписываются прекрасными фресками.
Очень скоро критяне, опираясь на свой могучий флот, разворачивают широкомасштабную экономическую экспансию. Великолепная критская керамика появляется практически во всех регионах Средиземного моря. Уже в начале II тысячелетия критяне занимают остров Кипр и берут под свой контроль одно из крупнейших по тем временам месторождений меди. Часто посещавших Египет критян египтяне называли ''людьми с красной кожей''.
Но критские мореходы не ограничиваются только Средиземноморьем. Изображения летучих рыб на фресках свидетельствуют о том, что критяне добирались до экваториальной зоны Атлантики (24, с. 130); да и в самой Африке имеются прямые свидетельства пребывания там пеласгов: в горном массиве Брандберг (Юго-Западная Африка) обнаружена наскальная фреска с изображением дамы, чей костюм соответствует тем, которые носили женщины Крита (67).
В северном направлении критяне проникают столь же далеко: по всему западному побережью Европы, а также на Британских островах встречаются различные критские изделия, а в Швеции известно изображение критского корабля, датируемое XVIII ст. до Р.Х. (63).
Не исключено, что критянам была известна и дорога в Америку: среди легенд Нового света есть легенды, повествующие о прибытии с востока, со стороны Атлантического океана, белокожих и рыжебородых богов (24, с. 131), сохранились даже их цветные изображения (31).
Значительную роль в религии критян играл культ быка, отголоски которого сохранились в мифе о Минотавре. На фресках, каменных и глиняных сосудах часто встречаются изображения игр с быками, в которых юноши и девушки проявляли свою смелость и ловкость. Древнейшие изображения этих игр относятся еще к XXII ст. до Р.Х. (24, с. 99.) Сам культ быка типологически очень близок к аналогичным культам в культурах Синташта Южного Зауралья и Чатал-Гююк Анатолии (26, с. 61).
Спустя два столетия после прихода пеласгов, в XX ст. до Р.Х. в Эгеиде появляется вторая волна переселенцев. Вскоре в XIX ст. до Р.Х. другая ветвь этой волны появляется и на западном побережье Малой Азии. В хеттских документах район их расселения именуется страной Лукка, а в исторической науке принято пользоваться определением Троада – по названию гомеровской Трои.
В отличие от пеласгов, пришедших в Грецию и на Крит морем откуда-то с востока, вторая волна (ахейцы и троянцы) появилась в Эгеиде со стороны Северных Балкан и не характеризовалась столь высоким уровнем культурного развития. В самой Греции ахейцы располагают свои селения внутри страны, в удаленных от моря местах, предпочитая земледелие и скотоводство морскому делу. Им уже приходится серьезно заботиться о собственной безопасности и укреплять свои зарождающиеся города оборонительными сооружениями. Сама культура ахейцев, наполненная воинственностью, резко контрастирует с миролюбивостью критского искусства и полным отсутствием в нём военной тематики.
В течении нескольких последующих столетий ахейцы и пеласги мирно сосуществуют рядом, между ними не происходит каких-либо заметных столкновений. И может быть еще не скоро ахейцы достигли культурного уровня Крита, если бы не коренные перемены, произошедшие в развитии Ахейской Греции и связанные с появлением на Южных Балканах третьей волны переселенцев.
За тысячи километров от Эгейского моря, в степях Южного Урала и Юго-Западной Сибири в XVIII ст. до Р.Х. таинственным образом появляется высокоразвитая культура Синташта, названная так по первому открытому археологами поселению этой культуры.
Синташта состояла из нескольких десятков селений-протогородов, представлявших собой крепости с заранее спланированной системой обороны, двухэтажными домами и единой системой отвода дождевой воды. Население этих городов, среди которых наилучшим образом сохранился Аркаим, владело исключительным уровнем металлургического мастерства. Прямо в домах были вырыты колодцы, благодаря чему для выплавки металла использовалась естественная тяга, а не трудоёмкие меха.
Но вот в XVI ст до Р.Х. культура Синташта неожиданно прекращает своё существование. Население снимается с насиженных мест, предавая свои города, подобно трипольцам, огню. Причем, уходит только городское население, земледельцы же остаются, продолжая существовать здесь как Андроновская культура, из которой спустя столетия выйдут исторические киммерийцы(86), скифы и сарматы.
Снявшиеся с места синташтинцы берут курс на запад. Перевалив через Урал, они разделяются на две части. Часть их поворачивает на север, в сторону Камы и ''растворяется'' в северных лесах Восточной Европы. Свидетельства её пребывания где-то в приполярье мы обнаруживаем в сказаниях античных авторов о гипербореях. А историк раннего средневековья Павсаний (XI в.) даже пишет, что храм Апполона в Дельфах был основан прибывшими сюда гиперборейцами, один из которых по имени Олен стал первым дельфийским жрецом. (Также см.: 19.)
Другая же часть синташтинцев двинулась далее на запад и, миновав Молдавию, спустилась к Южным Балканам (80).
Приход синташтинцев-металлургов в Ахейскую Грецию ознаменовался резким культурным и производственным подъемом, археологически засвидетельствованным в первую очередь по материалам захоронений.
В итоге, к началу 2 пол. XV в. до Р.Х. изготовлявшиеся в материковой Греции предметы достигают такого высокого уровня, что по большому счету уже ни в чем не уступают критским образцам.
Но пришельцы из Южного Урала были не только искусными металлургами, они обладали и самыми высокими в Древнем мире астрономическими знаниями. Ведь Аркаим, как показали исследования астроархеолога К. К. Быструшкина, представлял из себя не просто укрепленное селение, но являлся сложной обсерваторией, способной наблюдать при помощи самих крепостных конструкций и расположенных в окрестностях искуственных точек-ориентиров все 18 астрономических явлений, связанных с солнцем и луной (78). Переселившись на Балканы, синташтинцы не забыли своих знаний, однако их применение в полном объеме было невозможно на этих широтах, так как максимальное количество астрономических явлений можно наблюдать только на 52 градусе широты, на котором как раз и располагался Аркаим. Поэтому новую обсерваторию синташтинцы ставят на Британских островах, хорошо известных к этому времени критским мореплавателям. Это тот самый знаменитый Стоунхендж, а точнее Стоунхендж-3,так как построен он был на месте более раннего Стоунхенджа-1, от которого сохранились лишь круговые ряды лунок. Как астрономические инструменты и Стоунхендж-1 и Стоунхендж-3 практически идентичны Аркаиму (71), лишь с той разницей, что , в отличие от Аркаима, Стоунхендж-3 фиксировал только 15 астрономических явлений. Весьма характерна следующая закономерность: и Аркаим, и Стоунхендж-3 как обсерватории должны были действовать с наибольшей точностью в XXVIII ст. до Р.Х. (это связано с явлением прецессии земной оси), в то время как первый был построен в XVIII ст. до Р.Х., а второй – в XVI-XV ст. до Р.Х. . Однако эта дата в точности соответствует установленному возрасту Стоунхенджа-1. Т. е. здесь мы наблюдаем прямую преемственность ''Британия – Южный Урал – Британия'' в течении 1200 лет.
Экономический подъем в Ахейской Греции волею судеб совпал с концом критского господства на море. Около 1450 г. до Р.Х. в Эгейском море происходит страшная катастрофа, положившая конец Критской державе. Речь идет о взрыве вулкана на острове Санторин, расположенном в 130 км к северу от Крита, повлекшем за собой землетрясение и огромные волны цунами. Землетрясения на Крите случались и раньше (1700 и 1580 г.г.), и после каждого из них население вновь восстанавливало разрушенные города, а на месте рухнувших дворцов критские правители выстраивали новые, еще более искусные дворцы. Но эта катастрофа превзошла все предыдущие. Страшное землетрясение сменилось волнами цунами высотой в десятки метров, и в довершение на землю посыпался ядовитый пепел, тучами расходившийся от Санторина. Даже в Египте пеплопад длился девять дней. Пепел, покрывший всю землю, вызвал массовый падеж скота и на долгие годы отравил пахотные поля. Часть переживших катастрофу пеласгов покидает остров и переселяется на Кипр, расположенный в 550 км от Санторина и мало пострадавший от взрыва вулкана. После гибели Критской державы Кипр становится одним из самых крупных центров Эгейской культуры.
Опустошенный Крит заселяется материковыми ахейцами, не столь прихотливыми, как их предшественники. Власть на Крите и на Кикладских островах переходит к ахейским правящим династиям. Ахейцы быстро заполняют нишу, оставленную пеласгами, и теперь уже их корабли, наполненные товарами, уверенно бороздят воды Средиземного моря.
Период в истории Греции между XVI и XI ст. до Р.Х. принято называть микенской эпохой, по названию крупнейшего политического и экономического центра континентальной Греции – Микен, расположенного в Арголиде – области синтеза пеласгийской и ахейской переселенческих волн.
В XV-XIV в.в. в Греции наблюдается значительный рост населения, связанный с успехами сельского хозяйства. Растет количество как мелких населенных пунктов, так и крупных городов. Однако демографический взрыв в условиях ограниченного земельного фонда неизбежно породил проблему избыточного населения. Начинается длительный период морской колонизации. Внимание ахейцев в первую очередь привлекло ближайшее побережье Малой Азии. Пользуясь ослаблением Хетской державы, ахейцы основывают на малоазийском побережье множество своих поселений, центром которых становится Милет. Около 1300 г. до Р.Х. город погибает в пожаре, но вскоре заново отстраивается и окружается мощной оборонительной стеной. Хетты предпочитают поддерживать с колонистами дружеские отношения, так как за ними стояли могущественные Микены и непобедимый флот ахеян.
Между тем в самой Греции всё явственней начинают проявляться признаки ''переразвития''. Неуклонно растет имущественная дифференциация, не исключено и появление института рабства. Разрываются родовые связи между простонародьем и его аристократией, высшие слои общества замыкаются сами в себе. Всё общество охватывает жажда накопления материальных ценностей. Всё это вкупе с так и не разрешенной демографической проблемой приводит к внутреннему ''перегреву'' ахейского общества, вылившемуся в ожесточенные распри и междуусобицы. Около 1400 г. до Р.Х. пожар, вызванный вражеским нападением, уничтожает кносский дворец, который более уже никогда не восстанавливается. Сохраненные античными греками исторические легенды также повествуют о длившейся на протяжении двух поколений войне между Фиванским царством и союзом аргосских царей.
Особенно ощутимо последствия внутренней нестабильности стали проявляться во 2 пол. XIII ст. до Р.Х. После 1250-х г.г. сокращаются торговые связи с Египтом, Италией и Сицилией. Теряют ахейцы и свои северные рынки, что было связано со значительными племенными передвижениями и частыми военными столкновениями на Северных Балканах, вызванными так же имевшим здесь место ростом численности населения.
Единственный способ поправить своё материальное положение и одновременно решить демографическую проблему ахейские правители видят во внешней военной кампании. Во главе создающейся коалиции становятся Микены, обладавшие в то время безспорным господством на море, а целью кампании становится малоазийская Троя, пережившая незадолго до этого крупное землетрясение, ослабившее её обороноспособность.
Братоубийственная Троянская война настолько поразила современников, что на основе её событий возникает целый Троянский эпос, послуживший материалом для создания гомеровских ''Илиады'' и ''Одиссеи''. В первый и последний раз в своей истории Ахейская Греция выступила как единое целое. Но как только закончился Троянский поход, так и не оправдавший тех ожиданий, которые были на него возложены, ахейцы с еще большим усердием взялись за взаимное истребление. В течение последующих восьмидесяти лет между взятием Трои и приходом греков-дорийцев (около 1210-1120-х г.г.) большинство дворцовых комплексов и городов Греции предаются огню и разрушению и уже более не восстанавливаются. Деморализованное и совершенно разоренное непрекращающимися войнами население в безсилии опускает руки. Чахнет торговля, зарастают сорной травой поля. Трупы павших воинов и погибших при осаде горожан так и остаются лежать там, где настигла их смерть. Одна за другой в разных районах ахейской земли вспыхивают страшные эпидемии, ''очищающие'' целые области, до того густонаселенные. Начинается массовое бегство ахейцев из Греции, так что пришедшие на их место доряне не завоевывают, а всего лишь занимают опустевшую Грецию. Лишь в горной Арголиде в центре Пелопонесса да в области Ахайя в его северной части дорийцы сталкиваются с пережившими эпидемии коренными жителями, постепенная ассимиляция которых растягивается на века. Оставляются ахейцами и Крит и Кикладские острова. Окончательный же конец Микенской цивилизации наступает с разрушением в 1125 г. до Р.Х. Микен (61, с. 267-274).
|
